Следственные действия и иные средства и методы выявления и преодоления противодействия расследованию преступлений

Исследования практики показали, что наиболее распространенными мерами выявления и преодоления противодействия являются допросы, очные ставки, обыски и выемки, предъявления для опознания, предварительные исследования, назначение экспертиз, проверка показаний на месте события. К сожалению, при расследовании в рассматриваемых целях гораздо реже используются следственные эксперименты, освидетельствования, повторные осмотры, контроль и запись переговоров.

По существу, любые следственные действия, направленные на обнаружение, собирание и исследование доказательств и потому изучаемые криминалистикой, могут быть полезны в деятельности по выявлению и преодолению противодействия расследованию преступлений. В решении этих задач важную роль играют также любые оперативнорозыскные мероприятия, предусмотренные ст. 6 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»^[1].

Рассмотрим более подробно особенности некоторых следственных действий в целях выявления и преодоления противодействия расследованию преступлений.

Допрос. Самым распространенным приемом противодействия расследованию является сообщение следователю или суду на допросе ложной информации с целью ввести допрашивающих в заблуждение. Дают такие показания и подозреваемые, и обвиняемые, и подсудимые, и свидетели, а в последние годы все чаще и потерпевшие.

Мнение специалистов

Криминалистами, начиная с Г. Гросса (а в России — с И. Н. Якимова и В. И. Громова), много сделано для разработки системы приемов разоблачения лжи во время допросов (Н. И. Порубов, А. А. Закатов, А. А. Шмидт, А. Б. Соловьев, Л. М. Карнеева, А. Р. Ратинов, И. А. Макаренко, Ю. П. Михальчук, О. Ю. Скичко и другие). Прежде чем преодолеть ложь, надо ее выявить. В концентрированном виде признаки ложных показаний описывает В. А. Образцов:

• — противоречие между информацией в показаниях и сведениями по тому же поводу из других источников;
• — сообщение одним лицом различных сведений по одному и тому же вопросу;
• — неопределенность, неконкретность сведений, содержащихся в показаниях;
• — совпадение в мельчайших деталях показаний нескольких лиц об одном и том же;
• — «проговорки», указывающие на осведомленность допрашиваемого об обстоятельствах, знание о которых он отрицает;
• — наличие в показаниях фраз, выражений, слов, не соответствующих уровню развития допрашиваемого виновного;
• — уклонение от ответа на прямой вопрос.

Чтобы разоблачить ложные показания и успешно воздействовать на лицо, их дающее, необходимо выяснить мотивы лжи в данном конкретном случае. Типичные мотивы ложных показаний весьма разнообразны. Для свидетелей и потерпевших — это боязнь мести преступников или связанных с ними лиц; просьбы, уговоры, подкуп, шантаж и иное воздействие данных лиц; стремление скрыть свое собственное неблаговидное поведение; стремление выгородить преступника в силу родственных, дружеских или интимных связей; желание (потерпевшего) скрыть наличие и источник приобретения похищенных у него ценностей; скептическое отношение к возможностям органов расследования раскрыть преступление и намерение избежать обременительного участия в довольно длительном уголовном судопроизводстве по делу; негативное отношение к правоохранительным органам; желание самому свести счеты с преступником.

Не последнюю роль в генезисе лжи играют ложно понимаемое чувство товарищества (коллектива, землячества), а также такие эмоции, как злорадство, зависть, гнев и другие. Подозреваемые, обвиняемые, подсудимые при даче ложных показаний чаще всего руководствуются следующими мотивами: желанием избежать ответственности за содеянное или, по крайней мере, преуменьшить свою вину; стремлением выгородить соучастников или смягчить их вину; боязнью «разборок» преступными организациями; желанием оговорить кого-либо из мести или в корыстных целях; стремлением оговорить себя (в силу болезненного состояния психики либо из желания изменить условия жизни, скрыть неблаговидное поведение близкого человека и т. п.). С ростом организованной преступности все большую силу набирает «закон молчания» для задержанных или арестованных членов преступных сообществ, организованных преступных групп и организаций.

