Теория коммуникации как область знания

Коммуникативные революции в истории

Проблемы коммуникации, коммуникативного воздействия и взаимодействия волновали человечество, вероятно, с самого начала его существования. Особое внимание при этом уделялось вербальному общению. То, что люди издревле осознавали силу слова, подтверждают давно устоявшиеся в языке речевые тропы. «Магия слова» может и творить чудеса, и «ранить как меч». Особый вклад в изучение слова и его воздействия внесла риторика. Вопросы, впервые поставленные этой наукой в античности, продолжали исследоваться и в Средневековье, и в эпоху Возрождения, и в Новое время, но теория коммуникации как научная дисциплина возникает лишь в XX в. и сразу же начинает бурно развиваться. Обусловлено это несколькими обстоятельствами.

Одним из важнейших факторов является четвертая коммуникативная революция. Ни она, ни три предшествовавшие ей не представляли собой одномоментного события — каждая развертывалась на протяжении десятков, сотен, порой даже тысяч лет, приводя в итоге к кардинальным изменениям в жизни общества. Каждая из коммуникативных революций обусловливается различными социальными, технологическими, психологическими и другими факторами и ведет к перестройке всего человеческого бытия.

Первой коммуникативной революцией можно считать появление языка, сделавшее человека собственно человеком разумным (Homo sapiens) и на порядки увеличившее возможности координации совместных действий, хранения и передачи информации, способности к познанию окружающего мира и др. Человеческое мышление, существование и эволюция человеческого общества были бы невозможны без языка. При всем том его возникновение остается неразрешенной учеными загадкой, порождающей множество самых разных гипотез.

С большей определенностью мы можем судить о сроках и последствиях второй коммуникативной революции, которую обусловило возникновение письменности в IV—III тысячелетиях до н.э. Именно письменность сделала возможным появление цивилизации, возникновение государства, нуждавшегося в хранении объемов информации, которые многократно превышают объем человеческой памяти. Письменность обусловливает серьезные изменения в восприятии человеком окружающего мира. По замечанию Ю. Лотмана, определяющее отличие письменной культуры от бесписьменной заключается в том, что вторая фиксирует циклические, повторяющиеся события, игнорируя все, что выходит за рамки обычного, обыденного; первая же, наоборот, обращает внимание и фиксирует именно то, что видится нестандартным, необычным¹. Соответственно, эти культуры совершенно по-разному понимают, что является событием, достойным внимания.

Юрий Михайлович Лотман (1922; 1993) — русский литературовед, культуролог, семиотик, основатель московско-тартуской семиотической школы. Наиболее известные работы: «Структура художественного текста» (1970), «Культура и взрыв» (1992), «Беседы о русской культуре» (1993).

" Человек погружен в язык, и язык реализуется через человека.

Человек создает язык, и язык как коллективная система постоянно взаимодействует с индивидуальным говорящим. Минимальной единицей для появления новых смыслов являются три проявления: Я, другой человек и семиотическая среда вокруг нас…" .

Именно письмо сделало возможным линейное восприятие времени и, соответственно, возникновение исторического сознания. Происходящее вокруг перестает восприниматься как вечное повторение, хождение по замкнутому кругу. История обретает цель и смысл, что делает возможным появление в перспективе таких областей человеческой деятельности, как философия и паука. Речь идет о глубокой трансформации человеческой жизни, отнюдь не однозначной в своих последствиях. Вероятно, первое из известных нам критических замечаний в адрес письменности содержится в диалоге Платона «Федр». Сократ в нем предполагает, что новый навык может вселить в души научившихся писать забывчивость, так как память будет лишена упражнения: «Припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою». Усваиваться в результате будет не истинная, а мнимая мудрость, ученики «будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых»^[1].

Не только по мнению Платона, но и с точки зрения современных психологов, появление письменности революционным образом меняет человеческое сознание: помимо очевидного сокращения объема памяти и деления информации на достойную запоминания и «лишнюю», снижается роль эмоционально-чувственного общения, связанного с передачей информации, которая плохо поддается словесному выражению. Меняются и представления человека о языке — со временем именно письменная форма начинает восприниматься как «изначальная» и «правильная». Культ письменного слова и книги весьма ярко проявляется в иудаизме и позже в других религиях, опирающихся на иудаистическую традицию, — христианстве и исламе (не говорим уже о роли книги и священных текстов в цивилизациях Древнего Китая и Индии). Во всех этих случаях появляется особая группа людей, владеющих письмом и оказывающихся своеобразными монополистами в области отбора, хранения и трансляции информации.

