Терроризм. 
Курс мировой и российской криминологии. 
Особенная часть

Террор не придумал для уравнения общества никаких других средств, как только рубить головы, поднимающиеся над уровнем посредственности.

Пьер Буаст (1765-1824), французский лексикограф

Террор, возведенный в систему, есть признак слабости и выражение страха.

Джулио Мазарини (1602-1661), французский кардинал

Борьба родит борьбу.

Владимир Ильич Ленин (1870-1924), российский политический деятель

Терроризм в наше время из категории преступления «революционирует» в новый вид глобальной войны… может быть, последней.

Автор

Понятие и общая характеристика

Термин «терроризм» происходит от латинского слова terror — страх, ужас. Как социально-политическое явление и общественно опасное деяние терроризм имеет многовековую историю. Его обыденное и юридическое понимание с течением времени изменялось и расширялось, но основная суть его — устрашение власти и населения путем совершения жестокого насилия и угроз насилием с целью подавления и устранения политических противников и конкурентов, навязывания им своей линии поведения — остается практически неизменной. Террологи (специалисты по изучению терроризма) отмечают, что существует около сотни определений терроризма, но во всех них, как правило, присутствуют два основных признака собственно террористических действий — насилие и его необходимое следствие —устрашение. Использование крайнего насилия и угрозы его применения для достижения публичных или политических целей — пока наиболее распространенное определение терроризма в отечественной и зарубежной литературе. Тем не менее общепринятого понятия терроризма еще не выработано^[1].

Один из современных исследователей терроризма У. Лакер считает, что общей научной теории терроризма вообще не существует, поскольку у этого феномена слишком много различных причин и проявлений^[2]. Безусловно, причин и проявлений терроризма множество, но это не означает, что множество не поддается обобщению. Некоторые философы, наоборот, несколько упрощают его для нашего времени, полагая, что терроризм — один из вариантов тактики политической борьбы, связанной с применением идеологически мотивированного насилия^[3]. Делается попытка различать понятия «терроризм» и «террор». Террор трактуется как нелегитимное насилие со стороны государства по отношению к обществу в целом либо к диссидентам и оппозиции, а терроризм как практика нелегитимного насилия, реализуемая противостоящими государству силами. Такое деление весьма условно. Бесспорно лишь то, что терроризм представляет собой особую разновидность политической преступности, кто бы ее ни совершал: власти, стремящиеся радикальным путем изменить существующий порядок в стране, или оппозиционеры (революционеры, националисты, религиозные фанатики, организованные преступники), жаждущие захвата и изменения власти или ее существенных уступок.

Можно согласиться с В. Виктюком и С. Эфировым, которые полагают, что «терроризм — это политическая тактика, связанная с использованием и выдвижением на первый план тех форм вооруженной борьбы, которые определяются как террористические акты»^[4]. Не случайно к терроризму по российскому законодательству относится не только ст. 205 Уголовного кодекса РФ (террористический акт), но и целый ряд других деяний, охватываемых понятием «террористическая деятельность» (или, как указано в законе, «деяния террористической направленности»), которое будет раскрыто в следующем параграфе данной главы. Эти деяния, по воле законодателя, могут приобретать разные названия, но суть их одна — насилие и устрашение власти и населения в политических, идеологических, религиозных и иных целях. При этом надо иметь в виду, что формы терроризма, террористической деятельности и даже их цели постоянно эволюционируют, приспосабливаясь к реалиям.

Один из известных теоретиков терроризма (который был народовольцем, а после революции стал академиком АН СССР) Н. А. Морозов, ратуя за терроризм в борьбе с деспотизмом, сильно заблуждался, выдвигая теорию справедливой избирательности террористического насилия. Он писал, что террористическая революция представляет собой самую справедливую форму борьбы.

