Войсковые, куренные и паланочные рады Запорожской Cечи

Войсковые, куренные и паланочные рады запорожской сечи

Высшей властью в Запорожской Сечи считалась войсковая рада, где решались важнейшие вопросы: заключение мира, объявление войны, наказание преступников, раздел земли и угодий, выбор войсковой старшины. Она созывалась в определенные дни — 1 января каждого нового года, 1 октября на праздник Покрова Пресвятой Богородицы и на второй или третий день после Пасхи, иногда, по необходимости, они приходили и в другое время. Рада у казаков была не только высшим административным, но и законодательным, а также судебным органом. Решения, принятые на ней, были обязательными для всех членов общины.

Первого января ежегодно запорожцы, находившиеся в зимовниках, спешили в столицу общины для предстоящего дележа земель и выбора старшины. Тема исследования требует более детального освещения данного вопроса, так как из него возможно проследить систему самоуправления сложившуюся в казачьей среде. Многие историки по-разному оценивают процедуру этого собрания, встречаются мнения, что это «царство разбойников», с чем ни в коем случае нельзя согласиться. Но, тем не менее, все сходятся в одном, что в течение всего существования Сечи, такое коллегиальное народное решение важнейших вопросов, говорит о полном самоуправлении внутри Войска321.

В первый день нового года, казаки просыпались рано утром, одевались в дорогие наряды: штофные узорчатые кафтаны, сафьяновые «червонные чоботы, высокие суконные шапки, пестрые шелковые пояса, вооружались дорогими саблями, пистолетами, кинжалами, ятаганами» (уже этот факт свидетельствует о важности события в жизни народа — И.Б.) и спешили по звону колоколов в церковь, после чего в каждом курене устраивался праздничный обед. Далее казаки выходили на площадь, где раздавался оглушительный выстрел из самой большой пушки: таков был обычай. По приказу кошевого атамана, войсковой довбышь выносил из церкви литавры, бил в них, возвещая о начале рады, есаул устанавливал войсковое знамя (иначе стяг, прапор), и вслед за простыми казаками на площадь выходила старшина со знаками власти: кошевой атаман нес большую палицу или булаву; войсковой судья — большую серебряную печать; писарь — перо и серебряный каламарь (чернильница); есаул — малую палицу; тридцать восемь (по количеству куреней) куренных атаманов шли с тростями. Все они были с непокрытыми головами, без шапок, «бо на той чась шла на площадь, начена судне мисто», кланялись «славному низовому товариществу» на все четыре стороны. Казаки становились за куренными атаманами, образуя огромный круг или казацкое коло.

Перед началом самой рады, настоятель сечевой церкви служил молебен, после окончания которого кошевой атаман объявлял собравшимся о цели сбора:

— Ныне молодцы! У нас новый год, надлежит нам по древнему нашему обыкновению раздел в Войске рекам и урочищам учинить .

После этих слов выходил войсковой писарь, который заблаговременно подготавливал ярлыки, где указывались территории, коими владеть один год, клал их в шапку, перемешивал, и каждый куренной атаман подходил и вытаскивал свой жребий, зачитывая его вслух. При этом ни споров, ни пререканий не было. Соблюдалось лишь правило, что первыми получали землю курени, потом войсковая старшина, духовенство, женатое население товарищества. Так делились все угодья запорожцев от устья реки Самары, до верховья реки Конки, и от порогов Днепра, до устья Буга. Этот ежегодный акт был необходим ввиду разности земледельческих и промысловых возможностей казачьих земель: одни из них слишком изобильны, другиебедны. Поэтому, чтобы долгое владение плодородными территориями не возбуждало зависти и раздоров в общинной среде, происходил такой акт жеребьевки. Возможно, это еще было предпринято и потому, что южные границы соседствовали с татарским народом, который, как известно, часто нападал на сопредельные земли, сжигал поля и приносил другие беды в результате военных действий. После деления угодий довбышь вновь бил в литавры, казаки собирались на площадь, иногда их количество достигало пяти тысяч и более. Кошевой атаман обращался с речью: — Ныне, молодцы, новый год настал, может быть будете новую старшину избирать, а старых кого низвергать по вашим обычаям .

