Нормы и принципы международного права, решения Европейского суда по правам человека, их самостоятельное значение и влияние на уголовно-процессуальное законодательство России

К середине XX в. зависимость между характером правопонимания, господствующего в государстве, и системой признаваемых в нем источников права особенно четко проявилась в отношении мирового сообщества к нормам международного права. Именно в данный период естественно-правовая концепция, способствовавшая признанию того, что право не следует рассматривать как нечто идентичное закону и имеющее сугубо национальный характер, вознесла международное право на новый, надгосударственный уровень.

Если первоначально международно-правовые нормы считались частью внутренней правовой системы только в странах англосаксонской правовой семьи (США и Великобритания), то после Второй мировой войны многие государства континентальной Европы (Франция, ФРГ, Италия, Греция) признали международное право одним из источников внутреннего права.

Демократические преобразования, произошедшие в нашей стране, отход от позитивистского правопонимания, видевшего в праве исключительно продукт государственной воли, заставили современную отечественную науку пересмотреть свой взгляд на место международного права в системе действующих правовых норм. При этом основой международных норм и принципов в области прав человека было признано естественное право, включающее в себя идеалы свободы, равенства, справедливости и т. д.

Значительным шагом вперед было провозглашение в Декларации прав и свобод человека и гражданина 1991 г., а затем включение в ст. 32 Конституции РСФСР положения о том, что «общепризнанные международные нормы, относящиеся к правам человека, имеют преимущество перед законами РСФСР и непосредственно порождают права и обязанности граждан РСФСР» .

В ч. 4 ст. 15 Конституции РФ установлено, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Это конституционное положение представляет собой акт общей трансформации (преобразования) норм международного права в нормы внутреннего права, который таким образом инкорпорировал (включил) первые в правовую систему Российской Федерации. Теперь международноправовые нормы признаны частью национального права, что требует рассматривать их как национально-правовые, т. е. действующие непосредственно на территории России. Это позволяет признать общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры источниками внутригосударственного права нашей страны.

В связи с вышесказанным следует согласиться с Ю. А. Тихомировым, который отмечает «двухслойность» отраслей права, означающую, что каждая отрасль национального законодательства теперь не существует «в чистом виде», только на источниках внутреннего права^[1]. Указанное положение справедливо и по отношению к такой отрасли, как уголовно-процессуальное право, поэтому в ч. 3 ст. 1 УПК РФ воспроизводится положение ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Данное нормативное предписание нуждается в определении того, какие нормы международного права выступают источниками уголовно-процессуального права РФ, какое место они занимают в системе других источников данной отрасли права, каков механизм их реализации, а также требует исследовать проблему соответствия современного уголовно-процессуального судопроизводства международным стандартам в области прав человека.

Из анализа текста ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и ч. 3 ст. 1 УПК РФ следует, что в правовую систему России были включены два вида источников права международного происхождения:

• 1) общепризнанные принципы и нормы международного права;
• 2) международные договоры РФ.

Рассмотрим каждый из них.

1. " Общепризнанные принципы и нормы международного права"  — это устоявшийся международно-правовой термин, означающий «нормы, разделяемые мировым сообществом государств, которые рассматриваются как обязательные всеми или почти всеми государствами мира»^[2]. Пленум Верховного Суда РФ разграничил эти категории, указав, что «под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо… Под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного»^[3].

Выражением общепризнанных принципов и норм международного права выступают многосторонние международные договоры, в которых участвует подавляющее большинство государств мира. Это, в частности, Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., которые, будучи ратифицированными большим количеством стран, считаются содержащими обычные нормы международного права, обязательные для всех государств.

Однако общепризнанные принципы и нормы международного права — это не только нормативные положения, получившие письменное закрепление в договорах, но и все те нормы, которые складываются в практике государств, поэтому их включение в правовую систему РФ означает признание существования в ней неписаного права в форме обычая.

Для установления обычая используются различные вспомогательные средства: судебные решения, доктрина, решения международных органов и односторонние акты государств. Среди них главное место занимают решения международных судебных органов (например, ЕСПЧ), имеющие силу прецедента. Они не только способствуют выяснению содержания обычных международных норм, но и играют важную роль в процессе их формирования, содействуют становлению одних и прекращению действия других. В этом смысле судебную практику можно считать источником международного, а в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и национального права России.

2. Международный договор является источником внутригосударственного права РФ, подлежащим прямому применению в случае соблюдения следующих условий.

Во-первых, Россия должна быть участником этого договора.

Во-вторых, договор, согласно п. 3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации», должен быть самоисполнимым, т. е. не требующим издания конкретизирующего внутригосударственного акта для применения. Содержание такого договора должно быть способным непосредственно регулировать отношения с участием субъектов национального права, порождать их права и обязанности.

