Антропология повседневности и историческая антропология в России

Исследование культуры повседневности в России ведет свое начало с работ Н. И. Костомарова, А. В. Терещенко, И. Е. Забелина, С. В. Еневского и других^[1].

На одном из первых заседаний Русского Географического общества в 1846 г. Н. И. Надеждин предложил программу «изучения народности русской», предполагавшую описание: а) быта вещественного; б) быта житейского; в) быта нравственного; г) языка.

К последнему разделу относилось «все то, что знает народ по преданию. Эта обширная и сложная масса разнообразных высказываний народа о своей внутренней и внешней жизни во всех ее разветвлениях. Сюда относятся басни, сказки, легенды, сказания, песни, загадки, детские игры и присказки, знахарство, ворожба, свадебные и иные обряды, метеорологические и иные приметы, пословицы, поговорки, присловья, рассказы о луне, звездах, затмениях, кометах и всякого рода суеверия: различие легких и тяжелых дней, повествование о ведьмах, упырях, виях и т. д. — словом, все то, что народ унаследовал от отцов и дедов путем устного предания, за что он держится»^[2] в своей жизни.

В 1863 г. на заседании географического общества известный историк и фольклорист Н. И. Костомаров говорил: «История должна идти рука об руку с этнографией. Историк должен быть этнографом уже потому, что он историк, и наоборот — этнограф делается в некотором смысле историком, насколько он этнограф»^[3]. Сам Н. И. Костомаров обстоятельно описал традиционные российские нравы, положение женщины в семье, показал, какие нравственные ценности стояли за теми или иными поступками и действиями. А. Б. Терещенко охватил буквально все элементы быта и черты национального характера, жилище, домашнее хозяйство, костюм, образ жизни, традиционные обряды и др.

М. М. Кром подчеркивает, что, хотя в советский период этнография считалась отраслью исторической науки, эти дисциплины разделяло «разное отношение к категории времени: историки традиционно уделяли особое внимание событийному ряду, а этнографы изучали преимущественно долговременные процессы. Их интересовал временной континуум»^[4].

В 1970;х гг. Ю. М. Лотман разработал семиотический подход, который направлен на постижение смысла изучаемой бытовой культуры «изнутри». Он сделал попытку истолковать бытовое поведение, исходя из норм и ценностей культуры. Такой подход перекликается с феноменологической трактовкой повседневности.

М. М. Бахтин исследовал специфику сознания, проявляющегося в обыденном мире. Он показал, что обыденное существование требует восприятия целого с его второстепенными, случайными единичными чертами (в противоположность теоретическому мышлению, которое выделяет лишь главное, общее).

С 1990;х гг. историко-антропологический подход завоевывает сторонников среди историков России. Медиевист А. Я. Гуревич в 1984 г. впервые на русском языке употребил термин «историческая антропология» для обозначения нового научного направления^[5], а в ряде программных статей сформулировал задачи исторической антропологии^[6]. Характеризуя собственную научную эволюцию, показал, что от анализа средневекового общества «извне» он подошел к попытке постигнуть его как бы «изнутри», через категории и понятия той эпохи^[7]. Так, в работе «Категории средневековой культуры»^[8] описаны и проанализированы пространственные и темпоральные представления человека средневековья, его взгляды на богатство и труд, особенности его морали и правосознания.

Распространению историко-антропологического подхода в России в конце XX в. способствовали труды А. Я. Гуревича, Ю. Л. Бессмертного^[9], а также деятельность основанных ими семинаров по исторической антропологии.

В отечественной социологии исследование повседневности связано с именем Л. Г. Нонина, который, в частности, выделил традиционную и современную повседневность. Развитие антропологии и социологии повседневности связано с фундаментальными методологическими исследованиями М. Н. Губогло, И. Г. Касавина, Г. Г. Кнабе, Н. Н. Козловой, В. Д. Лелеко и др. Так, Н. Н. Козлова сформировала методологию исследования повседневности, которую назвала изучением «человеческих документов»^[10]. Она трактовала повседневность как открытую темпоральную структуру, находящуюся в процессе постоянного изменения.

