Классификация причин преступности

Проблема классификации причин преступности до сих пор остается не решенной. В криминологической литературе таких классификаций более десятка, и они строятся на различных группировочных признаках или же их содержательный перечень дается без выдвижения какого-либо критерия. Научно обоснованная классификация причин имеет важное значение в плане более системного их изучения. Попытки классификации причин предпринимались уже в первых учебниках.

В учебнике 1968 г., вышедшем сразу после возрождения криминологии как науки, выделялись следующие причины:

• 1) влияние империалистического лагеря и его подрывная антисоветская деятельность;
• 2) неизжитые взгляды и привычки, присущие идеологии и психологии прежних общественно-экономических формаций, которые определяли общеуголовную преступность;
• 3) борьба нового со старым, с наличием неантагонистических противоречий;
• 4) действие объективного закона отставания сознания от бытия, или пережитки прошлого в сознании и поведении людей

^[1].

В 3-м издании этого учебника (1976), написанного теми же авторами под ред. И. И. Карпеца, В. Н. Кудрявцева, ?. Ф. Кузнецовой, А. Б. Сахарова, были реализованы те же идеи в несколько смягченном виде, но основной тезис сохранялся: «преступность не порождена социализмом» .

По механизму воздействия на преступность причинный комплекс стали делить на причины и условия. К причинам относились те социальные явления и процессы, которые порождают или обусловливают преступления, а к условиям — конкретные недостатки, которые сами по себе не порождают преступления, но облегчают их совершение. Исследованию условий уделялось большее внимание, вскрывались реальные обстоятельства, способствующие совершению преступлений, но это не опровергало основной тезис. В эти годы стали выделять причины преступности перехода от капитализма к социализму и причины преступности в период упрочения социализма и постепенного перехода к коммунизму^[2].

Следующий учебник, вышедший под ред. В. К. Звирбуля, ?. Ф. Кузнецовой и Г. М. Миньковского (1979), под причинами уже имел в виду совокупность тех негативных социальных явлений, которые приводят к нарушениям уголовного закона. Они подразделялись по механизму, уровню функционирования, содержанию, природе и другим критериям, но суть (что причины — это «противоречащие господствующей в нашем обществе идеологии и социальной психологии традиции, нравы, взгляды, привычки, функционирующие на уровне общества, различных общностей в нем, отдельных лиц») не изменилась. Выделялись коренные причины и некоренные, полная и специфическая причины, объективные и субъективные^[3].

Автор уделяет особое внимание этим учебникам потому, что они создавались в Институте по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности и наиболее известными в стране криминологами. Движение к объективности изучения причин преступности шло, но очень медленно и окольными путями.

Наиболее значимым событием в те годы был выход «Курса советской криминологии» в двух томах. В главе о причинах преступности авторы глубоко исследовали категорию причинности в тесной связи с марксистско-ленинскими положениями в теоретическом плане. А вопрос о классификации причин преступности признали одним из дискуссионных в криминологии. С одной стороны, преступность как сложное социальное явление весьма разнообразна, и трудно найти общее объяснение для всех ее видов и форм. С другой стороны, применительно к преступному поведению возникает соблазн объяснить каждое из них на уровне «здравого смысла». То, что может служить объяснением общего (преступности), трудно перенести на конкретное преступление. Все это привело даже прогрессивно мыслящих криминологов (например, Г. Манхейма) к отказу от поисков причин преступности.

Еще в 1960;е годы М. Д. Шаргородский писал: «Причинами преступности в широком смысле этого слова можно считать все те обстоятельства, без которых она не могла бы возникнуть и не может существовать. Но не все эти обстоятельства играют одинаковую роль. Одни из них создают лишь реальную возможность преступных мотивов, а другие превращают эту возможность в действительность. Поэтому первые следует рассматривать как условия, а вторые как причины… Причинами преступности являются… те активные силы, которые своим действием порождают ее существование. Причины конкретного преступления — это… те активные силы, которые вызывают у субъектов интересы и мотивы для его совершения»^[4]. Такое теоретизирование мало что давало, но, опираясь на него, авторы указанного Курса (они не обозначали свои главы) пришли к выводу, что деление на причины преступности и преступлений, а также на условия, им способствующие, и является искомым. Это деление было закреплено и в УПК РСФСР.