К приемам преодоления перечисленных мотивов, изобличения допрашиваемого во лжи и получения правдивых показаний относят обычно следующие:

• 1) детализацию и конкретизацию показаний (особенно при заявленном ложном алиби);
• 2) предъявление доказательств, противоречащих даваемым (или данным ранее) показаниям; разъяснение юридической и фактической сущности этих доказательств;
• 3) постановку вопросов, логически доказывающих допрашиваемому несостоятельность его объяснений;
• 4) разъяснение значения установления истины по делу для государства и самого допрашиваемого. Свидетелю и потерпевшему разъясняется их роль в процессе доказывания, а обвиняемому и подсудимому — значение чистосердечного раскаяния как смягчающего вину обстоятельства;
• 5) детальное объяснение положений уголовного закона об ответственности за отказ от дачи показаний (для свидетеля), за заведомо ложный донос (для потерпевшего), за дачу заведомо ложных показаний (для свидетеля и потерпевшего);
• 6) «лобовой» допрос. Успокоив допрашиваемого отвлеченной беседой или малозначащими по делу вопросами и используя фактор внезапности, следователь неожиданно ставит прямой вопрос об участии в преступлении. Такой жесткий прямой вопрос в некоторых ситуациях (при явном волнении подозреваемого, его колебаниях и т. п.) может сопровождаться описанием следователем картины расследуемого преступления, если имеются надежные сведения об основных его чертах.

Наиболее распространенным приемом допроса служит предъявление уличающих доказательств — как вещественных, так и показаний других лиц. Доказательства в зависимости от их значения и личности допрашиваемого могут предъявляться последовательно, по нарастающей степени их значимости или, наоборот, в порядке убывания доказательственной силы — от самого весомого к менее веским. В отдельных случаях (например, иногда при «лобовом» допросе) возможно одновременное предъявление всех имеющихся доказательств. Предъявление доказательств «по нарастающей» типично для допроса взрослых, ранее не судимых подозреваемых (обвиняемых), а «по убывающей» — для допроса опытных преступников-рецидивистов, хорошо знающих цену каждому доказательству.

Мнение специалистов

Некоторые криминалисты придерживаются иных позиций по данному вопросу. Например, Р. С. Белкин считал целесообразным предъявлять доказательства лишь в порядке нарастания их силы. Он полагал, что если самое важное доказательство возымело должное воздействие, едва ли есть необходимость в использовании остальных. Если же оно не дало нужного эффекта, то вряд ли этот эффект будет достигнут предъявлением менее веских доказательств^[2].

Однако понятие «нужный эффект» — весьма растяжимое, и оказанное предъявлением наиболее сильного доказательства воздействие вполне может потребовать дальнейшего закрепления.

В литературе подробно анализируются и иные приемы допроса подозреваемых (обвиняемых):

• — допущение легенды — предоставление допрашиваемому возможности беспрепятственно излагать придуманные им объяснения события, чтобы затем использовать их нелогичность, противоречие материалам дела. В других ситуациях целесообразнее сразу пресечь ложь предъявлением имеющихся веских доказательств;
• — косвенный допрос — постановка вопросов второстепенных, менее опасных с позиции допрашиваемого, но связанных с основным исследуемым фактом. Ответы на них помогают найти ответ и на главный, замаскированный вопрос;
• — форсирование темпа допроса и незаметный перевод допроса из одной выясняемой сферы в другую рассчитаны на «проговорку» по инерции об обстоятельствах, известных только лицу, совершившему преступление или присутствовавшему при совершении преступного деяния;
• — выжидание представляет перерыв в допросе, чтобы оказанное другими приемами воздействие закрепило изменения в психическом состоянии допрашиваемого, способствовало преодолению его установки на ложь. Однако перерыв не должен быть слишком большим, так как в ряде случаев может воздействовать отрицательно на решение главной задачи допроса;
• — создание заполненности — выделение следователем пробелов в показаниях, подчеркивание невыясненных мест, с тем чтобы у допрашиваемого появилось стремление заполнить эти пробелы и дать новую информацию.

К допросу лиц, дающих ложные показания, имеют прямое отношение два проблемных вопроса: 1) допустимость использования приемов психологического воздействия, в литературе именуемых «следственными хитростями» или «психологическими ловушками»; 2) использование полиграфа и других средств регистрации психофизиологического состояния допрашиваемого.

