Индоарии периода вед (конец II – I тыс. до н. э.)

Племеная суперобщность индоариев в ранних ведических текстах предстает в виде коллективов, выступающих как единое целое, но уже знакомых с социальными и имущественными различиями. Иными словами, это племенные протогосударства во главе с вождями. Из среды рядовых общинников-вайшья в них выделились две высшие влиятельные прослойки:

• • жрецы-брахманы, хранители ритуально-мифологической памяти, отправлявшие сложные культовые функции и пользовавшиеся огромным престижем и немалой реальной властью;
• • правители-военачальники, т. е. аристократы-кшатрии, которые возглавляли коллективы и управляли ими.

Судя по некоторым данным Ригведы, правители протогосударств выступали в качестве верховных распорядителей общественного достояния, что проявлялось, в частности, в их праве выделять брахманам ту или иную часть общих земель. Выступая в обычной функции высших субъектов власти-собственности и верховных редистрибуторов, эти правители, раджи, собирали с общинников ренту-налог (обычно шестую долю урожая), которая постепенно превращалась из добровольного взноса в обязательную подать, и заставляли их выполнять некоторые повинности. Правители возглавляли аппарат администрации, существовавший за счет редистрибуции избыточного продукта, причем значительная часть этого аппарата комплектовалась из близких родичей правителя, составлявших его опору. В функции администрации во главе с правителем входили охрана коллектива, управление им, судопроизводство и т. п.

Данные текстов свидетельствуют о том, что власть правителей была не очень прочной. Во многих протогосударствах она была выборной, причем именно там большим влиянием пользовались советы старших, собрания знатных (обстоятельство, которое побуждает некоторых исследователей говорить о «республиках»). В других уже был заметен акцент на наследование власти правителя — и тогда собрание старших превращалось в паришад, совет знати с ограниченными консультативными функциями при монархе. Но в любом случае власть правителя не была абсолютной. Царь вынужден был считаться с мнением членов совета, не говоря уже о привычных нормах и традициях коллектива в целом. Бывали случаи, когда неполадившие с поддаными правители попросту изгонялись.

Роль советов и собраний старших и знатных бывала особенно заметной в нередких случаях ожесточенной борьбы за власть между враждующим знатными кланами или наследниками умершего раджи. В принципе такого рода отношения типичны для ранних государственных образований. Но для Индии спецификой было постепенное обособление в привилегированной группе социально-политических верхов упомянутых двух важнейших слоев — жрецов-брахманов и аристократов-кшатриев. Противостояние их друг другу с острым взаимным соперничеством (основа высочайшего престижа и немалой реальной власти жрецов-брахманов заключалась в их монополии на ритуально-мифологическую память и связанные с ней высокочтимые народом культовые отправления), равно как и зримое противопоставление двух верхних социальных слоев третьему и основному — общинникампроизводителям вайшья, вело к формированию кастового общества.

Община ведического периода состояла из большесемейных групп, главы которых («домохозяева» в древних индийских текстах) имели немалую власть над женами, детьми и домочадцами. В число последних входили порой и рабы из числа пленных иноплеменников. По большей части это были рабыни, наложницы домохозяина или кого-либо из взрослых мужчин его семейной группы, чаще всего его братьев. Дети от этих рабынь не обязательно были рабами. Статус их обычно, в зависимости от обстоятельств, колебался от неполноправного до полноправного. Да и домочадцы из числа родни тоже не были абсолютно независимы, так как отецпатриарх имел право даже заложить кого-либо из них в случае нужды, а то и отдать жрецам для жертвоприношения. Практика заклада или проигрыша в игре^[1] свидетельствует как об относительности статуса полноправного общинника (это не гражданин, даже в так называемых «республиках» типа ган и сангх), так и о существовавших уже отношениях социальноимущественного неравенства, появлении долгового рабства, хотя это последнее было еще очень мягким, так что его едва ли можно ставить рядом с рабством иноплеменников, даже если для характеристики рабов обеих категорий используется один и тот же термин даса.

Как свидетельствуют данные археологии, первые города в долине Ганга появляются примерно в IX—VIII вв. до н.э. Видимо, это было время, когда на базе первых протогосударств консолидировались более или менее крупные городагосударства и ранние государства. В связи с этим активно развивались ремесла и торговые связи. Исторические предания, зафиксированные в форме эпических сказаний, позволяют предположить, что именно в это время велись ожесточенные войны между правителями соперничавших государств — те самые войны, которые позже были воспеты в древнеиндийском эпосе «Махабхарата». Результатом этих войн было, насколько можно судить, ослабление враждующих сторон, ни одна из которых уже во второй трети I тыс. до н.э. не играла заметной роли в политической жизни, во всяком случае под теми именами, которые воспеты в легендах. Впрочем, это не мешает тому, что многие из индийских раджей вплоть до наших дней причисляют себя к потомкам воспетых легендами династий, Лунной и Солнечной.

Конечно, здесь гораздо больше от красивой легенды, чем от исторической истины. Вообще для политической жизни древней, да и средневековой Индии было характерно преобладание слабых и кратковременных государственных образований, которые легко появлялись на свет и быстро приходили в упадок, сменяя друг друга. Их наименования, территории, имена правящей династии — все это сливается в круговорот почти незапоминающихся названий, чаще всего лишенных отличительных признаков. Трудно сказать, что здесь было главной причиной, скорее, следует говорить о комплексе причин. Но все же есть основания полагать, что относительная слабость власти в истории Индии (речь именно о политической власти как таковой, ее административно-территориальной внешней форме, о ее мощи, а не о присущей Индии, как и всему Востоку, феномене власти-собственности с централизованной редистрибуцией как о господствующей структуре) определялась прежде всего спецификой индийского общества с его системой строго фиксированных статусов-сословий, сначала четырех варн, позже каст, раз и навсегда определявших место человека среди других.

Жесткая варно-кастовая система была своего рода альтернативой слабой политической власти, а быть может, и главной ее причиной. Общество вполне могло существовать без сильного государства, без эффективной администрации, ибо внутренние его законы с успехом выполняли политико-административные функции. Возможно, именно поэтому, несмотря на красивые легенды, воспевающие героев эпических сказаний, в реальной жизни Индии оставалось очень мало места для амбиций властолюбивых политических лидеров. Но именно это заставляет всерьез рассмотреть непростую проблему древнеиндийских варн.

• [1] Сюжеты такого рода упоминаются в текстах; порой на их основе строится вся фабула эпического сказания, как в случае с «Махабхаратой» .