Перемены в университетском образовании в XV–XVII вв

Если в начале XIII в. в Европе существовало 18 университетов, в начале XIV в. действовало свыше 30 университетов (15 — в Италии, 8 — во Франции, 6 — в Испании и 2 — в Англии), то к началу XV в. их было 56. В Оксфорде, по результатам переписи 1380−1381 гг., жило около 1500 университариев при населении общей численностью 5000−5500 человек, т. е. один университарий на трех-четырех оксфордцев^[1]. В этот период под влиянием новых гуманистических идей, которые постепенно распространились по всей Европе, университеты начинают вести подготовку не только к церковной, но и к активной хозяйственной (мирской) жизни. Профессора объединялись по факультетам, т. е. по группам людей, способных или имеющих возможность преподавать ту или иную дисциплину (от лат. facultas — способность, возможность) На первом этапе обучение состояло в овладении семью «свободными искусствами»: грамматикой, риторикой и логикой (это так называемый тривиум, преподавался за 3−4 года), арифметикой, геометрией, астрономией и музыкой (квадривиум), а также высшими науками — теологией, правом (гражданским и каноническим), медициной. Во времена великих географических открытий и завоевания западноевропейскими странами их будущих колоний требовались практические знания в деле мореплавания, построения судов и т. д.

К началу XVI в. на Западе насчитывалось уже больше восьмидесяти университетов. И если университеты Болоньи, Монпелье, Парижа и Оксфорда никто не основывал — они возникли сами, но себе, спонтанно, то о подавляющем большинстве других университетов можно говорить как об основанных, т. е. имевших точно датированную хартию, выданную правящим монархом (императором, королем и т. п.). Так, например, университет в Неаполе возник по указанию императора Фридриха II в основном для того, чтобы составить конкуренцию Болонскому университету.

Особенно быстро университеты распространялись в Италии и Испании, чуть медленнее — во Франции, однако в XIV—XVI вв., как максимум, многие попытки основать университет заканчивались провалом и, как минимум, наблюдалось сокращение количества студентов во всех существующих университетах. Успешнее шла экспансия университетской системы в Германии. Здесь было меньше первоначальной конкуренции за студентов. По выражению Р. Коллинза, в этот период университеты «утратили фокус внимания» и превратились «в интеллектуальные крепости». Творческая мысль как центральное звено университетской жизни застывает в них в виде официальных доктрин (номинализм, реализм, томизм, формализм и т. д.).

Экономической основы для институциализации интеллектуальных профессий создано еще не было, во многом поэтому эксперименты средневековых исследователей были изолированными от внешнего мира и не предполагали практического использования, а подобно арабским и греческим, продолжали оставаться в основном демонстрациями, не ведущими к каким-либо научным прорывам. Ученые мало прибегали к использованию прикладных методов для исследования природы и еще меньше — для управления ею.

Однако уже в условиях развития средневековой экономики складывались предпосылки к замене феодальной системы товарно-денежными отношениями, росли другие экономические формы, основанные на торговле и городском производстве. Университеты уже в это время существуют как экономический класс потребителей и представляют собой в средневековых городах непроизводительную группу, потребительский рынок и численную значимость которых не следует недооценивать.

Одной из важных причин возникновения и быстрого роста городов явилось развитие и специализация ремесленного труда. Если раньше деревенскому кузнецу хватало работы в феодальном поместье: он подковывал лошадей, делал серпы, ножи и даже оружие для дружины феодала, то теперь появляются мастера-оружейники, которые не занимаются изготовлением доспехов, или мастера по изготовлению доспехов, которые не умеют делать мечи и т. д. Растет спрос на предметы роскоши, в связи с чем и появляются «узкие специалисты» в ремесле: феодала уже не удовлетворяли грубые изделия домашних ремесленников. Он не желал больше ходить в домотканом полотне и овчинной шубе, ему требовались тонкие шерстяные ткани, а их производство нельзя было наладить в каждом поместье. И этим «узким специалистам» уже не хватает работы в поместье. Им нужен был рынок.

Ставший «ненужным» феодалу ремесленник, чтобы совершенствоваться в своем деле и готовить те изделия, на которые повысился спрос, покидает деревню и селится в таком месте, куда стекается много людей, где он может найти много покупателей и заказчиков на свои изделия, на пересечении дорог, под стенами крупного монастыря, куда приходит много паломников. На этом месте и начинает расти город.

Развитие городов и расширение торговли в них способствуют появлению новых принципов экономической жизни. Это были принципы капиталистической, денежной экономики, где во главу угла поставлен коммерческий интерес. Установление торговых отношений с другими странами привело к спросу на практическое знание, а значит — к необходимости улучшать астрономические таблицы, проводить более точное картографирование, развивать мореплавание.

