Внешние эффекты. 
Экономика права

Если существует очевидная статистическая зависимость между некоторыми характеристиками пользователей данного блага и внешними эффектами, которые они могут создавать, то наиболее эффективной политикой может быть прямой запрет на использование данного блага этой категорией людей. Так, слепым людям и детям запрещено водить автомобили, хотя некоторые из них могут быть хорошими водителями.

Другие типы внешних эффектов можно контролировать, регулируя использование продукта. Ограничения скорости и дорожные знаки контролируют движение в дополнение к правилам ответственности за неумышленное причинение вреда, которые заставляют причинителей вреда платить за неосмотрительное поведение.

Несовершенная информация.

В условиях несовершенной информации проблемы могут возникать в том случае, если два продукта похожи, но одним из них владеют на законных основаниях, а другим — нет.

Так, законы в США, защищающие редких птиц, запрещают их ловлю и уничтожение после определенной даты, но разрешают владение чучелами и изделиями из перьев тех птиц, которые были убиты до момента вступления закона в силу. Продавцы, пользуясь несовершенством информации, могли бы обманывать и говорить, что их незаконные блага попадают в законную категорию. Покупатели от этой несовершенной информации не страдали бы, но политика, направленная на сохранение редких видов птиц, была бы поставлена под угрозу. Модифицированное правило неотчуждаемости, которое разрешает дарение, но запрещает продажу, позволяет разрешить эту проблему.

Приведем пример. Закон в США запрещает убийство орлов после определенной даты. Секретарь США по внутренним делам издал специальный закон, запрещающий продажу любых изделий из перьев орла, даже если орел был убит до даты вступления закона в силу. По перьям орла невозможно определить, когда они были добыты, поэтому прямой запрет на продажу с административной точки зрения проще, чем другие альтернативы.

В результате принятия этого закона индейские украшения, сделанные из «старых» перьев орла, превратились из товаров, защищенных правилом собственности, в блага, защищенные модифицированным правилом неотчуждаемости. Собственники этих изделий подати иск в суд, пытаясь доказать, что принятие этого закона, по сути, означало изъятие частной собственности для общественных нужд, и потребовали возмещения ущерба. В слушаниях по делу «Эндрюс против Элларда» (1979)^[1] они проиграли. Выплата компенсации поставила бы под угрозу достижение цели закона о запрете купли-продажи изделий из перьев орла вследствие несовершенства информации.

Проблемы, вызванные несовершенством информации, могут возникать при разрешении торговли человеческими органами. В этом случае может возрасти предложение некачественных органов. Сходные проблемы, вызванные несовершенством информации, могут проявляться и в случае возмездного донорства крови.

Так, некоторые авторы считают, что человеческую кровь следует брать только у доноров, которые ее дарят, особенно в тех случаях, когда нет возможности провести эффективную проверку крови на СПИД или гепатит. С одной стороны, если люди будут получать плату за сданную кровь, то они могут попытаться скрыть информацию о том, что их кровь некачественная. С другой — если альтруистические соображения побуждают доноров сдавать кровь, то именно эти соображения удержат тех, кто перенес, к примеру, гепатит, от сдачи некачественной крови.

Конечно, здесь возможны и другие способы решения проблемы контроля качества, например установление правил ответственности за причиненный ущерб, маркировка крови по источникам ее получения (платный донор или добровольный донор), более тщательная проверка доноров. Аргументы о применении модифицированного правила неотчуждаемости по отношению к донорской крови имеют и слабые стороны: весьма серьезной потенциальной проблемой остается недостаточное предложение донорской крови.

Если система добровольного донорства крови может быть работоспособной, то распространение добровольного донорства на другие человеческие органы связано с гораздо более серьезными проблемами. Кровь — это продукт особого рода, поскольку она автоматически восстанавливается и донорство не причиняет вреда здоровью. Кроме того, здесь не возникает проблема монопольной власти, которая появится, если будет разрешена продажа человеческих органов.

Рассмотрим судебное дело «Мур против правления Калифорнийского университета» (1988)^[2]. В 1976 г. истец Мур обратился за помощью в медицинский центр Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, где его стали лечить от редкой формы рака крови — лейкоза ворсистых клеток. В 1976 г. Мур перенес операцию по удалению селезенки.