Иногда случалось так, что войсковая администрация устраивала казаков и они оставались в своих должностях еще на один срок, как, например, случилось в 1760 году, когда кошевой атаман Алексей Белицкий, войсковой писарь Иван Чугуевцев и есаул Филипп Иванов по просьбе товарищества продолжили свою работу (таких случаев можно привести множество). Если же рада требовала перевыборов старшин, последние клали на землю свои шапки, знаки власти и, поблагодарив за оказанную им ранее честь, удалялись. Бывало, что перед их уходом, товарищество требовало отчета о проделанной работе.

Далее казаки приступали к новому выбору администрации и здесь выступали традиции поистине народного самоуправления, когда «сиромашня» каждого куреня старалась выдвинуть свою кандидатуру. Поднимались ссоры, пререкания, раздоры, которые длились часами. Прийдя к единому мнению, зачастую это было очень трудно, будущего атамана выводили на площадь со словами: «Иды, скурвый сыну, бо тебе нам треба, ты теперь нашьбатько, ты будешь у нас паном"327. Вручали ему палицу328 и объявляли желание Войска видеть его в этой должности. Вновь избранный по обычаю дважды отказывался от знаков власти и принимал их лишь после третьего предложения. После этого казацкие старейшины «сивоусые диды, славные низовые лыцари» поочередно подходили к нему и сыпали на голову песок или мазали ее грязью (если дождливая погода) в знак того, чтобы он не забывал о своем происхождении и не стремился бы к возвышению над всем обществом. Кошевой кланялся на все четыре стороны и благодарил за оказанную честь, на что запорожцы отвечали криком: «Будь, пане, здоровый та гладкий! Дай, тоби, Боже, лебедыный вик, а журавлыный крык!». Точно так же проходили выборы войсковых писаря — управляющего канцелярией, есаула — помощника атамана по войсковым делам, судьи. Куренных атаманов избирали не на радах, а на сходах в куренях. На следующий день (то есть 2 января) избирали довбыша, пушкаря, писаря и других чиновников329.

Однако не всегда так мирно заканчивалась процедура голосования. В источниках имеются сведения о драках, убийствах, разорении построек. Иногда спорящие делились на две группы, в подобных случаях перевес оставался за более сильной стороной. Зачастую причиной этих беспорядков являлось пьянство. Вот как путешественник, монах полтавского монастыря Яцек-Зеленский, побывавший в 1750 году на месте событий, описывал этот факт: «Нашлось в раде немалое число сволочи, будучи сердитыми неизвестно за что на Щербиновский курень (так как войскового есаула Клима избрали не из Щербиновского куреня — И.Б.) выбрали другого есаула из Крыловского куреня Ивана Третьяка, увидев, что в церкви занято уже место есаула, устроили погром, Клима смертельно поколотили. Этим поступком безумная чернь обезобразила запорожское общество». Этот факт настолько растрогал исследователя, что далее он продолжает: «…в запорожском курене существовал обычай, по коему казак почитал куренного своего товарища паче родного брата, для того и грамотные казаки, коих было немало в Сечи, жили скромно и в большом между собой согласии…"332. Но, тем не менее, случаи неуправляемости в общине имели место и искореняли их зачастую куренные атаманы. В 1761 году кошевой атаман Григорий Федоров обращался к малороссийскому гетману К. Г. Разумовскому с просьбой «…присылки в Сечь влиятельных офицеров, для внушения еще и от высшей власти запорожскому товариществу держаться добрых порядков…"333. Офицеров не прислали, но с каждого казака была взята расписка о прекращении «…худых бывающих поступков, ко умножению издревле приобретенной доброй славы всему войску Запорожскому…"334.

Изучая источники, можно придти к такому выводу, что в беспорядках на войсковых собраниях (если они имели место) часто были повинны центральные власти, а иногда и сама казачья старшина, которые подкупом (деньгами и выпивкой) хотели провести нужную им кандидатуру (здесь уместно вспомнить желание правительства снять с должности кошевого атамана К. Гордиенко), но как это ни странно, такая политика не приносила должных результатов.