Она казнит только тех, кто действительно виновен в свершившемся зле^[5] Анализ же терроризма прошлого и настоящего показывает, что в террористических актах гибнут сотни, тысячи ни в чем не повинных людей, а те «виновные» (по Морозову) не несут никакого наказания. Оправдание терроризма духом самопожертвования, вопросом чести, святым делом, ненавистью и т. д. неправомерно. Действия чеченских террористов опровергают надуманную позитивную этику терроризма. Обратимся к бесланской трагедии. Где там честь, святое дело? В чем была вина школьников? Кровавую трагедию сотворили нелюди, которым вообще недоступна мораль.

Мотивация терроризма дает возможность отличать терроризм от диверсии, которая может совершаться как в военных, так и в политических целях. С точки зрения нашего уголовного законодательства диверсия толкуется как совершение взрыва, поджога или иных действий, направленных на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи, объектов жизнеобеспечения населения в целях подрыва экономической безопасности и обороноспособности страны. Подобные действия и последствия могут наступить и при террористическом акте, однако его субъективные цели шире и глубже. Террористам важны не только и не столько объективные преступные последствия, сколько общественный, политический и международный резонанс, устрашение власти и населения, открытая демонстрация своей силы. Засекреченный теракт, как это было в советское время (терроризм в те годы у нас не был криминализирован), утрачивает всякий смысл. Терроризм нуждается в широком освещении события в газетах, журналах, по радио, телевидению, в Интернете. Расцвет «свободных и безответственных» СМИ в последние годы стал одним из условий интенсификации террора в мире и особенно в нашей стране.

Это условие четко просматривается в динамике чеченского терроризма. Первые террористические акты были скорее диверсионными, поскольку террористы скрывали свою причастность и непосредственных организаторов. Это одна из особенностей чеченского терроризма на первоначальном этапе: чеченцы, в отличие от мировой практики, не брали на себя ответственности за теракты. И только тогда, когда они овладели СМИ и иными пропагандистскими возможностями, чеченский терроризм стал представлять особую опасность. Надо признать, что чеченская пропагандистская машина на каком-то этапе переиграла российскую, которая долго не могла найти золотую середину между демократией, свободой СМИ и управлением психозом террористического устрашения.

Терроризм многолик. Он вбирает в себя самые разные формы террористической деятельности — от политической, идеологической, сепаратистской, религиозной и даже так называемой партизанской борьбы до разовых кровавых криминальных акций. От справедливой вынужденной борьбы за свое выживание до зверского уничтожения ни в чем не повинных людей в личных, корыстных, политических интересах. Никто сегодня не застрахован от террористического нападения, в том числе и самые охраняемые люди (монархи, президенты и главы правительств, руководители банков, корпораций, компаний).

Лига Наций еще в 1934 г. после убийства короля Югославии и министра иностранных дел Франции поручила Комитету экспертов сформулировать понятие терроризма и подготовить конвенцию по предотвращению актов терроризма и борьбе с ним, но начавшаяся Вторая мировая война отодвинула реализацию этих решений. В послевоенное время Генеральная Ассамблея ООН приняла более 10 резолюций о национальном, региональном и международном терроризме, но так и не смогла дать его более или менее приемлемого определения^[6]. В 1972 г. Секретариат ООН констатировал существование в мире главным образом таких форм терроризма, которые проистекают из нищеты, безысходности, бед и отчаяния, побуждают некоторых людей жертвовать человеческими жизнями, включая свои собственные, в стремлении добиться радикальных перемен для притесняемых групп населения, а иногда и целых народов. В те годы это было недалеко от истины, да и сегодня имеет место в некоторых странах.

В рекомендациях VIII Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 1990) записано: «Начиная с первого исследования международного терроризма, проведенного ООН в 1972 году, международное сообщество до сих пор не может достигнуть согласия в отношении общеприемлемого содержания термина „международный терроризм“»^[7].

