Религия в древнем риме

Этнокультурные основы и исторические этапы развития древнеримской религии

Деление индоевропейской общности приводит к образованию в III тысячелетии до н.э. древнеевропейцев — конгломерата племен, говоривших па древнеевропейских диалектах. Вероятным ареалом длительного совместного проживания (вторичной прародиной) этих племен была территория Северного Причерноморья и приволжских степей^[1]. Языковой общности древнеевропейцев III тысячелетия до н.э. соответствовала археологическая культура боевых топоров (шнуровой керамики). Миграции племен древнеевропейцев на запад во II — начале I тысячелетия до н.э. привели к формированию новых этнических групп. Среди них одна из наиболее заметных — праиталики, начавшие заселять Апеннинский полуостров с начала II тысячелетия до н.э. (археологическая культура террамара и более поздняя культура вилланова).

Переселенцы, древнейшие носители италийских языков, осев в разных частях Италии, образовали несколько крупных племенных объединений — латинов, осков, умбров и др. Латины, заняв земли в нижнем течении реки Тибр, положили начало городу Риму. Впрочем, до латинов здесь проживало местное население (к ним, возможно, относились лигуро-сикулы). Рядом с латинами на прибрежных холмах укрепились в VIII—VII вв. до н.э. италики-сабиняне. Из слияния этих племен при главенстве латинов и формируется население первоначального Рима. Этнически неоднородное население древнейшего Рима с самого начала испытывало культурно-религиозное влияние ахейских греков, основавших поблизости свои колонии. Мифология римлян удержала память об этом в преданиях о прибывшем на берега Тибра Энее, вожде оставшихся в живых троянцев, о греке Евандре, научившем римлян «искусству письма»^[2].

Не только по берегам Тибра, но и на всем Апеннинском полуострове племена италиков столкнулись с присутствием иноэтнических элементов. Помимо местных племен, проживавших здесь с древнейших времен, и греков, особенно быстро прираставших в эпоху Великой греческой колонизации, соседями италиков стали многие другие этносы. Среди них были индоевропейские пароды: кельты (римляне называли их галлами), венеты, иллирийцы. Были и неипдоевропейские: пунийцы (финикийцы из Карфагена) и этруски. Последние оказали особенно значительное воздействие на древнеримскую религию. Этруски, выходцы, вероятнее всего, из Малой Азии, в VIII—VII вв. до н.э. создали на территории Италии сильное государство. Соперничая с Римом, этруски в то же время переселялись в Рим и в VI в. до н.э. основали там этрусскую царскую династию Тарквиниев. Правление Тарквиния Древнего (Приска) и его преемников особенно благоприятствовало распространению в римской среде этрусских культов. И позднее, после военных побед республиканского Рима над этрусками, власть их верований сохранила свою силу^[3].

Таким образом, уже на стадии формирования древнеримская религия, будучи у истоков своих религией италиков-латинов, испытывала сильное иноэтническое влияние как со стороны родственных индоевропейских верований (в первую очередь греческих), так и со стороны неиндоевропейских (прежде всего этрусских). Синкретизм оставался заметной чертой древнеримской религии на всем протяжении ее истории. Социально-политической основой синкретизма, особенно на начальном этапе развития древнеримской религии, был синойкизм — процесс слияния в единое гражданское целое (полис) нескольких этнорелигиозных общин. В Риме синойкизм был результатом, с одной стороны, объединения италиков с жившими на соседних холмах — Квиринале и Эсквилине — сабинянами, а с другой — переселениях в черту города других общин (например этрусков).

Уже на первой стадии, в дореспубликанский период, определилась другая характерная черта древнеримской религии — ее этатизм и политическая ангажированность. Конституирование древнеримской религии, религии не только италиков-латинов, а прежде всего религии граждан римского полиса, было одним из следствий идеологического самоопределения Рима как городагосударства.

Созданию государственной религии Древнего Рима способствовали реформы царей. Так, легендарный Нума Помпилий, второй царь Рима, выходец из племени сабинов, учредил общий пантеон главных богов, порядок их почитания и положил начало правовому регулированию религиозной жизни. Тацит сообщает: «Нума связал народ религиозными обрядами и божественным правом»^[4]. Ему же приписывается строительство храма богини Весты, покровительницы всего римского народа. Сервий Туллий, этруск родом, установил общие для населения городских и сельских общин Компиталии — религиозные праздники соседей, а также предпринял строительство храма Диане, чтобы теснее сплотить латинские города вокруг Рима как центра латинского союза.

Вместе с формированием официального пантеона и культа уже в VI в. до н.э. в составе древнеримской религии закладываются основы римского мифа. Римский миф — ключевая мифологема древнеримской религии — выступал идеологическим обоснованием претензий Рима на политическую гегемонию. В римских преданиях формируется мифологическое повествование об Энее, сыне троянца Анхиса и богини Афродиты, основателе Рима, будто бы принесшем из Трои священные залоги славной судьбы Рима. С историей основания города были увязаны также мифические братья-близнецы Ромул и Рем, сыновья бога войны Марса, вскормленные волчицей. Божественным покровителем и олицетворением могущества Рима был провозглашен Юпитер, в честь которого в VI в. до н.э. на Капитолийском холме возводится храм. При его закладке, как сообщает Тит Ливий, была найдена человеческая голова с невредимым лицом — находка была истолкована так, «что быть этому месту оплотом державы и главой мира»^[5]. Царю Нуме, согласно древнему преданию, с небес в руки упал щит — залог спасения Рима; щит затем бережно хранился как одна из главных святынь города. Эти фрагменты римского мифа вместе с другими, развившимися позднее, утверждали идеи чудесного основания Рима и божественного предопределения его великой судьбы.

