Дилемма России на постсоветском пространстве

В новой Концепции внешней политики Российской Федерации приоритетным направлением названо развитие двустороннего и многостороннего сотрудничества России с государствами-участниками СНГ. Четко и однозначно определены российские геополитические интересы на постсоветском пространстве: способствовать развитию Евразийского экономического союза, который должен максимально активизировать взаимовыгодные хозяйственные связи и стать перспективной моделью объединения для стран СНГ. При этом в качестве ключевого элемента системы обеспечения безопасности на постсоветском пространстве Россия рассматривает Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

Договор о коллективной безопасности (ДКБ) был подписан 15 мая 1992 г., его участниками стали Армения, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан, в 1993 г. договор подписали Азербайджан, Грузия и Белоруссия. Договор был рассчитан на пять лет с последующей пролонгацией. Он вступил в силу 20 апреля 1994 г., а 2 апреля 1999 г. президенты Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, России и Таджикистана подписали протокол о продлении срока его действия на следующий пятилетний период. Азербайджан, Грузия и Узбекистан отказались от продления договора.

На московской сессии ДКБ 14 мая 2002 г. было принято решение о его преобразовании в полноценную международную организацию — ОДКБ. Устав и Соглашение о правовом статусе ОДКБ были подписаны в Кишиневе 7 октября 2002 г. и вступили в силу 18 сентября 2003 г. Генассамблея ООН приняла резолюцию от 2 декабря 2004 г. о предоставлении Организации Договора о коллективной безопасности статуса наблюдателя в Генеральной Ассамблее ООН. В соответствии с Договором государства-участники Организации обеспечивают свою безопасность на коллективной основе. В случае акта агрессии против одного из государств-членов все остальные государства-участники предоставят ему необходимую помощь, включая военную, а также окажут поддержку находящимися в их распоряжении средствами в порядке осуществления права на коллективную оборону в соответствии со ст. 51 Устава ООН.

Сама суть Договора, заложенные в нем принципы и формы сотрудничества, а также заявленные позиции предопределили реальную возможность для него стать составной частью системы общей и всеобъемлющей безопасности для Европы и Азии. По своему содержанию ДКБ является прежде всего фактором военно-политического сдерживания. Государства-члены ОДКБ никого не рассматривают в качестве противника и выступают за взаимовыгодное сотрудничество со всеми странами. В 2009 г. было принято решение о формировании Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР), которые должны стать эффективным универсальным инструментом поддержания безопасности на всем пространстве ОДКБ. Причем речь идет и об отражении военной агрессии, и о проведении спецопераций против террористов и экстремистов, о борьбе с организованной преступностью и наркотрафиком, а также о ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций^[1].

Хотя в последние годы деятельность ОДКБ несколько активизировалась, к сожалению, во многих случаях эта организация не является эффективной. Эксперты с тревогой пишут о том, что российские военные постепенно покидают одну страну за другой. Несмотря на наличие большого количества двусторонних договоров, не налажено сотрудничество в постсоветском пространстве в военно-экономической и военно-технической сферах, в деле производства и поставок вооружений и военной техники даже в рамках основного Договора о коллективной безопасности^[2].

Как отмечают эксперты, геополитическая ситуация на постсоветском пространстве остается нестабильной. В частности, обострились разногласия между Россией и государствами Прикаспийского бассейна относительно статуса Каспийского моря, контроля над его нефтяными районами, транспортными коридорами и маршрутами доставки энергоносителей, что привело к открытому соперничеству между Россией, Азербайджаном, Казахстаном и Туркменистаном. В результате вокруг Закавказья и Центральной Азии начала складываться принципиально новая геополитическая ситуация, которую аналитики назвали «второй большой игрой». В «южном» блоке выступают Турция, Туркменистан и Узбекистан. В «северный» блок входят Россия, Китай, Иран, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. При таком геополитическом раскладе сил России надо либо наращивать свое экономическое и военно-политическое присутствие на постсоветском пространстве, что сегодня является во многом непосильной задачей, либо усиливать дипломатическую активность по созданию работоспособной системы коллективной безопасности в СНГ.