Помимо собраний, где решались вопросы выбора старшин, как уже указывалось выше, проходили рады, на которых определялись планы военных походов казаков, они имели несколько иной характер. По обыкновению все собирались на майдан336, и первому слово предоставлялось послу того государства, которое приглашало запорожцев выступить в боевых действиях на их стороне. После речи дипломата начиналось бурное обсуждение, если предложение принималось, «шапки летели вверх». Далее выбиралось 20 депутатов, которые направлялись для переговоров с послом, где решались вопросы опасности войны, степени участия в ней, вознаграждения и т. д. Результаты работы данной группы оглашались всему Войску, и шло повторное голосование в виде громких восклицаний и бросаний вверх шапок. На этом рада заканчивала свою работу.

Кроме общевойсковых собраний у запорожцев проходили старшинские сходки, на которых решались менее значимые для жизни общины вопросы, или же секретные, экстренные дела, требовавшие немедленного исполнения. Были еще и паланочные рады, но они касались совсем мелких вопросов и происходили между женатыми казаками338.

Подводя итог по рассматриваемому вопросу, следует отметить, что войсковая рада играла большую роль в жизни запорожцев, так как на ней решались самые важные вопросы. В этой связи нельзя согласиться с мнением историка В.А. Голобуцкого339, который определяет решающее значение в принятии судьбоносных решений так называемым старшинским сходкам. Исследования XVIII—XIX вв.еков говорят нам совсем о другом. С. Мышецкий замечает, что казаки на радах старшину свою часто «сзади в шею пыхают, как у них и завсегда чиниться"340. По свидетельству А. Ригельмана, запорожцы, выражая свое негодование действиями верхушки, кричали на собрании: «Покинь негодний сину, свое кошевье, уже ви войскового хлиба наелися», при этом обличали последних в злоупотреблениях341. Нередки были случаи, когда казаки сами созывали раду, на которой решали важнейшие вопросы и избирали новую власть. В такой обстановке, когда каждый запорожец знал, что он реально участвует в общественной жизни своего общества, провести решение угодное для какой-то малой группы людей (тем более, что властную верхушку в любой момент могли переизбрать343) было очень сложно, если не невозможно. Вместе с тем, необходимо отметить, что в ряды администрации путем всенародного голосования попадали, как правило, люди достойные. В этом как раз и заключалось главное достоинство казачьей демократии. К примеру, католический священник С. Окольский писал: «Присмотревшись к этой старшине, должно признать, что избираются в нее далеко недюжинные люди и не первые встречные, в особенности в тех случаях, когда они подымают руку на … короля, его гетманов и солдат"344, отстаивая свои права. Многие из них вошли в историю как грамотные, смелые, отважные люди, снискавшие к себе огромную любовь и уважение потомков.

Таким образом, общественно-политической организации запорожцев были свойственны многие черты демократизма, которые выражались в равных правах за всеми казаками на пользовании землей, участие в радах, избрание старшины и т. д. Сечевое самоуправление отличалось в этом смысле от тех порядков, которые господствовали в большинстве районов России в XVIII—XIX вв.еках, где политическая власть всецело принадлежала классу феодалов-крепостников.

Высший управленческий аппарат запорожцев составляли: кошевой атаман, судья, есаул, писарь, куренные атаманы. Это была так называемая войсковая старшина. Далее шли их основные помощники: подписарь, булавничий, хорунжий, бунчужный, перначный, подъесаульный, довбыш, поддовбыш, пушкарь, подпушкарный, гармаш, толмач, шафарь, подшафарь, кантаржей, канцеляристы. Затем следовали походные и паланочные начальники — полковник, писарь, есаул, подписарь, подъесаул. Сказать точно, к какому периоду времени сложилась такая структура нельзя, так как исторические источники называют разное количество человек, находящихся у власти. Оно колеблется от 49 до 149 345. Но с полной уверенностью можно утверждать, что к началу XVIII века все эти должности реально существовали. Административным и военным центром Запорожья являлась Сечь. Она состояла из крепости и предместья. Внутри крепости, вокруг площади, на которой собиралась рада, кроме войсковой канцелярии, пушкарни, складов, мастерских, школы и церкви, находилось 38 куренейпродолговатых бревенчатых зданий, которые играли важную роль в жизни Сечи.