В-третьих, договор должен быть опубликован для всеобщего сведения.

Примером такого рода договоров является Конвенция СНГ о правах и основных свободах человека от 26 сентября 1995 г., а также ратифицированная Россией в 1995 г. ЕКПЧ.

Признав источники права международного происхождения источниками внутригосударственного права России, необходимо определить их место в системе этих источников. Решение этой проблемы имеет принципиальное значение, поскольку соотношение источников права предопределяет их юридическую силу, т. е. приоритетное (преимущественное) действие по сравнению с другими источниками правовых норм.

В ч. 4 ст. 15 Конституции РФ установлено преимущество перед законами только международных договоров, при этом не уточнено, о каких договорах идет речь. Однако Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации» предписывает обязательную ратификацию договоров, «устанавливающих иные правила, чем предусмотренные законом» (п. 1 ст. 15). В связи с этим следует иметь в виду, что в случае противоречия законам должны применяться только ратифицированные договоры, т. е. те, согласие на обязательность которых было принято в форме федерального закона.

Установленный в ст. 15 Конституции РФ приоритет положений международных договоров требует, чтобы в случае обнаружения противоречия между международными договорами и законами суды применяли нормы первых. Однако это правило не распространяется на Конституцию РФ, которая в силу ч. 1 ст. 15 имеет высшую юридическую силу.

Норма ч. 3 ст. 1 УПК РФ дает основание предположить, что приоритет по отношению к отраслевому уголовно-процессуальному законодательству имеют только нормы международного договора. Однако преимущество писаных источников международного права перед неписаными противоречит традициям международного права, в котором не выделяется господствующий либо приоритетный способ нормообразования, вследствие чего по форме все источники права имеют равную юридическую силу.

При определении места общепризнанных принципов и норм международного права в правовой системе РФ становится ясно, что из содержания ч. 4 ст. 15 Конституции РФ невозможно дать точный ответ на указанный вопрос.

На наш взгляд, нельзя согласиться с признанием абсолютной приоритетности ни законодательства РФ, ни общепризнанных принципов и норм международного права. Если последние устанавливают больший объем прав и гарантий личности, они должны применяться даже в случае противоречия Конституции нашего государства. Это вытекает из анализа ст. 17, 18 Конституции РФ, где, на наш взгляд, установлен особый статус указанных норм. В ст. 18 закреплен принцип непосредственного действия данных международных правовых положений, а в ст. 17 сказано, что права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией. То, что последняя названа после норм международного происхождения, не случайно и означает, что искажение или ограничение в Конституции РФ международно-правовых норм в области прав человека не должно вести к невозможности их реализации гражданами России.

В Конституции РФ признается, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2), что они неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (ч. 2 ст. 17), а также закрепляется право граждан Российской Федерации на обращение в международные органы для защиты своих прав и свобод в случае исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты (ч. 3 ст. 46).

С нашей точки зрения, УПК РФ должен содержать правило, согласно которому общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры РФ, являясь составной частью права, регулирующего уголовное судопроизводство, обладают преимущественной юридической силой перед законами РФ. Права и свободы человека, гарантированные общепризнанными принципами и нормами международного права, не могут быть ограничены внутренним законодательством и подлежат непосредственному применению на территории РФ.

Для уголовно-процессуального права важны следующие группы международных норм:

• 1) нормы, определяющие порядок взаимодействия по уголовным делам Российской Федерации и иностранных государств;
• 2) нормы, определяющие права и свободы человека в сфере уголовного судопроизводства.

Первые содержатся в договорах о правовой помощи по уголовным делам, устанавливающих порядок исполнения поручений (запросов) о возбуждении уголовного дела, о производстве отдельных процессуальных действий, а также регламентирующих взаимодействие Российской Федерации и иностранных государств по другим вопросам, возникающим при расследовании и рассмотрении уголовных дел. К ним относятся договоры о правовой помощи по гражданским и уголовным делам, заключенные СССР, участником которых Россия выступает как государство-преемник (договоры с Кубой (1984), Болгарией (1975), Албанией (1953)), а также те, которые были заключены самой Российской Федерацией. К последним относятся, например, договоры с Латвией (1993), Литвой (1992), Молдовой (1993) и др. В частности, на основе Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанной главами государств — участников СНГ 22 января 1993 г. в Минске, Верховный Суд РФ решил вопрос о подсудности уголовного дела в отношении гражданина Казахской республики Саидова^[4].

Особый интерес представляет вторая группа норм, поскольку она непосредственно затрагивает общие вопросы порядка осуществления уголовно-процессуальной деятельности на территории РФ.