Дальнейшая разработка этой проблемы привела к тому, что в криминологии стали различаться причины, обстоятельства, факторы, условия (см. работы А. А. Герцензона, И. И. Карпеца, A. Б. Сахарова, В. И. Курляндского, М. И. Ковалева, Н. А. Стручкова, B. Н. Кудрявцева, Н. А. Беляева, Н. С. Лейкиной, А. С. Шляпочникова Г. А. Аванесова, В. К. Звирбуля, ?. М. Бабаева, В. Г. Танасевича и др.; а это лучшие криминологические силы того времени). Обосновывалась позиция, что причины преступности надо делить на объективные и субъективные (А. А. Герцензон, А. С. Шляпочников). Другие ученые (?. Ф. Кузнецова и П. И. Гришаев) различали полную причину, как совокупность всех обстоятельств, вызывающих наступление следствия, и причину специфическую, т. е. совокупность ряда обстоятельств, которые ведут к следствию^[5]. Подробный анализ различных взглядов на классификацию причин преступности делает ?. Ф. Кузнецова^[6].

Продолжать рассмотрение идей, доминирующих у нас в то время, нет особой необходимости. Они повторяют прежнюю идеологию по защите социалистического строя. Поиск продолжался. Г. А. Аванесов выделил семь основных групп причин преступности: первая — социальные причины объективного и субъективного характера; вторая — социальные и биологические причины преступности; третья — общие причины преступности и причины конкретных преступлений; четвертая — причины отдельных видов преступности; пятая — непосредственные и косвенные причины; шестая — причины первого, второго и третьего порядка (класса) — эта группа имеет свою уровневую характеристику; седьмая — причины, относящиеся к личности человека, совершившего преступление^[7]. А. И. Алексеев, не входя в пережиточные сферы, предпринял попытку классифицировать причины и условия преступности по уровню (причины и условия преступности в целом, различных видов преступлений, отдельных деяний), по направленности и механизму действия, по временной и пространственной распространенности, по содержанию^[8].

Д. А. Шестаков, исследуя некоторые взгляды (которые нами рассматривались выше) на классификацию причин преступности, останавливает свое внимание на причинах разных социальных уровней функционирования и причинах в различных сферах общественной жизни. Он выделяет три уровня проявления криминогенных факторов: социальная среда (макросреда) в целом, непосредственные факторы формирования личности (микросреда) и сама личность, взаимодействующая с конкретной жизненной ситуацией, полагая, что классификация причин в зависимости от уровней представляется наиболее продуктивной^[9].

Некоторые известные авторы почти не касаются этой проблемы, обходя ее описанием теории детерминации и причинности, анализом ее факторов и диалектикой причин и условий^[10]. Не внесли какой-либо ясности в рассматриваемую проблему и зарубежные учебники по криминологии. Одни учебники авторов из социалистических стран идеологически мало отличались от наших, другие вообще не касались проблемы классификации причин преступности^[11]. Не дают ответа и учебники и книги зарубежных авторов из капиталистических стран, хотя их работы отличаются непосредственным конкретным анализом причин преступного поведения в разных ракурсах^[12]. В популярной американской книге по криминологии под ред. Дж. Ф. Шели никакой классификации нет. Авторов интересуют не классификационные критерии, а реальные причины^[13]. И это, видимо, более правильно, чем безоглядное следование идеологическим установкам, что приводило советских криминологов в тупик.

Правда, тупик этот был псевдотеоретическим. Практические работники, которых закон обязывал изучать причины и условия преступлений и принимать меры по их устранению, этот тупик не ощущали. Они изучали конкретные криминогенные обстоятельства — экономические, организационные, воспитательные и т. д., которые способствовали совершению преступлений, принимали меры по их устранению и спасали «теоретиков» от этого тупика. Естественно, они изучали причины и условия, непосредственно способствовавшие совершению преступлений. Например, расследовалось уголовное дело о краже, совершенной несовершеннолетним. Изучая жизнь субъекта преступления, следователь установил, что ребенок вырос без отца, без матери, без родных и в отсутствие какой-либо заботы о нем государства. Обобщая подобные факты, можно было выйти и на средние уровни причинности в криминологии, а косвенно и при соответствующем анализе — на более высокие «этажи». Факты из жизни отдельного преступника ведут к установлению серьезных причин преступности социально-экономического и организационного характера не только в его ближайшем окружении, но и в стране в целом.

