Рецидивная и профессиональная преступность: понятие, виды, части и показатели

Рецидивная преступность — это общесоциальное, регрессивное, безличностное явление, порождаемое противоречиями социального бытия и общественного сознания в сфере исполнения уголовных наказаний, и проявляющееся в массе повторных преступлений, а также в возрождении противоречий этой же сферы.

Для начала попытаемся разобраться с основными понятиями прежде всего с точки зрения их этимологического происхождения и здравого смысла.

Рецидив (лат. recidivus — возвращающийся) вообще — это повторное совершение преступлений.

Различают рецидив легальный, или юридический и криминологический, или фактический (рис. 15.1)^[1].

Рис. 15.1. Виды и части рецидивной преступности.

Легальный, или юридический рецидив — это повторное совершение преступлений лицами, ранее судимыми, если судимость не снята и не погашена, т. е. как прошедшие через закон (lex) и не остановившиеся (обычно регистрируется, в том числе и в статистике, именно легальный рецидив).

Криминологический, или фактический рецидив — это повторное совершение преступлений независимо от наличия или снятия (погашения) судимости.

Профессиональное (лат. professio объявляю своим делом) преступное поведение — это постоянная преступная деятельность, отличающаяся специализацией; ориентированная на криминальную деятельность как на основной или существенный дополнительный источник дохода; связанная с идентификацией себя с преступнъш миром (криминальная субкультура: средства коммуникации [клички, жаргон, татуировки, шансон и пр.]; «законы» криминального мира — жизнь по «понятиями»; стратификация профессиональных преступников и осужденных - " масти"); с изготовлением и применением специальной техники.

В литературе называют признаки криминального профессионализма по-разному: занятие преступлением как бизнесом; специализация на каком-либо одном типе преступлений; умение четко действовать, тщательно планировать преступления, технически их оснащать и выполнять с мастерством и тонкой отделкой; совершенствование в пределах преступной деятельности своих знаний и опыта; отношение к преступлению как к своей карьере, подчинение этой деятельности своего мировоззрения; отождествление себя с преступным миром и др.^[2]

Удельный вес рецидивной преступности в стране за период 1987—2011 гг. колеблется от 25 до 40%. Так, в 2003 г. он составил (в скобках данные по рецидивистам) 27,7% (24,4%), в 2004 г. — 27,7% (25,9%), в 2005 г. — 30,5% (28,8%), в 2006 г. — 29,8% (28,8%), в 2007 г. — 30,1% (29,1%), в 2008 г. — 30,4% (30,0%), в 2009 г. — 32,2% (32,0%), в 2010 г. — 37,1% (35,8%), в 2011 г. — 40,7% (38,6%), в 2012 г. — 46,6% (44,7%).

Увеличение удельного веса рецидивной преступности в структуре всей преступности имеет как отрицательные, так и положительные моменты.

К отрицательным сторонам относятся: 1) профессионализация преступности, о чем свидетельствует прежде всего специальный рецидив; 2) депрофессионализация сотрудников уголовной юстиции, исполняющих уголовные наказания, так как они не выполняют основную цель — исправление осужденных; 3) первично совершаемые преступления просто скрываются органами уголовной юстиции и не расследуются — количество даже зарегистрированных заявлений о преступлениях растет, а вся зарегистрированная преступность снижается, рецидивная — растет; 4) рецидивисты известны правоохранительным органам — уже «прошли через юстицию», а с первичными надо работать — искать.

Среди положительных сторон можно назвать: 1) рост профессионализма сотрудников уголовной юстиции, участвующих в розыске, следствии и назначении наказания, ибо привлечь к уголовной ответственности рецидивиста, а тем более профессионала требует высокой профессиональной выучки; 2) снижение первичной преступности, т. е. свидетельствует о том, что в орбиту преступного мира все меньше вовлекаются новые лица, а «крутятся» все старые — обратные процессы свидетельствуют об обратном.

Всего совершается повторных преступлений за период 1987- 2012 гг. от 250 тыс. до 700 тыс. в среднем. Так, в 2003 г. было совершено повторных преступлений — 420 666, в 2004 г. — 434 669, в 2005 г. — 517 383, в 2006 г. — 534 283, в 2007 г. — 534 072, в 2008 г. — 521 552, в 2009 г. — 531 798, в 2010 г. — 530 742, в 2011 г. — 533 487, в 2012 г. — 452 312.