Основной трудностью для международного сообщества при выработке более или менее однозначного толкования терроризма было прямое или косвенное признание справедливости борьбы народов за свое освобождение (независимость, суверенитет) при наличии противоречивых международно-правовых принципов (право наций на самоопределение, с одной стороны, и нерушимость существующих границ — с другой). Не способствовало выработке единого понимания и использование разными странами двойных стандартов при оценке действий тех или иных национальных, религиозных, политических и социальных групп населения. Руководство одной страны при оценке действий террористических образований, использующих крайнее насилие для достижения политических, сепаратистских, националистических и религиозных целей, признает их борьбой за свободу, а руководство другой страны считает эти действия терроризмом, — в зависимости от того, что удобнее в конкретной ситуации. Один из проблемных моментов — отграничение терроризма от освободительной и национально-освободительной борьбы. Терроризм, как правило, не носит массового характера, он замкнут на себя, узок, антидемократичен. В то же время если освободительная борьба — это убийство невинных мирных жителей, женщин и детей, то она ничем не отличается от терроризма.

Такая двойственность наблюдалась в период противостояния в холодной войне двух мировых систем (социализма и капитализма). Более того, обе стороны широко использовали террористические методы борьбы друг против друга, а также в целях свержения неугодных режимов или их лидеров. Эти различия оценок и двойные стандарты сохраняются и в настоящее время, хотя холодная война давно закончилась. Одним из последних примеров международного двуличия может служить разная оценка насильственнотеррористической практики косовских албанцев против сербов в бывшей Югославии^[8], а также насилия в других странах, например на Ближнем Востоке (Израиль, Палестина), в Ираке во время его оккупации американскими и английскими войсками. Даже оценка очевидных диких и кровавых террористических актов в России (Северная Осетия, Беслан (2004 г.) и геноцид грузинских войск против граждан Южной Осетии в 2008 г.) не была в западном мире однозначной^[9]. Политически мотивированная оценка была характерна для 13-дневной (многие называют ее пятидневной) войны Израиля «Литой (расплавленный) свинец» в Секторе Газа на рубеже 2008−2009 гг. По данным некоторых СМИ, палестинцев погибло около 750 человек и ранено более 3 тысяч (главным образом мирных жителей), а израильтян погибло 14 человек и ранено несколько десятков^[10].

Народы стран, подвергшихся вооруженному насилию, нередко по-своему определяют, кто для них является террористом: те, кто под флагом борьбы с терроризмом осуществляет ковровые бомбардировки их территории, разрушая экономику и уничтожая мирных жителей, или те, кто путем насилия отстаивает свои националистические, сепаратистские или религиозные интересы. Этим разночтениям можно было бы не придавать большого значения, если бы они не были особо криминогенными и террогенными.

При всей противоречивости подходов определенные сдвиги в сторону взаимопонимания есть. Окончание холодной войны и интенсивный процесс глобализации терроризма в последние годы способствовали тому, что мировое сообщество пришло к некоему единству взглядов о недопущении насильственных, террористических методов для достижения любых политических, национальных, религиозных и уж тем более сугубо криминальных целей. Но это единство пока не закреплено в международном праве^[11]. В то же время борьба (иногда многолетняя и многовековая) за политическую, социальную, национальную и религиозную справедливость (ирландцы, баски, курды, абхазы, югоосетины и др.) продолжается, что при определенных условиях может вылиться в радикализм, экстремизм, насилие и терроризм. Военное насилие против таких «борцов» и поддерживающего их народа, как показывают события на Ближнем Востоке и в других регионах и странах, лишь загоняют болезнь вглубь. Выход — в переговорном процессе и поиске компромиссов. Однако озлобившиеся друг на друга стороны к принятию таких решений, как правило, не готовы.

Различают государственный и «частный» терроризм. Эти формы используются как в международных, так и во внутренних целях. Другие авторы подразделяют терроризм на государственный, международный и внутренний^[12]. Это деление условно, поскольку в основу положены разные классификационные признаки. Но при всех их недостатках различные систематизации терроризма позволяют увидеть многочисленные сферы его распространения.

