Принятие решения. 
Этика

Эта стадия — шаг по определению того, «виновен» ли человек, совершивший действие, которое привело к судебной ситуации.

Это определение в первых двух пониманиях судебного процесса, о которых я говорила выше, производится в результате рассуждения: речь не о человеке, совершившем действие в имеющихся условиях, речь о том, виновен ли тот, кто совершил такой поступок — кем бы он ни был, в каких бы условиях и по каким бы причинам ни совершалось действие. Это ситуации, когда не осуществляется новый расчет при принятии решения, когда судья определяет действие (в конкретной ситуации по своему произволу). Другими словами, это — формы принятия решения, опирающиеся исключительно на понимание судьи.

При реализации третьего типа судейства определение «виновности» человека, сформировавшего судебную ситуацию своим действием, требует нового расчета, пересмотра определяющих факторов, идущих от человека, осуществившего или нет возможное в сложившейся ситуации.

При рассмотрении действия в определенных отношениях с точки зрения возможного в имевшихся условиях, рассмотрении человека, совершившего действия, с точки зрения того, сделал ли он, что мог, — помимо двух возможностей (вина содеянного, виновность содеявшего, их невиновность), не создающих проблем при принятии решения, мы сталкиваемся с еще несколькими возможностями. Я хочу здесь привлечь внимание к следующим трем. При рассмотрении действия с точки зрения определяющих факторов человека мы видим: 1) ситуации, когда осуществляющий действие человек не песет ответственность за невыполнение возможного; 2) ситуации, когда осуществивший действие человек несет ответственность за нереализованное возможное; 3) ситуации, когда осуществивший действие человек несет ответственность за содеянное, за нсреализацию других возможностей и нр.

В описанных выше первых двух ситуациях проблема связана с вопросом определения цели действия в определенных отношениях. Первая из них — это ситуация, подразумевающая определение желаемого одним смыслом, но с недостаточными данными об условиях реальности; или же ситуация, когда осуществляющий действие человек не увидел имеющиеся возможности (которые увидел судья) в связи с недостаточностью знаний. Вторая же — ситуация, когда человек не осуществил возможное, так как желаемое и цель определялись его психическими потребностями; или же ситуация, когда человек знал о возможностях, но не сумел их реализовать, сделал, что сделал. Первая ситуация — ситуация, когда человек, осуществивший действие, «попирающее» ценность (осуществивший ошибочное действие), не несет ответственность за то, что не сделал, следовательно — не «виновен» в имеющихся отношениях; вторая ситуация же подразумевает, что человек, осуществивший действие, «попирающее» ценность, несет ответственность за то, что не сделал, следовательно — «виновен» в имеющихся отношениях.

Послушаем, что сказал Пилат перед лицом Великого Судьи, который признает его «виновным»:

Пилат: Я префект Иудеи. Надо мной нет иной власти, кроме Великого Цезаря. Несмотря на то, что я его не сумел спасти.

Великий Судья: Если так, скажем, не «не сумел спасти» его, а просто не спас.

Пилат: Ни то, ни другое. Не «не спас», не «не сумел спасти».. Не вмешался.

Великий Судья: О! Спустя столько времени ты все еще можешь сказать «не вмешался»?

Пилат: Для событий не важно время. Если бы я хотел, одним словом бы спас его.

Девушка: Почему же вы нс смогли захотеть? Меня это тоже интересует. И что это за загадочные слова?

Пилат: Я был префектом Иудеи, но в то же время был и человеком, как все… Потому и не сумел спасти. Когда смешались мысли, смешались и многие расчеты. И как же грустно сложилось.

Девушка: Что за расчет? Разве вы не говорили недавно, что были самым сильным человеком Иудеи? Чего же вы воздержались?

Пилат: Конечно же, я был самым сильным человеком в Иудее. По я не хотел нового доноса. Ранее на меня несколько раз доносили (но делу), потому что я падок па женщин и деньги. Тот год был моим шестым и последним годом в Иудее. Я не хотел открыто выступать против желаний ее правителей. Если бы на меня еще раз донесли Цезарю, мое будущее было бы иод вопросом, между мной и Цезарем могла возникнуть пропасть. Потому я и не захотел его спасти^[1].

В свою очередь, рассмотренная ранее третья ситуация — ситуация, когда желаемое определяется одним значением, но при реализации в связи с другими людьми нельзя сказать, что нс возникает другое значение; ситуация, когда осуществляющий действие человек несет ответственность за «трату» значения, но действие в отношениях не приводит к «вине» человека: судья (используя какую-либо «норму») не может ни оправдать, ни осудить человека, не может ни сказать, что «нужно было это не делать», ни обратное, а решение повисает в воздухе, как это было с судьей с Манхэттена.

* * *.

А сейчас мы можем взглянуть на особенность оценивания действия судьей, на условия оценки. Это оценивание подразумевает определение, достигла ли цели деятельность судьи в определенных отношениях; другими словами, выявление, как (каким образом) судья вмешался в имеющиеся отношения, определение формы оценки.

Так вот, особенность оценивания проявляется при оценке оценивания. То, о чем здесь идет речь, — это не анализ определенной оценки определенного действия (не оценка данных о ценности действия), а выявление ценности другого действия (ценности оценивания в определенных этических отношениях) — как судья судит то, что связано с необходимостью нс делать что-либо. Это предполагает исследование того, насколько судья обладал правильными и достаточными знаниями о судимой ситуации, насколько он проанализировал, реализовывали ли стороны возложенные на них обязанности, как они это делали или почему не делали (т.е. учел ли судья имевшиеся возможности). А эго — не что иное, как выявление определяющих факторов, связанных с позицией судьи, анализ того, что судья, осуществляя свою деятельность, хотел (в отношении кого или чего чувствовал себя ответственным, что хотел защитить); т. е., иными словами, это — не что иное, как определение, судил ли судья ситуацию с определенной целью.