Должность кошевого атамана была известна уже в XVI веке. Он соединял в своих руках административную, военную, судебную и духовную (принимал и определял служителей культа из Киева в сечевую и паланочные церкви) власти. Атаман «властен был над жизнью и смертью каждого из казаков, и хотя Правительственным указом от 13 марта 1749 года в Сечи строго запрещались смертные приговоры, они игнорировали это приказание по отношению к ворам и злостным хулиганам"346. Примеров этого множество: в 1744 и 1746 годах по указанию атамана А. Козелецкого повесили шесть казаков, а в 1770 года при правлении П. Калнишевского казнен запорожец С. Зима347. Вследствие из таких жестких правил воровства и разбоя в Запорожье практически не встречалось348. В обязанности кошевого входило: утверждение избранных радой старшин и закрепленных за куренями территорий с угодьями; раздел военной добычи, войсковых доходов и «царского» жалованья; прием новых лиц и отпуск старых казаков из Сечи; выдача аттестатов заслуженным запорожцам; дипломатические отношения с соседними государствами; наблюдение за перемещением казаков как в Сечи, так и за ее пределами.

Но при всей власти «Его благородие пан кошовый атаман» (официальный титул) не являлся неограниченным правителем, а был только старшим среди равных. Ежегодно (правил один год) 1 января он отчитывался перед радой о проделанной работе. Известны случаи, когда за серьезные проступки (преступление против Войска, незаконное осуждение, нарушение казачьих традиций) атаман подвергался наказанию. Так, в 1739 году был убит кошевой Яков Тукало351. Но при этом среди атаманов выделялись такие личности, как И. Серко, К. Гордиенко, И. Малашевич, П. Калнишевский, которые выбирались и руководили общиной по десять и более лет. Наверное, в самом факте ежегодного переизбрания старшин казаки видели гарантии политической свободы. Это понимали и центральные власти, которые в течение всего периода существования Новой Сечи (1734−1775 годов) отправляли в Запорожье циркуляры и распоряжения о запрете самовольных выборов руководителей Войска «…а когда в такой перемене есть нужда или потребность случиться, тогда надлежит… представлять об них чрез гетмана малороссийского к нашей информации…». Но так как их предписания не выполнялись, выражали по этому поводу негодование. Екатерина II для «усмирения своевольств» казачьих даровала кошевым атаманам золотую медаль с ее портретом, которую они обязаны были носить, не снимая в знак «императорской ко всему Войску запорожскому милости за их верность и усердие…». Даже такой акт признательности со стороны верховной власти не изменил вековые традиции казаков, касающиеся их общественной жизни. Как и малороссийский гетман, кошевой имел помощников, обычно 30−50 человек, выполнявших обязанности адъютантов во время военных походов (здесь необходимо заметить, что атаман всегда принимал участие в военных кампаниях запорожцев, а в Сечи оставался его заместитель, так называемый «наказной» атаман355), так было и в 1769 году 5. Главным источником дохода кошевого были: участок земли, который он получал при общем разделе и «государево» жалованье — 70 руб. в год357.

Подводя итог сказанному, нужно отметить, что власть кошевого атамана была в большой зависимости от решений рады. В течение XVIII века нередки были случаи, когда для рассмотрения важнейших вопросов, созывались внеплановые собрания. Сами запорожцы так говорили: «…у нас не одного пана кошового порада до писания листов бывает, лечь всего войска нашего запорожского единогласна: що кгдискажжет в листу доложити, того, а не пан кошовий, а не писарь без езволения нашего переставляти сами собой неповинни"358. Поэтому в ордерах и письмах, посылаемых из Сечи, всегда стояла следующая подпись: «Атаман кошовый, зо всем старшим и меншим товариством войска его царского пресветлого величества низового запорожского» или «Атаман кошевый и товариство"359. Приведенные здесь свидетельства делают неоспоримым факт существования народного управления в Запорожье при наличии координатора в лице атамана и старшин. Таким образом, на эту должность выбирались самые достойные и уважаемые в общинной среде казаки. Тем не менее, от них требовался полный отчет о проделанной за год работе. Встречались случаи недобросовестного руководства, такие кошевые наказывались исходя из норм обычного права запорожцев. Так, 14 ноября 1756 года казаки самостоятельно созвали раду и потребовали отставки атамана Федорова, сколько последний ни старался «…собрал куренных атаманов, рассказывал им об царских указах, но это не возымело место…»: общество выбрало нового предводителя атамана Минского куреня Ф. Шкуро. Таких примеров, в течение XVIII века можно привести множество.