Государственный терроризм (или государственный террор) предполагает террористическую деятельность самого государства против внутренних политических противников и в отношении иностранных государств для решения внутриполитических и внешнеполитических задач. Субъектом данного вида террора выступают государства и их различные структуры. Внутренний государственный терроризм свойствен диктаторским, фашистским, коммунистическим и религиозно-фундаменталистским режимам. В нашей стране он доминировал в годы сталинизма. Внешний государственный терроризм широко распространился во второй половине XX столетия после Второй мировой войны. В эти годы наибольшее распространение он получил между идеологически противоборствующими странами (между социалистическими и капиталистическими государствами), а также среди развитых и развивающихся государств в целях военно-политической экспансии и расширения зоны влияния.

В резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «О недопустимости политики государственного терроризма и любых действий государств, направленных на подрыв общественно-политического строя в других суверенных государствах» (1984), а также в последующих документах ООН эта деятельность получила международное осуждение, и ее уровень стал постепенно снижаться. Но это совершенно не сдерживает США, которые, несмотря на осуждение мирового сообщества и при отсутствии санкций ООН с середины прошлого века до настоящего времени реализуют свои глобалистские интересы с помощью вооруженного насилия. Таким образом они действовали, например, против Филиппин, Кореи, Лаоса, Вьетнама, Камбоджи, Ливана, Ливии, Панамы, Никарагуа, Кубы, Сомали, Руанды, Гаити, Восточного Заира, Югославии, Ирака, Афганистана. На очереди другие страны. И в первую очередь Иран. Используются и иные (информационные, финансовые, идеологические) формы вмешательства во внутренние дела различных стран в национальных интересах. Борьба за зоны влияния и жизненные ресурсы нередко осуществляется с помощью модифицированного (под предлогом установления демократии и борьбы с терроризмом) государственного терроризма^[13].

Следующей формой государственного терроризма является поддержка (финансирование, предоставление оружия, баз для обучения террористов, укрытие их от возможного наказания и т. д.) некоторыми странами с военными диктаторскими режимами (например, Афганистаном во время правления талибов) террористических организаций в собственных политических интересах. Этот вид государственного терроризма также получил международное осуждение. Против таких стран (Ливия, Ирак и др.) применялись жесткие международные политические, экономические и иные санкции.

Международный терроризм может быть осуществлен двумя субъектами — террористическими государствами (государствами, поддерживающими терроризм) и международными террористическими организациями типа «Аль-Каиды» Бен-Ладена, которые в настоящее время представляют основную опасность. К ним можно отнести также такие террористические организации, как «Серые волки» (Турция), «Красные бригады» (Италия), «ИРА» (Англия),.

" ЭТА" (Испания), «Фронт национального освобождения Корсики» (Франция), «Хамас» (Палестина, Израиль), «Хезболла» (Ливан), «Братья мусульмане» (Египет, Сирия, Саудовская Аравия), «Аум Синрикё» (Япония), «Арийские нации» (США), «Вооруженная исламская группа» (Алжир, Франция), «Военно-спортивная группа Гофмана» (ФРГ), чеченские группировки (Россия) и многие другие^[14].

Между этими субъектами международного терроризма существуют различные формы преступного сотрудничества. И если внешний государственный терроризм (в изолированном виде) более или менее контролируем, то преступную деятельность международных террористических организаций в условиях глобализации, свободы передвижения, интенсивных миграционных и коммуникационных процессов трудно отследить. Более того, различные международные террористические организации, располагающиеся на территориях многих государств, имеют тенденцию к политическому, организационному, материальному и финансовому взаимодействию, что делает их еще более опасными. Особую опасность международный терроризм представляет не столько для отдельных стран, сколько для международного правопорядка и международных отношений в целом.

Доминирование радикальных мусульман в международной террористической деятельности актуализирует вопрос о причинах резкой активизации исламизма. В этом вопросе нет единства мнений. Специалисты выделяют различные причины: столкновение христианской и исламской цивилизаций в условиях глобализации и дисбаланса мирового развития; противоречие «догоняющей модернизации»; демографические диспропорции; инструментальное использование ислама в виде мобилизующей идеологии; внутренне обусловленный радикализм ислама; формирование исламского мирового порядка; скоординированная активность в глобальном масштабе; издержки «духовного возрождения» мусульман и т. п.^[15] Все эти причины в той или иной мере схожи. Они отражают неравновесность мирового развития в условиях глобализации, в которой некоторые мусульмане не видят для себя достойного места. И это дает основание для выделения особого вида терроризма — исламского, причем не только международного, но и внутреннего.