Следует отметить, что в целом раздел 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина» соответствует международным стандартам и закрепляет многие принципы и нормы международного права, непосредственно регулирующие уголовное судопроизводство. Будучи закрепленными в Конституции РФ, международные нормы не утрачивают своего международно-правового статуса и должны применяться и толковаться в свете иных норм международного происхождения.

Применение принципов и норм международного права в области прав человека имеет две формы:

• 1. Косвенное применение, основанное на действии презумпции соответствия закона международному праву, устанавливающей принцип благоприятного толкования норм закона, который заключается в толковании закона таким образом, чтобы его содержание не противоречило международно-правовым нормам. К этому приему часто прибегает Конституционный Суд РФ, который, выявляя смысл тех или иных нормативных предписаний, обращается к нормам международного права.
• 2. Прямое применение, используемое при явном противоречии законодательства международному праву. В этом случае правоприменитель, осуществляя свою деятельность, непосредственно опирается на международно-правовые нормы.

Решение в Конституции РФ вопроса о соотношении внутреннего и международного права в духе концепции правового государства не устранило целиком проблему претворения в жизнь требований международно-правовых норм на территории России. Одной из причин этого является менталитет правоприменителей, ориентирующий их на руководство в своей деятельности исключительно нормами внутригосударственного права.

В российском уголовном судопроизводстве не обеспечивается ряд существенных положений международного права, определяющих стандарты в области прав человека. Особенно остро это проблема стояла на этапе реформирования уголовно-процессуального законодательства, не отвечавшего по многим параметрам международным стандартам. Между тем случаи непосредственного применения норм международного права были и остаются единичными. Причиной этого следует признать приоритетное применение внутреннего законодательства, на которое по привычке ориентируются субъекты уголовного процесса. Так, по результатам опроса судей, 63% признали, что если при рассмотрении дела они обнаружат противоречие нормы уголовно-процессуального закона положениям общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров РФ, то применят действующее уголовно-процессуальное законодательство. При этом далеко не все судьи считают, что международные акты могут содержать уголовно-процессуальные нормы: 29% опрошенных не признали общепризнанные принципы и нормы международного права источниками уголовно-процессуального права, 62% оценили таким же образом правовое значение международных договоров РФ.

В ходе исследования выяснилось также, что судьи не только отрицают (в большей части) приоритет норм международного права, но и не обладают информацией о положениях основных международных актов в области прав человека. Так, 32% опрошенных судей признались, что не знакомы со Всеобщей декларацией прав человека, 62% - с Международным пактом о гражданских и политических правах, 51% - с ЕКПЧ.

Между тем можно привести отдельные примеры применения норм международного права даже в период действия УПК РСФСР 1960 г.

Уголовно-процессуальное законодательство РСФСР не предусматривало права свидетеля пользоваться помощью адвоката при допросе, хотя обязательность допуска адвоката в дело для оказания юридической помощи свидетелю вытекает из ряда международных норм. Так, согласно п. «б» ч. 3 ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах каждое государство обязалось «обеспечить, чтобы право на правовую защиту для любого лица (курсив мой. — А.Т.), требующего такой защиты, устанавливалось компетентными судебными, административными или законодательными властями или любым другим компетентным органом, предусмотренным правовой системой государства, и развивать возможности судебной защиты». В п. «а» ч. 3 ст. 2 установлено, что государства обязуются «обеспечить любому лицу (курсив мой. -А. Т), права и интересы которого, признаваемые в настоящем Пакте, нарушены, эффективное средство правовой защиты, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве» .

Таким образом, указанный нормативный документ, во-первых, не ограничивает круг лиц, имеющих право воспользоваться помощью профессионального юриста при производстве по уголовному делу в случаях изъявления ими такого желания, во-вторых, возлагает на государство обязанность обеспечить защиту этого права независимо от того, кем оно было нарушено. С учетом этих требований должна толковаться ст. 48 Конституции РФ, в которой закреплено, что «каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи» .

На основании указанных положений прокурором Промышленного района города Самары было удовлетворено ходатайство Е. Н. Рыбакиной от 29 сентября 1997 г. о предоставлении ей на основании вышеназванных международноправовых норм права на допрос в качестве свидетеля в присутствии избранного ею адвоката. Причины такого ходатайства Е. Н. Рыбакина объясняла психологическим воздействием, оказывавшимся на нее следователем в ходе предыдущих следственных действий. После получения 6 ноября 1997 г. допуска к участию в деле адвокат присутствовал при допросе Е. Н. Рыбакиной, а также на очных ставках между нею и другими свидетелями^[5].

Можно сказать, что разработка УПК РФ шла в направлении приведения российского законодательства в соответствие с международными стандартами в области прав человека. Так, например, помимо решения озвученной проблемы допуска адвоката для участия в допросе свидетеля (п. 6 ч. 4 ст. 56, ч. 5 ст. 189) в УПК РФ получили реализацию и иные стандарты международного права.

