Структуралистская философия историологии

Дошла очередь до рассмотрения французской философии историологиии, развивавшейся в XX столетии первоначально под флагом структурализма, а затем постструктурализма.

Под структурой обычно понимают целое, элементы которого, во-первых, упорядочены определенным образом; во-вторых, содержат тот или иной инвариантный аспект. Случайная связь элементов не является структурой. Вне структуры элемент не существует, иначе говоря, сам по себе он не является атомом. Таким образом, структурализм в известном смысле противостоит атомизму. В отличие от атомизма, структурализм всегда тяготеет к холизму — целое актуально.

Исторический экскурс

В рамках философии первым настоящим структуралистом был, пожалуй, Гегель. Его система категорий, а по нашим подсчетам она включает около сотни концептов, безусловно, является структурой. Структурализм Гегеля получил свое дальнейшее продолжение в структурализме Маркса, который определял сущность человека как совокупность общественных отношений. Обе рассматриваемые формы структурализма неоднократно привлекали пристальное внимание философов. Но эффективно использовать их в философии XX столетия не удавалось. Ретроспективно ясно, почему структурализм Гегеля и Маркса не стал фундаментом для нового философского структурализма — ему недоставало языкового содержания. Новый структурализм был органично связан с лингвистическим поворотом в философии. Поэтому не случайно структурализм оказался востребованным в его лингвистической форме. Мы имеем в виду прежде всего работы Ф. де Соссюра.

Швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр (1857−1913) был первым, кому удалось придать лингвистике отчетливый научный вид. Согласно Соссюру, язык есть знаковая (семиологическая, семиотическая) система^[1]. Язык — социальное явление. Он не основан на естественном положении вещей и, следовательно, условен. Лингвистический знак объединяет не вещь и имя, но понятие и «акустический образ»^[2]. Лингвистические знаки не соотносятся непосредственно с вещами, можно сказать, что они как бы скользят по их поверхности. Вне их связи с вещами знаки лишены смысла. Любой знак обладает определенной значимостью не сам по себе, а в зависимости от его окружения^[3], определенного синтаксического (грамматического) ряда. Главное содержание языка — его структура, внутренняя форма. Новаторство Соссюра выразилось в первую очередь в избрании в качестве основного лингвистического конструкта лингвистического знака. Соссюр соединил лингвистику и семиотику как науку о знаках. Благодаря этому, ему удалось придать лингвистике концептуальную форму. Концептами лингвистики являются языковые знаки. Разумеется, новаторство Соссюра представляет широкий простор для философского творчества.

При определении представителей философско-лингвистического структурализма из числа выдающихся философов существуют определенные трудности, ибо в открытую структуралистом признавал себя едва ли не один К. Леви-Стросс.

Теоретическая разработка. Основные положения структурализма

• 1. Язык устроен точно так же, как и все то, что им описывается.
• 2. Языковой знак обозначает описываемый феномен. Имеет место референция.
• 3. Наблюдаемые и описываемые феномены сегментируются.
• 4. Их связь как раз и является структурой.
• 5. Наблюдаемые феномены являются вторичными, т. е. поверхностными образованиями по отношению к структуре. Она, следовательно, имеет глубинный характер.

Структурная антропология Клода Леви-Стросса. Он полагал, что культура устроена точно так же, как язык, что существуют универсальные структуры мышления, неизменны на вечные времена, что история реализуется мифологическими структурами, образующими общественное бессознательное, общественное бытие. Критики Леви-Стросса неоднократно обвиняли его в упрощенческом подходе. Сам же он считал, что им недоступна подлинная наука.

Постепенно выявилась недостаточность идеалов структурализма. Он вроде бы позволял разрешить ряд сложнейших мировоззренческих проблем. Можно было отодвинуть в сторону всю философию субъекта (Декарта, Канта, Гуссерля, Сартра) с ее неясным концептом субъективной реальности. Внимание к структурам языка избавляло от иррационализма — знаки поддаются осмыслению. В известной степени снималось различие между естественно-научными и гуманитарными дисциплинами — те и другие изучают системы и их строение (структуры). Наконец, казалось, что определен статус гуманитарной теории. Она должна иметь дело со структурами социальных систем.

Но структуры как инварианты основополагающих социальных систем, по определению, должны быть неизменными. Считается, что нет силы, способной их изменить. В качестве вторичной силы субъекты не способны изменить социальные структуры, которые главенствуют над людьми. Это означает, что структурализм не давал ясной исторической картины мира, той, которой от него ожидали. Человек, наблюдающий социальные катаклизмы и тем более принимающий в них участие, вряд ли согласиться с утверждением, что они вызваны к жизни не инициативой людей, а господствующими над ними силами анонимного происхождения. На улицу выходят не структуры, а люди. К тому же крепло убеждение, что реальная жизнь намного богаче структур. В той или иной форме следовало возвратиться к конкретному, к многообразному. Необходимость осмысления исторических событий, подобных по своей взрывной силе выступлениям студентов в 1968 г., вынуждала отказаться от идеалов структурализма, по крайней мере части из них. Структурализм во Франции вызвал к жизни постструктурализм.

Школа «Анналов» . Речь идет об исследователях, группировавшихся вокруг журала «Анналы». В целом ряде аспектов философия истории школы «Анналов», развитая М. Блоком, Л. Февром, Ф. Броделем, близка к структурализму. В наиболее систематическом виде философия истории «Анналов» изложена в «Апологии истории, или Ремесло историка» (1941) М. Блока.