Третью коммуникативную революцию обусловило появление в Европе книгопечатания в середине XV в. (соответствующие технологии в Китае были изобретены раньше, не позднее IX в., но их социальная роль оказалась там куда более ограниченной). Эго гоже приводит к кардинальным изменениям в жизни человечества. В частности, к возникновению национальных государств, национальных языков в современном их понимании. С появлением книги, а позже — газеты, коммерческая, идеологическая, просветительская и пр. заинтересованность в их широком распространении требует стандартизации языковых средств, используемых в печатных текстах на территории определенного государства, — экономически невыгодно и идеологически нецелесообразно распространять одну и ту же информацию на множестве разнообразных диалектов. Эго ставит вопрос о кодификации языка, то есть о его нормировании, появлении литературной формы. Подобная стандартизация, закрепляемая, в частности, в институтах образования, использующих печатные учебники, ведет к тому, что романские диалекты на территории, например, Франции объединяются языковой нормой в единый французский язык, четко отделяющий себя, скажем, от испанского.

В свою очередь, языковое и информационное единство людей, проживающих на определенной территории, рождает в них ощущение общности, принадлежности к нации, отличной от соседей. Нация имеет собственные интересы, которые начинают восприниматься ее представителями как не менее значимые, чем интересы личные, семейные или общинные.

Книгопечатание делает книгу доступной широкому кругу читателей — по мере того как цена на нее снижается, она перестает быть предметом роскоши. Это ведет к развитию грамотности, резкому увеличению числа образованных людей. Такие люди уже не нуждаются в особой социальной группе посредников — писцов или толкователей священных текстов. Печатная Библия в переводе М. Лютера (Новый Завет был опубликован в 1522 г.) распространяется в тысячах экземпляров, становится доступна даже небогатым крестьянам и ремесленникам; ее роль в развитии и распространении идей протестантизма, изменивших судьбу Европы, трудно переоценить.

Помимо стандартизации языка, книгопечатание привело к стандартизации обработки, хранения и распространения информации. Вкупе с развитием индивидуального критического мышления, заложившего фундамент для появления собственно науки в современном понимании слова, это создало предпосылки для промышленной революции, изменившей жизнь всего человечества.

Распространение образования, научного мировоззрения обусловливают развитие личности, возрастание индивидуализма. А это, в свою очередь, ведет к серьезным политическим изменениям, в частности к демократизации общественной жизни.

С другой стороны, распространение книги и книжного знания приводит к десакрализации слова, утрате им священного статуса. Его общедоступность (нередко кажущаяся) закладывает основы для релятивизации сознания человека — то есть осознания им того, что не существует единой сакральной истины, что истин может быть несколько, а также для массовизации общества — процессов, которые получат широкое развитие уже позже, в XIX и XX вв.

Четвертая коммуникативная революция произошла на рубеже XIX и XX вв. Ее обусловило появление новых средств коммуникации — телеграфа, телефонной связи, радио. Резко возросли объемы передаваемой информации, па порядки сократилось время ее трансляции, расстояние между коммуникантами перестало играть сколько-нибудь значимую роль, а сообщение стало возможным адресовать аудитории, в разы большей, чем та, которая была у создателей печатной продукции.

В связи с этим необходимо сказать о двух, на первый взгляд, противоположных, но тесно связанных между собой социальных процессах, характеризующих современное устройство общества: массовизации (усреднение поведения и духовных запросов человека) и атомизации (возрастание относительной независимости отдельной личности от других).

Индустриализация и развитие капитализма приводят к стремительному росту городского населения и усилению роли города в жизни общества (к примеру, в Петербурге в конце XVIII в. жило около 200 тысяч человек, а через сто лет его население превысило миллион). Эти же процессы приводят к резкому повышению как горизонтальной, так и вертикальной социальной мобильности. Иными словами, если в предшествующие века правящий слой почти целиком формировался из представителей высшей аристократии, сын крестьянина с очень высокой вероятностью стал бы крестьянином, ремесленника — ремесленником, то теперь все изменилось: крестьянин может стать рабочим, его дети и внуки — университетскими профессорами, генералами, крупными чиновниками и т. п. Одновременно с этим идут процессы «отчуждения» — в терминологии, в частности, К. Маркса, который говорил об отчуждении работника от продукта труда (груд не принадлежит работнику), что ведет к отчуждению от процесса труда (он превращается в лишенную высшего смысла деятельность), к отчуждению человека от самого себя и людей друг от друга¹. То есть сам процесс и результат социальной деятельности становится неподвластным человеку и непонятным ему, а окружающий мир воспринимается как чуждый.