Есть ряд приемов, употребляемых в следственной практике и возникших на стыке этики и тактики расследования, которые вызывают дискуссии. Эти приемы рассчитаны на создание такой обстановки, при которой противодействующий следователю обвиняемый (подозреваемый) может неадекватно оценить сложившуюся следственную ситуацию и прийти к выводу о необходимости дать правдивые показания. К оценке правомерности таких приемов надо подходить весьма осторожно. Основным критерием здесь является недопустимость обмана, т. е. сообщения следователем допрашиваемому заведомо ложных сведений. Так, нельзя признать допустимым прием «твой соучастник сознался, рассказывай и ты», если следователь не располагает такими показаниями соучастника. То же касается утверждения о категорическом выводе идентификационной экспертизы (если вывод носит только вероятностный характер) или об изъятии похищенных вещей, если они не изъяты, хотя имеются достоверные данные об их местонахождении.

В то же время большинство криминалистов признают возможность и необходимость использования приемов, содержанием которых является создание ситуации, рассчитанной на возможность двоякой оценки ее обвиняемым (подозреваемым). При этом сохраняется возможность свободного выбора оценки: и ложной, и правильной. К таким приемам можно отнести: оставление допрашиваемого в неведении относительно характера и объема доказательств, которыми располагает следствие; сокрытие осведомленности и неосведомленности о тех или иных обстоятельствах дела; создание обстановки, в которой обвиняемый самостоятельно приходит к несоответствующему истине выводу о наличии у следователя той или иной улики против него.

Уже в 1970—1980;х гг. в советской криминалистике острую дискуссию вызвала проблема использования на допросе полиграфа. В настоящее время достоверность приборного метода контроля за психофизиологическими реакциями допрашиваемого сомнений не вызывает. Однако в правовом аспекте большинство ученых — криминалистов и процессуалистов считают применение полиграфа и иных медицинских приборов контроля за такими реакциями на допросе (в качестве средства доказывания) недопустимым, аргументируя это следующим.

• 1. Изменение частоты пульса, темпа и глубины дыхания, интенсивности потоотделения, электрического сопротивления кожи, напряжения мышц, температуры тела, кровяного давления, диаметра зрачков и другие психофизиологические реакции могут быть не только следствием заведомой лжи в показаниях.
• 2. Использование при допросе полиграфа с целью непосредственного получения доказательств действующему уголовно-процессуальному законодательству не соответствует (обвиняемый не обязан давать показания, а полиграф дает сведения помимо воли допрашиваемого; оценка реакции на вопросы переносится со следователя на специалиста, получающего и расшифровывающего полиграмму, и т. д.).

Сейчас уже мало кто возражает против возможности и целесообразности применения полиграфа как средства получения ориентирующей информации, средства обнаружения правильных путей поиска доказательственной информации. Использование перед допросом (при подготовке к нему) хорошо продуманной системы тестов может выявить особую реакцию испытуемого на упоминание об определенных местах возможного сокрытия похищенного (хранения оружия, укрытия трупа). Сначала определяются тип места (открытая местность или помещение), его вид (поле, лес, овраг, река, озеро, помещение жилое, служебное, вспомогательное, в частности сарай, амбар, погреб), а затем разновидность, соотнесенная с определенными ориентирами (возле проселочной дороги, у стога сена, на чердаке, в карнизе и т. п.). На вопрос о числе участников преступной группы критическая реакция испытуемого поможет выбрать из перечня вариантов соответствующее действительности число; в перечне имен — имена членов группы. Из перечня населенных пунктов прибор выделит тот (или те), где проживают преступники. Далее таким путем можно определить улицу, номер дома, квартиру. В случаях неясности мотива убийства, причинения тяжкого вреда здоровью, ряда других преступлений реакция допрашиваемого может указать на истинные побуждения виновного (разумеется, если допрашиваемый совершил расследуемое преступление либо знает о мотивах преступления, совершенного другими лицами).

Как средство получения доказательств полиграф, по нашему мнению, может уже сейчас использоваться в рамках двух процессуальных действий, предусмотренных действующим УПК РФ: при подготовке к допросу (с занесением в протокол допроса факта использования данного технического средства на указанной стадии следственного действия аналогично применению фотои видеоаппаратуры на следующей стадии — при получении показаний) и при производстве судебной психофизиологической экспертизы (с отражением факта использования полиграфа в заключении эксперта, с приложением полученных в ходе экспертизы полиграмм и тестов к этому заключению, в соответствии со ст. 204 УПК РФ)^[3].