Таким образом, мы можем отметить, что хотя в средневековом обществе появляется система формального обучения, оно по своей сути продолжает оставаться сословным, т. е. закрытым обществом. Профессии находят свое развитие в основном в третьем сословии и никак не влияют на положение в обществе.

В период индустриального общества появляется заинтересованность в результатах научных исследований для возрастания прибыли, развития производства, освоения более эффективных технологий. Достигнутый уровень эффективности экономики позволяет за счет перераспределения средств и прямого интереса с ее стороны развивать научную, образовательную деятельность. Так, в период раннего развития капитализма в XV—XVI вв. можно наблюдать рост экспериментов и математического анализа как нового метода естествознания. Изменения в технических приемах приводят к востребованности науки, а наука, в свою очередь, подталкивает к новым и все более быстрым изменениям в технических приемах. Это сочетание быстрых технических, экономических, социальных изменений представляет собой единственное в своем роде общественное явление.

В конце XVI — начале XVII в. происходят изменения системы университетского образования — самые прогрессивные итальянские университеты добиваются введения новой системы обучения. Лекции здесь должны читаться как на родном для данного общества языке, так и на латинском, преподаватели были представителями новой буржуазии (адвокаты, доктора), мелкого дворянства, реже духовенства, иногда и из низшего сословия. Первым учреждением в Англии, обучавшем новой, т. е. прикладной, пауке — мореплаванию, был Грешем-колледж, основанный в 1579 г.^[2] Он существовал на личные средства основателя Томаса Грешема.

Ситуация начинает меняться, когда университеты становятся центрами профессионального образования на службе у государства с выплатой регулярного жалованья преподающим профессорам. Финансирование университетов государством осуществлялось разными способами, растущая доля общественных дотаций в бюджете университетов свидетельствовала об активной роли государства в институциализации профессий вообще и интеллектуальной профессии в частности. Впервые были созданы хорошо организованные научные сообщества — Лондонское королевское общество и французская Королевская академия.

Исследования некоторых западных социологов свидетельствуют о возникновении профессий в XVII в. Так, Д. Скьюлли критикует традицию социологии рассматривать профессии как квинтэссенцию модернизации, ограничивая историю их становления XIX в. Он показывает, что возникновение будущей профессиональной модели (на примере Королевской академии живописи и скульптуры во Франции) происходит в XVII в. Историческое case-study, которое он предпринимает, демонстрирует самый ранний пример профессионализма в Западной Европе^[3]. Впервые академии такого типа возникают во Флоренции в середине XVI в., а также в Париже почти век спустя — литературная академия в 1635 г., Королевская академия живописи и скульптуры в Париже (Academic Royale de Peinture et de Sculture) в 1648 г. В стенах этих академий изобразительного искусства и в Италии и во Франции развиваются прикладная профессиональная деятельность и профессионализм — как результат. Люди простого происхождения потенциально имели возможность попасть в эти заведения и стать «академиками» не по благородному происхождению, а в результате обучения и приобщения к таинствам «свободных искусств». Впервые в истории намечается тенденция изменения своего социального статуса благодаря полученной профессии. Важным в деятельности этих академий был тот факт, что они, в отличие от Парижского университета и его лучших факультетов (богословия, медицины, юриспруденции), предполагали прикладную деятельность, наряду с интеллектуальным обучением, выпуская живописцев и скульпторов, К концу XVII в. способ умножения богатства посредством превращения его в капитал пробил себе дорогу через феодальные ограничения, и путь для его бесконечного роста был открыт. Богатство и бедность в обществе уже были перераспределены: в Англии и Нидерландах было значительно больше состоятельных людей, чем в начале века. Новый побудительный мотив — получение прибыли — стимулировал технический прогресс. Промышленники XVII в. уже были заинтересованы в подготовленных специалистах, знающих свое дело не только на практике, но и в теории. Профессиональное университетское образование и научная практика органично включаются в экономический процесс и занимают достойное место в обществе. При этом академическая профессия, т. е. профессия поиска и передачи знаний, по выражению Т. Парсонса, является профессией в самом чистом виде^[4].

Таким образом, с одной стороны, XVII в. характеризуется возросшим интересом к прикладным и естественным наукам. Возросший эмпиризм и технологическая оснащенность лабораторного оборудования научных и прикладных исследований позволяют получить ценные знания в области изобразительного искусства и литературы. Постепенно и другие науки становятся прикладными: так, препарирование в медицине обогащает механистическую теорию кровообращения, добываются детальные астрономические данные, создаются частные натуралистические коллекции. Развитие капитализма дает импульс развитию новой техники и технологий. Однако, возможно, это был самый сложный век во взаимоотношениях церковных институтов и университетов (академий) как представителей науки, итогом чего стала секуляризация как устранение контроля со стороны церковный власти над интеллектуальным производством.

