Теория социального обмена

Системные теории общества явно не справляются с теоретическим воспроизведением микродинамики общества. Поэтому естественно, что им ищут альтернативу. В этой связи значительный авторитет, наряду с символическим интеракционизмом, снискала теория социального обмена, классиками которой считаются Дж. Хомане, П. Блау и Р. Эмерсон. Эти авторы, подобно символическим интеракционистам, придают первостепенное значение динамике процессов и институту ценностей. Но в отличие от них они стараются активно использовать интердисциплинарные связи социологии не только с психологией, но и, в первую очередь, с экономикой. Концепт обмена «позаимствован» социологами не из психологии, а из экономики. Сделано это было не случайно, а под впечатлением значительных научных достижений экономической науки. Разумеется, они не могли пройти бесследно для социологии. Токи знания так или иначе всегда преодолевают границы отдельных отраслей наук. Именно это случилось в интернаучных связях экономики и социологии.

В 1830-х гг. благодаря трудам У. Джевонса, Л. Вальраса и К. Менгера в экономике случилась маржиналистская революция, выразившаяся в использовании математического анализа с его понятием предела. Вместе с этим анализом в экономику пришли концепты максимума и минимума, которые вынуждали в процессуальном отношении говорить о максимизации и минимизации, одним словом, об оптимизации экономических процессов. Это обстоятельство не прошло мимо внимания философов. В утилитаризме И. Бентама и Дж. С. Милля теме оптимизации придается основополагающее значение. Его универсальная формула гласит: «Максимальная польза для абсолютного большинства людей». Она вызвала интерес у представителей всех социальных наук и в немалой степени способствовала развитию интернаучных связей социальных наук. На указанном пути социологи добились значительных успехов относительно поздно, лишь в середине XX в., и прежде всего в связи с книгой Джорджа Хоманса «Человеческая группа»^[1].

Дж. Хомане тесно сотрудничал как с психологами, так и с социологами. Естественно, ему бросилось в глаза, что в отличие от психологов социологи относительно редко обращаются к мотивам действия людей. А ведь их игнорирование закрывает путь к объяснению этих действий. Дж. Хомане поэтому решил использовать наработки психологов, особенно бихевиориста Б. Скиннера. Он признавал себя психологическим редукционистом^[2]. И совершенно напрасно! Разумеется, социология не сводится к психологии. Естественно, Дж. Хомансу не удалось осуществить соответствующую редукцию. Обвинение Дж. Хоманса в психологическом редукционизме мало что дает. Он ошибочно считается редукционистом. В действительности же он им не был. Строго говоря, вопреки широко распространенному мнению, он не был и бихевиористы. Правоверный бихевиорист не уделяет столь большого внимания, как он, ценностям.

Решающее новаторство Дж. Хоманса состояло в определении постулатов, которые рассматривались им, — что также чрезвычайно актуально — в контексте индукции и дедукции.

Из первоисточника. Постулаты Дж. Хоманса^[3]

• 1. Постулат успеха: наиболее вероятны те действия человека, которые ранее вознаграждались наиболее часто.
• 2. Постулат стимула: наиболее вероятны те действия, стимулы которых наиболее похожи на ранее вознаграждавшиеся стимулы.
• 3. Постулат ценности: совершаются те действия, результаты которых представляют для субъекта наибольшую ценность.
• 4. Постулат лишения — насыщения: если вознаграждение повторяется, то его ценность для субъекта падает.
• 5. Постулат агрессии — одобрения: действие, не получающее ожидаемое субъектом вознаграждение, вызывает агрессию; действие, получающее ожидаемое вознаграждение, одобряется.
• 6. Постулат рациональности: избирается та альтернатива действий, для которой произведение ожидаемого результата на вероятность его достижения является наибольшей.

Дж. Хомане, с одной стороны, был убежден, что указанные постулаты проверяются в эксперименте и, следовательно, могут быть выработаны и уточнены посредством индукции. С другой стороны, он придерживается убеждения, которое с годами крепло, что полновесная социологическая теория должна начинаться с дедукции. Поэтому все шесть постулатов являются исходными началами социологической теории, т. е. принципами. Решающая мысль Дж. Хоманса состояла в том, что люди действуют не произвольным образом, а сопоставляя, с одной стороны, вознаграждения, в частности поощрения, а с другой — затраты, в том числе наказания. Взаимодействуя друг с другом, люди обмениваются деятельностью, чувственно реагируя на указанный обмен. Он понимается не как передача некоторых предметов, а в качестве взаимной стимуляции людей, находящихся друг с другом в социальных отношениях.