Очная ставка, как одновременный допрос двух ранее допрошенных лиц в целях устранения имеющихся существенных противоречий в их показаниях, является важным средством выявления противодействия определенных участников судопроизводства, включая лиц, между которыми проводится очная ставка. В то же время нельзя не учесть, что подозреваемый (обвиняемый) в ходе очной ставки получает информацию о содержании показаний изобличающего его лица. Кроме того, он может с успехом использовать очную ставку для запугивания, уговоров и иного негативного с точки зрения установления истины воздействия на свидетеля или потерпевшего.

Чтобы сократить возможность такого воздействия, особенно когда следователь убежден в правдивости показаний, данных потерпевшим или свидетелем, целесообразно попытаться решить задачу устранения противоречий в показаниях другим путем: не посредством очной ставки, а повторными допросами, выявлением и допросом новых свидетелей по делу, назначением экспертиз, проведением следственных экспериментов, проверками показаний на месте события (проводятся раздельно с каждым из нескольких лиц, показания которых следует проверить и уточнить). Если очной ставки не избежать, то в сложных случаях рекомендуется проводить ее ближе к концу расследования, если иного не требует следственная ситуация. Следователь вправе подчас и отказаться от проведения очной ставки вообще, если, например, преклонный возраст либо слабое здоровье лица, изобличающего обвиняемого (подозреваемого), может привести к стрессу или иным тяжелым последствиям в результате конфликтной ситуации на очной ставке.

Результаты очной ставки могут оказаться неожиданными для следователя: изобличающий может превратиться в изобличаемого; казавшийся надежным свидетель резко изменит свои показания; между соучастниками на очной ставке может возникнуть драка и т. п. Следователь должен быть готов к изменению ситуации, внимательно следить за реакциями, эмоциями, поведением участников очной ставки, контролировать ее ход и активно влиять на резкое изменение ситуации, вплоть до прекращения очной ставки с отражением в протоколе причин такого нежелательного окончания следственного действия.

Обыск является незаменимым средством обнаружения скрываемых похищенных вещей, нажитого преступным путем имущества, денежных средств, драгоценностей; трупов, следов крови, оружия и других орудий преступления; средств маскировки; наркотиков; различных документов, содержание которых свидетельствует о скрываемых связях подозреваемого (обвиняемого), различных нелегальных операциях с имуществом, финансовыми средствами по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности и т. п. Нередко при обысках изымаются предметы и документы, использование которых образует важную составную часть способа преступления, характеризуя как его подготовку и непосредственное совершение, так и обеспечиваемое заранее противодействие расследованию в форме утаивания, маскировки.

Пример

Мошенник М., представлявшийся сотрудником фирмы «Петроремстрой», был задержан в 2001 г. в Москве при продаже двенадцати 200-литровых бочек лака за 17 700 руб. Судя по этикеткам, внутри этих емкостей должен был находиться специфический и дорогой лак серии КО-916 К, используемый для покрытия генераторов и кабелей, поскольку обладает уникальным свойством — не пропускает ток. В России тогда его выпускало единственное предприятие, расположенное в Новосибирске. Лак в бочках действительно был, но не 2400 л, как положено на 12 бочек, а всего в объеме 360 л, т. е. примерно по 30 л на каждую из проданных бочек. Остальной объем для веса, дабы скрыть обман, мошенник заполнил отработанным автомобильным маслом. Чтобы жидкости не смешивались, внутрь бочки искусно впаяли металлическую перегородку, выполненную в виде конуса, который находился от сливного отверстия ко дну. Клиентам М. объяснил, что он работает с производителем напрямую, используя бартер, а потому может продавать лак дешевле, чем обычно. Клиенты проверяли бочки шомполом, опуская его через сливное отверстие. Потом экспресс-анализ подтверждал качество лака, и сделка заключалась. Основной расчет мошенник делал на то, что расходуется этот лак очень небольшими объемами и обман мог вскрыться примерно через год. При каждой сделке М. менял внешность: отращивал бороду, или надевал очки, или подстригался коротко, или менял дорогие костюмы и т. д. При обыске по месту его жительства в Дмитровском районе Московской области были обнаружены еще 20 готовых к продаже бочек с двойным дном, поддельный паспорт и самодельные печати и бланки различных фирм, от имени которых он и «торговал» лаком^[4].

Предъявление для опознания людей, предметов, животных, транспортных средств, неопознанных трупов, являясь одной из процессуальных форм идентификации этих объектов, во многих случаях позволяет разоблачить такие приемы противодействия, как ложные показания, заявление ложного алиби, инсценировка безвестного отсутствия с сокрытием трупа, проживание по чужим или поддельным документам и многие другие приемы.