Внутренний терроризм также может осуществляться двумя субъектами: государством против своего народа и внутренними террористическими организациями и отдельными лицами против политических и экономических конкурентов. И если первая разновидность внутреннего терроризма более или менее надежно контролируется международными организациями, осуществляющими надзор за соблюдением прав человека и гражданина в разных странах, то террористические организации политической, националистической, религиозной, а зачастую уголовной, корыстной направленности, нередко сросшиеся с организованной преступностью и поддерживаемые извне, труднее поддаются социально-правовому контролю. Попытки взять под законный контроль финансовую деятельность некоммерческих организаций, сотрудничающих с зарубежными странами, в нашей стране вызывают большое недовольство как со стороны самих организаций, так и их спонсоров.

Политически, националистически или религиозно мотивированный внутренний негосударственный (или «частный») терроризм может быть направлен против существующей власти, ее отдельных представителей, конкретных решений, установленного правопорядка, общественной безопасности, прав и свобод граждан, а также против национальных или религиозных установлений и традиций (назовем его условно «оппозиционный терроризм»). Особенно распространено такое проявление «частного» внутреннего терроризма, как применение насильственных методов в борьбе с политическими и экономическими противниками и конкурентами (в том числе убийство, разгром фирм и др.) (условно назовем его «междоусобный терроризм»). Его разновидность — уголовный, корыстный терроризм, направленный на раздел сфер и территорий влияния, захват банковских и других коммерческих структур, денежных потоков, прибыльной деятельности, борьба за лидерство в криминальной среде, за контроль над «общаком», устранение конкурирующих преступных группировок и т. д.

Поскольку борьба с политическим терроризмом в России отнесена к ведению Федеральной службы безопасности, а борьба с уголовным, корыстным терроризмом — к ведению МВД РФ, то была предпринята попытка разграничить эти две разновидности терроризма по ряду существенных признаков (по субъектам, идеологии, мотивации, целям, методам, выбору жертв и др.)^[16]. Согласно Федеральному закону от 6 марта 2006 г. № 35-?З «О противодействии терроризму» подобное деление недопустимо. Противодействие терроризму осуществляется централизованно, организуется данная деятельность Президентом и Правительством РФ, федеральными органами (включая Вооруженные Силы РФ) в целом и органами местного самоуправления в пределах своей компетенции. Решением Президента РФ могут формироваться соответствующие координационные органы — федеральные и субъектов РФ.

В структуре терроризма особое место занимает уголовный терроризм^[17]. Он может включать в себя все или большинство видов террористической деятельности, классифицированных по тем или иным основаниям: международный и внутренний, наземный, воздушный и морской, традиционный и технологический и т. д.

Уголовный терроризм, как правило, интернационален, аполитичен и атеистичен. Он не гнушается сотрудничеством с террористическими организациями, занимающими те или иные идейнополитические платформы (идеологические, националистические или религиозные), обеспечивая их оружием, а также финансово и используя для давления на власть в целях самозащиты или для того, чтобы завуалировать свои сугубо криминальные цели. Поддерживаемые оппозиционными силами, использующими террористические методы борьбы, они при благоприятных для них условиях не прочь войти во власть.

Всеядность уголовного терроризма представляет особую общественную (национальную и международную) опасность. Уголовный терроризм, как и любой другой, совершается одиночками и группами лиц. Одиночный терроризм — в настоящее время явление относительно редкое. Главные субъекты уголовного терроризма — организованные преступные группы, преступные сообщества и преступные организации национального или транснационального характера^[18].

