Психология массового политического сознания, настроений и культуры поведения

Политическая культура современного политика представляет сложную и многомерную характеристику как самореализующегося субъекта политической сферы. Структура политической культуры раскрывает иерархию (диспозиции) ее компонентов и взаимосвязи между ними. В ней можно выделить два взаимообусловленных, активно сопряженных блока — потенциальный и деятельностно-поведенческий. Все рациональное и чувственное, аккумулированное в человеке, выражает скрытую, или потенциальную, сторону овладения опытом, который несут в себе общество, природа и непосредственные их составляющие, присутствующие в политической деятельности.

Степень соответствия приобретенного опыта многообразию политической сферы характеризует уровень политической культуры человека. Эта сторона культуры проявляется в конкретных действиях и поступках, придает политической деятельности и отношениям конкретно выраженный характер. Она представляет деятельностно-поведенческую составляющую политической культуры. Здесь внутреннее богатство субъекта политики воплощается в образ жизни, политической деятельности и ее результаты.

Содержание политической культуры включает такие компоненты, как политическое сознание, политический менталитет, политическое поведение, которые характеризуют деятельность и отношение субъекта политики. Важно все эти компоненты проанализировать.

Политическое сознание субъекта политики предстает как высшая форма развития психики и характеризует его способность системно воспринимать, понимать и оценивать ту часть реальности, которая связана с политикой, с вопросами власти и подчинения, государства и его институтов.

Политическая история человечества поражает своим разнообразием. Власть и граждане находятся в постоянном взаимодействии друг с другом. Государство предъявляет людям определенные требования, граждане либо сопротивляются этим требованиям, либо принимают их. Эти требования касаются не только и не столько поведения, сколько определенного типа мироощущения, согласия с определенными ценностными и нравственными приоритетами, определенного типа сознания. Тот, кто принимает требования власти, кто становится таким, как требует власть, оказывается в наиболее выгодном положении — власть доверяет ему, и он сам чувствует себя комфортно и естественно. Именно такой человек имеет максимальные шансы идентифицироваться с данной конкретной системой и занять в ней высокое положение. Конечно, власть не только поддерживает такого человека, но и отвечает его представлениям, т. е. является именно такой, какой он хочет ее видеть.

Очевидно, что в разных системах взаимные требования и ожидания граждан и общества различны. Рассмотрим, как меняются они по мере продвижения государственного устройства от диктатуры к демократии, какие типы политического сознания будут соответствовать различным типам власти. Естественно, особый интерес для нас представляет то, как менялось политическое сознание в нашей стране.

Сознание и политическая система

Инфантильное сознание не различает субъект и объект. Полугодовалый ребенок, например, укусив сам себя, не понимает, отчего ему больно, плачет и продолжает кусать дальше. Аналогичным образом носитель тоталитарного сознания — «идеальный» подданный тоталитарной системы — не делает различий между обществом и властью, проблемы «власть и общество», столь важной в рамках других политических систем, для него просто не существует. Власть и народ в этом случае едины не потому, что они договорились в конкретном вопросе, решив, что их интересы совпадают; в тоталитарном сознании власть и народ едины потому, что они вообще неразличимы, мыслятся как одно нерасчлененное целое, и сам вопрос об их отношениях не возникает. Актуальны иные проблемы: власть и парод против внешнего окружения, власть и народ против внутренних врагов. Тоталитарное сознание верит в абсолютное единство общества, и оно осуществляет эту веру на деле, убивая или объявляя нелюдьми всех, кто не согласен или может быть не согласен с властью. Тоталитарное сознание парадоксально: при абсолютной объективной отрешенности людей от власти, при полной невозможности влиять на действия властей оно поддерживает искреннюю их веру в то, что вождь в каждом своем действии выражает их интересы, чувствуя эти интересы глубже и мудрее, чем могут они сами. Подобное слияние с властью — первый тип отношений власти и общества. Народ не безмолвствует, как в феодальных государствах прошлого, — нет, народ поет, кричит «ура» и рукоплещет казням.

Общество функционирует по принципу «запрещено все, кроме того, что приказано», но принцип этот мешает жить лишь врагам народа, только они хотят чего-то запрещенного и неприказанного. В XX в. не раз создавались ситуации, в которых политическое поведение власти и политическое сознание общества оказывались резко не соответствующими друг другу. Режим действует прежними тоталитарными методами, нс замечая, что его рычаги сгнили и общество живет по иным законам. Тоталитарная власть неизбежно входит в противоречие с природой вещей, и рано или поздно — обычно после смерти харизматического лидера — это становится очевидным даже для правящей элиты.

Такая тенденция учтена в стратегии смены политических режимов, реализуемой западным сообществом на Афро-Азиатском театре боевых действий. Именно обостряющиеся противоречия в Египте, Ираке, Ливии, Сирии во втором десятилетии XXI в. явились искрой для масштабного разжигания национальных пожаров в названных странах, приведших к кровавой смене правящих режимов и возглавляющих их лидеров.