Плодотворная попытка теоретического обоснования структуры и уровней повседневности с позиций комплексного социально-культурологического подхода была предпринята В. Д. Лелеко, который представил повседневность в виде пространственно-временного континуума, наполненного вещами и событиями. Он выделяет повседневность бытовую и производственную, нормативную и экстремальную.

Г. С. Кнабе в работе «Диалектика повседневности» (1989) специально рассматривает негативные культурные влияния повседневности, утверждая, что современная повседневность отталкивает то, что духовно некомфортно, что требует духовного напряжения. Там, где это происходит, повседневность превращается из особого модуса культуры в ее отрицание.

Особняком стоит объемное исследование М. Н. Губогло^[11]. На основе личных воспоминаний автора, описания конкретного поведения конкретных лиц и известных личностей (которых автор хорошо знал) исследователь переходит к поискам смыслов их повседневной жизни во время смены исторических этапов советской и российской истории.

Различные уровни повседневности исследовал Л. В. Беловинский^[12].

Глубокий междисциплинарный анализ повседневности представлен в работе И. Т. Касавина и С. II. Щавелeва «Анализ повседневности». Они предложили многоуровневый подход к анализу повседневности на основе объединения социологических и историографических методов.

Широкий круг проблем исследуется в рамках исторической антропологии. Аспекты поминальной практики Древней Руси исследуют А. И. Алексеев и С. В. Сазонов, изучает народное православие Е. Б. Смилянская, взаимосвязь колдовства и религии в России XVIII в. анализирует А. С. Лавров, обряды коронации русских государей в XVI в. исследует М. Е. Бычкова, эволюцию государственной символики в изображениях на печатях рассматривает А. Л. Юрганов. Историю детства в России XVI—XVIII вв. изучает О. Е. Кошелева. Повседневную жизнь советского города 1920—1930 гг. анализирует Н. Б. Лебина.

В числе других исследователей могут быть упомянуты Б. Ф. Поршнев, А. Л. Ястребицкая, М. В. Крюков, В. В. Малявин, А. Н. Мещеряков, А. А. Чекалова, Л. М. Дробижева и др. Российский этнолог Я. В. Чеснов исследует «архетипы вещей», «тело в облачении одежд», жилище и пищу, «этнологию здоровья»^[13].

Систематически публикует работы по исторической антропологии М. М. Кром. Он является одним из организаторов (совместно с институтом истории Общества имени Макса Планка, Геттинген, ФРГ) проведения международных летних школ и публикации серии книг по исторической антропологии.

Много внимания уделяется методам и методике исследования повседневности^[14]. Отечественные исследователи изучают в первую очередь, российскую повседневность. Так, О. А. Огородникова исследует повседневную жизнь русского города и сельских поселений, особенности брака и семьи, русской кухни, Г. И. Аверьянова изучает жизнь и быт русского крестьянства, дворянской усадьбы, городской образ жизни, О. Г. Фирсова — роль денег и денежного обращения в повседневном быту русского народа эпохи средневековья и XIX в., Л. Л. Платонова исследует развитие моделей поведения, костюма, интерьера в русском быту на протяжении нескольких столетий^[15].

В издательстве «Молодая гвардия» выходит цикл монографий, посвященных исследованию повседневной жизни^[16]. Специальное направление исследований — повседневность постсоциалистической России. Некоторые исследователи отмечают, что по сравнению с советским периодом в повседневности россиян «произошла инверсия стандартов повседневного поведения и связанных с ними инструментальных ценностей. В современном российском обществе распалось единое нормативно-ценностное ядро, представленное базовыми для всех культур, называющих себя цивилизованными, нормами и традиционными для русской культуры ценностями»^[17]. В результате формируется повседневная среда обитания, насыщенная конфликтами, агрессией, тревогой, неуверенностью в будущем, сложная для выживания большинства социальных групп.

