О расширении прав прокурора в уголовном процессе

Правовое положение прокурора в российском уголовном судопроизводстве нуждается в дальнейшем совершенствовании. Основные недостатки правого положения прокурора связаны с тем, что в ст. 129 Конституции Российской Федерации права и обязанности прокурора в уголовном судопроизводстве сформулированы явно неудовлетворительно. Только в одной ч. 1 ст. 129 указывается, что полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом, а остальные ч. 2—5 этой статьи определяют кратко порядок назначения разного уровня прокуроров^[1].

На наш взгляд, в ч. 1 ст. 129 Конституции РФ законодатель должен был изложить основные права и обязанности прокурора вообще и в уголовном судопроизводстве в частности. Кроме того, ч. 2 ст. 22 Конституции РФ следует изложить в такой редакции: «Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускается только по судебному решению или по постановлению прокурора».

Суд в настоящее время при рассмотрении ходатайства следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу не требует согласия прокурора, довольствуясь лишь получением согласия руководителя следственного органа. При рассмотрении этого вопроса суды нередко полностью игнорируют мнение прокурора по этому вопросу, высказанное им в ходе судебного заседания.

Так, С. Щерба и А. Попова, изучившие, но этой проблеме судебную практику, пишут: «Есть достоверные данные о том, когда судьи удовлетворяли эти ходатайства вопреки позиции прокурора, участвовавшего в судебном заседании и заявившего, что оснований для ареста нет. Так, в 2013 г. судами удовлетворено 193 (в 2011 г. — 186, в 2012 г. — 207) ходатайства, которые не были поддержаны прокурорами»¹.

Почему мы считаем, что прокурору следует вернуть право санкционировать арест подозреваемого и обвиняемого? Когда судья принимает такое ответственное и во многом определяющее судьбу подозреваемого или обвиняемого как арест и заключение под стражу еще до рассмотрения уголовного дела в суде по существу, то возникает опасность, что при вынесении приговора судья будет волей-неволей ориентироваться на уже принятые им решения по данному уголовном делу.

Одними из первых еще до принятия УПК РФ 2001 г. А. М. Ларин и В. М. Савицкий справедливо указывали на то, что вовлечение судей в решение наиболее принципиальных вопросов предварительного следствия может способствовать проявлению опасной для правосудия тенденции — обвинительному уклону^[2][3].

Эту же озабоченность высказывал также и И. Л. Петрухин, который писал, что «судья, вынесший решение об аресте, обыске и т. п., не должен рассматривать данное уголовное дело по существу. Это дело будет рассматриваться другим судьей»^[4].

После принятия в 2001 г. УПК РФ мы также указывали на такой недостаток введенного судебного контроля, как возникновение возможной зависимости судьи при постановлении им приговора от ранее принятых им решений по этому уголовному делу на стадии досудебного производства^[5].

А. Б. Соловьев в одной из своих работ справедливо указывал, что ослабление прокурорского надзора за предварительным следствием приведет к отрицательным последствиям: «Со значительной долей вероятности можно предположить, что в современных условиях последствия рассмотренных законодательных изменений окажутся негативными и законодателю уже в ближайшие годы придется воссоздать надзорную функцию в досудебных стадиях уголовного судопроизводства и искать аналог прокурорскому надзору»^[6].

Но вот некоторые другие авторы ставят вопрос о дальнейшем расширении прав суда при решении вопросов, возникающих в ходе предварительного следствия. Так, например, А. В. Смирнов полагает, что на предварительном следствии суд должен дополнительно разрешать такие вопросы, как принятие решений о применении мер процессуального принуждения; легализация представленных сторонами доказательств в качестве судебных; контроль за предъявленным первоначально обвинением¹.

На наш взгляд, правы те авторы, которые ставят вопрос о расширении прав прокурора в уголовном судопроизводстве. Так, например, Ю. Якимович справедливо указывает на то, что «в интересах повышения эффективности раскрытия и расследования преступлений, борьбы с преступностью в целом необходимо вернуться к тому положению, которое было до 2007 г.»^[7][8].

Некоторые авторы, например А. Каретников, полагают, что «во взаимоотношениях следователь-прокурор, хотя и произошло „урезание“ полномочий контрольного характера и преобразование части из них в полномочия надзорного характера, в целом сущность деятельности прокурора в этой связке по-прежиему носит контролыю-надзорпый характер»^[9].

Таковы кратко проблемы расширения прав прокурора в уголовном процессе России.

• [1] Конституция Российской Федерации. Текст с последними изменениями и дополнениями на 1 декабря 2016 года. М.: Эксмо, 2016. С. 27.
• [2] Щерба С., Попова А. Дискреционные полномочия прокурора при применении меры пресечения в виде заключения под стражу // Законность. 2016. № 1. С. 23.
• [3] Ларин А. М., Савицкий В. М. Каким быть следственному аппарату // Государствои право. 1991. № 1. С. 37.
• [4] Петрухин И. Л. Прокурорский надзор и судебный контроль за следствием // Российская юстиция, 1998, № 9. С. 13.
• [5] Быков В. М. Уголовно-процессуальный кодекс РФ и проблемы раскрытия преступлений (полемические заметки) // Право и политика. 2002. № 9. С. 66.
• [6] 3 Соловьев А. Б. Проблема обеспечения законности при производстве предварительногоследствия в связи с изменением процессуального статуса прокурора // Уголовное судопроизводство. 2007. № 3. С. 15.
• [7] Смирнов А. В. Модели уголовного процесса. СПб. 2000. С. 50—58.
• [8] Якимович Ю. Назначение прокуратуры и процессуальные функции прокурора // Законность. 2015. № 8. С. 7.
• [9] Каретников А. Требования прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия // Законность. 2016. № 1. С. 31.