При начавшемся или возможном противодействии расследованию следует использовать «в целях обеспечения безопасности опознающего» (ч. 8 ст. 193 УПК РФ) предъявление лица для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. На практике в этих целях используются специализированные смежные помещения с двумя входами и тонированными стеклами-перегородками между ними либо деревянными, пластмассовыми перегородками с прорезями для наблюдения опознающих за опознаваемыми.

Некоторые ученые даже полагают, что «процедура предъявления живых лиц должна всегда осуществляться в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым»^[5], и требуют изменить формулировку ч. 1 ст. 11 УПК РФ, которая ограничивает применение мер безопасности при производстве следственных действий, включая предъявление лица для опознания, лишь случаями, когда налицо достаточные данные об угрозе субъектам убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями. Действительно, формулировка ч. 8 ст. 11 УПК РФ далека от совершенства. Во-первых, само понятие «противоправное деяние», да еще с приложением «опасное» — весьма неопределенно, так как допускает различные толкования. Во-вторых, если считать, что речь идет о преступлениях (перечень именно некоторых преступлений выделен в ч. 8 ст. 193 УПК РФ), то любое преступление есть по уголовному праву общественно опасное деяние. Термина же просто «опасное» УК РФ применительно к категориям преступлений (ст. 15 УК РФ) не употребляет. Поэтому формулировку ч. 8 ст. 11 УПК РФ нужно уточнить — в законодательном, разумеется, порядке.

Трудно согласиться и с утверждением, что предъявлять лицо для опознания нужно всегда в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. Позиция законодателя, выраженная в словах «может быть проведено» (ч. 8 ст. 193 УПК) нам импонирует гораздо больше. Да и на практике указанная защитная мера при предъявлении лиц для опознания далеко не всегда является необходимой.

С тактической точки зрения интересен вопрос о возможности и необходимости маскировки внешности «других лиц», вместе с которыми опознаваемое лицо предъявляется для опознания. Этот вопрос возникает чаще всего в тех случаях, когда сам преступник, противодействуя будущему расследованию, перед совершением мошенничества, грабежа, разбойного нападения, причинения вреда здоровью других лиц и тому подобных преступлений маскирует свою внешность. Если потерпевший или свидетель-очевидец видел его в темных очках, с длинными волосами (парик), с усами и бородой (накладными), то надо ли предложить опознаваемому, к моменту предъявления не носящему очков, коротко постриженному или наголо побритому, не имеющему ни усов, ни бороды, надеть темные очки, парик, накладные бороду или усы? Под какую внешность подбирать сходных других лиц, «по возможности внешне сходных» с лицом, подлежащим предъявлению для опознания (ст. 193 УПК РФ)? Во-первых, опознаваемый может отказаться гримироваться. Во-вторых, подобное гримирование может, с одной стороны, облегчить, а с другой — в то же время затруднить опознание такого лица опознающим.

Научная дискуссия

Ученые-криминалисты, исследовавшие вопросы тактики предъявления для опознания (А. Я. Гинзбург, 3. Г. Самошина, Н. Н. Гапанович, Р. С. Белкин, С. С. Чегодаева, В. С. Бурданова, И. Е. Быховский, В. В. Степанов, Ю. Н. Михайлова и другие), не останавливаются подробно на возможности подобной реконструкции при предъявлении людей для опознания. Хотя отдельные высказывания, позволяющие судить о допустимости использования такого тактического приема, у некоторых из них все же имеются. Так, А. Я. Гинзбург, приводя пример с предъявлением для опознания подозреваемого — мужчины с ногой, ампутированной выше колена, описывает действия следователя и дает свою рекомендацию. Следователь разместил опознаваемого среди лиц, имеющих с ним сходство по возрасту и чертам лица (но без дефекта ног), прикрыл всем ноги пледами и пригласил опознающего. Тот заявил, что опознает одного из них (именно подозреваемого) по чертам лица. И тут вдруг опознающий попросил следователя поднять предъявляемых, чтобы рассмотреть их в рост и в движении. Следователь был вынужден подать подозреваемому его костыль и предложил подняться всем предъявленным. Теперь перед опознающим стояли опознанный человек с одной ногой и два других — с обеими ногами. Правда, опознающий заявил, что он еще раз убедился в правильности опознания, так как подозреваемый им человек был без ноги. Но требование закона о сходстве всех трех предъявленных оказалось явно нарушенным.