Дж. Хомане в основном ограничивался анализом межличностных отношений в малых группах. В отличие от него, П. Блау сконцентрировал свое внимание на социальных группах, также рассматриваемых в контексте теории социального обмена. Межличностный обмен ведет к дифференциации статуса субъектов, что приводит к властным отношениям. Столь же непреклонно возникают ранее не существовавшие легитимизации и организация, что в свою очередь порождает оппозиции и конфликты.

Социальные группы руководствуются ценностями и нормами. С ними теперь приходится считаться всем членам группы. Индивиды и группы обусловливают существование друг друга. Благодаря ценностям и нормам «возможен непрямой социальный обмен»^[4]. Утверждаемые или отрицаемые членами группы ценности и нормы актуальны для них всех. Поэтому всякое действие опосредованным, косвенным образом влияет и на других членов общества.

Наряду с Дж. Хомансом и П. Блау, существенными новациями в области теории обмена отметился Ричард Эмерсон^[5]. Подобно П. Блау, он не удовлетворяется анализом всего лишь микроуровня социального обмена. В отличие же от него, Р. Эмерсон не спешит с признанием актуальности норм. На место норм он ставит структуры сетей актов социальных обменов. Структуры вторичны, они воспроизводятся посредством социальных обменов.

Теоретическая разработка. Образование структуры, по Р. Эмерсону

Произвольное отношение трех лиц, А — В — С не является структурой. Но если отношение А — В определяет отношение В — С, то возникает структура А — В — С.

Каждый акт социального взаимодействия встроен в большую сеть обмена, специфика которой определяется ее структурами и властными отношениями, которые являются результатом соответствующей зависимости вознаграждений и затрат. Добиваясь выгоды, субъекты способны не только в принудительном порядке, но и добровольно признать свою зависимость от других лиц. Но в этой зависимости есть свои пределы. Если они наступают, то личность противится власти. В любом случае отношения между людьми так или иначе оказываются властнозависимыми. Отношения обмена, сопровождающиеся образованием соответствующих структур и властных субординаций, непременно связаны с их централизацией и децентрализацией.

Р. Эмерсон был убежден, что детальный анализ всегда позволит исчерпывающим образом представить не только образование структур и их метаморфозы, но и их обратное влияние на субъекты обмена. Разработанную им схему объяснения социологических явлений Р. Эмерсон с сотрудниками использовали в 1980;х гг. для характеристики устройства сложных организаций и теории ценностей^[6]. Анализ этих работ не является нашей задачей. Нас в основном интересуют основания теории социального обмена.

Критика теории обмена в американской литературе

Теория социального обмена стала мишенью разносторонней критики. В частности, многократно утверждалось, что она:

• 1) необоснованно ориентируется на психологию и экономику;
• 2) не уделяет должного внимания причинным процессам;
• 3) не учитывает случайные процессы;
• 4) не способна объяснить макросоциологические явления, в частности явления культуры;
• 5) не соответствуют реальным процессам, которые неправомерно идеализируются;
• 6) чрезмерно рациональна^[7].

На наш взгляд, первые три аргумента явно бьют мимо цели. Лишь на словах сторонниками теории социального обмена социология сводится к психологии и экономике. В действительности же они оперируют социологической проблематикой. Актуальность причинных процессов для социологии оспаривается, поэтому они не могут быть критерием для оценки социологической теории. Случайные процессы действительно не учитываются должным образом в теории обмена. Но нельзя исключить, что они не опрокидывают ее основания. Что касается четвертого аргумента, то он действительно существенен. Полагаем, следует признать относительную самостоятельность макроуровня, поэтому он не выводим ни в одной теории. К пятому и шестому аргументам вернемся ниже.

Обзор литературы показал, что наиболее весомые критические аргументы в адрес теории обмена выдвинул Дж. Тернер. Он отмечает, что в социологии нет ясно измеряемой и определяемой «валюты», каковой в экономике являются деньги, а потому ее выводы становятся нечеткими^[8]. В связи с этим замечанием можно отметить, что и феномен денег не является столь очевидным, как это кажется на первый взгляд. По крайней мере, очевидно, что все социологические ценности (переменные) поддаются оценке. Если бы такая оценка не была бы возможна, то постановка вопроса о вознаграждениях была бы неправомерной. В результате от теории обмена пришлось бы отказаться.

