Информационная революция и виртуальное политическое действие: возможности и границы информационных технологий

В результате изучения данной главы студент должен:

• • знать об основных проблемах политической праксиологии в информационном обществе, о политическом действии в виртуальном пространстве, о кризисе самодостаточности в виртуальном обществе;
• • уметь оперировать понятиями «виртуальное политическое действие», «информационное общество», «кризис самодостаточности» ;
• • владеть представлениями о современной политической праксиологии.

Нельзя ожидать от аудитории независимой мысли, поскольку все реакции предписаны. Любое логическое построение, требующее умственных усилий, старательно избегается.

Теодор Адорно

Кризис самодостаточности

Информационная революция открыла перед человеком политическим новую сферу политических действий — виртуальное политическое пространство, и вначале казалось, что новые информационные ресурсы обладают только позитивными качествами.

Мнение эксперта

На заре телевизионной эры об этом очень образно написал Владимир Саппак: «Смотря первые телевизионные передачи, мы не знали, как все это назвать. Документальность, эффект присутствия, интимность, импровизационность — слова были найдены несколькими годами позже»^[1].

Действительно, виртуальное политическое пространство позволяет охватить максимально большую политическую аудиторию, и потому политическое действие в таком пространстве необычайно результативно, масштабно, зрелищно. Аудиовизуальные информационные технологии позволяют в несколько раз усилить эмоциональное воздействие на политическую аудиторию за счет использования сценических эффектов, качества съемки, музыкального оформления и других возможностей современных высоких технологий. Однако использование виртуального пространства принесло с собой и новые неожиданные проблемы в сфере политики. Новые информационные технологии изменили саму природу политического действия и условия его реализации. Но самым обескураживающим открытием информационной революции в сфере политической праксиологии стал кризис самодостаточности политического действия.

Человек политический не сразу заметил, как новые информационные технологии изменили не только мир политики, но и его самого. Чем больший объем информации стал использоваться для осуществления политических действий, тем больше человека стала интересовать только информация о политике, но не опыт непосредственного политического общения и действия. Информация о политике постепенно все больше замещает реальное политическое действие и реальный политический процесс. Информационные технологии опосредуют наши отношения с политическими институтами и политическими акторами, при этом они сознательно и бессознательно искажают политические реалии.

Мнение известного философа

Карл Поппер (1902−1994), австрийский философ и логик, откровенно ненавидевший телевидение, в своих выступлениях подчеркивал, что не бывает «нетенденциозной» информации, поскольку любой профессионал-телевизионщик может спрашивать интервьюируемого «в лоб» или «по касательной», и разница здесь очень велика. Утверждения, будто существует информация в чистом виде, ложны^[2].

Когда политическое действие становится объектом информационных технологий, его снимают на пленку, записывают, тиражируют, воспроизводят в виртуальном пространстве, тем самым оно теряет свое главное качество, характерное для классической эпохи, — самодостаточность. Имиджмейкеры подсказывают политику, что и как сказать, в чем предстать перед камерой, как посмотреть и какие жесты использовать. Одновременно оператор и режиссер снимают политическое действо в нужном ракурсе, создают необходимую политическую атмосферу, привлекают массовку, а затем еще просматривают отснятый материал перед выходом в эфир и вырезают лишнее и ненужное с их точки зрения.

Существуют профессиональные приемы телесъемки, позволяющие с помощью смены планов (крупного, среднего и общего), фокусного расстояния объективов (от длиннофокусного до широкоугольного), чередования способов съемки (статического кадра, панорамирования, увеличения и уменьшения изображения), усиливать эмоциональное воздействие информации на зрителя в нужном направлении. Например, фронтальная съемка на уровне глаз порождает симпатию, ощущение спокойствия и непринужденности. Слишком высокий угол съемки может вызвать негативное отношение к герою, а низкий угол подчеркнет впечатление силы и властности.

Пример

Исследования в области виртуального формирования имиджа показали, что крупный план можно использовать двояким образом: для усиления иллюзии личностной связи зрителя с политическим лидером, что особенно важно во время предвыборной кампании, и для дезавуирования оппонента. В последнем случае крупный план может использоваться как способ подчеркивания негативных черт: вполне адекватные движения человека будут выглядеть так, как если бы он попытался укрыться от пристального взгляда съемочного аппарата. Этим способом пользовался известный «телекиллер» Сергей Доренко для борьбы с бывшим мэром Москвы Юрием Лужковым во время предвыборной кампании 1999 г.^[3]

Но и на этом виртуальные манипуляции не заканчиваются. После того, как политическое действие попадает в эфир, его начинают комментировать и интерпретировать многочисленные политические аналитики. Появилось целое направление политического анализа — объяснять, что на самом деле думал президент, когда появлялся на политической сцене с теми или иными заявлениями. Вспомним многозначительное молчание Владимира Путина в самом начале его президентства: на этом сделала карьеру целая толпа политических аналитиков.

Приемы манипуляции во время интерпретации политических событий также хорошо известны: «наш человек в толпе» (как бы случайно выхваченное мнение рядового прохожего), «искусственный спутник» (информация о поддержке политика любой знаменитостью), завышение информации (придание ей неоправданно высокого уровня сенсационности), «сияющие обобщения» (того, чего вообще не было), «блистательная неопределенность», игра в простонародность.

Мнение эксперта

Юрий Михайлович Лотман (1922−1993), отечественный культуролог и литературовед, анализируя особенности экранного отображения мира, обращал внимание на то, что телекамера вносит в зримый мир ярко выраженную дискретность, расчленяет его на куски, каждый из которых получает известную самостоятельность. В результате возникает возможность многообразных комбинаций там, где в реальном мире они не даны. Кадр получает свободу, присущую слову: его можно выделить, сочетать с другими кадрами^[4].

Многие известные кинорежиссеры отмечали, что, даже снимая кинохронику и организовывая впоследствии монтажом только хроникальные кадры, можно рассказать неправду^[5]. Технический прием искусственного монтажа политических новостей, который ведет к появлению псевдособытий на экране, современные ньюсмейкеры именуют инсценировкой новостей (news stading).

Все эти виртуальные комбинации вокруг политического действия получили вполне точное название на языке современной политической науки: манипулирование общественным сознанием.

• [1] Саппак В. Ф. Телевидение и мы. М., 1968. С. 163.
• [2] Цит. по: Де Вито М. И., Параскандоло Р. Сэр Поппер ненавидел телевидение и предлагал ограничить его свободу // Лит. газ. 1996.28 авг.
• [3] См.: Арутюнова Н. В. Образ реальности на телеэкране и избирательный процесс. М.: Социум, 2003. С. 29.
• [4] См.: Лотман Ю. М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллин, 1973. С. 21−23.
• [5] См., например: Юткевич С. И. Кино — это правда 24 кадра в секунду. М., 1974. С. 96.