Если последнего не произойдет, то страны СНГ в поисках других миротворцев все чаще станут апеллировать к Западу, ООН, ОБСЕ, что отчасти уже происходит. Запад активно поддерживает эти устремления, чтобы сделать конфликты постсоветского пространства объектом геополитического торга с Россией. Манипулирование конфликтами становится одним из важных элементов нефтяной политики: игры вокруг каспийской нефти имеют скрытый геополитический подтекст, суть которого состоит в противодействии процессам интеграции на постсоветском пространстве. Нельзя не заметить, что существует определенная связь между картой конфликтов и картой маршрутов: почти все предполагаемые маршруты нефтепроводов пролегают через зоны этнических конфликтов. В этой связи важно более детально рассмотреть геополитические притязания других политических акторов в регионе, помимо России.

Соединенные Штаты Америки, как подчеркивает З. Бжезинский, сегодня должны действовать тоньше и в большем соответствии с современными реалиями Евразии, где появились новые сильные региональные лидеры (Китай и Индия). Поскольку в настоящее время ни одна держава не в состоянии править Евразией единоначально, США, по его мнению, должны нацелиться на выстраивание компромисса между «старыми силами Запада» и «новыми силами Востока». Для этого Бжезинский рекомендует привлечь Россию и Турцию на сторону Запада через сотрудничество с ЕС и НАТО. Одновременно он выступает за тщательно выверенное выстраивание взаимовыгодного сотрудничества США с Китаем и Индией, кроме того, в его планы входит попытка примирить Китай и Японию^[3].

При этом США по-прежнему заинтересованы в разработке богатств Евразии, прокладке новой сети нефтепроводов и транспортных путей, которые соединят регионы Евразии непосредственно с крупными центрами мировой экономической деятельности через Средиземное и Аравийское моря так же, как и по суше. Несколько геополитических центров СНГ получают сегодня геополитическую поддержку со стороны Америки. Это Украина, Азербайджан, Узбекистан и Казахстан. И хотя по замыслу американского стратега роль Киева является ключевой, Казахстан (с учетом его масштабов, экономического потенциала и географически важного местоположения) также заслуживает американской поддержки и длительной экономической помощи.

Для реализации своих планов на постсоветском пространстве США действуют сразу в нескольких направлениях. Во-первых, Вашингтон препятствует интеграционным процессам в СНГ, поддерживая сепаратистские националистические устремления новых независимых государств. Во-вторых, активно используются экономические рычаги влияния под предлогом содействия в становлении рыночной экономики, развитии рыночных реформ, что в целом призвано создать благоприятные условия для проникновения американского капитала на постсоветское пространство. В-третьих, всячески поощряется интеграция постсоветских государств в мировое сообщество, международные политические и финансовые организации, участие в диалоге по безопасности и сотрудничеству с целью активного противостояния российским геополитическим интересам на постсоветском пространстве.

В долгосрочном плане речь идет о соединении линий электропередач и газопроводных систем республик Закавказья, Прикаспийских стран Центральной Азии, Ирана и Турции и создании транспортно-экономической системы из Центральной Азии в Европу — так называемого Великого шелкового пути в его современном варианте. Известно, что конгресс США принял доктрину под названием «Стратегия шелкового пути», которая направлена на организацию транзита энергоносителей через Турцию в обход России. В средствах массовой информации этот проект представили как открытие нового нефтяного Клондайка, богатства которого сравнимы с богатствами Персидского залива.

Турция разделяет общие интересы с Америкой на постсоветском пространстве. Турецкие националисты видят новое предназначение тюркских народов во главе со стабильной прозападной Турцией в том, чтобы доминировать в бассейне Каспийского моря и Средней Азии. Геополитические устремления Турции к региональному влиянию в определенном смысле несут в себе остатки имперского чувства отдаленного прошлого. Как известно, Оттоманская империя в XVI в. включала в свой состав страны Закавказья, хотя ей и не удалось подчинить Среднюю Азию. Сегодня Турция заявляет о себе как потенциальный лидер расплывчатого сообщества тюркоязычных стран, используя свой экономический и политический капитал для геополитического преобладания в регионе. Один из путей достижения этой цели связан со строительством нефтепровода Баку — Джейхан.