Первым помощником кошевого являлся войсковой судья, высшим символом власти которого являлась большая серебряная печать; ее он обязан был все время держать при себе и на всех важнейших документах делать ее оттиск. Во время военных кампаний, в отсутствие кошевого в Сечи, судья оставался «наказным» атаманом. В его обязанности входил, опираясь на обычное право запорожских казаков (письменных законов не было, они передавались устно из поколения в поколение, как предания), суд по уголовным и гражданским делам. Однако в его компетенции было лишь расследование преступления и доведение его до суда (то есть войсковой рады). Выносить же окончательный приговор приходилось кошевому атаману и собранию общества совместно.

Говоря о системе самоуправления, существовавшей в Запорожской Сечи в XVIII веке, необходимо затронуть вопрос, касающийся сложившейся практики судопроизводства. Основными преступлениями там считались убийство, воровство, неотдача взятых взаймы денег. В зависимости от степени важности проступка назначались наказания, которые сразу же приводились в действие. При этом никаких документов по делу не оформлялось, все происходило на словах. С течением времени у казаков сложилась определенная «шкала»: какое наказание, за какое нарушение. Так, виновного в убийстве клали в гроб живым, вместе с убитым362. С. Мышецкий называл четыре вида казни и писал, что «суд короток и недолго с ними (осужденными — И.Б.) возятся… а вдруг решают их и казнят…"363. Было исключение для совершивших убийство, если за них заступалось товарищество, тогда им назначали штраф.

Вопреки правительственным распоряжениям (указ от 13 марта 1749 года), запрещающим местным властям в обычное время приговаривать уголовных правонарушителей к высшей мере наказания, в Запорожье в период Новой Сечи последняя довольно часто применялась. По свидетельству современника, в Сечи не только за разбой, но и за кражу «вешали… и у столба убивали… и на кол живых сажали"364. Это подтверждается и другими данными. Очевидец, капитан Мижуев, доносил в январе 1761 года киевской губернской канцелярии, что «января 24 дня в Сече Запорожской при собрании старшин и Войска повешено запорожских казаков шесть человек… за кражу лошадей"365. Тюрьмы (своеобразие землянки) находились как в Сечи, так и в каждой паланке. Даже за мелкую кражу обвиняемого приковывали к столбу, стоявшему на центральной площади, и держали его в таком положении до тех пор, пока он не соглашался отдать украденное, но все равно не менее трех суток. Соучастник преступления наказывался одинаковыми санкциями. Судопроизводство гражданских дел проходило в четыре этапа: 1-й — разбирательство в паланке; 2-й — в курене с присутствием атамана; 3-й — дело переходило на рассмотрение войскового судьи; 4-й — кошевой атаман выносил окончательный приговор. Леонтий Корж писал, что «…суды — управа по запорожским обычаям, и хотя бы на 1000 или 10 000 суммы в тяжебных делах, то в одну неделю времени все решено будет, и далее волочиться по судам не станут"366.

Таким образом, становится понятным, что, применяя такого рода жестокие, а в какой-то мере даже варварские санкции по отношению к людям, совершившим преступление, сечевое товарищество старалось искоренить у себя «всякое» зло. Из документальных источников, приведенных выше, видно, что во многом им это удавалось. В течение всего XVIII века в казачьей среде редко происходили противоправные действия, что нельзя сказать об отношении казаков к людям, проживающим на пограничной с ними территории. В Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) собрано огромное количество дел по жалобам граждан на поведение запорожцев (последние прикрывали свои действия территориальными проблемами) и только одно дело о проведении следствия (имеется ввиду на войсковой раде) над «распоясавшимися» казаками. Таким образом, обычное право, опираясь на основы существовавшего в Сечи самоуправления, затрагивало в основном вопросы внутренних взаимоотношений запорожского товарищества, но не рассматривало других сторон его жизни.