При всем значении государственных культов древнеримская религия никогда не утрачивала своей генетической связи с родовыми и семейными верованиями. В глубокой древности первостепенное значение имели культы родовых (фамильных) и земляческих сообществ. Государственные культы, с одной стороны, наследовали эти древние религиозные традиции, с другой стороны, соперничали с ними, не будучи, однако, в силах отменить их. Две тенденции — к централизации религиозной жизни в государственных культах и к ее раздроблению в культах отдельных общин — уже с ранних пор совмещались в древнеримской религии.

Религиозная жизнь Рима республиканской эпохи во многом определялась политической борьбой патрициев и плебса. Плебс, добиваясь расширения своих гражданских прав, требовал снять существовавшие ограничения на участие плебеев в важнейших государственных культах. «Преимущества в религиозной области в то время были па стороне патрициев. Только из их числа вербовались жреческие коллегии, имевшие возможность влиять на народные собрания, объявляя их созыв и решения угодными или неугодными богам. Только они могли посвящать храмы, алтари, здания для собрания сената… Только патриции имели право ауспиций — определения воли богов по полету птиц…»^[6].

В ходе начавшейся еще в царский период борьбы против религиозной гегемонии патрициев представители плебса получили доступ к толкованию Сивиллиных книг, пророческих текстов. Хранители и толкователи этих книг образовали первую открытую плебеям жреческую коллегию: вначале — дуумвиров (двух жрецов), затем, с 367 г. до н.э., — децемвиров (10 жрецов), а с 82 г. до н.э. — квиндецемвиров (15 жрецов). Постепенно плебс практически полностью разрушил монополию патрициев на жреческие должности: в 300 г. до н.э. был принят закон, по которому плебеи признавались достойными «жреческих и авгурских знаков отличия»^[7]. В дискуссии, сопровождавшей принятие этого закона, решительно оспаривались идейные основы патрицианского религиозного верховенства — представления об исключительном благородстве патрициев, способность патрициев угадывать волю богов, покровительство патрицианским семьям со стороны богов. В области официальной религиозной жизни к концу республиканского периода между патрициями и плебсом был выработан консенсус, результатом которого стала государственная религия, отражавшая интересы большинства граждан римского полиса.

В республиканскую эпоху появляются отчетливые признаки разрушения «дедовских» устоев религии римлян. Тому во многом способствовала активная внешняя политика республиканского Рима, направленная на подчинение соседних городов и народов. Войны, победы, мирные соглашения сопровождались не только заключением военно-политических союзов, но также и религиозными компромиссами римлян с богами и культами других народов. Уже в раннем Риме существовала практика получения по условиям капитуляции от побежденных не только их земель, богатств, но и религиозных святынь. Так, после победы над этрусским городом Веи, «когда все земные богатства были из Вей унесены, римляне приступили к вывозу даров божественных и самих богов, по проявили здесь не святотатство, а благоговение»^[8]. Из новых союзных земель в столичный город переселялись люди, а вместе с ними и их боги. Послы города Локры произносят в римском сенате знаменательную фразу: «Мы видим, сколь благоговейно вы чтите своих богов и принимаете к себе чужестранных…»^[9]

Терпимость оборачивалась ростом религиозного эклектизма. Во время эпидемии 20-х гг. V в. до н.э., как пишет Тит Ливий, «не только тела были подвержены заразе, но и души были охвачены разнообразными и по большей части чужеземными суевериями. Стараньями тех, кто наживался на людском легковерии, в домах устанавливался новый порядок жертвоприношений, до тех пор пока знатнейшие граждане не осознали, сколь позорно для всего общества, что на каждом углу и в каждом святилище милость богов вымаливают принесением жертв по непривычному и чуждому обычаю…»^[10]. Спохватившись, власти приняли меры к тому, чтобы «никакими иными способами, кроме принятых в отечестве, и никаким иным богам, кроме римских, не поклонялись»^[11]. Однако остановить размывание традиционной религии удалось лишь на время.

Римский миф, возводивший начало Рима к греческой Трос, древняя вера в силу Дельфийского оракула и греческих богов создавали благодатную почву для эллинизации римской религии. В то же самое время, в 20-е гг. V в. до н.э., когда сенат запрещает чужеземные верования, в Риме официально учреждается культ Аполлона и строится храм этого бога — поводом к тому были эпидемия и расчет на врачующую силу Аполлона. Асклепий, другой греческий бог-врачеватель, обретает свой храм в Риме в 291 г. до н.э., его имя латинизируется (Эскулап), но обряды отправляются по греческому образцу, а жреческие обязанности выполняют по преимуществу греки. Вслед за Аполлоном в Рим приходит Дионис, получивший здесь имя Вакха (или Бахуса). В первой половине II в. до н.э. ритуалы в честь Диониса-Вакха — вакханалии — вызвали своей оргиастичностью и эзотеризмом суровые преследования властей. Однако Дионис и дионисии, слившись с римским богом плодородия Либером и культами вегетативных сил, прочно вошли в религиозный обиход римлян. Последние века республики отмечены дальнейшим заимствованием греческих богов, отождествлением их с римскими и усвоением греческих обрядов.