Они используют устрашение и непосредственное насилие в различных формах как главное средство воздействия на власть, ее представителей, лоббистов, на своих конкурентов по незаконному и законному бизнесу в целях перераспределения сфер влияния, собственности, финансовых потоков, видов преступной и правомерной деятельности. Президент США Ричард Никсон в свое время указывал на три цели организованной преступности в США: эксплуатация, коррупция и уничтожение. Последняя форма преступной деятельности и является организованным уголовным терроризмом. Заказные убийства представителей власти, правоохранительных органов, судов, предпринимателей, банкиров, препятствующих преступной деятельности или не выполняющих требований преступников, конкурирующих в сфере их преступного или законного бизнеса, а также кровавые разборки между преступными группировками во второй половине 1990;х годов истекшего столетия стали обыденным явлением в нашей стране и в мире в целом.

Учитывая, что в России не преодолены криминальные связи в отношениях «деньги — собственность — власть» и «власть — собственность — деньги», террористическая деятельность организованной преступности имеет тенденцию к определенной политизации. Она осуществляется в целях ослабления деятельности правоохранительных органов, торможения законодательных инициатив, которые не выгодны преступной среде, деморализации населения, проникновения в органы законодательной власти преступных авторитетов или их лоббистов, пособников и покровителей, занятия важных постов в исполнительной федеральной и региональной власти, получения иммунитета от законных преследований за совершенные преступления.

Стремление организованной преступности к определенным политическим результатам используется некоторыми партиями, которые таким образом получают серьезную финансовую поддержку своих политических целей, «расплачиваясь» за это лоббированием интересов преступных формирований, включением в свои списки представителей организованной преступности, оказанием иной политической помощи уголовному миру.

Международные и внутренние террористические акты в зависимости от сферы, технологии и формы совершения могут быть наземными, воздушными, морскими, технологическими, информационными, ядерными, биологическими, химическими, генетическими, экологическими, психологическими и т. д.^[19] Особо распространенным является терроризм на транспорте: воздушном, водном, железнодорожном, подземном (метрополитен), автомобильном, трубопроводном^[20]. Наибольшую опасность представляют ядерный терроризм, посягательства на объекты применения атомной энергии, использование ядерных материалов, радиоактивных веществ, источников радиоактивного заражения.

Российский терроризм как явление социально-политической жизни и его юридическая оценка. Первые попытки определения терроризма в действующих законах специалисты относят к XIV в.^[21] В истории российского самодержавия политически мотивированные заговоры и убийства сановников или царствующих особ в политических и иных целях не были редкостью. Наряду с этим властный террор осуществлялся царями и вельможами против своих подданных. В XIX в. террор в России приобрел наиболее острый характер: народнический, революционный террор, с одной стороны, и черносотенный — с другой.

С 1917 г. для нашей страны характерны следующие специфические формы политического и идеологического терроризма: революционный и контрреволюционный (белый и красный) террор в период революции и гражданской войны; государственный внутренний террор в период сталинских и последующих политических репрессий; государственный международный терроризм в течение всего периода существования советской власти. Эти формы терроризма изначально не были криминализированы и только после разрушения советской системы оценены обществом и государством в качестве политического террора.

Государственный террор в советское время, особенно в сталинские времена, стал действительно ужасающим. Миллионы людей были уничтожены и репрессированы по политическим мотивам. По подсчетам автора, общее число репрессированных составило около 40 млн человек^[22]. В то же время массовый страх и жесточайший тоталитарный контроль советского режима фактически заблокировали политически мотивированное насилие против существующей власти.

В 60−80 годы истекшего столетия террористические акты были единичными. Совершались покушения на руководителей партии и государства, о чем подробнее будет рассказано ниже. В период же перестройки в СССР во второй половине 1980;х годов, распада советского государства и непоследовательного демократического и рыночного реформирования России и других стран, образованных на постсоветском пространстве уже на рубеже веков, насильственная террористическая деятельность этнополитической, сепаратистской, националистической и религиозной направленности приобрела практически массовый характер (Литва, Азербайджан, Армения, Грузия, Таджикистан, Узбекистан, Молдова, Чечня и т. д.).

В ряде случаев такая мотивация была прикрытием для рвущихся к власти и собственности политиканов. Террористические действия некоторых из них со временем получили поддержку международных террористических организаций и стран, поощряющих международный терроризм. Так внутренний терроризм объединился с международным.