Войсковой канцелярии в Сечи не было. Она состояла из ежегодно избираемого радой писаря, высшим символом власти которого являлась чернильница (каламарь), его заместителя подписаря и «канцелярских разного звания служителей». В 1775 году их насчитывалось 20 человек. В обязанность последних входило: сохранность в порядке официальных документов (указов, ордеров…), рассылка почты, ведение приходно-расходных счетов, иногда «по совещанию с монахами» составление письменных текстов дипломатического характера. А. Ригельман отмечал, что журналов с архивными историческими «о старинном житье» материалами не велось, все передавалось в устном народном творчестве из поколения в поколение, но зато, когда «посылаются к ним указы, которые у них на радах чтутся, на то у них ответствуют по надлежащему» .

О важности работы писаря говорит следующий факт, что если бы кто-нибудь другой, вместо него «осмелился писать от имени коша кому — либо или принимать письма, присылаемые на имя писаря, того без пощады казнили смертью"371. Безусловно, в тех политических условиях, которых жило товарищество, ответственность, ложившаяся на эту должность, была колоссальной, поэтому с 1734 по 1775 годы в Войске сменилось лишь четыре человека в звании писаря372. Хотя он являлся основным составителем официальных документов, очень редко случалось, чтобы стояла его подпись, как то: «писарь войска запорожского низового Андрей Тарасенко», а стояла подпись всего товарищества. Из этого следует, какой степенью доверия, обладало это должностное лицо в Сечи.

Последним из войсковых старшин являлся есаул, носивший деревянную трость с серебряными кольцами на концах. В его обязанность входило: наблюдение за порядком в казачьем обществе, исполнение судебных решений, заготовка продовольствия, прием хлебного и денежного жалованья, охрана проезжающих по территории Сечи, защита границ Войска от неприятеля. Помощниками есаула назначались подъесаул и войсковой обозный на случай войны.

С 1770 года в практику работы войсковых старшин вошел объезд «казацких вольностей» с целью воочию увидеть, как обстоят дела на местах, разрешить накопившиеся спорные вопросы, наказать виновных или, наоборот, похвалить за хорошо поставленную работу. Из сохранившихся журналов, которые писари вели во время этих поездок, можно понять, что не за «длинным рублем» ехали, а для «всякие порядки обществу тамошнему полезные утверждали…"374. В годы правления П. И. Калнышевского, такие объезды состоялись в 1772, 1774 годах.

Большим уважением в Запорожье пользовались куренные атаманы. Казаки «так слушают его, как своего отца, и не смеют его ни бить, ни бранить». Они избирались из казаков своего куреня (так как куреней было 38, то и атаманов было 38) сроком на один год. Ежели «атаман пьяница и не заботится о своем курене, то его скидывают и выбирают другого…». В обязанности последних входило вести куренные списки, наблюдать за передвижением казаков «по которым можно судить, где они находятся"377, призыв их на службу. А также следить за сохранностью имущества запорожцев, снабжением их провиантом и куренной суд. «Куренные атаманы заботились о казаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в случае каких — либо проступков со стороны казаков, виновных наказывали телесно не испрашивая на то ни у кого разрешения"378. На них распространялось царское жалованье в размере 27 руб. Помощниками куренных атаманов являлись так называемые кухари или наказные, которые во время военных походов возглавляли ополчение379.

Как и в любом обществе, основанном на традиционных общественных началах, в Запорожье большой совещательной властью пользовались старейшины («батьки», «старики», «сивоусые диды», «знатные радцы»), зачастую это были бывшие войсковые старшины. Они являлись строгими исполнителями казацких обычаев, часто шли в противовес власти, видя нарушение традиционных основ общинного самоуправления. О значимости последних можно судить по письму, написанному в Петербурге в 1765 году кошевым Г. Федоровым и отправленному войсковому судье П. Головатому в Сечь, где говорилось что «…вы не сделайте того, чтобы от правления увольняться… чтоб же войско вам перемену в нынешнем плачевном времени не захотело делать, хотя я и не надеюсь, я писал о том старикам…». На этом же письме, сделана надпись судьи «сия карта получена от пана кошевого 6 декабря, на другой день объявлена на сходке атаманов в присутствии стариков…"380. Это письмо показательно еще и в том плане, насколько трудно желание атамана привести к исполнению, не согласовав с мнением народа. Примером послушания Войска старейшинам может также служить ответ на обращение князя Г. Потемкина в 1774 году, упрекавшего запорожского посланника А. Головатого в разных «неблаговидных поступках запорожского коша…», на что последний говорил: «…кошевой и старшина тому не причиною, а делается сие от общества … кошевому и старшинам кучать старики, атаманы и войско…» .