Для уточнения содержания глубинной причинности в криминологии введем несколько предположений в форме «если» :

• 1) если исходить из прагматичного отношения практических работников системы уголовной юстиции, которые в своей непосредственной работе руководствовались при изучении и устранении причин преступлений не идеологией и связанной с ней порочной теорией, а криминологически значимыми реалиями, то они фактически опирались на объективные данные;
• 2) если ориентироваться на мировую криминологию, в которой десятки частных теорий (ломброзианство, позитивизм, интеракционизм, социальная дезорганизация, аномия, фрейдизм, стигматизация, опасного состояния, конфликта, радикальной криминологии и т. д.)^[14], то все они, несмотря на наличие в каждой из них некой частной правды, больше нужны для университетских упражнений, чем для системы правоохраны. Хотя некоторые теоретические выводы в них используются и на практике. Обратимся к уже цитируемым нами работам Гюнтера Кайзера, Ганса Йоахима Шнайдера, Рамсея Кларка, Эдвина М. Шура, Джозефа Ф. Шели (и авторов «Криминологии» под его редакцией), 24 авторов, статьи которых помещены в переводной книге «Социология преступности». В них мы видим частности, нередко адекватные, но не раскрывающие основные причины преступности процветающих Европы и Америки;
• 3) если мы обратимся к важнейшим решениям 12 конгрессов ООН, проходивших в течение полувека с участием квалифицированных представителей практически всех стран мира, на которых, как правило, обсуждались социологические, политические, экономические, социальные, демографические, организационные (управленческие), социально-психологические и правовые проблемы, то именно они рассматривались криминологически значимыми направлениями причинности преступности, борьбы с преступностью и ее предупреждения. Эти решения являются репрезентативным международным ответом на научно-изощренные концепции, которые в той или иной мере (или в частности) объясняли некоторые виды преступного поведения, но не могли целостно и комплексно объяснить причинность преступности как мирового антисоциального явления.

Причины преступности, несомненно, связаны главным образом с самим обществом, с его острейшими противоречиями, с социальной несправедливостью и социальным неравенством, которые непреодолимы в условиях существующего социального пространства. Некоторые противоречия исторически преодолеваются или минимизируются, но появляются и более высокими темпами нарастают все новые и новые криминологически значимые антагонизмы, которые в отдельных странах и мире в целом только усугубляются. И эти антагонизмы, внутренне присущие экономическим, социальным, организационным, политическим, социально-психологическим процессам и явлениям, в итоге проявляются на бескрайнем социальном поле человеческой жизни и деятельности.

Таким образом, при использовании любой криминологической классификации преступлений и разнообразных криминологических подходов, теоретически разработанных в процессе логического анализа или в результате психологических и социологических, а иногда и отдельных непосредственных наблюдений (как Ч. Ломброзо^[15]), мы вынуждены обратиться к реалиям криминальной жизни и деятельности. Только опробовав ту или иную теорию на статистическом или социологическом оселке практики, мировой, национальной, региональной или местной, можно будет через призму глубинной социальной природы криминогенных явлений разглядеть ее результативность. К слову сказать, примером опять же может служить научная деятельность Ч. Ломброзо. Он после своего открытия под давлением реальной практики сильно эволюционировал к множественности теории факторов и социологической теории^[16].

В работах по криминологии последнего времени классификация причин в основе своей строится по уровням и сферам социальной жизни и деятельности человеческого сообщества^[17]. Одни авторы классифицируют причины по преступным (социальным) подсистемам: семейная, политическая, экономическая, информационная, религиозная, гендерная и т. д.^[18]; другие — по причинным комплексам: экономический, политический, социальный, нравственно-психологический, правовой, условия, способствующие совершению преступлений, самодетерминация преступности^[19]; третьи находят иные структурные характеристики с социальным содержанием.