Перед режимами открываются два пути — распад и преобразование. Современники являются свидетелями и участниками и того и другого процессов, свершившихся как на территории бывшего СССР, стран социалистического содружества, так и в дальнем зарубежье в происходящих там сменах правящих режимов не без направляющего влияния и всяческого давления могущественных сил извне. Горбачевско-ельцинская эпоха перестройки и демократизации общества была временем распада великой державы и целого глобального сообщества современности, когда лидеры не смогли обосновать, выдвинуть и реализовать инновационную политическую альтернативу реалиям, выводящую нашу страну, ее общество, конкретного соотечественника на современный конкурентоспособный уровень.

Этого не было предложено обществу, и великая держава в 1991 г. ушла в небытие. Суть распада социалистической системы современной цивилизации в 90-е гг. XX в. и начатого в XXI в. экспорта «демократии» в Египет, Ирак, Ливию, Сирию, Югославию и в новые, стоящие на очереди страны очень схожа. Масштаб данных процессов расширяется и приводит большинство этих стран к непрограммируемым и далеко не лучшим результатам. Смена отвергаемого руководства на более лояльных национальных представителей, берущих на себя миссию творцов экспортированной демократии, также не снимает, а напротив, выдвигает более обширный ряд нерешенных противоречий. Государственная миссия лидерства новых руководителей в стране, а также принятие ими внешних политических и экономических обязательств перед идеологами экспорта демократии выступают одним из факторов обострения многих имевших место и новых противоречий.

Такой способ трансформации режима быстро демонстрирует свою неэффективность в решении внутренних проблем. Чувствуя слабость власти, активизируются различные антисоциальные группы, возникает мафия, бурно развивается теневая экономика и т. д. Противоречие между законом, по которому «ничего нельзя», и повседневной практикой, убеждающей, что «все дозволено», провоцирует на проверку реальных границ запретов. Это периодически толкает власть и ее оппонентов к прямому противоборству, в том числе не исключая втягивание в гражданские войны. Такие войны прокатились в ряде стран, в которые в последние годы экспортируется «демократия» .

Политическая история имеет немало и других примеров. Теряя последние рычаги управления, власть привлекает все свои возможности и меры. Этот период истории характеризуется постепенным разложением тоталитарной власти и вытеснением ее иным типом власти — авторитарным. В отличие от тоталитарной, авторитарная система, обеспечивая любым путем, в том числе и прямым насилием, политическую власть, не допуская в сфере политики никакой конкуренции. Поэтому в авторитарных системах люди в принципе имеют возможность выбирать между различными центрами влияния или конкурирующими друг с другом мафиями. В тоталитарной системе мафии невозможны, точнее, вся она представляет из себя одну огромную, победившую конкурентов мафию.

Авторитарное общество в своем доведенном до логического конца варианте построено на принципе «разрешено все, кроме политики». Власть отказывается от несбыточных претензий на полный контроль и выделяет лишь несколько зон, в которых оставляет управление за собой: это собственная безопасность, оборона, внешняя политика, социальное обеспечение, стратегия развития и пр. Экономика, культура, религия, частная жизнь остаются без отеческого внимания. Такая организация власти в наиболее чистом виде существовала до недавнего времени в Южной Корее и в Чили, постепенно она устанавливается в Китае. Авторитарные режимы оказываются устойчивыми, им удается сочетать экономическое процветание с политической стабильностью, и на определенном этапе общественного развития сочетание сильной власти со свободной экономикой является весьма эффективным.

В нашей стране переход от тоталитарного к авторитарному режиму правления постепенно происходил — а кое в чем еще происходит — в течение всех десятилетий после 1953 г., но символом этих изменений стал приход к власти Ю. В. Андропова. Как специалист он вряд ли заблуждался в истинном отношении народа к власти. Любви нет, и не стоит ее добиваться — достаточно требовать послушания. Тональность идеологии стала меняться. Политическим идеалом власти стал профессионализм. Каждый должен заниматься своим делом. Честное и точное выполнение должностных инструкций лучше всякого энтузиазма поможет подъему страны. Специалисты нужны и в управлении страной, и в писании картин, и в науке, и в разведке. Все наши беды от некомпетентности, коррупции и безделья.

Само по себе признание ценностей профессионализма было шагом вперед по сравнению с орденоносной бездарностью прежнего руководства. Это было понято и с надеждой принято обществом. Хорошая работа стимулировалась, однако мерами, которые диктовались профессионализмом в области репрессий и полным дилетантизмом в политике.

Массовые проверки того, кто и чем занимается в рабочее время, стали образцом активной некомпетентности власти. В том же духе оказались выдержаны и позднейшие плоды: «Указ о нетрудовых доходах» и антиалкогольное законодательство.

Авторитарное общество порождает глубокую пропасть между народом и властью, причем любых возможных мостов через эту пропасть чуть ли не в равной мере избегают и государство, и общество. Важнейшим феноменом авторитарного сознания является массовое отчуждение от власти. Для тоталитарного сознания отчуждение не характерно — люди сливаются с властью и идентифицируются с лидерами либо становятся нелюдьми. Вместе с отчуждением авторитарный режим порождает характерные чувства недоверия, тревоги, апатии и даже отвращения к действиям власти. Всякие, даже разумные, решения вызывают скепсис и горькую усмешку. Отчуждение от политики связано с подавлением некоторых базовых человеческих потребностей и как таковое обязательно ведет к компенсаторным действиям. Алкоголизм, ставший образом жизни миллионов, был одним из побочных следствий отчуждения от политики.