Таким образом, старейшины занимали активную гражданскую позицию в общественной жизни Запорожья XVIII века, сохраняя и приумножая тем самым существовавшие там вековые демократические традиции.

В описываемый период Запорожье делилось в административно — территориальном отношении на паланки (округа). В 30−40-х годах XVIII века их насчитывалось пять. Позднее, по мере роста населения, число паланок увеличилось до восьми. На правом берегу Днепра находились Кодацкая, Бугогардовская, Ингульская, на левом — Протовчанская, Орельская, Самарская, Каляшусская и у устья Днепра — Прогноинская паланки. Центром округа была слобода, где находилась местная администрация и располагался небольшой гарнизон, который одновременно являлся опорным и оборонительным пунктом. Во главе паланки стоял полковник, которому подчинялась местная власть (писарь, подписарь, есаул, подъесаул, атаманы слобод). Окружная старшина сосредоточивала в своих руках не только административную, судебную и финансовую, но также военную власть. Она ведала сбором налогов, судом, мобилизацией казаков, организовывала оборону паланок от набегов татар и др. Одной из важных ее функций было сохранение порядка в округе и борьба с «сумнительными» элементами. Наряду с казаками в паланках проживали и так называемые посполитые (крестьяне). Поэтому, кроме выборных слободских казачьих атаманов, окружной администрации подчинялись также ежегодно избираемые атаманы крестьянских обществ382.

Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что в течение XVIII века вся высшая и низшая запорожская администрация — атаман, писарь, судья, есаул, довбышь и т. д. продолжала избираться казаками на радах, которым она и должна была давать отчет о своих действиях. Имея огромные властные полномочия, тем не менее, провести какое-нибудь важное решение, без согласования с товариществом они не могли. Пользуясь большим уважением в народной среде, старейшины твердо стояли на позициях традиционных начал в общественном управлении и судопроизводстве. Но, тем не менее, некоторые старшины, обманом или подкупом старались обойти раду, не отчитываться о проделанной работе. Это приводило к обострению политической обстановки в казачьем обществе (восстания, внеплановые рады, убийство старшин).

Жестокие неписанные судебные законы, пронизывающие всю жизнь запорожцев, призваны были усмирить их вольнолюбивый «пыл» (характер) и создать, насколько это возможно, спокойную обстановку в практически мужской среде. Но если обычное право сдерживало их в мирное время, то в военное казаки не знали себе равных на поле брани по силе, мужеству, отваге. Г. Потемкин писал по этому поводу: «сколь приятно было видеть войско, не похожи они на новыя войски кои сидят как клуши, и прежде смерти уже окостенели; они уже приобрели осанку приличную рицарям… да дай им бог храбрости противу неприятеля…» .

В заключении главы отметим, что отличительной особенностью организации Запорожского войска в XVIII веке являлось самоуправление. Оно заключалось в существовании народного собрания (войсковой рады) как высшего органа власти Войска, праве всех членов общины избирать и быть избранными на административные должности, контроле казаков за деятельностью руководящих органов, свободном высказывании собственного мнения по любым спорным вопросам. Данная система управления могла возникнуть под влиянием таких мощных стимулов, как равноправие и широкая личная свобода, которые определялись общим землепользованием и существованием в казачьей среде такого гаранта свободы, как обычное право, за нарушение его норм сечевик мог понести серьезное наказание. Такой образ жизни во многом устраивал военную общину, поэтому на протяжении всего XVIII века, жители Запорожья боролись за свои самобытные права, отстаивали собственные интересы, сталкиваясь с имперской политикой Российского государства, желавшего сверху навязать общегубернский вариант управления.

