Основные направления исторического развития криминологии

Традиционно выделяется три основных направления развития криминологии как науки, возникших во второй половине XIX в. При этом эти криминологические направления возникли в борьбе с классической школой уголовного права, не отвечавшей уже требованиям своего времени. Основным постулатом классической школы являлось и является до сих пор то, что уголовное наказание объявлялось единственным инструментом предупреждения преступлений, выполняя функции общей и частной превенции. При этом не принимались во внимание при назначении наказания личность преступника, механизм преступного поведения.

1. Антропологическое (др.-греч, ??? — человек + логия, т. е. наука о происхождении и эволюции человека как биологического существа) или биосоциальное, что точнее, направление. Основателем этого направления считается Чезаре Ломброзо (1836−1909), профессор судебной медицины, тюремный врач-психиатр, не имевший юридического образования и не интересовавшийся уголовным правом, хотя и до него были подобные исследования, на которые он ссылается. Заслуга Ломброзо в том, что он впервые провел капитальнейшее эмпирическое исследование, изучив 26 886 преступников, впервые применив метод контрольных групп, в качестве каковой обследовал 25 447 добропорядочных граждан и на этой основе предпринял попытки к классификации и типологии преступника и осужденного, открыв новый этап в криминологических исследованиях. Никто из криминологов в последующем не исследовал эмпирическую базу такого объема. Его основная книга — «Преступный человек, изученный на основе антропологии, судебной медицины и тюрьмоведения» (1871), издававшаяся поэтапно. В этой книге изложены многолетние исследования осужденных — душевно больных, содержащихся в тюрьмах. Преступники, считал Ломброзо, — это двуногие тигры среди людей, это хищники, которые не могут приспособиться к обычным человеческим условиям и в силу своих психофизических качеств способны лишь убивать, грабить и насиловать… И как тигра нельзя превратить в домашнее животное, так и преступника нельзя исправить, т. е. сделать честным, поэтому судить их бессмысленно, их надо беспощадно уничтожать или, в крайнем случае, изолировать. Судить же о том, является человек преступником или нет, позволяли, как он полагал, внешние признаки туловища, головы, конечностей, форма рта, тип глаз, форма носа и т. п. Отсюда и название школы — антропологическая. По этим внешним признакам Ломброзо выделял виды преступников: «Убийцы отличаются холодным неподвижным, стеклянным взглядом; носы их загнуты, как у хищной птицы; уши мясистые и вместе с тем длинные; растительность чрезвычайно обильная, но не на лице; скулы большие, зубы длинные, иногда с выдающимися клыками, а губы часто тонкие. Преступники-воры имеют быстро бегающие глаза, редкую бородку и подвижное лицо. Преступники по половому побуду имеют толстые губы, большие челюсти, педерасты — длинные волосы, мягкую кожу»^[1]. Ломброзо считал преступника прирожденным. В последующих своих работах, придавая главное значение внешним (соматическим) признакам, Ломброзо изучил и роль физиологических и психологических свойств, влияние на преступность климата, географических особенностей, расы, цивилизации, миграции, питания, алкоголизма, просвещения, экономики, воспитания, возраста, наследственности, пола, семейного положения, профессии^[2]. Поэтому более точным было бы название этого направления как биосоциальное. В то время его последователями, считается и учениками, были Энрико Ферри (1856−1928) (некоторые ученые его считают представителем социологического направления, хотя он как раз является наиболее ярким представителем именно биосоциального направления), и Рафаэль Гарофало (1852−1934), в свою очередь, побудившие Ч. Ломброзо к переработке чисто антропологических взглядов в биосоциальное направление. Э. Ферри на столько хорошо владел антропологическим методом, что во время Парижского уголовноантропологического конгресса он пригласил сомневавшихся криминологов Тарда и Лакассаня в Убежище св. Анны, где отдельно содержались и душевнобольные, и совершившие общественно опасные деяния. Среди осмотренных им лиц он безошибочно по форме головы определил убийц и воров. За эту способность он прослыл среди современников ясновидящим^[3]. Поэтому в то время заключение антропологов в суде имело решающее значение.

В настоящее время эта концепция развивается криминологами Кречмером, Шелдоном, Хуттеном, супругами Глюк и др.

Биосоциальное направление развивал также Франц фон Лист (1851−1919). Он полагал преступление как индивидуальным явлением, так и явлением общественной жизни. Преступление, по его мнению, — результат одновременного воздействия биологических и социальных факторов. Он исследовал «фоновые» явления преступности (алкоголизм, проституцию и т. п.), а также нищету, безработицу, кризисы и считал возможным устранить их при помощи реформ. Его вывод — преступность вечна как смерть или болезнь.

З. Фрейд полагал, что все люди преступники и ими движут лишь сексуальные и агрессивные инстинкты. Инстинкты подавляет воля, как внешне данная и не зависящая от человека. Если воля не действует под влиянием климата, времени года и т. п., то человек совершает преступление.