Клетки ткани истца оказались уникальными, и ответчики, доктор Гоулд, лечащий врач истца, а также сотрудник университета Кван, па основе методов генной инженерии создали из тканей истца колонию клеток, которая представляла огромную терапевтическую и коммерческую ценность. Гоулд и Кван запатентовали это поколение клеток, а также методы производства различных продуктов из них. Ответчики заключили ряд коммерческих соглашений на продажу прав на эти клетки и продукцию на их основе с компанией «Сандоз» и Институтом генетики. Рыночный потенциал продукции из этих клеток к 1990 г. оценивался приблизительно в 3 млрд долл. Сотни тысяч долларов уже были выплачены разработчикам. Не информируя истца и не получая его согласия, ответчики на протяжении семи лет после удаления селезенки продолжали наблюдение за пациентом и брали у него образцы тканей.

Истец подал иск в суд о присвоении движимого имущества. Для того чтобы имело место присвоение движимого имущества, истец должен был заявить, во-первых, о своей собственности или о своем праве владения собственностью в момент присвоения, во-вторых, о присвоении собственности ответчиком посредством неправомерного акта или отчуждения прав собственности истца и, в-третьих, об ущербе. В 1990 г. Верховный суд Калифорнии отменил решение апелляционного суда, сочтя, что у истца Мура не было оснований для иска о присвоении движимого имущества, но были основания для иска о нарушении фидуциарных обязанностей (обязанностей доверенного лица) и об отсутствии согласия, основанного на полученной истцом информации^[3]. Вопрос о собственности суд оставил открытым.

Если правомочие, о котором идет речь в данном деле, защищать правилом собственности, то получить это правомочие у Мура можно только в результате добровольной сделки. Ответчик в деле высказал аргументы о том, что в случае предоставления истцу права принимать решение об использовании удаленной у него селезенки и получать материальную выгоду от использования его клеток истец приобрел бы неограниченную власть и мог бы запретить медицинские исследования, которые чрезвычайно необходимы всему человечеству. Он мог бы ходить от одного медицинского института к другому в поисках более высокой цены и мог запретить исследования, если бы цепа не устроила его.

Здесь уместно привести пример с научными исследованиями, цель которых — создать лекарство от СПИДа. Если пациенту было бы предоставлено право запрета использования его тканей и жидкостей, которые уже получены от него, то возникла бы серьезная опасность для здоровья членов общества. Особенно сложна проблема достижения согласия и раздела полученной прибыли в случае использования материала нескольких сотен или даже тысяч людей. Потенциально возможная стратегия «не уступать» и высокие трансакционные издержки заключения сделки могут негативно повлиять на доступность тканей и серьезно затруднить медицинские исследования.

В случае защиты правомочия с помощью правила ответственности может возникнуть другая опасность: врачи, движимые погоней за прибылью, будут назначать излишние, ненужные и даже опасные для здоровья человека обследования с целью получения необходимых для научных исследований тканей и жидкостей организма, поскольку согласие пациента не потребуется. В этом случае будет защищен лишь экономический интерес пациента, а субъективная ценность здоровья (моральный вред) для человека, скорее всего, будет не полностью учитываться при определении размера возмещения причиненного вреда.

Возможно, наилучшим решением остается запрет на торговлю человеческими органами. Можно привести аргументы против разрешения такой торговли:

• • отмена запрета на торговлю человеческими органами может неблагоприятно повлиять на добровольное донорство в целях трансплантации. Если разрешить продажу человеческих органов, то дарений в этой сфере станет меньше. Возможно, что система, основанная только на дарении, будет более эффективной, чем система, допускающая и дарение, и продажу. Вполне вероятно, что разрешение рыночных сделок сократит безвозмездную передачу в тех сферах, где людей побуждают действовать во имя блага всего общества;
• • возникнет опасность неправильной мотивации, финансового давления на бедных, заставляющего их продавать свои органы, а также неприемлемого риска смерти за денежный доход;
• • может усилиться конкуренция между пациентами за ограниченные ресурсы.

Таким образом, в условиях несовершенства информации наиболее удачным с точки зрения эффективности решением может оказаться применение правила модифицированной неотчуждаемости, которое запрещает продажу благ, но допускает их дарение.

• [1] Andrus v. Allard. 444 U. S. 51 (1979).
• [2] Moore v. Regents of the University of California, 215 Cal. App. 3d. 709, 249 Cal. Rptr. 494(Court of Appeal California 2nd District, 1988).
• [3] Moore v. Regents of the University of California, 793 P. 2d. 479 (Court of California, 1990).