На 100 тыс. человек населения в возрасте 14 лет и старше приходится повторных преступлений за период 1987—2012 гг. в среднем 200−600. Так, в 2003 г. приходилось 343,9, в 2004 г. — 351,2, в 2005 г. — 418,3, в 2006 г. — 433,2, в 2007 г. — 434,2, в 2008 г. — 425,3, в 2009 г. — 435,0, в 2010 г. — 435,4, в 2011 г. — 437,6, в 2012 г. — 370,3.

Наибольшее количество рецидива в 2010—2012 гг. по уровню на 100 тыс. населения в возрасте 14 лет и старше по России (свыше 700) дали следующие регионы: Курганская область, Республика Бурятия, Кемеровская область, Республика Алтай, Республика Хакасия, Пермский край, Тюменская область, Томская область, Красноярский край, Новосибирская обл., Приморский край, Хабаровский край, Магаданская область, Амурская область; наименьшее (до 100) — Республика Дагестан, Республика Ингушетия, Чеченская Республика, Карачаево-Черкесская Республика. Близкие к ним показатели дали Московская область (135,3) и г. Москва (154,9), что объясняется продолжающим еще действовать эффектом 101 км, когда рецидивисты в советское время высылались за 101 км. По СНГ наибольший рецидив, например, на протяжении ряда лет по уровню наблюдался в России, Беларуси, Казахстане, а наименьший — в Азербайджане, Армении, Таджикистане.

Рассмотрим части рецидивной преступности.

" Наказательная" как термин взят нами из русского языка, имеющего исток в старославянском. Он означает «наказательный, к наказанью, каре относящийся»^[3]. Вместе с тем есть альтернатива этому термину — «пенальная». У него, в свою очередь, масса этимологических исходов. С точки зрения южнославянского происхождения от «пе?ня,-пеня', выговор, упрек, укор или изъявление неудовольствия // денежное взыскание, кара карману, штраф»^[4]. В ином звучании «пенитенциарное заключенье, одиночное или молчальническое»^[5], т. е. если пенитенциарное, то эго уже речь идет об изоляции, заключении и с точки зрения славянского происхождения слов. Если же рассмотреть латинские корни, то, как это ни странно, получим практически те же значения. Так, poena — лат. наказание^[6], пенитенциарный — от лат. paenitentia — раскаяние, кара, «связанный с особо жесткими формами уголовного наказания (изоляцией, истязаниями и пр.)»^[7]. Несколько иное слово по написанию в латинском языке — penal — «головной», «уголовный»^[8]. Эти же слова в русском языке означают «уголовное дело, преступленье, или уголовщина, уголов и уголовье, за что виноватый подлежит смертной казни, или тяжкой, торговой каре»^[9]. Иначе говоря, «уголовный», «наказательный», «пенальный» с точки зрения славянского, латинского происхождения, русского языка — синонимы и могут использоваться как взаимозаменяющие термины.

" Наказательная" преступность — это часть всей повторной преступности, которая, в свою очередь, если буквально, означает совершение преступлений во второй раз независимо от наличия или снятия судимости, причем наказательная — центральная часть повторной, т. е. среди лиц уже осужденных к наказанию и вновь совершающих преступление при его исполнении. Мы полагаем, что термин «повторная» преступность в большей степени точнее отражает обозначенное явление, чем «рецидивная», ибо означает, что вернуться можно только туда, где хотя бы один раз уже был, т. е. в какое-то место, прежде всего в криминопенологическом смысле — в место отбывания наказания, а единственным местом подобного рода, жестко ограниченным определенными территориальными рамками, куда можно вернуться как в «родной дом», является колония, тюрьма. Для обозначения рецидивной преступности в этом смысле в основном в уголовно-правовой литературе зачем-то был введен специальный термин — «пенитенциарный» рецидив, под которым обычно понимают повторное совершение преступлений лицами, ранее отбывавшими лишение свободы и которые вновь осуждаются к лишению свободы, т. е. действительно возвращаются туда, где уже были.

Вторую часть повторной преступности составляет преступность среди лиц, вообще не имеющих судимости, или у которых судимость снята или погашена — это фактическая, не легальная, повторная преступность, которую обычно называют фактическим рецидивом, но, как мы уже отмечали, в буквальном смысле — это не рецидив.