2. Социологическое направление развивал в аспекте статистических исследований преступности математик, астроном Адольф Ламбер Жак Кетле (1796−1874). Он имел о юриспруденции самое отдаленное представление, как и Ч. Ломброзо. Его книгу «Человеческие возможности, или опыт социальной физики» (1826) К. Маркс назвал «превосходной». Его основной постулат: «Во всем, что касается преступлений, числа повторяются с таким постоянством, что этого нельзя не заметить». Он сформулировал тезис о «норме преступности», т. е. определенное количество преступлений в стране за определенный промежуток временя является стабильным, поэтому это норма, а не патология. Кетле писал: «Существует бюджет, который выплачивается поистине с ужасающей аккуратностью и правильностью. Это — бюджет тюрем, рудников и эшафотов… Мы можем с полной достоверностью предвидеть, сколько человек запачкают свои руки кровью ближнего, сколько будет подлогов, отравлений; мы можем это сделать с такой же точностью, с какой мы предсказываем количество смертных случаев и рождений в ближайший год»^[4]. Все же Кетле — математик, порой не видевший за цифрами социальной сущности такого явления, как преступность, как иной за деревьями не видит леса, поэтому он и представлял преступность в виде массы преступлений, т. е. «деревьев», а не цельное явление — «лес» .

Продолжил развитие этого направления Габриель Тард (1843−1904) в книге «Философия криминологии» (конец XIX в.), имевший юридическое образование. Тард последовательно «разбивает» учение Ломброзо, не признает прирожденного преступника, но считает, что есть «привычный преступник» как определенный «профессиональный» тип. Тард обосновал социальное происхождение преступности статистическими исследованиями, своей теорией «подражания» ближнему (преступнику). Он заложил основы социально-психологического анализа в криминологии.

Вместе с тем начал и обосновал социологическое направление русский ученый и писатель А. Н. Радищев, создавший еще в 1801 г. произведение «О законоположении», а ?. Н. Гернет в книге «Общественные причины преступности» (1906) более чем через 100 лет, продолжил, о чем подробнее далее.

3. В противовес антропологическому или биосоциальному направлению, которое исследовало личностно-микросредовый уровень, а также и социологическому, статистически установившему закономерности преступности в обществе, но не предлагавшему радикальных перемен, возникло марксистское криминологическое крыло, которое было чрезвычайно радикальным, ибо оно предлагало на макросоциальном уровне решать проблему преступности — посредством революции свергнуть класс господствующий, ликвидировать эксплуатацию и вытекающие из нее нищету, безработицу и т. п. Ф. Энгельс (1820−1895) в своем масштабном, именно криминологическом, исследовании «Положение рабочего класса в Англии» на статистическом и эмпирическом исследовательском материале убедительно доказал, что истоки преступности — в антагонистическом классовом делении общества, порождающем колоссальное социальное неравенство, нищету, безработицу и, как следствие, постоянно воспроизводимую, растущую преступность, а также связанные с ней социальные отклонения — пьянство, самоубийства и др. Так, он писал: «Какие могут быть основания у пролетария, чтобы не красть? Очень красиво звучит и очень приятно для слуха буржуазии, когда говорят о «святости частной собственности». Но для того, кто не имеет никакой собственности, святость частной собственности исчезает сама собой. Деньги — вот Бог на земле. Буржуа отнимает у пролетария деньги и тем самым превращает его на деле в безбожника. Что же удивительного, если пролетарий остается безбожником, не питает никакого почтения к святости и могуществу земного Бога! И когда бедность пролетария возрастает до полной невозможности удовлетворить самые насущные жизненные потребности, до нищеты и голода, то склонность к пренебрежению всем общественным порядком возрастает в еще большей мере.

Нищета предоставляет рабочему на выбор: медленно умирать с голоду, сразу покончить с собой или брать то, что ему требуется, где только возможно, т. е. попросту говоря, красть. И тут мы не должны удивляться, если большинство предпочитает воровство голодной смерти или самоубийству"^[5].

К. Маркс (1818−1883) на статистическом уровне исследует корреляционную связь бедности (пауперизма) и преступности в статье «Население, преступность и пауперизм» и делает вывод": «Должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы, которая увеличивает свое богатство, но при этом не уменьшает нищету, и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения»^[6]. Вывод следует сам собой — он радикален — смена одной социальной системы на другую.

В. И. Ленин (Ульянов) (1870−1924), рассуждая о перспективах развития криминальных явлений, писал в своем классическом юридическом исследовании «Государство и революция»: «Коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут отмирать»^[7].

Таким образом, развитие криминологической мысли до возникновения цельных криминологических теорий и криминологии как науки осуществлялось, по меньшей мере, по трем курсам: теологическом, философском, политологическом. История криминологии как науки в XIX в. развивалась так же, причем фактически по трем направлениям параллельно: антропологическом или, что точнее, биосоциальном, социологическом, радикальном. Надо помнить также о том, что в науке существуют и другие точки зрения по поводу выделения направлений развития криминологии. Криминология в России развивалась несколько иначе, чем за рубежом, и формироваться как наука она стала значительно позже. Причем прошла свои исторические, наверно, более сложные этапы, учитывая прежде всего серию революций, особый путь России как евроазиатской державы. И в России социологический путь изучения преступлений прошел на основе споров в науке о предмете уголовного права.

• [1] Итоги науки. Т. 11. М.: Мир, 1914. С. 338.
• [2] Ломброзо Ч. Преступление. М.: СПАРК, 1994.
• [3] Иншаков С. М. Зарубежная криминология. М., 1997. С. 75; 2003.
• [4] Quetelet A. Sur L homme et le developpement de ses focultes, ou essai de physique sociale. Bruxelles, 1835.
• [5] Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 264.
• [6] Маркс К. Население, преступность и пауперизм // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 515.
• [7] Ленин В. И. Государство и революция // Поли. собр. соч. Т. 33. С. 91.