В России нет консолидированных террористических организаций типа «Хамас», «Хезболла» или «Братья мусульмане», хотя террористические чеченские формирования, в которые входили и бандиты из арабских и некоторых других стран, будучи связанными с Басаевым и Масхадовым, действовали чрезвычайно активно, организованно и им «присваивались» собственные названия. Об этом же свидетельствует и определенная системность и скоординированность совершаемых терактов. Надо заметить, что в последние годы чеченскими террористами руководят международные террористические исламистские центры, которые их и финансируют.

По данным статистики, теракты совершаются ежедневно и даже несколько раз в день. В 2002 г., например, было зарегистрировано 360, а в 2003 г. — 561 случай терроризма (т.е. в среднем это 1,5 теракта в день).

• [1] Есть экзотические и далекие от науки и реалий объяснения терроризма. Новая аналитическая энциклопедия, например, содержит следующее определение: «Терроризм» (заземление) — от лат. Terra — Земля. Полемический и литературный прием, использующийся для уподобления чего-либо земному или Земле. Отсюда «террористы» (земляне) — общественное движение, выступающее за заземление (терроморфизацию) всей Вселенной.
• [2] The Terrorism Reader: a Historical Anthology / ed. by W. Laqueur; Temple University Press. Philadelphia, 1983. P. 183.
• [3] Яковенко И. Г. Терроризм // Нева. 2005. № 12; см. также его статью в Энциклопедии «Кругосвет» (krugosvet.ru/enc/istoriya/terrorizm.html); Ольшанский Д. В. Психология террора. Екатеринбург, 2002.
• [4] Виктюк В. В., Эфиров С. А. «Левый» терроризм на Западе: история и современность. М., 1987. С. 222−223. Будницкий О. В. Терроризм глазами историка. Идеология терроризма // Вопросы философии. 2004. № 5. В статье детально описываются различные взгляды на терроризм.
• [5] Морозов Н. А. Террористическая борьба. Лондон, 1880. С. 7−8.
• [6] Международно-правовые основы борьбы с терроризмом: сб. док. / сост. В. С. Овчинский. М., 2003. Это наиболее полный сборник документов по международно-правовым основам борьбы с терроризмом.
• [7] Там же. С. 128.
• [8] Обвинитель трибунала по бывшей Югославии Карла дель Понте, которая вначале негативно относилась к сербам, выступила с сенсационными признаниями. В своей книге «Охота: я и военные преступники» она рассказала, что нынешнее руководство независимого Косово вывезло 300 молодых сербов в Албанию для изъятия внутренних органов (izvestia.ru/world/article3114658/index.html).
• [9] В то время как большинство людей в мире скорбели о детях и женщинах, погибших в результате террористического акта в бесланской школе (Северная Осетия, Россия), в начале сентября 2004 г. ведущий «Антенн-2» (государственная программа телевидения Франции) сообщил: «В Беслане число погибших достигло 320 человек, а число раненых — за 700. Но прежде чем перейти к подробному рассказу о событиях, мы задаем нашим телезрителям вопрос: „Надо ли придать суду президента Путина?“. Пожалуйста, дорогие телезрители, голосуйте по телефону или Интернету, кто за, кто против. Итоги голосования мы приведем в конце новостей» (Гладилин А. Террористы и политкорректность // Российская газета. 2004. 17 сент.). В то время как об ответственности Дж. Буша за варварские убийства тысяч невинных иракцев, сербов и афганцев вопрос не ставится. Это не политкорректно.
• [10] Во время войны в Газе израильский писатель и активист движения за мир «Гуш Шалом» Ури Авнери опубликовал старый еврейский анекдот, в котором мать провожает сына, призванного в царскую армию на войну с турками. «Не рвись сильно, — внушает она ему, — убей турка, и отдохни, убей турка и отдохни…» — «Но, мама! — восклицает сын. — А что, если турок убьет меня?» — «Убьет тебя?!» — восклицает мать. — «Зачем? Что ты ему сделал?» (inosmi.ru/world/20 080 311/240148.html).