Относительно проблемы классификации причин преступности автор в своих работах — учебном пособии «Советская криминология», которое вышло в издательстве «Юридическая литература» с грифом «ДСП» (1978), и учебнике о военной криминологии (1986) — писал: «В структуре разнохарактерных и неравнозначных причин антиобщественных явлений советская криминология исходит из философской теории причинности, различает полную и специфическую причину, причины преступности, причины отдельных групп и причины конкретных преступлений, условия, способствующие совершению преступлений»^[20]. Такой подход (если абстрагироваться от времени) объективно отражает разнохарактерную структуру причин преступности и конкретных преступлений на различных уровнях.

Общее (полная причина) и особенное (специфическая причина), которые, в свою очередь, разделяются на уровни: причины преступности, причины отдельных групп и видов деяний и причины и условия конкретных криминальных посягательств, в определенной мере отражают реалии.

Следует отметить, что даже когда над советскими криминологами довлела коммунистическая идиллия, подобный прагматический подход в той или иной мере реализовывался властями и практическими работниками системы уголовной юстиции. Полная и специфическая причины преступности делились на внутренние и внешние причины, а внутренние — на объективные и субъективные. Объективные причины подразделялись на социальноэкономические, идеологические, социально-психологические, в этих областях и приходилось по мере возможности вести определенную профилактическую работу.

Легче всего можно повлиять на субъективные причины, выражающиеся в конкретных недостатках в деятельности организаций, учреждений и предприятий^[21]. Внешние причины в авторской схеме приводились под подзаголовком «Влияние капиталистического мира». Учитывалась непримиримая холодная война между капитализмом и социализмом, которая имела и серьезную криминологическую составляющую. В настоящее время мировые криминологические проблемы связаны с глобализацией^[22].

• [1] Криминология. 2-е изд., испр, и доп. М., 1968. Авторами учебника были

  А. А. Герцензон, В. К. Звирбуль, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, Η. Ф. Кузнецова, Г. М. Миньковский, С. С. Остроумов, А. М. Яковлев и другие ученые, которые потом и разрабатывали основы советской криминологии, за что пятеро из них (кроме А. А. Герцензона, В. К. Звирбуля и Г. М. Миньковского) получили государственную премию СССР. Этот конгломерат причин длительное время существовал в криминологической науке. Он базировался на решениях коммунистической партии и высказываниях классиков марксизма-ленинизма, в частности К. Маркса, который утверждал, что социалистическое общество начинает развиваться не на своей собственной основе, а «наоборот, только что выходит как раз из капиталистического общества и… поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном сохраняет родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 348). С этим нельзя было спорить, ибо это общая закономерность для любого переходного общества. Но за данной, в принципе правильной сентенцией скрывались реальные причины преступности нового строя, о которых долго умалчивалось.