• 1. Установлена возможность проведения закрытого судебного разбирательства в случаях, когда этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников или близких лиц (п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ). Это соответствует требованиям международного права, предусматривающим широкие возможности для проведения закрытого судебного заседания: «Печать и публика не допускаются на все судебное разбирательство или часть его по соображениям морали, общественного порядка или государственной безопасности в демократическом обществе или когда того требуют интересы частной жизни сторон, или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, — при особых обстоятельствах, когда публичность нарушала бы интересы правосудия» (п. 1 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и п. 1 ст. 6 ЕКПЧ). Практика международного правосудия «интересами правосудия» обосновывала случаи закрытого судебного разбирательства, в которых свидетели испытывали страх за дачу перед судом правдивых показаний^[6].
• 2. Предусмотрен предельный трехчасовой срок для составления протокола задержания (ч. 1 ст. 92 УПК РФ), что соответствует п. 2 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах: «Каждому арестованному сообщаются при аресте причины его ареста и в срочном порядке сообщается любое предъявленное ему обвинение». Аналогичные положения содержатся в п. 2 ст. 5 ЕКПЧ, в которой говорится о «незамедлительном» предоставлении таких сведений.
• 3. Введено исключительное полномочие суда на решение вопроса о правомерности ограничения свободы (ч. 1 ст. 108 УПК РФ), соответствующее п. 3 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах: «Каждое арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение». Аналогичные положения закреплены и в п. 3 ст. 5 ЕКПЧ.

Мы привели только несколько примеров того, что уголовно-процессуальное законодательство сделало существенные шаги в направлении реализации международных стандартов. Однако, безусловно, говорить о соответствии внутреннего уголовно-процессуального законодательства РФ и складывающейся правоприменительной практики международным стандартам было бы весьма преждевременно. Об этом свидетельствует лидерство России по числу жалоб в ЕСПЧ. К концу 2010 г. количество обращений из нашей страны составило треть (28,9%) всех жалоб и продолжает ежегодно расти. В 2010 г. против России было вынесено 204 решения по существу. Чаще всего ЕСПЧ констатировал нарушение прав на гуманное обращение (102 нарушения), на свободу и безопасность (89 нарушений), на справедливый суд и эффективную защиту (55 нарушений).

В силу п. 1 ст. 46 ЕКПЧ эти постановления в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти РФ, в том числе и для судов.

Верховный Суд РФ в постановлении от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации» напомнил судам, что «выполнение постановлений, касающихся Российской Федерации, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных ЕКПЧ, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, с тем чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Конвенции о защите прав человека и основных свобод» .

В качестве примеров решений ЕСПЧ, определяющих порядок уголовно-процессуальной деятельности, можно привести решение от 24 мая 2007 г. по делу «Городничев против Российской Федерации», в котором нахождение в наручниках во время судебного разбирательства, не обусловленное требованиями обеспечения безопасности, было признано нарушением прав подсудимого.

Знаковым для применения ст. 75 УПК РФ явилось постановление ЕСПЧ от 26 апреля 2007 г. по делу «Вожигов против Российской Федерации», в котором было признано, что права стороны защиты считаются ограниченными в степени, не совместимой с требованиями ст. 6 ЕКПЧ, если приговор полностью или в большей части основан на показаниях свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности допросить сам.

Принятие ЕСПЧ ряда решений иногда приводит к появлению соответствующего закона, например Федерального закона РФ от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» .

К изменению законодательства РФ может привести и принятие ЕСПЧ отдельного решения. Так, например, постановление ЕСПЧ от 15 декабря 2005 г. по делу «Ваньян против Российской Федерации» не только изменило формы и методы проведения ОРМ мероприятий и оценку допустимости их результатов в качестве доказательств, но и привело к внесению соответствующих корректив в ч. 8 ст. 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»^[7].

• [1] См.: Тихомиров Ю. А. Проблемы сравнительного законоведения // Советское государство и право. 1993. № 8. С. 64.
• [2] Талалаев А. Н. Два вопроса международного права в связи с Конституцией РФ // Государство и право. 1998. № 3. С. 65.
• [3] Пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» // Справочная правовая система «КонсультантПлюс» .
• [4] См.: Дело Саидова // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 1. С. 16−17.
• [5] Архив Промышленного районного суда г. Самары. Д. № 1−229/99. Т. 2.
• [6] См.: Алексеева Л. Б., Жуйков В. М., Лукашук И. И. Международные нормы о правах человека и применение их судами РФ: практич. пособие. М.: Права человека, 1996. С. 179.
• [7] Написание слова «розыскная» соответствовало правилам орфографии на момент принятия Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» .