Иран, который предлагает свою концепцию исламского общества, противостоит турецким амбициям в Средней Азии и Закавказье, чему в немалой степени способствует историческая конфронтация турок и персов в этом регионе. В свое время государство Ахеменидов (VI—IV вв. до н.э.) охватывало территории Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана, Афганистана, Турции, Ирака, Сирии, Ливана и Израиля. Несмотря на то что сегодняшние геополитические устремления Ирана более скромны и направлены главным образом на Азербайджан и Афганистан, тем не менее идея мусульманской империи живет в политическом сознании иранских религиозных лидеров. Иран активно использует экономические рычаги для распространения собственного влияния в регионе. Извлекая выгоды из своего географического положения, Иран старается расширить сеть транспортных коридоров через свою территорию, участвует в строительстве нефтеи газопроводов к портам Персидского залива. Значительные объемы казахстанской и азербайджанской нефти уже перекачиваются через трубопроводную систему на севере Ирана. Сделки на основе взаимозачетов заключаются на иранском нефтяном терминале, расположенном на острове Харг в Персидском заливе.

США стремятся противодействовать амбициозным иранским устремлениям в Прикаспийском регионе. Стараясь изолировать Иран от мирового сообщества, они используют как предлог иранскую ядерную программу, что заставляет Тегеран искать политической поддержки со стороны России. У Ирана и России имеется частичное совпадение интересов и по другому важному геополитическому вопросу: обе страны заинтересованы в ограничении влияния пантюркизма в регионе.

Китай сегодня также выступает в роли все более сильного актора на постсоветском пространстве. Новые государства Закавказья и Средней Азии служат буфером между российскими и китайскими интересами. В то же время энергоресурсы постсоветского пространства выглядят необычайно привлекательными для Пекина, и получение прямого доступа к ним, без какого бы то ни было контроля со стороны Москвы, является перспективной геополитической целью Китая. Пекин выступает серьезным конкурентом для США и России в борьбе за казахскую нефть. Китайская дипломатия добилась значительных успехов в этом вопросе: подписаны соглашения о сотрудничестве в области нефти и газа и о прокладке двух нефтепроводов из Казахстана в Китай. Пекин планирует вложить значительные средства в освоение нефтяных богатств Казахстана и Центральной Азии, поскольку на территории самого Китая энергоресурсов недостаточно.

Сильной стороной российского геополитического влияния на постсоветском пространстве остается многочисленная русская диаспора — около 65 млн человек, что во многом предопределяет активность России в ближнем зарубежье. На одной только Украине проживает 10 млн этнических русских, и свыше одной трети населения считают русский язык родным. Русскоязычные составляют половину населения Казахстана (около 10 млн человек). Некоторые аналитики полагают, что проблема русскоязычного населения в странах СНГ во многом стимулирует напряженность в отношениях России с новым независимыми государствами^[4].

Вместе с тем можно с сожалением констатировать угасание русской культурной традиции, образования на русском языке, а также массовую миграцию русскоязычного населения из постсоветского пространства. В недалеком прошлом благодаря русифицированности значительной части элиты — как властной, так и культурной — были существенно облегчены политические контакты между Россией и новыми независимыми государствами. Сегодня происходит поспешное вытеснение русского языка из официального обихода, падение выпуска русскоязычной литературы, что сокращает пространство русского влияния. Это серьезный геополитический просчет Москвы: для поддержания культурного влияния необходимо не так уж много средств, а социокультурный потенциал геополитики в информационном обществе представляет собой один из весомых факторов, который опрометчиво сбрасывать со счетов.