А. Я. Гинзбург справедливо пишет, что необходимо было подобрать для предъявления людей с аналогичными дефектами через соответствующие учреждения, учитывающие инвалидов (в частности, через протезные мастерские). Однако «не исключается вариант предъявления для опознания с некоторой инсценировкой: у поднявшихся предъявляемых ноги должны оставаться закрытыми пледами, а каждому приготовлена и вручена тросточка, чтобы опознанный не выделялся своим дефектом»^[6].

Р. С. Белкин также указывает в качестве одного из тактических условий достоверности результатов предъявления для опознания подбор или реконструкцию условий предъявления для опознания, аналогичных условиям предшествующего восприятия объекта^[7].

В свою очередь, Н. Н. Гапанович отмечает, что «в отдельных случаях предъявлению для опознания предшествует обыск (или выемка) для отыскания одежды, в которой был подозреваемый в момент его наблюдения, или другие действия, направленные на приведение опознаваемого к внешнему виду на момент его наблюдения опознающим, на устранение маскировки (сбрить бороду, усы, постричь волосы и т. д.)»^[8].

Конечно, реконструкция в принципе возможна, однако подходить к ней при подготовке предъявления для опознания надо осторожно, чтобы не помешать объективному решению главной задачи этого следственного действия — идентификации лица по мысленному образу, сохранившемуся в памяти опознающего. Так, для реконструкции целесообразно использовать предметы маскировки (очки, маски, парики, накладные усы и т. п.), изъятые при задержании, личном обыске, обыске жилища предъявляемого для опознания лица — с отражением сведений об этих объектах и их «происхождении» в протоколе предъявления для опознания. В сложных случаях можно использовать предъявление лица по его фотоизображениям или видеозаписям, отобразившим признаки внешности этого человека до происшедших изменений, относящихся ко времени исследуемого события. В ряде случаев полезно предъявление человека по голосу, с использованием соответствующих фонограмм, а также предъявление лица по другим функциональным (динамическим) признакам, например: по походке; по особенностям устной речи, характеризуемой стилем, словарным запасом, темпом, формой изложения, диалектом, акцентом, патологией речи, по особенностям жестикуляции и мимики.

Важнейшим средством выявления и преодоления противодействия расследованию является назначение и производство судебной экспертизы. С помощью этих двух процессуальных действий, неразрывно связанных между собой, разоблачаются чаще всего приемы, направленные на воспрепятствование возникновению, собиранию, исследованию и использованию следователем (дознавателем) материальных следов-отражений преступления. Весьма эффективно при этом могут использоваться (и используются) традиционные криминалистические экспертизы: трасологическая; экспертиза оружия, боеприпасов, взрывных устройств и следов их применения; экспертиза документов; криминалистическая экспертиза веществ, материалов и изделий из них, включающая исследование микрообъектов и запаховых следов, а также судебно-медицинские экспертизы трупов, живых лиц и вещественных доказательств.

28 ноября 2008 г. в Первоуральске Свердловской области были застрелены два сотрудника милиции. При осмотре места происшествия были обнаружены три стреляные гильзы калибра 9 мм и одна значительно деформированная пуля. При их исследовании эксперт-криминалист высказал предположение, что выстрелы могли быть произведены из газового пистолета, переделанного для стрельбы боевыми патронами. В течение дежурных суток гильзы, пуля и полученная в ходе предварительного исследования информация были помещены в региональную пулегильзотеку; соответственно информация была передана и в уголовный розыск области. 30 ноября с ее использованием сотрудники уголовного розыска задержали К., у которого изъяли переделанный газовый пистолет, по своим характеристикам соответствующий розыскной информации, полученной из ЭКЦ ГУВД. Пистолет немедленно направили на экспертизу, которая установила, что в нем отсутствует одна из важнейших следообразующих частей огнестрельного оружия — боек ударника. Впоследствии выяснилось, что преступник успел избавиться от этой детали. Однако эксперт все-таки сумел идентифицировать данный пистолет как использовавшийся при совершении убийства милиционеров в г. Первоуральске. Это заключение экспертизы легло в основу доказывания по уголовному делу^[9].

Данный пример показывает также, насколько важно для раскрытия преступлений в условиях противодействия расследованию быстрое и четкое использование криминалистических учетов, автоматизированных информационно-поисковых систем.