• [2] Криминология. 3-є изд., испр, и доп. М., 1976. С. 123−143.
• [3] Криминология. М., 1979. С. 3, 66−73.
• [4] Шаргородский М. Д. Преступность, ее причины и условия в социалистическом обществе // Преступность и ее предупреждение. Л., 1996. С. 30.
• [5] Курс советской криминологии. Предмет. Методология. Преступность и ее причины. Преступник. М., 1985. С. 197−213.
• [6] Кузнецова Η. Ф. Проблемы криминологической детерминации. М.: МГУ, 1984. С. 44−55.
• [7] Аванесов Г. А. Криминология. 2-е изд., перераб, и доп. М., 1984. С. 201.
• [8] Алексеев А. И. Курс лекций. М., 1998. С. 57−61.
• [9] Шестаков Д. А. Криминология. Новые подходы к преступлению и преступности. Криминогенные законы и криминологическое законодательство. Противодействие преступности в изменяющемся мире: учебник. 2-е изд., перераб, и доп. СПб., 2006. С. 200−202.
• [10] Криминология: учебник / под ред. А. И. Долговой. 2-е изд., перераб, и доп. М., 2001. С. 229−270; Криминология: учебник / под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова, С. В. Степашина. СПб., 1999. С. 126−160; Криминология / под ред. Ю. Ф. Кваши. Ростов н/Д, 2002. С. 46−104; Иншаков С. М. Криминология: учебник. М., 2000. С. 67−75.
• [11] Бухгольц Э., ЛекшасДж., Хартман Р. Социалистическая криминология: пер. с нем / под ред. Н. А. Стручкова. М., 1975; Холыст Б. Криминология. Основные проблемы: пер. с польск. / под ред. Н. А. Стручкова. М., 1980; Бафия Е. Проблемы криминологии. Диалектика криминогенной ситуации: пер. с польск. / под ред. Н. А. Стручкова. М., 1982; Вермеш М. Основные проблемы криминологии: пер. с вснг. / под ред. Н. А. Стручкова. М., 1978; Криминология: пер. с чешек. / под ред. Н. А. Стручкова. М., 1982.
• [12] Кларк Р. Преступность в США: пер. с англ. / предисл. В. В. Лунева; под ред. Б. С. Никифорова. М., 2002; Фокс В. Введение в криминологию: пер. с англ. / под ред. Б. С. Никифорова. М., 1980; Уэда К. Преступность и криминология в современной Японии: пер. с япон. / под ред. Η. Ф. Кузнецовой. М., 1989; Кайзер Г. Криминология.

  Введение

  в основы: пер. с нем. / под ред. К. Ф. Скворцова. М., 1979; Шнайдер Г. Й. Криминология: пер. с нем. / под ред. Л. О. Иванова. М., 1994.

• [13] Криминология / под ред. Дж. Ф. Шели. 3-є изд., междунар. М., СПб. и др. 2003.
• [14] Большинство зарубежных теорий подробно изложены в книге С. М. Иншакова «Зарубежная криминология» (М., 1997), которая несколько раз переиздавалась. Аналогичный перечень можно найти и в работах Д. А. Шестакова, Я. И. Гилинского и других авторов, изучавших зарубежную криминологию.
• [15] Вспомним, как 4. Ламброзо совершил «великое» открытие, которое до сих пор не дает покоя криминологам и социологам. Он писал в 70-е годы XIX в.: «Внезапно однажды утром мрачного декабрьского дня я обнаружил на черепе каторжника целую серию атавистических ненормальностей… аналогичную тем, которые имеются у низших позвоночных. При виде этих странных ненормальностей — как будто ясный свет озарил темную равнину до самого горизонта — я осознал, что проблема сущности и происхождения преступников была разрешена для меня (А. М. Яковлев в книге «Теория криминологии и социальная практика» (М., 1985. С. 41) цитирует по: RadzinowiczL. Ideology and Crime. L, 1966. P. 38).
• [16] Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки о преступнике. Анархисты / сост. и предисл. В. С. Овчинского. М., 2004.
• [17] Все последние работы В. Н. Кудрявцева реализуют именно такой подход: Генезис преступления. Опыт криминологического моделирования. М., 1998; Популярная криминология. М., 1998; Стратегии борьбы с преступностью. 2-е изд., перераб, и доп. М., 2005; Лекции по криминологии. М., 2005; Причины преступности в России. М., 2006 (в соавторстве с В. Е. Эминовым); Борьба мотивов в преступном поведении. М., 2007.
• [18] Шестаков Д. А. Криминология. СПб., 2006. С. 98 и др.
• [19] Кудрявцев В. Н., Эминов В. Е. Причины преступности в России. М., 2006. С. 55−108
• [20] Лунеев В. В. Криминология. Причины, предупреждение и методы изучения преступлений в Вооруженных Силах СССР: учебник. М., 1986. С. 63; Его же. Советская криминология (причины, предупреждение и методы изучения преступлений военнослужащих). М., 1978. С. 62.
• [21] Лунеев В. В. Криминология. Причины, предупреждение и методы изучения преступлений в Вооруженных Силах СССР: учебник. С. 69−77.
• [22] Лунеев В. В. Эпоха глобализации и преступность. М., 2007. С. 7−47.