Парадокс нынешней ситуации состоит в том, что пока ослабление русского культурного влияния и вытеснение русского языка на первый взгляд ничем не компенсируются. Надежды новых постсоветских элит в Закавказье и Средней Азии на то, что на смену русскому языку со временем придет английский или турецкий, до сих пор не оправдались: для массового распространения этих языков на обширных постсоветских пространствах нет ни соответствующих условий, ни финансовых средств. Однако если посмотреть глубже, то окажется, что возникший социокультурный вакуум в большинстве постсоветских государств заполняет исламский фактор — активное распространение исламского культурного влияния. Усиление влияния исламистов ведет к активизации радикальных партий и организаций, что особенно заметно в политической культуре Центрально-Азиатских государств. С большой долей вероятности можно предположить, что в перспективе нас ожидает не только легализация исламистов, но и их участие во власти. Националистические настроения умело подогреваются Западом, что в условиях ослабления русского культурного влияния неизбежно будет приводить к усилению исламского фактора.

Развитие геополитических противоречий на постсоветском пространстве может привести к двум основным сценариям: либо восторжествует идея реинтеграции постсоветского пространства, либо победят центробежные силы, враждебно настроенные по отношению к России. При этом очевидно, что усиление националистических диктатур станет окончательным поражением и пресечением традиций высокого Просвещения, а в долгосрочном плане — это путь войн.

По совокупному геополитическому потенциалу Россия могла бы претендовать на роль стабилизирующего фактора в Евразии. Стремление сохранить в Кавказском, Каспийском и Центрально-Азиатском регионах свое экономическое и военно-политическое присутствие, ответственность за судьбу этнических русских, проживающих в конфликтных зонах, прямое воздействие нестабильности на постсоветском пространстве на этнополитическую ситуацию в приграничных российских районах, необходимость предотвращать угрозу распространения религиозного экстремизма и терроризма — все эти причины заставляют Россию так или иначе участвовать в конфликтах в Закавказье и Центральной Азии.

Операция по принуждению Грузии к миру в августе 2008 г., когда Россия встала на защиту Южной Осетии и Абхазии, — яркий пример последних лет. По своему значению события августа 2008 г. вышли далеко за рамки регионального конфликта: наметился переход от политкорректного выяснения отношений между Москвой и Западом к откровенной конфронтации на постсоветском пространстве. Признав Абхазию и Южную Осетию, Россия показала Западу, что Кавказ входит в зону ее геополитических интересов, которые она отныне собирается защищать.

Однако откровенно антироссийское освещение этой военной операции в мировых каналах СМИ показывает, что военное присутствие России, сам факт пребывания российских воинских подразделений за пределами своей страны, не обеспечивает Москве ожидаемого политического и экономического влияния в ближнем зарубежье. Российские воинские и пограничные контингенты, сделав «грязную работу» по прекращению кровопролития, часто становятся объектом манипулирования в глазах мирового общественного мнения.

Умелый акцент на миссии миротворчества в конфликтах на постсоветском пространстве способен помочь России решить сразу две задачи: оказывать влияние на геополитическую ориентацию новых независимых государств и поддерживать стабильность на своих границах. Давно известно, что тот, кто играет роль миротворца, одновременно обладает и контролем над пространством конфликта. Но для этого статус и функции миротворческих военных подразделений должны быть хорошо проработаны юридически и прочно закреплены в документах СНГ, чтобы исключить возможные политические спекуляции по данному вопросу. Пока этого не произошло, Запад всеми силами старается скомпрометировать миротворческие акции России с целью ограничения ее геополитического влияния.

Однако многие конфликты постсоветского пространства невозможно разрешить силой оружия: они требуют гибкого сочетания дипломатических и экономических средств. К числу таких методов можно отнести создание в конфликтных приграничных районах анклавов свободных экономических зон, введение института двойного гражданства, что существенно смягчило бы остроту гуманитарной проблемы, связанной с режимом пересечения государственных границ для жителей приграничных территорий.

• [1] См. официальный сайт ОДКБ (URL: dkb.gov.ru/start/index.htm) и официальное интернет-представительство Организации ДКБ (odkb-csto.org/)
• [2] См.: Владимиров А. И. Концептуальные основы национальной стратегии России: политологический аспект. С. 234
• [3] См.: Бжезинский З. Стратегический взгляд. Америка и глобальный кризис. С. 200—201
• [4] См., например: Гаджиев К. С. Геополитические горизонты России. 2-е изд. М.: Экономика, 2011. С. 413