Еще один аргумент Дж. Тернера состоит в том, что в теории обмена деятельность определяется посредством вознаграждения, а оно, в свою очередь, — посредством деятельности. Налицо, мол, недопустимый логический круг^[9]. На наш взгляд, его не будет, если исходить из изначально ценностного содержания деятельности. Логического круга нет, ибо рассматривается одна, а не две взаимно определяемые характеристики. Тут же выясняется, что совсем не обязательно вслед за адептами теории обмена связывать постулаты социологии с вознаграждением. Допустим, что субъект их двух альтернатив выбирает ту, которая обладает для него наибольшей ценностной значимостью, т. е. оценкой. Едва ли эта альтернатива заслуживает быть названной вознаграждением. Приведем также другой поясняющий пример. Если бы субъект А добивался бы от субъекта В вознаграждения, то ему следовало бы по большей части попустительствовать своим желаниям. В действительности же А стремится преумножить ценностное содержание своей жизни.

Третий аргумент Дж. Тернера на примере анализа творчества Дж. Хоманса состоит в том, что ему не удалось выработать «ясный способ упорядочения явлений и организации их в классификационные и типологические схемы»^[10]. Этот аргумент можно предъявить всем сторонникам теории обмена. Они, заметим от себя, не знают подлинных законов и принципов социологических теорий. Структуры Р. Эмерсона и ценности П. Блау — это не законы и принципы. Дж. Хомане посвятил всю свою жизнь определению принципов социологических теорий, но остановился на полпути к ним. Этими принципами является оптимизация сочетания некоторых ценностей. Они специфичны для каждой социальной общности людей. Когда американцы в 1787 г. утверждали свою конституцию, то они исходили из принципа максимизации единства нации. Этот пример ясно показывает, что в формулировку принципа входят не все, а лишь основополагающие ценности. Сторонники теории обмена близки к пониманию этого обстоятельства, но в конечном счете всегда теряют из вида социологическую теорию в целом, соотношение в ней принципов, законов и переменных.

Выше мы обещали вернуться к двум аргументам, в которых речь идет о рациональной догме, якобы идеализирующей действительность. Люди оперируют ценностями, значимость которых выражается их оценками. Без признания этого феномена нет социологии. Игнорировать эти оценки, не обращая на них внимание, они не в состоянии из-за своей природы. Следовательно, им приходится каким-то образом оптимизировать свои ценности. Избежать этой операции в принципе невозможно. В рассматриваемом контексте люди являются аксиологическими, т. е. оценивающими, существами. Фиксируя это обстоятельство, исследователи, в том числе и сторонники теории обмена, не идеализируют действительность, а воспринимают ее таковой, каковой она на самом деле является. Если рациональность понимается как оценивание, то ей нет альтернативы. Путаница возникает постольку, поскольку используются различные представления о рациональности, в частности рациональность может противопоставляться эмпиричности или иррациональности. Во избежание недоразумений следовало бы четко определить различные понятия рациональности.

Выводы

• 1. Дж. Хомане предложил аксиомы микросоциологической теории, предполагающие вознаграждения за совершаемые действия. Сильной стороной этого подхода является его ярко выраженная динамическая направленность.
• 2. П. Блау, руководствуясь теорией обмена, охарактеризовал нормы как составляющие макросоциологической теории.
• 3. Р. Эмерсон на основе теории обмена разработал концепт социологической сети. Ему удалось разработать обобщенный вариант теории обмена, призванный объединить микрои макросоциологию.
• 4. Теория обмена вплотную подошла к принципу оптимизации социологических ценностей и, следовательно, предвосхитила многие черты полновесной социологической теории. Именно в этом состоит ее основное достижение.

• [1] Homans G. С. The Human Group. Ν. Y.: Harcourt Brace Jovanovich, 1950.
• [2] См.: Homans G. C. Social Behaviour: Its Elementary Forms. Ν. Y.: Harcourt Brace Jovanovich, 1974. C. 12.
• [3] Постулаты Дж. Хоманса приводятся в сокращенных формулировках. См.: Homans G. С. Social Behaviour: Its Elementary Forms. C. 16, 23, 25, 29, 37, 39, 43.
• [4] Blau Р. Exchange and Power in Social Life. N. Y.: Wiley J. et al, 1964. P. 255.
• [5] См.: Emerson R. M. Power-Dependence Relations // American Sociological Review. 1962. Vol. 27. № 1. P. 31−41; Emerson R. M. Social Exchange Theory // Annual Review of Sociology. 1976. Vol. 2. № 1. P. 335−362.
• [6] См.: Emerson R. М. Toward a Theory of Value in Social Exchange / ed. by K. S. Cook. Social Exchange Theory. Newbury Park, CA: Sage, 1987. P. 11−46.
• [7] См.: Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002. С. 354−355; Zafirovski М. Social Exchange Theory under Scrutiny. A Positive Critique of its Economic-Behaviorist Formulations // Electronic Journal of Sociology. URL: sociology.org/content/2005/tier2/SETheory.pdf/.
• [8] См.: Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс, 1985. С. 320.
• [9] См.: Там же. С. 322.
• [10] Там же. С. 327.