Источники и субъекты международно-правовой ответственности

Институт международно-правовой ответственности регулируется в основном обычными нормами. В то же время имеется ряд международных договоров, прямо предусматривающих ответственность за несоблюдение международных обязательств. Некоторые договорные нормы общего характера содержатся в Уставе ООН, в других договорах. Статьи 39, 41 и 42 Устава ООН устанавливают процедуры реализации ответственности за совершение международных деяний против международного мира и безопасности. Можно назвать и такие документы, как Конвенция о предупреждении геноцида и наказании за него 1948 г., Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г., Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. Имеются и международные договоры, содержащие положения по вопросам возмещения нанесенного ущерба или вреда — Конвенция о возмещении вреда, причиненного иностранным воздушным судном третьим лицам на поверхности Земли, 1952 г. (в 1978 г. в Монреале был принят Протокол об изменении этой Конвенции), Конвенция о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами, 1972 г.

Не раз неотвратимость ответственности подтверждалась в резолюциях ООН. В частности, в резолюции ГА ООН «Определение агрессии» (1974) устанавливается, что агрессивная война является преступлением против международного мира и агрессия влечет за собой международную ответственность.

Современное международное право предусматривает ответственность физических лиц, выступающих от имени государства, за совершение действий, квалифицируемых в качестве военных преступлений и преступлений против человечности (см. гл. 22).

Субъектами международно-правовой ответственности являются субъекты международного права, т. е. государства и межгосударственные организации.

Основания международно-правовой ответственности

Основанием ответственности, как указывается в Статьях Комиссии международного права, является совершение международно-противоправного деяния, которое имеет место, когда какое-либо поведение, состоящее в действии или бездействии:

• — присваивается государству по международному праву и
• — представляет собой нарушение международно-правового обязательства этого государства (ст. 1 и 2).

При этом если обратиться к международной судебной практике, то окажется, что случаи противоправного бездействия также часты, как противоправные действия. Например, Международный Суд ООП в решении по делу о проливе Корфу (спор между Великобританией и Албанией, 1949 г.) установил, что Албания несет ответственность, в частности, и за непринятие мер по предупреждению опасности, обусловленной наличием мин в проливе Корфу. В решении по делу о дипломатическом и консульском персонале США в Тегеране (спор между США и Ираном, 1980 г.) Суд отметил, что иранское государство не сделало ничего, чтобы предотвратить нападение на американское посольство, остановить это нападение или принудить студентов-мусульман, последователей имама Хомейни покинуть помещение и освободить заложников. Такое поведение Ирана, по мнению Суда, является явным и грубым нарушением обязательств, принятых Ираном в соответствии с Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 г. и Венской конвенцией о консульских сношениях 1963 г.

Квалификация деяния государства как международно-противоправного определяется международным правом. На такую квалификацию не влияет квалификация этого деяния как правомерного по национальному (внутригосударственному) праву (ст. 3). То есть международно-противоправное деяние налицо лишь в том случае, если деяние является результатом нарушения международно-правового обязательства, несмотря на то, что такое деяние не противоречит внутреннему праву.

Международная судебная практика

Судебная практика при решении вопроса о нарушении международно-правового обязательства также исходит из этого постулата. Так, Постоянная палата международного правосудия и Международный Суд ООН неоднократно подчеркивали, что государства не могут ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения, т. е. нарушения принятых международно-правовых обязательств. Постоянная палата международного правосудия в решении по делу судна «Уимблдон» 1923 г. заявила, что в соответствии с международным договором (в данном случае — Версальский мирный договор) Германия была обязана пропустить судно «Уимблдон» через Кильский канал, несмотря на принятый ею односторонний акт о нейтралитете. В решении по спору между США и Италией относительно «Компании «Электроника Сикула С.П.А.» 1989 г. камера Международного Суда ООН также подтвердила, что соблюдение внутреннего права и соблюдение положений договора (т.е. международно-правовых обязательств) — это разные вопросы. Деяние, которое рассматривается как противоправное с точки зрения международного права, в то же время может быть правомерным в свете внутреннего права, и наоборот.

