Уголовное право. 
История отечественного государства и права

Древнерусское законодательство большое внимание уделяет уголовному праву. Ему посвящено много статьей Русской Правды, уголовно-правовые нормы есть и в княжеских уставах.

Преступление в Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т. е. причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц (ст. 2, 33 и 34 Краткой Правды). Русская Правда не признавала разницы между преступлением и гражданско-правовым нарушением. Субъектом права могли быть только свободные люди; холопы и рабы субъектами права не признавались, ибо, будучи разновидностью собственности, таковой не имели и имущественную ответственность за них несли хозяева.

В соответствии с пониманием преступления как «обиды» строится и система преступлений в Русской Правде, где отражены только два вида последних: против личности (убийство, телесные повреждения, оскорбления, побои) и имущественные (разбой, кража, нарушение земельных границ, незаконное пользование чужой собственностью).

Государственные преступления в Русской Правде не упоминаются, хотя преступления против княжеской власти рассматривались как весьма тяжкие деяния. В таких случаях применялась казнь на месте преступления (расправа княгини Ольги с убийцами своего мужа).

В Русской Правде доминируют штрафы, хотя на практике перечень уголовных кар был довольно велик и достаточно прост. В практике применялись такие виды наказаний, как «поток и разграбление»; смертная казнь, которая в Русской Правде не указывается, хотя на практике, несомненно, имела место; уголовные штрафы; заключение в темнице; членовредительные кары. В этой системе уголовных наказаний особенно ярко проявляется сословная природа уголовного права, открыто встающего на защиту господствующих верхов.

Что касается убийств, то о них упоминается еще в договоре с Византией 911 г., в ст. 4 которого непосредственно указывается на то, что в случае убийства кого-либо убийца должен умереть на месте: перед нами явный признак кровной мести.

Краткая Правда в ст. 1 допускает кровную месть, хотя ко времени составления Правды Ярослава последняя во многом потеряла свой первоначальный характер. Превращение родовой общины в соседскую и распад кровнородственных связей трансформировали кровную месть от умерщвления убийцы каждым безнаказанно на месте преступления (договор с греками 911 г.) до ограничения круга мстителей за убийство только двумя степенями ближайших родственников убитого.

Таким образом, законодательство (ст. 1 — 18 Краткой Правды) на этот счет еще не давало никаких преимуществ феодалам: и боярин, и смерд могли пользоваться правом кровной мести по отношению друг к другу, но уже Правда Ярославичей отменила кровную месть и установила штраф за убийство, размер которого находился в прямой зависимости от социальной принадлежности потерпевшего (ст. 19 Краткой Правды; ст. 2 Пространной Правды).

Размер княжеского взыскания или штрафа определялся вирою (вира — штраф, которую платил убийца в пользу государственной власти, князя). За убийство управителей княжеского феодального хозяйства и приближенных князя вира составляла 80-гри венную ставку (ст. 1 Пространной Правды). Что касается убийства представителей различных социальных групп, то защита, например, жизни княжеских отроков (отрок — младший судебный или административный исполнитель) предусматривала виру в 40 гривен. За убийство низших представителей вотчинной администрации, распорядителей работ на пашне нужно было платить 12 гривен. В качестве возмещения за жизнь рядовича (рядович — крестьянин, феодально-зависимый от князя, с которым его формально связывало обязательство по договору) законодательство устанавливало пять гривен (ст. 11, 13, 14 Пространной Правды).

За убийство холопа или рабы вира не платилась, а была предусмотрена продажа — денежный штраф. Хозяину холопов, потерявшему свое имущество, уплачивался урок (плата, налог, судебная пошлина, пеня, штраф), размер которого мог быть пять или 12 гривен в зависимости от хозяйственной ценности холопа (ст. 89 Пространной Правды).