Основными направлениями подготовки в немецких университетах в конце XVII — начале XVIII в. были богословский, юридический, медицинский, философский факультеты. Наличие всех четырех факультетов в немецком университетском пространстве свидетельствовало о полноте университета. Соответственно, богословие, право, медицина и философия были, в первую очередь, теми профессиями, которые принято называть традиционными. Справедливости ради надо отметить, что предметы философского факультета (филология, физика, история) приобретают бо? льшую самостоятельную научную ценность только во второй половине XVIII в. Обучение длилось всего около трех лет. Количество университетов в Германии XVII в. насчитывало около четырех десятков. В условиях тесноты немецких княжеств они конкурировали между собой за привлечение студенческих потоков. В том, чтобы возвысить свой университет, были заинтересованы и городские коммуны, ведь в успешно существующем университетском городе студенты составляли до половины всего взрослого населения, которое, конечно, значительно выигрывало от этого в своих доходах, так что иногда вся городская экономика была направлена на обслуживание студентов^[5].

Взаимоотношения университета с государством начинают складываться еще в позднем Средневековье, когда, находясь на городском обеспечении, университетская корпорация обращалась за дополнительным финансированием и привилегиями к королевской власти. Связь эта впоследствии только крепла: «Монархи увидели в университетах несколько черт, которые заслуживали внимания. Во-первых, университеты оказались удобным средством трансляции государственной воли через содержание преподаваемых дисциплин, прежде всего права. Во-вторых, университеты удовлетворяли потребность в государственных чиновниках, которые были не только образованны, но и могли обеспечить идеологическую поддержку королевских решений. Наконец, университеты могли дать экспертное заключение по широкому кругу духовных и светских вопросов, придавая принятым решениям дополнительную легитимацию»^[6].

Мы обозначаем условным рубежом конец XVII в., так как, наряду с более ранними примерами организации академий, в 1694 г. появляется первый модернизированный университет, организованный прусским двором в Галле. Вторым, но уже чуть позже, был Геттингенский университет — 1737 г. Обычно их обозначают как реформированные университеты (Reformuniversitaten). Эти университеты вышли из-под конфессионального влияния (протестантизма и католичества), их финансирование шло из государственной казны, государство также подбирало и приглашало ученых, а преподавание начало вестись на родном языке той страны, где находились университеты. Они уже тесно связаны с текущей общественной жизнью и ее потребностями. Для того чтобы получить право на практическую профессиональную деятельность, необходимо было пройти целую серию посвящений, включая длительную социализацию в среде профессионалов и профессиональное обучение мастерству, а также поддерживать постоянную связь с профессиональной корпорацией и подтверждать соответствие «посвящению». Таким образом, уже па этом, классическом, этапе становления профессии выполняли важные общественные функции.

Мнение ученого

Надлежащее изучение разделения труда будет включать взгляд на любую систему работы с точек зрения всех вовлеченных в нее людей, независимо от того, является их позиция высокой или низкой, находятся ли они в центре системы или на ее периферии. Л тем, кто стремится повысить стандарты практики (и свой статус) в занятиях и институтах, делающих что-то для людей, неплохо в каждом случае знать, какие изменения в других позициях или ролях в системе будут вызываться изменениями в их позиции или роли и какие проблемы будут создаваться для других людей каждым новым решением одной из их проблем^[7].

К XVI11 в. профессиональный комплекс приобретает институциализированный вид. С одной стороны, этот процесс был обусловлен большим количеством накопленных теоретических знаний по различным областям профессиональной сферы, возникла необходимость их систематизации, обобщения и передачи в переработанном виде тем, кто претендовал на звание профессионала в своем деле. Профессии как социальный институт приобретают сложившиеся черты в результате конвергенции высшего образования, интеллектуальных дисциплин и прикладных профессий^[8]. Ученый как профессионал в своей области знаний имеет огромный авторитет, по крайней мере в высших кругах общества того времени, собственной организации в лице Королевского общества и Королевской академии наук, которые были тесно связаны с правящими кругами — парламентом и влиятельными семействами в Англии, королевским двором во Франции. Была создана методология эксперимента и математического анализа, последовательный метод, с помощью которого можно было взяться за разрешение любой проблемы. Теперь уже прекратились всякие споры с церковью, которая, как протестантская, так и католическая, стала терпимо относиться к науке. Во всяком случае, наука нашла свое место, она стала институтом и обрела свои внутренние традиции.

С другой стороны, возросшая эффективность труда и его экономия, вызванная использованием техники, значительно превышала затраты на производство самой техники. В результате основной формой занятости становится наемный труд, к которому предъявляются требования формальной профессиональной подготовки. Таким образом, в основе интеллектуализации прикладных и академических профессий лежали изменения в экономическом производстве. Обращение к практическому опыту и непосредственному восприятию человека не только открывало дорогу к научному истолкованию мира, но и делало достижения науки общедоступными.