Наконец, данное положение нашло свое договорное закрепление. Так, в ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. прямо указывается, что «участник (договора) не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора» .

Государство песет ответственность за то противоправное деяние, которое ему присвоено. Комиссия международного права использовала термин " присвоение деяния" вместо термина «вменение в вину», подтвердив тем самым, что сам факт нарушения обязательства порождает ответственность, и исключив вину из числа элементов международно-противоправного деяния. Впрочем, это положение Статей не всеми признается бесспорным.

На практике международно-противоправные деяния совершаются не государством как таковым, а его соответствующими органами и надлежащим образом уполномоченными лицами. Поведение любого органа государства рассматривается как деяние данного государства по международному праву независимо от того, осуществляет ли этот орган законодательные, исполнительные, судебные или иные функции, независимо от положения, которое он занимает в системе государства, и независимо от того, является ли он органом центральной власти или административнотерриториальной единицы государства. Понятие «орган» включает любое лицо или любое образование, которое имеет такой статус по внутри государственному праву (ст. 4). При этом поведение органа государства или его должностного лица, действующих в своем официальном качестве, считается поведением этого государства, даже в том случае, если они превысили свои полномочия или нарушили указания.

Франко-мексиканская комиссия по рекламациям в решении по делу Ж. Б. Кэра 1929 г. определила, что действия мексиканских офицеров, даже если они и были совершены с превышением их полномочий и в нарушение приказа их начальства, влекут ответственность государства, поскольку они действовали под прикрытием статуса офицеров и использовали средства, предоставленные в их распоряжение в связи с таким статусом.

Федеративному государству может быть присвоено поведение государственного органа субъекта федерации, нарушающее принятые федеративным государством международно-правовые обязательства. Также Статьи предусматривают, что поведение лиц или образований, которые не являются органами государства, рассматривается как деяние государства в том случае, если установлено, что лицо или образование уполномочены осуществлять элементы государственной власти (ст. 5).

Государство несет ответственность за действия лиц из состава вооруженных сил. Так, ст. III Четвертой Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. гласят: «Воюющая сторона, которая нарушит постановления данного Положения, должна возместить убытки, если к тому есть основание. Она будет ответственна за действия, совершенные лицами, входящими в состав ее военных сил» .

Поведение частных лиц или группы лиц может быть присвоено государству, но лишь в том случае, если это поведение осуществлялось под руководством или контролем данного государства (ст. 8). Соответствующие вопросы не раз возникали в современной международной судебной практике, и толкование могло быть различным.

Международная судебная практика

В решении по делу о военных и полувоенных действиях против Никарагуа (спор Никарагуа против США, 1986 г.) Международный Суд ООП определил, что США несут ответственность за планирование, руководство и поддержку, а не за все поведение «контрас», обосновывая это отсутствием полного контроля над ними. А в решении по делу «Прокурор против Тадича», рассмотренному Апелляционной камерой Международного уголовного трибунала для бывшей Югославии (1999 г.), было указано, что необязательно всегда требовать высокого порогового уровня при оценке такого контроля. Но государство может само признать и принять поведение в качестве своего собственного, даже если оно ему не присваивается на основании общих норм об ответственности. В вышеупомянутом решении по делу о дипломатическом и консульском персонале США в Тегеране (спор между США и Ираном, 1980 г.) Международный Суд ООН заявил, что после издания указа государства, одобрившего и поддержавшего оккупацию посольства и удержание его сотрудников, а также решение об их продолжении превратили дальнейшие действия боевиков в деяния самого государства.

В международной практике считается общепризнанным, что поведение повстанческого движения не может присваиваться государству. Однако положение меняется, когда повстанческое движение одерживает победу, т. е. когда оно образует новое правительство либо новое государство. Статьи предусматривают, что поведение повстанческого движения, которое становится новым правительством, рассматривается в соответствии с международным правом в качестве деяния государства. Как деяние нового государства будет рассматриваться поведение повстанческого или иного движения, которое создает такое новое государство на части территории уже существующего государства или на какой-либо территории под его управлением (ст. 10).