Вплоть до 1940;х гг. историческая наука находилась в затруднительном положении. Быстрыми темпами развивались экономика, социология, экономическая география, поразительные изменения происходили в релятивистской и квантовой физике. На этом фоне историология смотрелась, как запоздавший путешественник, неожиданно оказавшийся в постоянно усложняющейся ситуации без компаса. Как отмечал в одном из своих интервью Ж. Ле Гофф, «враждебность большинства французских историков к философии истории несомненна, и ее разделяли Февр и Блок, но они чутко ощущали необходимость если не теоретического, то по крайней мере методологического и эпистемологического подхода к своей исследовательской практике»^[4]. Явно скромничая, М. Блок отказывался претендовать на звание философа, указывая, что он претендует всего лишь на записи ремесленника от истории^[5].

В действительности же Блок, равно как и его последователи, развивали вариант философии историологии. Опасались же они философии истории, злоупотребляющей философскими обобщениями, не подтверждаемыми фактами. А. Я. Гуревич справедливо отмечает, что многие французские историки относились к теории скептически^[6]. Такого рода опасения обычно характерны для позитивистов. Но его крайностей французские историки стремились избежать, особенно это относилось к попыткам позитивистов устранить из науки идею причинности^[7]. Ради справедливости отметим, что далеко не все позитивисты являются противниками причинного детерминизма. Достаточно в этой связи указать, например, на Дж. С. Милля.

Рассматриваемые авторы считали, что подлинная наука устанавливает связи между явлениями. С этой целью историческая критика должна выявить факты. Но «исторические факты — это факты психологические по преимуществу»^[8]. Для такого вывода есть два основания, во-первых, история изучает деяния людей во времени, мотивы действий которых имеют психологическую природу. Во-вторых, само выделение фактов происходит благодаря мыслительной работе историка как исследователя. Таким образом, школа «Анналов» в основном оставалась на почве ментальности, от которой благодаря лингвистическому повороту философы стремились избавиться.

Но каким же образом можно установить связи между фактами? Их надо включать в определенные временные ряды, структуры. По мнению Блока, именно это позволяет перейти от разнообразия человеческих фактов к единству сознания^[9]. В этой же связи историк А. Я. Гуревич рассуждает об историческом синтезе. Но в таком случае возникает вопрос о путях установления синтеза. Если один факт будет приставлен к другому, то это не приведет к синтезу, получится всего лишь частокол фактов. Но в таком случае исследователь фиксирует лишь соотносительность фактов, но не их регулярную связь, выделение которой приблизило бы к идеалам науку, занятую поиском законов. Вопрос о путях осуществления исторического синтеза является для философии историологии школы «Анналов» центральным. Отметим три пути его разрешения.

Теоретическая разработка. Три способа закономерного упорядочивания фактов

• 1. Можно, избегая всякого упоминания теории, попытаться найти регулярности в самих фактах.
• 2. Можно факты «приравнять» друг к другу за счет абстрагирования от их особенностей.
• 3. Можно объяснять факты посредством теории, насыщенной концептуальными прозрениями.

Из трех указанных возможностей позитивизму противоречит только третья. Но она вообще не обнаруживается у представителей школы Анналов. А это означает, что они остаются в основном в кругу позитивистских идей. На наш взгляд, рассматриваемые авторы по большей части культивируют первый путь выявления структур. В этом отношении более других преуспел Ф. Бродель, который выделил три временные формы, — геоисторическое время, время большой длительности (одно-два столетия), время единичных событий. Его центральная мысль состояла в выработке новой концепции социального. «Это означало бы привыкнуть к времени, текущему медленно, настолько медленно, что оно показалось бы почти неподвижным. Только тогда мы сможем вырваться из плена событий, чтобы вернуться к ним и посмотреть на них другими глазами, задать им другие вопросы… И тогда все этажи общей истории… все взрывы исторического времени предстанут перед нами вырастающими из этой полунеподвижной глубины, центра притяжения, вокруг которого вращается все»^[10]. На наш взгляд, Бродель рассуждает в позитивистском ключе. Постпозитивист сказал бы, что исходить следует из теории, которая позволит осмыслить любой временной режим.

В воззрениях представителей школы «Анналов» можно обнаружить множество примечательных моментов, например о соотношении прошлого и настоящего, о необходимости понимать несовершенное на основе более развитого, рассматривать проблемы на основе фактов. Но все эти моменты не отменяют важного в философском отношении вывода, а именно, что рассматриваемая философия истории по своим главным маркерам, во-первых, находится ближе всего к позитивизму; во-вторых, должна быть включена во французский структурализм.

Выводы

• 1. К. Леви-Стросс развил вариант лингвоструктуралистской философии историологии.
• 2. Для школы «Анналов» характерен структурализм ментального свойства.
• 3. Структурализм противостоит социальному атомизму с его акцентом на активность личностей.

• [1] См.: Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. М.: Прогресс, 1990. С. 163.
• [2] См.: Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. С. 99.
• [3] См.: Там же. С. 146.
• [4] Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993. С. 229.
• [5] См.: Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Наука, 1986. С. 14.
• [6] См.: Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». С. 69.
• [7] См.: Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. С. 108.
• [8] Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. С. 110.
• [9] См.: Там же. С. 82.
• [10] Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории: сб. переводов. М.: Прогресс, 1977. С. 127.