Все большее значение в выявлении и преодолении указанных выше приемов противодействия расследованию приобретают в настоящее время новые виды экспертиз: генотипоскопическая, компьютерная, строительно-техническая, взрывотехническая, класс экономических экспертиз. Судебные экспертизы помогают в разоблачении таких приемов противодействия расследованию, которые направлены на искажение, недопущение в процесс доказывания «идеальных» следов-отражений преступления в сознании человека. С их помощью устанавливают и оценивают так называемые негативные обстоятельства^[10], опровергают ложные показания, в частности ложные заявления об алиби, обнаруживают и доказывают инсценировки, симуляции психических и иных заболеваний.

Кроме перечисленных выше экспертиз, назначают портретные, фоноскопические, автороведческие, лингвистические, судебно-психиатрические, судебно-психологические и некоторые иные экспертизы.

Пример

В Воронежской области в 2002—2003 гг. действовала банда из четырех человек, совершившая 19 ограблений и убийств. Группа, состоявшая из рецидивистов, была очень опасной. Однажды в ответ на требование работников ГИБДД предъявить документы и выйти из машины преступники начали стрелять в сотрудников милиции из обрезов, затем скрылись. Будучи позже арестованным, один из членов группы симулировал сумасшествие: лаял по-собачьи, пытался кусать конвоиров и оперативных работников. Судебно-психиатрическая экспертиза признала его полностью вменяемым.

Нередко преступники, особенно рецидивисты, действительно имеющие отклонения в психике, желая избежать ответственности за совершенные преступления, применяют такой прием, как умышленная аггравация, под которой в судебной медицине и психиатрии понимается умышленное преувеличение жалоб и симптомов действительно имеющегося у человека заболевания или его остаточных явлений.

В. Н. Волков отмечал, что преувеличение психически больным болезненных нарушений психики может быть и умышленным, и подсознательным и является одной из форм патологической симуляции. Такая симуляция часто встречается в судебно-психиатрической практике и отмечается у 47% лиц с психическими нарушениями^[11]. Уверенно отделить сознательную аггравацию (как прием противодействия расследованию) от неумышленной, подсознательной можно только с помощью судебно-психиатрической, а подчас и комплексной (судебно-медицинской, психиатрической и психологической) экспертизы. И даже наличие умышленной аггравации еще не предрешает вывода о вменяемости или невменяемости лица в отношении инкриминируемого ему преступления. Все это говорит об обязательности использования в столь сложных ситуациях противодействия расследованию специальных знаний в области судебной психиатрии, прежде всего в форме назначения и производства экспертизы.

• [1] См.: Теория оперативно-розыскной деятельности: учебник / под ред. К. К. Гор-минова, В. С. Овчинского, Г. К. Синилова. М., 2006; Комментарий к Федеральномузакону «Об оперативно-розыскной деятельности» / авт.-сост. А. Ю. Шумилов. М., 2001.С. 57—142.
• [2] Белкин Р. С. Очерки криминалистической тактики. Волгоград, 1993. С. 168.
• [3] Подробно об использовании полиграфа в процессе расследования преступленийи разоблачении при этом противодействия расследованию см.: Полиграф в России (1993—2008) / авт.-сост. Ю. И. Холодный. М., 2008.
• [4] Московский комсомолец. 2001. 12 апр.
• [5] Моисеев Н. А. Производство предъявления для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым, как средство преодоленияпротиводействия расследованию // Проблемы преодоления противодействия расследованию преступлений: сб. науч. трудов. М., 2007. С. 123.
• [6] Гинзбург А. Я. Опознание в следственной, оперативно-розыскной и экспертнойпрактике / под ред. Р. С. Белкина. М., 1996. С. 50—51.
• [7] Белкин Р. С. Очерки криминалистической тактики. Волгоград, 1993. С. 181.
• [8] Гапанович Н. Н. Опознание в следственной и судебной практике (тактика). Минск, 1978. С. 49.
• [9] Обзор ЭКЦ МВД России о деятельности экспертно-криминалистических подразделений МВД, ГУВД, УВД по субъектам Российской Федерации в 2008 году. М., 2009. С. 33.
• [10] Медведев С. И. Негативные обстоятельства и их использование в раскрытии преступлений. Волгоград, 1973.
• [11] Волков В. Н. Судебная психиатрия: курс лекций. М., 1998. С. 135—136.