Латиноамериканский бум: реальность, фантазия, миф

Суть гуманизма — в убеждении: ничто, когда-либо занимавшее живых людей, нс может утратить жизненную силу, ни один язык, ни один глагол, ни одна греза, когда-либо пленившие человеческий дух…

X. Л. Борхес

Магический реализм: генезис и своеобразие. Сам термин впервые появился в Европе в критических трудах в начале 1920;х гг. Он употреблялся как синоним новой вещественности, означающей потребность писателей, с одной стороны, придать предметам ощутимость, конкретность, зримость, с другой — обнажить скрытую за внешней оболочкой их внутреннюю, нередко загадочную сущность. Самый эпитет «магический» воспринимался как уточнение сущности реализма в его нетрадиционном виде. В разных странах он был близок к авангардистской эстетике: в Германии — к экспрессионизму, во Франции — к сюрреализму, в США — к гиперреализму.

Сторонники магического реализма исходили из представления, согласно которому литература в чем-то сходна с магией; а жизнь — это чудо творения, способное открыться духовному взору художника. Изучение этого явления убедило, что генетически он восходит к романтическому двоемирию, к символической «душе мира», что его художественные предпосылки заключены в методологии таких художников как Джойс, Кафка, Андрич. В советской литературе он обнаруживается у А. Платонова. Он стимулирован самим процессом мифологизации, охватившим явление словесного искусства на Западе в XX в.

В латиноамериканских литературах магический реализм пережил расцвет, стал фактором международного масштаба. Творчески переработав некоторые европейские формы и сюжеты — сюрреалистические, экзистенциалистские, латиноамериканские романисты обогатили свою палитру народными, фольклорными и мифопоэтическими приемами, выраставшими из локальных реалий. Писатели выступают не только как выразители собственной субъективной точки зрения, но коллективного сознания. Они обильно интегрировали в повествовательную ткань криминальные мотивы, одухотворяли бытовую конкретность стихией фантастики и интеллектуальной игры, использовали гротеск, парадокс, юмор, подтекст. Все эти особенности в разной мере преломились прежде всего в латиноамериканском романе сего нетрадиционностыо, острой сюжетностью, нетрадиционными героями.

Борхес: писатель-библиотекарь. Хорхе Луис Борхес (1899—1986), проживший долгую и плодотворную творческую жизнь, — классик аргентинской литературы, художник оригинальный, многоплановый и поистине универсальный. Он получил признание в международном масштабе, был увенчан самыми престижными премиями, наградами и почетными званиями ряда известных университетов. Уроженец Буэнос-Айреса, сын высокообразованного юриста, он воспитывался в атмосфере духовности и гуманитарных интересов, рос неутомимым книгочеем, с самых малых лет выказывал исключительные лингвистические способности, что позволило ему стать полиглотом. Особый интерес проявлял Борхес к англоязычной словесности. Плодотворным для него, как и для многих его латиноамериканских коллег-литераторов, стал усваиваемый им европейский опыт. Этому способствовал переезд семьи в Швейцарию, где он находился в пору Первой мировой войны, а затем в Мадрид, где Борхес увлекся «ультраизмом» — авангардистским течением, ставящим во главу угла поэтическую атмосферу. Позднее он заявил, что все в поэзии держится на «трех китах»: символе, метафоре, афоризме. Вернувшись из Европы на родину (1921), Борхес оказался в эпицентре напряжений художественной жизни аргентинской столицы. Он неутомимо трудится едва ли не во всех мыслимых жанрах как поэт, прозаик, новеллист, философ, эссеист, лектор, переводчик, критик, исследующий весь спектр современных литературных и философских течений, особенно модернистской ориентации — от В. Вульф и Джойса до Т. С. Элиота и Сартра. И знакомит с ними читателя, несмотря на катастрофическую потерю зрения.