Мы можем увидеть особенность оценки судьей действия и с другой стороны — рассмотрев, запросом чего является запрос на «беспристрастность» в отношении судьи. Этот запрос связан с определяющими факторами позиции судьи: запрос на определение судьей виновности «стороны» без учета особых связей, повлиявших па возникновение случая или ситуации, подлежащей судебному разбирательству; запрос на отсутствие оценки-ссылки при определении виновности «стороны». Эта «особая связь» может быть выражена в том, что судья разделяет веру и пр. с одной из сторон. При этом в этом значении беспристрастность, являющаяся обязательным фактором для осуществления судебного процесса в соответствии с целью (правильного судебного процесса), лишь негативное условие; т. е. речь о типе определяющего фактора, к реализации которого нельзя привести. Таким образом, запрос на беспристрастность — запрос, не подразумевающий позитивных условий.

Что касается позитивных условий судебного процесса, возникает вопрос критерия и «измерителя»^[2] оценки в судебном процессе как клубка вопросов — от выбора до формирования (до реализации законов позитивного права). «Измеритель» — то, что используется и принимается в качестве единицы сопоставления для измерения или уравнивания вещей с определенной точки зрения. Когда речь идет о количественных измерениях, пытаются проанализировать единицы в самой подходящей структуре для желаемого: килограмм, час, метр, лира и пр. В таком случае «измеритель» обеспечивает сопоставление вещей. Использование того или иного «измерителя» зависит от возможности его применить. В свою очередь, критерий — это то, что позволяет отделить одну вещь от другой, связанной с первой, и определить соответствующее суждение; т. е. каждый раз — разная вещь. И здесь речь не идет о применимости.

Возможность измерить ценность действия определяется желанием; в свою очередь, информационная ценность критерия связана с возможностью сформировать правильное суждение по вопросу желаемого. Если рассмотреть события с целью ответить на вопрос о позитивных условиях при суждении — обычно запрос, но данной теме связан с «соответствием объективным критериям или нормам». Если же рассмотреть, что подразумевается под «объективными критериями» или «нормами», мы столкнемся с некоторыми вопросами по определению «нормы» и «объективного». При рассмотрении критериев, которые считаются «объективными», мы увидим, что таковыми считаются только те, которые «не являются субъективными» — не исходят от «субъекта», применяются не только для него. Если попытаться найти позитивное значение для слова «объективный», то оно может быть следующим: «меры, нормы, применяемые для всех и исходящие из принятого влияния»; иными словами, мы видим отсутствие разницы между «критерием» и «измерителем».

В связи с данным содержанием понятия «объективный» возникает вопрос с определением «нормы». Под словом «норма» понимаются повеления, принципы, правила, ценностные суждения для «всех», умозаключения, связанные с действиями и определением их ценности^[3]. Данные принципы-правила, которые являются обычно мыслями по вопросу необходимости делать что-либо или нет, возникают из очень разных источников. Особенность этих источников связана с «отсутствием субъективности», «действительностью для всех». Таким образом, под объективными критериями подразумевают различные «нормы» (правила, принципы, законы и пр.), которые связаны с «авторитетностью», применимостью для всех при оценке и действии.

Так вот, важный вопрос, связанный с правилами и принципами (нормами): необходимо рассмотреть еще одну функцию правил и норм, которые реализуются при действиях для всех и связаны с определением поведения в общественной жизни — они используются как критерий при суждении действий в различных этических отношениях (определении, является ли виной действие в определенных отношениях, нужно или нет его было осуществлять).

Когда «то, что противопоставляется» определенному действию, не находится на «единичном уровне», а является правилом-принципом общего типа, противопоставление, а следовательно и суждение, становится невозможным напрямую. В таком случае осуждение заключается в другом вопросе — понимании, вышло ли действие за пределы правил или нет. Таким образом, для определения вины и ценности действия критерий при таком противопоставлении становится одинаковым; т. е. судебная деятельность сводится только к форме (оценке-призме); ценность используемых правил-принципов же сводится к их применимости.

Из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод: суждение по «объективным критериям» (действующим «нормам») не является одним из позитивных условий принятия правильного решения о вине действующего, о необходимости того или иного действия в определенных этических отношениях. Потому что суждение, определяющее совершенное по действующим нормам, становится оценкой-призмой, рассматривается только само поведение, которому дается правильное или неправильное название. Однако это не означает, что общие «нормы» (принципы или правила) не могут вообще использоваться как измеритель при судействе. То, что я хотела продемонстрировать здесь, — эго машинальность судейства при использовании общей «нормы» как критерия и, следовательно, возможность необеспечения правильного судейства при использовании исключительно «объективных норм».

Правильное судейство, если учитывать сказанное ранее, заставляет задуматься о судействе: а) с точки зрения «релятивизма» при теоретическом подходе^[4]; б) с точки зрения того, что при суждении в жизни «объективное» невозможно, дверь открыта для выработки оценок; в) с точки зрения того, что такое суждение невозможно в рамках позитивного права.

Рассмотрим основные принципы, правила и законы судейства, их применение в ситуации суждения людей в рамках границ позитивного права.

• [1] См.: Demirel К. Biiytik Yargi^, Istanbul, 1977.
• [2] Я хотела использовать здесь слово «мерило» в значении чего-то «измеряющего», чего-то, что «используется исключительно для измерений и является единицейкомпромисса». Но я использовала слово «измеритель», которое шире слова «мерило».
• [3] См. Normlann Bilimsel Temellendirilebirligi. Qagin Olavlan Arasinda. S. 182—185.
• [4] Хотя на протяжении всей этой книги я старалась показать, что ценность действия нс «релятивная».