• [1] Терещенко А. Быт русскою народа. Ч. 1—5. СПб., 1848; Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. СПб.: Тип. Карла Вольфа, 1860; Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М.: Тип. Грачева и Комп., 1869; Ешевский С. В. Женщина в средние века в Западной Европе. М. 1870 и др.
• [2] Цит. по: Лесевич В. Фольклор и его изучение // Памяти В. Г. Белинского. Литературный сборник, составленный из трудов русских литераторов. М.: Пензен. обществ, б-ка им. М. Ю. Лермонтова, 1899. С. 343.
• [3] Цит. по: Литвак Б. Г. Николай Иванович Костомаров. Очерк жизни и творчества // Н. И. Костомаров. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1992. С. 99.
• [4] История и антропология: междисциплинарные исследования на рубеже XX— XXI веков. С. 25.
• [5] См.: Гуревич А. Я. Этнология и история в современной французской медиевистике // Советская этнография. 1984. № 5. С. 40 и далее.
• [6] См.: Гуревич Л. Я. Историческая наука и историческая антропология // Вопросы философии. 1988. № 1. С. 56—70; Его же. Историческая антропология: проблемы социальной и культурной истории // Вестник ЛИ СССР. 1989. № 7. С. 71—78.
• [7] См.: Гуревич А. Я. Подводя итоги // Одиссей. Человек в истории. М., 2000. С. 120 -122.
• [8] См.: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. 2-е изд., испр. и дои. М.: Искусство, 1984.
• [9] См., например: Казус. Индивидуальное и уникальное в истории / под ред. Ю. Л. Бессмертного и М. А. Бойцова. М., 1998—2000. Т. 1—3; Человек в кругу семьи. Очерки, но истории частной жизни в Европе до начала Нового времени / под ред. К). Л. Бессмертного. М., 1996; Человек в мире чувств. Очерки, но истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала Нового времени / под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 2000 и др.
• [10] См., например: Козлова Н. Социология повседневности. Переоценка ценностей // Общественные науки и современность. 1992. № 3.
• [11] См.: Губогло М. II. Антропология повседневности. М.: ЯСК, 2013.
• [12] См.: Беловинский Л. В. Жизнь русского обывателя. От дворца до острога. М.: Кучково поле, 2014: Его же. Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы. М.: Кучково ноле. 2012: Его же. Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских. М.: Кучково поле, 2012.
• [13] См.: Чеснов Я. В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание. М.: ИФ РАН. 2007: Его же. Лекции по исторической этнологии.
• [14] См., например: Пушкарева II. Л. Предмет и методы изучения повседневности // Этнографическое обозрение. 2004. № 1: Международный проект «Сравнительные исследования повседневности: современные теоретические парадигмы, методологические ориентации и практики преподавания». Вторая летняя и третья контактная сессии // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. Т. XIV. № 3. С. 199.
• [15] См., например: Мир российской повседневности (начало XX — начало XXI вв.): учеб, пособие /отв. ред. В. В. Кириллов. М.: МГПУ, 2013.
• [16] См.: Mumрофанов А. Г Повседневная жизнь русского провинциального города в XIX веке: пореформенный период. М.: Мол. гвардия, 2013; Яров С. В. Повседневная жизнь блокадного Ленинграда. М., 2013; Шокарев С. Ю. Повседневная жизнь средневековой Москвы. М., 2012; Экштут С. А. Повседневная жизнь русской интеллигенции от эпохи великих реформ до Серебряного века. М., 2012; Батурин Ю. М. Повседневная жизнь российских космонавтов. М. 2011; Ковалик О. Г. Повседневная жизнь балерин русского императорского театра. М., 2011; Зверев А. М. Повседневная жизнь русского литературного Парижа. 1920—1940. М., 2011; Андреевский Г. В. Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX вв.еков. М. 2009; Баскина А. Л. Повседневная жизнь американской семьи. М., 2003; Андреевский Г. В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху (30—40-е годы). М., 2003; Марочкин В. В. Повседневная жизнь российской) рокмузыканта. М., 2003; Аникович М. Повседневная жизнь охотников на мамонтов. М., 2004 и др.
• [17] Образ жизни в советской и постсоветской России: динамика изменений / под общ. ред. Л. Л. Возьмителя и Г. И. Осадчей. М.: РГСУ, 2009. С. 49.