Среди «некнижных» героев его сочинений образы гаучо — вольных аргентинских скотоводов, людей независимых, гордых и неробких, носителей национальных музыкальных и танцевальных традиций. Борхес — автор многих новеллистических сборников, в которых разнообразие самой пестрой тематики соединяется с фантастикой и притчевостью началом. Сборник «Всемирная история низости» (1935) — это рассказы из жизни мошенников, убийц, пиратов.

Рассказы сборника «История вечности» (1976) отличаются цикличностью и замкнутостью. Один из них, «Приближение Алъмутаину», построен как рецензия на появившийся в Бомбее роман адвоката Мира Бахадура. В нем излагается история некого студента-индуса, проходящего через цепь невероятных приключений и происшествий, которую романист трактует как процесс восхождения его персонажа к познанию божественного смысла жизни.

Особенность творчества Борхеса в том, что его персонажи вырастали не столько из жизни, сколько из книг. И поэтому его сочинения — своеобразный синтез переработанных сюжетов и мотивов, ассоциаций. Все они насыщены скрытыми и явными цитатами. Переполняющая Борхеса эрудиция, пропитанность его текстов обильными историко-литературными реалиями и аллюзиями — все это обусловило то, что его сочинения обычно снабжены необходимыми научными комментариями. Своей плодовитостью Борхес хотел сделать свое творчество «целой литературой», более того, «всем для всех». Глава одной из библиотек в Буэнос-Айресе, Борхес воспринял ее как рай, в котором главенствуют книги. Его даже называли писатель-библиотекарь. Хотя в последние годы жизни его поразила слепота, эта наследственная болезнь его рода, он не уставал трудиться, выказывая неугасимую пытливость, любил путешествовать по миру как знаменитость и литературный патриарх, сетуя на то, что «боги доверили мне книги вместе с ночью». До конца дней его поддерживала мысль о том, что духовные ценности — неистребимы.

Кортасар: «Игра в классики». Другой видный аргентинский писатель Хулио Кортасар (1914—1983) начинал во многом под воздействием творчества своего старшего собрата Борхеса. Он дебютировал как автор новелл (сборники «Бестиарий», «Тайное оружие», «Все огни — огонь»), в которых сильно выражено фантастическое начало и одновременно острое внимание к внутреннему миру героев, переживающих мучительные нравственные поиски. Человек демократических взглядов, испытывавший затруднения с публикациями, Кортасар при диктаторе Пероне покидает Аргентину (1951) и до конца своих дней живет уже в Париже, работая переводчиком в аппарате ЮНЕСКО.

В его произведениях возникает тема взаимоотношения двух миров — Европы и Аргентины. Он исходит к концепции писательской игры, стремясь в творчестве как бы пересоздать мир, переиначивая привычные нормы и понятия. Эта позиция выражена в формуле: «Я играю всерьез».

Подобные мотивы — в основе его самого известного произведения — романа «Игра в классики» (1963). Поэтический строй произведения определяют размышления автора об итогах многолетней истории западной цивилизации, развивавшейся под знаком дуалистической природы человека. А ему постоянно приходится делать выбор между душой и телом, разумом и инстинктами, хаосом и порядком.

Подобный внутренний конфликт олицетворен в герое Орасио Оривейра, 40-летнем аргентинце, человеке без определенных занятий, живущем в Париже на скромные средства, присылаемые богатыми родственниками из Буэнос-Айреса. Ничем не обремененный, герой склонен к блужданиям по городу. Погруженный в свои мысли, предаваясь самоанализу, он полагает: истинная жизнь находится где-то за пределами повседневного быта, а потому гораздо комфортнее умствовать, чем «действовать». Правда, он пробует преодолеть собственное полное одиночество со своей подругой, уругвайкой Магдой, с которой у него, однако, нет необходимого духовного и интеллектуального понимания. Не находит себя Орасио и в компании друзей — художников и литераторов, образующих сообщество, именуемое Клуб Змеи. Многочасовые дискуссии членов клуба на суперинтеллектуальные темы уподоблены словесному соперничеству снобов: они в конце концов надоедают Орасио. Когда же заболевает сын Магды, это вызывает лишь раздражение героя, смерть мальчика он встречает с оскорбительным для матери равнодушием. Возмущенная Магда оставляет героя.