Исторические предания, связавшие Рим и Трою, открыли дверь проникновению малоазийских верований, в первую очередь — культа Кибелы, одного из древнейших восточных культов. На закате республиканской эпохи, во время страшной для Рима войны с Ганнибалом, граждане, по словам Ливия, «внезапно исполнились благочестия» и обнаружили в пророческих книгах предсказание, согласно которому именно Кибела, Идейская Матерь, избавит город от чужеземцев, если она будет перевезена в Рим. На родину Кибелы (во Фригию, в город Пессинуит) было отправлено посольство, получившее от местных жителей священный камень, который почитался как воплощение Великой Матери-богини. Римляне торжественно встретили Кибелу, несли, передавая из рук в руки, священный камень по улицам и поместили его в храме Победы, установив день празднества в честь малоазийской богини и восприняв оргиастическую обрядность культа Великой Матери^[12]. Подчинение Римом во II—I вв. до н.э. эллинистических государств Востока вызвало новую волну экспансии чужеземных культов. Возвратившиеся из провинций домой римские легионеры, администраторы, торговцы приносили с собой ближневосточные верования.

Завоевание Греции (середина II в. до н.э.) открыло завоевателям широкий доступ не только к религии и мифологии греков, но и к их религиозно-философским учениям. В образованных слоях римского общества получают признание стоицизм, пифагорейство, эпикурейство и другие учения, развивавшие неведомые «старым» римлянам идеи, которые простирались вплоть до крайних форм религиозного скептицизма. Среди наиболее заметных скептиков был Лукреций Кар (99−55 гг. до н.э.), вплотную подошедший к отрицанию религии.

Говоря о трансформации традиционных религиозных устоев древнего Рима, следует учитывать, что греческие и восточные культы, свободомыслие и скептицизм распространялись преимущественно в городе и прежде всего среди знати. В сельской местности, в городских низах религиозная жизнь во многом оставалась верной патриархальным традициям.

Императорский период в истории древнеримской религии (31 г. до н.э. — 476 г. н.э.) был ознаменован прежде всего появлением культа императора, обожествлением политических деятелей, военачальников и других отличившихся людей. Одним из первых был официально деифицирован после смерти Цезарь. Его преемник император Август уже при жизни удостоился божественных почестей. Поощряя культ своей персоны и присвоив себе статус Верховного жреца, Август в то же время провел ряд реформ, призванных возродить старые религиозные традиции, державшиеся на родовых, фамильных верованиях. Начиная с Августа, культ императора становится стержнем государственной религии, призванной поставить под единоначалие все слои общества и объединить все страны вокруг имперского Рима. Развивавшиеся на протяжении веков мифологизация и сакрализация Рима получают в эту эпоху свое завершение в обожествлении «вечного города» в образе Dea Roma. Культ столицы Империи, божественного Рима, становится естественным дополнением культа императора — божественного правителя.

Событием, радикально изменившим религиозную историю Рима, стало возникновение вначале на восточных окраинах империи, а затем и в Риме христианских общин. Антагонизм римской религии и христианства разрешился, как известно, победой новой религии. Следует помнить, однако, что за века соперничества христианство многое восприняло из культурного оснащения своего противника. Кроме того, влиянием религии Древнего Рима во многом определялись идеологические и обрядовые изменения внутри раннехристианских общин, обусловившие расколы раннего христианства на крупные и мелкие течения. Крах Римской империи отнюдь не означал полного триумфа христианства — на протяжении столетий древнеримская религия, особенно ее религиозно-философские идеи и гражданские ценности, сохраняли свою привлекательность для европейской цивилизации. Западная, римско-католическая, церковь следовала некоторым интеллектуальным, этическим, эстетическим традициям, исторически связанным с римской религиозной культурой.

• [1] Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы.

  .

  Ч. II. Тбилиси, 1985. С. 944−952.

• [2] Тит Ливий. История Рима от основания города. I. 1−8. Т. 1. М., 1989.
• [3] См.: Вуриан Я., Моухова В. Загадочные этруски. М., 1970; Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983.
• [4] Тацит. Анналы. III. 26.
• [5] Там же. I. 55.5.
• [6] Штаерман Е. М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987. С. 90.
• [7] Тит Ливий. История Рима от основания города. X. 7.9.
• [8] Тит Ливий. История Рима от основания города. V. 22.3.
• [9] Там же. XXIX. 18.2.
• [10] Там же. IV. 30.9−10.
• [11] Там же. IV. 30.11.
• [12] Тит Ливий. История Рима от основания города. XXIX. 10−14.