Виновный в разбое, т. е. в убийстве без вины со стороны убитого, подвергался не только имущественному, но и личному наказанию — с женой и детьми выдавался князю на поток и разграбление. На сегодня ни один из исследователей не может с полной уверенностью определить сущность данного наказания, но большинство ученых сходится к мысли, что он заключался в изгнании преступника и членов его семьи из общины или города с конфискацией имущества (ст. 20 Краткой Правды, ст. 3 и 7 Пространной Правды). Если убийство произошло на территории общины, то последняя обязана была разыскивать разбойников или выплачивать штраф (ст. 20 Краткой Правды). Штраф, который платили сообща члены верви — общественно-территориальной единицы, соседской, территориальной общины — за убийство, произошедшее на ее территории, когда убийца был неизвестен или вервь не хотела его выдавать, назывался дикой вирой — штраф за чужую вину. Размеры дикой виры — 40 и 80 гривен — были очень значительными суммами, равными стоимости стада из 50 и 100 коров и составляли немалую часть собственности, принадлежащей членам общины в целом (ст. 4 Пространной Правды). Помимо виры, виновный должен был заплатить головничество (головником назывался убийца; головничество — вознаграждение родственникам убитого за голову, убийство) родственникам убитого из собственных средств (ст. 5 Пространной Правды).

Различалось также убийство на пиру и в сваде (ссоре), т. е. убийство, совершенное в общественном месте на глазах у присутствующих, и убийство, совершенное тайно, по злому умыслу. Убийство на пиру, совершенное открыто, в честной схватке, расценивалось как менее тяжкое преступление и подлежало наказанию выплатой виры в 40 гривен с участием членов общины. Убийство, совершенное в сваде, в корыстных целях являлось обстоятельством, отягчающим вину за убийство (ст. 5 и 6 Пространной Правды).

Русской Правде известно понятие соучастия. Так, в ст. 31 Краткой Правды говорится о наказании в случае совершения преступления несколькими лицами: все соучастники преступления несли одинаковую ответственность, внося каждый штраф, но 3 гривны 30 резан.

Нанесение побоев, оскорбления, телесные повреждения карались денежными штрафами. Об этом свидетельствуют ст. 2—8 Краткой редакции Русской Правды, в которых сообщается, например, о том, что за повреждение пальца выплачивалось три гривны, за удары жердью, палкой, за вырывание бороды и усов — 12 гривен. За отрубание руки полагался штраф 40 гривен. Угроза оружием наказывалась штрафом в одну гривну. Княжеские уставы знают и состав оскорбления словом, где объектом преступления является преимущественно женщина. На это указывает, в частности, ст. 25 Краткой редакции Устава князя Ярослава о церковных судах.

В уставах князей Владимира Святославовича и Ярослава рассматриваются также половые преступления и преступления против семейных отношений, подлежащие церковному суду: самовольный развод, прелюбодеяние, похищение женщины, изнасилование и т. д.

Среди имущественных преступлений в Русской Правде наиболее тяжким являлась татьба (кража). Имущественными преступлениями являлись также уничтожение чужого имущества, угон, повреждение межевых знаков, поджог, злостная неуплата долга, разбой и др.

Как особый вид кражи конокрадство считалось тяжким видом татьбы, ибо конь был важнейшим средством производства, а также боевым имуществом. В случае обнаружения коня в чужом владении последний должен был быть возвращен собственнику, которому в этом случае предусматривалась уплата трех гривен за обиду (ст. 34 Пространной Правды). Убийство вора на месте преступления не считалось преступлением и не влекло за собой наказания (ст. 38 Краткой Правды). Общий же принцип, доминирующий при татьбе, заключался в том, что пострадавшему полностью компенсировался материальный урон, а обидчиком платился штраф. При краже коня виновный подлежал высшей мере наказания — потоку и разграблению (ст. 35 Пространной Правды).

Также потоку и разграблению подвергался виновный за поджог хранилища собранного урожая — основного комплекса хозяйственных и жилищных построек (ст. 83 Пространной Правды). Суровость наказания за поджог диктовалась повышенной социальной опасностью, поскольку в деревянной Руси от одного дома или сарая могло сгореть целое село или даже город.