Авторитарный режим формирует новую интеллигенцию, которая уже не боится заниматься своим делом, но больше всего на свете нс любит политику. Политическим идеалом авторитарного сознания являются независимость и профессионализм. Независимость — в пределах существующих законов, узаконивающих бесправие. Профессионализм — не обязательно на работе, в рабочее время надо пить чай и дружить с начальством. Все это ведет к половинчатости, расщепленности авторитарного сознания, беспомощному стоицизму. На смену авторитарному обществу и авторитарному типу сознания приходит нечто принципиально новое.

В поставторитарном обществе возникает феномен, отсутствующий в авторитарной и тоталитарной системах, — общественный диалог. Это такое взаимодействие разных индивидов, групп и институтов в поле общественного сознания, в котором каждый партнер относится к другому как к субъекту, признавая его ценность, право на существование и независимость. Тоталитарная власть, превращающая все вокруг себя в единого субъекта, изъясняется монологами. Диалог здесь просто не с кем вести, он невозможен и не нужен, все равно что игра в шахматы с самим собой. Авторитарная власть тоже не допускает диалога, строя стену между собой и обществом. Дела общества не интересуют власть, дел власти чурается общество.

Поставторитарное общество ведет прямой и непрерывный диалог с властью. В диалоге преодолеваются и слияние партнеров, и их отчуждение. Диалог ведут те, кто знает, что партнер — другой, по не чужой. Его позиция важна и заслуживает внимания. Поставторитаризм, однако, не означает демократии. Общественный диалог может быть организован по-разному. Одна власть — назовем ее преддемократической — позволяет обществу и разным социальным группам влиять на принимаемые решения.

Демократическое общество само выбирает носителей власти и через них — тот или иной вариант решения. Итак, слияние, отчуждение, влияние, выбор — такова эволюция отношения к власти. Системообразующим звеном политического сознания и в целом политической культуры субъекта политики является его самосознание, обеспечивающее познание себя и отношение к себе как к субъекту политической деятельности и взаимоотношений, личности и индивидуальности, которая активно формирует системообразующее психическое основание «Я-политик». Комплекс «Я-политик» обладает такими свойствами, как чрезвычайная устойчивость, постоянное нахождение в сфере сознания, абсолютное доминирование, активное подкрепление как целостности.

Политический менталитет политика представлен в структуре его политической культуры как содержательный компонент, характеризующий те общие и существенные признаки, которые определяют его самостоятельное стремление к активному саморазвитию и наращиванию креативного (творческого) потенциала, инициативное обогащение во взаимосвязях с другими социальными субъектами и на этой основе культивирование своего стиля политической деятельности как профессионала избранного дела. Иначе говоря, менталитет — это выраженность осознания, осмысления, готовности и подготовленности человека реализоваться как субъект политики. Такая интегративная особенность политика проявляется в его политической позиции, деятельности, поведении и в других реальных взаимосвязях и отношениях. Она может быть достигнута им, если будет ясно пониматься сущность политики и собственной роли в ее проведении на основе целостного использования наиболее приемлемых продуктивных модели, алгоритма и технологии достижения политических целей.

Современное состояние российского общества поставило каждого человека — политика любого уровня, госчиновника, бизнесмена, иного профессионала или обывателя — в условия обязательного переосмысления своего места и роли в реальной жизнедеятельности. Объективно возникает потребность в овладении социально ориентированным мышлением для того, чтобы всесторонне анализировать, планировать, осуществлять, оценивать и совершенствовать свою роль, в том числе политическую миссию в социальной практике.

Опираясь на концепцию субъекта в политике, разработанную на основе идей А. В. Брушлинского, Л. С. Выготского, С. Московичи, С. Л. Рубинштейна, П. К. Фейерабенда и других исследователей, в структуре менталитета политика представлена целостная концепция «Я-политик». В ней компонент осознания субъектности непосредственно связан со сформированностью самого политика. Эта концепция детерминирует особенности восприятия, понимания, принятия и реализации самобытными моделью, алгоритмом и технологией политической задачи.

Таким образом, менталитет субъекта политики обусловливает самореализацию человека в ней в едином лице не как автократа (для подчиненных) и исполнителя (для вышестоящих автократов), а как активного творца своего дела. Освоенные культурно-исторические, социально-психологические, личностно-профессиональные, половозрастные и другие качества определяют самобытность менталитета конкретного субъекта политики. С другой стороны, общая цель, регламентации и особенности «измерений» политической сферы придают менталитету конкретного субъекта политики общие основания, в соответствии с которыми проявляется индивидуальная ментальность. Все это проявляется в стиле политической активности, прежде всего в политическом поведении субъектов политики.

Психологическая характеристика политического поведения отражает проявление сознания и менталитета политика в его поведении.