• [11] Об этом говорится лишь в итоговом документе совещания министров «Восьмерки» (Париж, 1996): «В международном сообществе усиливается настрой в пользу осуждения терроризма в любых его проявлениях и формах, независимо от мотивов…» и в резолюции Совета Безопасности (№ 1456, 20 января 2003 г.): «Любые акты терроризма являются не имеющими оправдания преступлениями, независимо от их мотивации, когда бы и кем бы они ни совершались, и подлежат безоговорочному осуждению, особенно в тех случаях, когда они носят неизбирательный характер или когда от них страдают гражданские лица». Даже здесь есть оговорки.
• [12] Современный терроризм: состояние и перспективы / под ред. Е. И. Степанова. М., 2000. С. 54−71.
• [13] Этот вопрос подробно освещается в литературе. См., например: Решетов Ю. А. Политика государственного терроризма США — орудие империалистической реакции // Партийная жизнь. 1986. № 11. С. 77−80; Кудрявцев В. Государственный терроризм — вне закона? // Азия и Африка сегодня. 1987. № 6. С. 15−20; Современный терроризм: состояние и перспективы / под ред. Е. И. Степанова. М., 2000; Супертерроризм: новый вызов нового века. М., 2002; Антипенко В. Ф. Борьба с современным терроризмом. Международно-правовые подходы. Киев, 2002; Schweitzer G. Е., Dorsch С. С. Superterrorism. Assassins, Mobsters and Weapons of Mass Destruction. New York; London, 1998 и др.
• [14] Кожушко E. П. Современный терроризм: анализ основных направлений. Минск, 2000; Современный терроризм: состояние и перспективы / под ред. Е. И. Степанова. М., 2000. С. 43.
• [15] Игнатенко А. А. Исламизм как глобальный дестабилизирующий фактор. Доклад на семинаре в НИИ социальных систем МГУ 22 сентября 2004 г. // niiss.ru/s_info2.shtml.
• [16] Петрищев В. Е. Заметки о терроризме. М., 2001. С. 180−181.
• [17] По сути, любые виды терроризма уголовно наказуемы, а следовательно, любой терроризм — уголовный. Условное выделение уголовного терроризма, мотивированного корыстными побуждениями, связано с необходимостью его отличия от политически, сепаратистски, националистически и религиозно мотивированного.
• [18] Лунеев В. В., Кудрявцев В. Н., Петрищев В. Е. Терроризм и организованная преступность в условиях глобализации мира // Борьба с терроризмом / под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 2004. С. 5−80; Эти вопросы также нашли широкое освещение в выпускаемом Московским исследовательским центром альманахе «Организованная преступность, терроризм и коррупция». См. статьи американских авторов: Питера С. Пробста, Флетчера Н. Болдуина, Джозефа Б. Томкинса в альманахе, посвященном терроризму (Организованная преступность, терроризм и коррупция. Криминологический ежеквартальный альманах. 2003. № 2. С. 104−128).
• [19] Schweitzer G. Е., Dorsch С. С. Superterrorism. Assassins, Mobsters and Weapons of Mass Destruction. New York; London, 1998; Высокотехнологичный терроризм. Материалы российско-американского семинара (на рус. и англ. яз.). М. (Washington), 2002; Супертерроризм: новый вызов нового века. М., 2002. С. 175−220.
• [20] II Международная научно-практическая конференция. Терроризм и безопасность на транспорте: сб. материалов. Ч. 2. М., 2003; Терроризм и безопасность на транспорте в России (1991−2002 гг.). Белая книга (аналитический доклад) / под ред. В. Н. Лопатина. СПб., 2004.
• [21] История российского терроризма достаточно полно изложена в следующих работах: Кошель П. А. История российского терроризма. М., 1995; История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях / авт.-сост. О. В. Будницкий. Р. н/Д, 1996; Петрищев В. Е. Заметки о терроризме. С. 186−231 и др.
• [22] Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1997. С. 187−189.