Лишь оставшись один, он начинает понимать, сколь дорога была ему эта девушка. Пытаясь перебороть одиночество, герой связывается с неким подпольным «братством», попадает в полицию, и его высылают из страны.

Вернувшись в Буэнос-Айрес, он снова не может найти себя, равно как и наладить контакт с людьми, по-доброму к нему относящимися. В финале герой устраивается на работу в психиатрическую клинику, где ощущает странность в самом себе и испытывает чувство раскаяния по отношению к Магде, которая умерла. Он готов свести счеты с жизнью, выпрыгнув из окна, хотя друзья его отговаривают. Финал романа остается открытым: неясно, осуществил ли он свою задумку или в последний момент передумал.

В концепции романа принцип игры определяется его структурой. Кортасар предлагает две возможности его прочтения. Первая — это обычное, в последовательном чтении 26 глав. А вторая — это смешанный порядок, когда дается коллаж беллетристических жанров (эссе, трактат, статья, развернутые цитаты). В первом случае — традиционный роман, во втором — некая разомкнутая структура, сплав языковых стилей. Читатель приглашается принять участие в игре, разгадывая смысл нестандартных авторских «ходов».

Карпентьер: «Век Просвещения». Одной из провозвестников нового латиноамериканского романа был Алехо Карпентьер (1904—1981). Уроженец Кубы, журналист и искусствовед, он в молодые годы увлекся свежими веяниями в искусстве — в кинематографе, живописи, поэзии, заявившими о себе в Европе в 1920;е гг., будучи убежден в необходимости культурного сближения Старого Света и латиноамериканского континента. Попутно он проявляет активное неприятие местных репрессивных диктатур. За это ему пришлось поплатиться: он оказывается в тюрьме. После освобождения из-за невозможности творить в условиях режима Батисты он уехал в Европу, а в своих репортажах, присылаемых из Парижа и Мадрида, широко и полно информировал соотечественников, прежде всего о тенденциях в культурной жизни Европы.

Карпентьер дебютирует романом «Царство земное» (1944), в центре которого история возвышения чернокожего короля гаитянина Анри Кристофа. Он ставит проблему власти, которая связана с попранием свободы других. Это произведение положило начало его латиноамериканскому романному циклу («Потерянные годы», «Превратность метода», «Концерт барокко», «Арфа и тень»).

Среди романов Карпентьера наиболее значительный — «Век Просвещения» (1963). В нем объект изображения — события XVIII—XIX вв. в Карибском регионе, влияние на него Французской революции. Центральная проблема — глубоко противоречивый, неоднозначный характер исторического процесса, в котором проявляются и добро, и зло. Символом этого становится плывущий из Европы в Новой Свет корабль, который везет Декларацию об отмене рабства и одновременно… гильотину.

В жанровом отношении перед нами произведение с характерными чертами исторического романа: документальность, конкретность, точность местного и исторического колорита, точные приметы времени. Среди трех действующих лиц Виктор Юг — реальное историческое лицо. Он, а также Эстебан и София связаны с происходящими революционными потрясениями, отражающимися в их сознании и их судьбах. Роман — двухуровневый. За описываемыми событиями вырисовывается глубинный, символический смысл. И одновременно определяется параллель между прошлым и современным, их взаимосвязь. Философский смысл романа — невозможность для человека вырваться за рамки навязанных ему обстоятельств. В чем же он способен найти жизненную опору? Романист отвечает на этот вопрос словами своего героя Эстебана: «Есть лишь обетованная земля — та, которую человек может обрести внутри самого себя».