Руководящую роль во внедрении науки в повседневную жизнь университетов взяла на себя Германия. Университеты Германии начали реорганизовываться еще в эпоху Просвещения (XVIII в.), а начиная с 30-х гг. XIX в. университеты различных германских государств соперничали друг с другом в создании научных кафедр, учебных лабораторий. Хотя Германия позднее других присоединилась к научному движению, она, благодаря большой дисциплине и меньшей самостоятельности, чем в Англии или Франции, с середины XIX в. во все возрастающей степени начинает готовить ученых, а также издавать учебники и выпускать аппаратуру. По мнению Т. Парсонса, именно немецкие университеты стали реальным воплощением модели университета континентального типа^[9]. В континентальной системе университетского образования выполнялась важная функция создания формально образованного класса, в которой благодаря юридическим факультетам обучались будущие чиновники государственного аппарата^[10].

Согласно Т. Парсонсу, функции современного университета определяются вневременной внутренней структурой университетской системы. Всего их четыре: первая функция представляет собой передачу знания; вторая — преподавание и исследования; третья — обеспечение воспроизводства академического сообщества и последняя, четвертая, функция заключается в соответствии общественным потребностям в подготовке специалистов-практиков^[11].

Современная система профессий сформировалась сравнительно недавно — в конце XIX в., когда во главу угла профессиональной деятельности была поставлена научная компетенция в гуманитарных, инженерных, а затем и социальных областях.

Если раньше основой для независимости ученых были автономные университеты, на самом деле весьма зависимые от королей, князей и церкви и сами представлявшие собой духовные корпорации, в силу своей зависимости и бюрократической организации склонные к удушению свободной мысли, то с конца XVIII в. можно говорить о формировании действительно автономных корпораций ученых, генерирующих собственные цели и превратившихся в самостоятельную властную силу.

Теперь власть вынуждена была опираться на профессиональные сообщества ученых как на авторитет, контролирующий интеллектуальное развитие будущих чиновников, предпринимателей, кадровый потенциал. А распространение грамотности и расширение доступа к высшему образованию сделало университеты, получившие опору на интеллектуальных рынках, как бы государствами в государстве, пронизывающими своим влиянием все слои общества и обеспечивающими важнейшее свойство, необходимое для функционирования общества, непрерывно развивающейся экономики и усложняющейся социальной, интеллектуальной и политической практики, — свойство социальной мобильности, ротации талантливых, активных, честолюбивых людей из более обширных низших и средних слоев общества в высшие.

Таким образом, на роль профессии претендуют наиболее древние и уважаемые профессии, где высоко значение профессиональной компетенции, этического кодекса, механизмов внутрипрофессионального контроля, особой профессиональной культуры и т. п. В соответствии с этим картина профессионального пространства предстает как набор самых разных видов деятельности, одни из которых тяготеют к полноценным, или признанным, профессиям (так называемые полные профессионалы), другие обладают промежуточным статусом и представлены полупрофессионалами, третьи являются новыми профессиями, четвертые представляют собой занятия, только претендующие на статус профессии. В целом можно говорить о профессиональном континууме (бесконечности) между, с одной стороны, старыми классическими профессиями и, с другой — простыми профессиями, относящимися к малоили неквалифицированному труду, где не требуется специальное образование, нет привилегий, профессиональных ассоциаций и т. д. Между двумя этими крайними позициями внутри континуума помещается сколь угодно большое разнообразие абсолютно всех существующих видов профессиональной деятельности.

• [1] См.: Ле Гофф Ж. Другое Средневековье: время, труд и культура Запада. С. 127.
• [2] Грешем-колледж назван так в честь основателя Томаса Грешема — крупнейшего купца, также основателя лондонской биржи. Он олицетворял союз между торговым капиталом и новой наукой.
• [3] См.: Sciulli D. Professions before Professionalism // European journal of sociology. Cambridge, 2007. Vol. 48. № 1. P. 121−147.
• [4] См.: Парсонс Т Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. С. 131.
• [5] См.: Андреев А. Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века. М.: Знак, 2005.
• [6] Абрамов Р. Н. Российские менеджеры: социологический анализ становления профессии. С. 120.
• [7] См.: Хьюз Э. Ч. Социальная роль и разделение труда // СОЦИС, 2009. № 8. С. 36−46.
• [8] См.: Абрамов Р. Н. Профессиональный комплекс в социальной структуре общества (по Парсонсу). С. 54−59.
• [9] См.: Parsons Т. Professions // International Encyclopedia of the Social Sciences. N. Y.: The Macmillan C & The Free Press, 1968. P. 539.
• [10] Cm. ibid. P. 540.
• [11] См.: Рarsons Т, Platt С. The American University. Cambridge: Harvard University Press, 1973.