запорожская сечь казак рада

Список использованных источников

и литературы

Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е: В 37 т.-СПб.: Типография второго отделения Собственной е.и.в. канцелярии, 1830.-Т. 20, 21, 24, 26−28, 31, 33, 37.; Собрание 2-е: В 10-ти т. — СПб.: Типография первого отделения Собственной е.и.в. канцелярии, 1836. Т.10. — 1083 с.

Положение об управлении Донского войска. — СПб.: Военная типография, 1835.-445 с.

Положение об управлении Черноморского казачьего войска. — СПб.:Военная типография, 1842. 386 с.

Попов А. Войсковой круг в войске Донском IIДонские войсковые ведомости.- 1854.-№ 19, 22−24.

Попов B.C. Материалы по истории войска Донского // Сб. областного войска Донского статистического комитета. — Новочеркасск, 1915. вып. 12,-201с.

Попов Х. И. Материалы для истории войска Донского // Сб. областного войска Донского статистического комитета.- Новочеркасск, 1913. вып. 13.-С. 160−166.

Права и привилегии войска Донского, российскими государями дарованные // Статистическое описание земли Донских казаков, составленное в 1822 — 1832 годах.- Новочеркасск: Издание областного войска Донского статистического комитета, 1891. С. 258−176.

Проект станичного управления // Донские войсковые ведомости.- 1862.-№ 16−17,20−23.

Труды Донского войскового статистического комитета.- Новочеркасск: Издание Донского войскового статистического комитета, 1867. вып. 1. 204 с.

Харузин М. Сведения о казацких общинах на Дону. Материалы для обычного права. — М.: Тип. императорской академии наук, 1888. 339 с.

Щелкунов 3. Преступление против «Войска» по древнему казачьему праву (юридический сб.) // Сб. областного войска Донского статистического комитета.- Новочеркасск, 1908. вып. 8. С. 164−169.

Эварницкий Д. И. Сборник материалов для истории запорожских казаков.- СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1888. 248 с.

Эварницкий Д. И. Источники для истории Запорожских казаков.-Владимир: Тип. губернского правления, 1903. -1072 с.

Эварницкий Д. И. Две поездки в Запорожскую Сечь Яцека-Зеленского, монаха Полтавского монастыря в 1750—1751 годах. — Екатеринослав: Тип. Екатеринославской епархии, 1915. 100 с.

Астапенко М. П. Донские казачьи атаманы. Исторические очерки-биографии.- Ростов н/Д.: РГУ, 1996. 180 с.

Астапенко М. П. Донские казаки (1550 — 1920).- Ростов н/Д.: РГУ, 1992.-220 с.

Анфимов Н. В. История родного края.- Краснодар: Книжное изд-во, 1976.-48 с.

Араниченко В. Е. Схватка над бездной: История кубанского казачества в контексте мировой истории: факты и версии.- Краснодар: Советская Кубань, 1999.-640 с.

Бреэре Ив. Казаки: Исторический очерк: Пер. с фр.- М.: Воениздат, 1992.-235 с.

Броневский Вл. Описание Донской земли, нравов и обычаев жителей.-СПб.: Тип. экспедиции заготовления государственных бумаг, 1834. -Ч. 1−4.

Ведута В. Н. История Кубани. Краткий очерк.- Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 1997.-143 с.

Вопросы истории Кубани XIX — начала XX вв.: Сб. научных трудов / Кубан. гос. ун-т.- Краснодар: КГУ, 2001. -128 с.

Вопросы историографии и истории Северного Кавказа XVIII — начала XXвв. / Кубан. гос. ун-т.-Краснодар: КГУ, 1997. -208 с.

Глущенко В. Казаки Отечества былого и нынешнего.- Ростов н/Д.: ТОР, 1995.-136 с.

Голобуцкий В. А. Черноморское казачество.- Киев: Изд-во АН СССР, 1956.-478 с.

Голобуцкий В. А. Запорожское казачество.- Киев: Госполитиздат УССР, 1957.-461 с.

Гольдентул И. Земельные отношения на Кубани: Краткий исторический очерк. — Ростов н/Д.: Буревестник, 1924. 104 с.

Греков A.M. Воинская повинность Донского казачьего войска в прежнее и настоящее время // Военный сб.- 1876. № 1 — 3.

Григорьев В. Реформа местного управления при Екатерине П.- СПб.: Тип. В. Безобразова, 1910.-233 с.