Третью часть повторности составляет постпенальная преступность, т. е. преступность среди лиц, в отношении которых исполнено уголовное наказание или мера уголовно-правового характера (например, условное осуждение, отсрочка отбывания наказания, принудительные меры медицинского и воспитательного характера).

Частью постпенальпой преступности является постпенитенциарная преступность, т. е. преступность среди лиц, отбывших лишение свободы независимо от того, какое им назначается новое наказание.

Наказательная преступность по сравнению с повторной имела удельный вес в 1991 г. 18,3%, в 1992 г. — 19,7%, в 1993 г. — 17,2%, в 1994 г. — 18,3%, в 1995 г. — 18,0%. С 1993 г. «наказательная» преступность по сравнению с повторной, но не вся, а только среди осужденных, имеющих неснятую и непогашенную судимость, в ?993 г. составила 28,8%, в 1994 г. — 31,5%, в 1995 г. — 31,6%, в 1996 г. — 35,3%, в 1997 г. — 37,6%, в 1998 г. — 38,7%, в 1999 г. — 41,0%, в 2000 г. — 38,8%, в 2001 г. — 30,5%, в 2002 г. — 35,4%, в 2003 г. — 37,9%, в 2004 г. — 41,5%, в 2005 г. — 42,5%, в 2006 г. — 42,5%, в 2007 г. — 43,0%, в 2008 г. — 45,1%, в 2009 г. — 45,2%, в 2010 г. — 44,3%, в 2011 г. — 42,7%. Иначе говоря, «наказательная» преступность по сравнению со всей повторной составляет примерно пятую ее часть, а по сравнению с повторной среди осужденных, имеющих неснятую и непогашенную судимость, — третью ее часть, в последнее время — ближе к половине.

Зато совсем иную картину мы имеем, анализируя постпенитенциарную преступность, т. е. преступность среди лиц, освобожденных из мест лишения свободы. Во всех странах в первый год после освобождения совершается наибольшее число повторных преступлений. Та же картина и в России. Так, в России было осуждено в течение одного года после освобождения из мест лишения свободы в 2003 г. 62 325 человек (32,8%), в 2004 г. — 65 661 человек (32,0%), в 2005 г. — 77 925 человек (31,8%), в 2006 г. — 83 411 человек (31,8%), в 2007 г. — 87 595 человек (34,1%), в 2008 г. — 85 496 человек (32,8%), в 2009 г. — 93 057 человек (34,4%), в 2010 г. — 97 083 человек (36,3%), в 2011 г. — 100 234 человек (38,8%).

Закономерности рецидивной преступности следующие.

• 1. Значительное, полуторакратное превышение в 1980;е гг. постпенитенциарной преступности над всей наказательной, но зато с 1991 г. наблюдается обратный процесс. Это явление определено факторами: а) освобождались из мест лишения свободы наиболее опасные преступники; б) трудности адаптации, безработица, проблемы с жильем в перестроечный период; в) усиленный надзор за освобожденными из мест лишения свободы по сравнению с осужденными к наказаниям на свободе; г) в постнерестроечный период наблюдается процесс лучшей адаптации уголовного мира к зачаточной рыночной экономике, беспределу, массовой спекуляции, т. е. к так называемой коммерциализации экономики (они оказались «рыбами в воде») и др.
• 2. Постоянное, а за пять лет двукратное снижение зарегистрированной постпенитенциарной преступности по осужденным. Объясняется это прежде всего как, уже говорилось, лучшей адаптацией уголовного мира по сравнению со всеми иными правопослушными гражданами в переходный период к коммерциализации. Другим фактором является снижение профессионализма сотрудников уголовно-исполнительных учреждений и отток нс самых худших кадров, а также «реформы», в соответствии с которыми происходит постоянное сокращение кадров.
• 3. Удельный вес постпенальной преступности среди всех осужденных с 1991 по 2011 г. снизился почти в 2 раза, зато наказательной — наоборот, увеличился в 1,5 раза, хотя в количественном отношении, по состоянию, изменения произошли не столь значимые. Причем вся постпенальная преступность превышала наказательную в среднем на 25−35%, в настоящее время — наказательная превышает постпенальную в среднем на 10%. Иначе говоря, закономерности постпенальной преступности стали подчиняться тенденциям постпенитенциарной, хотя раньше было наоборот и объяснялось это тем, что осужденные к иным наказаниям остаются на свободе и для них ничего не меняется с точки зрения адаптации и, кроме того, на освобожденных из мест лишения свободы прежде всего обращается внимание сотрудников правоохранительных органов.
• 4. Увеличение удельного веса наказательной преступности связано, конечно, со слабо построенной системой исполнения наказаний па свободе, когда осужденные фактически не контролируются сотрудниками уголовно-исполнительных инспекций: там нет оперативных подразделений, нет службы постоянного надзора по типу системы пробации, нет психологической службы, и осужденные воспринимают это как безнаказанность и вседозволенность — как ранее совершали преступления, так и продолжают совершать.