Все эти процессы обусловливают разрушение привычных, традиционных общественных связей. Атомизированный индивид перестает быть членом какого-либо спаянного сообщества (деревенская община, цех ремесленников, рабочая артель и др.) с ясными и постоянными целями и интересами. Теперь он в одиночку может без особого труда изменить профессию, которая приносит ему средства к существованию, социальную группу, к которой он принадлежит, страну, в которой он живет, и т. д. Иными словами, происходит характерный для современной эпохи процесс усложнения структуры общества, резкое возрастание его динамики. Следствием этого (конечно, далеко не единственным) становится появление.

" человека массы", объединяющегося с другими людьми часто по случайным признакам и во имя достижения сиюминутных потребностей.

Соответственно, возникает интерес к изучению массового человека. Появляется такой феномен, как общественное мнение, возникает и стремление на это мнение воздействовать, управлять массами с помощью убеждения и внушения. Закономерно, что в конце XIX в. начинают исследоваться психология толпы и способы коммуникации с ней. Работы Г. Ле Бона, первым начавшего изучать данные проблемы, оказали большое влияние на многих социальных психологов, социологов и политиков XX в. Понятие «социальный стереотип», введенное У. Липпманом, также давно перестало быть термином, известным лишь узкому кругу специалистов.

Густав Ле Бон (1841—1931) — французский психолог и антрополог, один из основателей социальной психологии как науки. Наиболее известная его работа — «Психология народов и масс» (1895).

" Самый поразительный факт, наблюдающийся в одухотворенной толпе, следующий: каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности*.

Уолтер Линпман (1889—1974) — американский публицист, политолог, общественный деятель, один из основателей теории связи с общественностью, один из пионеров изучения пропаганды. Наиболее известная работа — «Общественное мнение» (1922).

" Люди располагают меньшим числом слов, чем числом идей, которые они хотят выразить" .

При этом средства коммуникации продолжали и продолжают совершенствоваться, что позволяет многим исследователям в наши дни говорить о пятой коммуникативной революции. Ее проявления можно усмотреть в стирании границ между устным и письменным общением, между межличностной и публичной, контактной и дистантной коммуникацией, в появлении совершенно новых речевых жанров (блог, смс-сообщение и др.), о которых речь еще пойдет в подпараграфе 3.3.3, посвященном электронной коммуникации. Эта революция, как и все предыдущие, ведет к глубокой перестройке человеческого сознания и человеческого общества. Например, мы видим, как заметно снижается роль печатного текста, но значительно возрастает значение информации, передаваемой с помощью звуковых и визуальных образов. Это рождает то, что принято называть мозаичностью или клиповостъю сознания, которые активно культивируются и телевидением (даже выпуск новостей представляет собой набор достаточно хаотических разрозненных фрагментов), и — в еще большей степени — всемирной сетью Интернет.

Указанные факторы наряду с другими обусловливают все возрастающую маргинализацию линейно-текстовых составляющих человеческого сознания. Вот только один пример: основой получения знаний студентом до недавнего времени оставался учебник (вместе со статьями и монографиями по соответствующей теме). Учащийся открывай книгу и последова;

тельно читал текст слева направо, перелистывая страницы справа налево (речь, естественно, идет о языках с соответствующей графикой). Сегодня основным источником знаний для студента является Интернет. И даже классический учебник, выложенный в Сети, представляет собой, как правило, гипертекст. Кроме того, при знакомстве с данным гипертекстом читающий зачастую находится, к примеру, «В контакте», то есть между делом отправляет и получает разнообразные сообщения… Иными словами, сегодняшнее чтение во многом отличается от чтения, как оно практиковалось 20 или 30 лет назад.

Мы вовсе не хотим сказать, что описанные нами явления сплошь пагубны или представляют собой знаки грядущей катастрофы. Очевидно, что наше сознание столь гибко, глубоко и широко, что способно находить адекватные ответы на вызовы, в том числе неведомые и непредставимые ранее. Написанное выше лишь призвано подчеркнуть существенные и пока непредсказуемые трансформации в когнитивной сфере как отдельного человека, так и человечества в целом.

Легко заметить из этого краткого обзора, что возникновение теории коммуникации во многом обусловлено теми глобальными социальными, психологическими, технологическими изменениями, которые пережило человечество за относительно короткий период своей истории. В становлении теории коммуникации важную роль сыграло активное развитие таких современных, в том числе новейших, научных дисциплин, как психология, социология, лингвистика, семиотика, когнитивистика и др. Соответственно, и существующие теоретические подходы к коммуникации во многом зависят от дисциплинарного контекста — социологического, психологического, математического, филологического и др.

Исходя из контекста филологического, мы свое внимание сосредоточим на вербальной коммуникации, обращаясь к предмету, который условно можно назвать «речеведением» — исследованием речевой деятельности в человеческом обществе. Для понимания современного состояния этой области знания представляется необходимым остановиться на истории ее развития.

• [1] Платон. Федр // Платон. Собрание сочинений. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 186.