Приведем некоторые показатели профессиональной преступности. По разным данным на вторую половину 1990;х гг. и первое десятилетие XXI в. в стране насчитывалось свыше 500 тыс. профессиональных преступников; из них от 300 до 1,5 тыс. новых «воров в законе», «апельсинов» (по разным данным, в том числе оперативным), около 100 тыс. вымогателей, 60 тыс. воров, 150 тыс. мошенников, 600 наемных убийц, 500 фальшивомонетчиков^[10].

Вот такие показатели, закономерности, факторы, определяющие динамику рецидивной преступности, удалось выявить в процессе анализа. Наиболее близок к проблеме факторов, влияющих на динамику и региональные различия преступности, вопрос о причинах и условиях данного типа преступности, к которому мы и переходим в следующем вопросе. Но сначала типология профессиональных преступников.

• [1] Подробнее см.: Алексеев А. И., Солопанов Ю. В. Криминологическая характеристика и профилактика рецидивной преступности. М.: МВШМ МВД СССР, 1979; Горобцов В. И. Теоретические проблемы реализации мер постпенитенциарного воздействия. Орсл: ОВШ МВД РФ, 1995; Гришанин Π. Ф. Ответственность преступников-рецидивистов по советскому уголовному праву. М.: Академия МВД СССР, 1974; Ефимов М. А., Шкурко В. А. Рецидивная преступность и ее предупреждение. Минск: Вышэйшая школа, 1977; Зелинский А. Ф. Рецидив преступлений (структура, связи, прогнозирование). Харьков: Вища школа, 1980; Кафаров Т. М. Проблема рецидива в советском уголовном праве. Баку: Элм, 1972; Комарицкий С. И. Рецидивная преступность осужденных к наказаниям, не связанным с лишением свободы. М.: ВНИИ МВД СССР, 1990; Его же. Эффективность исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы. М.: ВНИИ МВД СССР, 1991; Рецидивная преступность: понятие и криминологическая характеристика / Л. Н. Пшенникова [и др.] // под ред. Э. Я. Стумбиной. Рига: Зинатне, 1983; Яковлев А. М. Проблемы борьбы с рецидивной преступностью: автореф, дис… докт. юрид. наук. М.: Всесоюзн. ин-т по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, 1965; и мн. др.
• [2] См.: Кузнецова И. Ф. Преступление и преступность. М.: Изд-во Моск, ун-та, 1969; Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М.: Юрид, лит., 1990; Брейтман Г. Н. Преступный мир. Киев: Тип. Губернского Правления, 1901 / подг., коммент., науч. ред. X. Вальтер, В. М. Мокиенко. 2-е изд., испр. СПб.: Филолог, фак-т СНбГУ, 2005; Криминология / иод ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова, С. В. Степашина. СПб.: СПб. универ-т МВД России, 1998, 1999; и др. Автор гл. 24 В. Б. Малинин.
• [3] Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1979. Т. 2. С. 420.
• [4] Даль В. Указ. соч. М., 1980. Т. 3. С. 30.
• [5] Там же. С. 29.
• [6] Словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1988. С. 370.
• [7] Словарь современного русского литературного языка. М,-Л.: Академия наук СССР, 1959. Т. 9.
• [8] Этимологический словарь. Т. 4. М., 1987. С. 146.
• [9] Даль В. Указ. соч. М., 1980. Т. 4. С. 467.
• [10] Данные по: Сафронов А. Д. Преступность в России и криминальная безопасность органов внутренних дел: монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2003. С. 89; а также см.: Законность. 1996. № 3. С. 6; Никитин Ю. Уголовный мир и уголовный розыск. Кто кого? // Ориентир. 1996. № 3. С. 65; Дзлиев М. Организованная преступность в России // Мир безопасности. 1999. № 8. С. 9; Щит и меч. 1998. 29 мая; и др.