Светскость государства как конституционно-правовая гарантия реализации свободы вероисповедания

Подлинная гарантированность свободы вероисповедания обеспечивает высокую степень ее реализации, включая эффективную правовую защиту и охрану религиозных прав и свобод. Гарантированность свободы вероисповедания зависит от многих факторов: состояния экономики, политического режима, уровня культуры в обществе, конституционно-правовой политики государства и др. Исходя из этого в самом общем виде гарантии свободы вероисповедания делятся на общие и специальные (юридические) гарантии.

Традиционно в литературе общие гарантии подразделяют на экономические, политические, культурные и идеологические. В свою очередь юридические гарантии охватывают правовые нормы, с помощью которых достигается беспрепятственное пользование правами и исполнение обязанностей, а также защита и охрана прав и свобод. Поэтому они делятся на гарантии реализации прав и свобод и гарантии их защиты и охраны. Юридические гарантии могут быть закреплены в Конституции РФ, федеральном законодательстве, в законодательстве субъектов Федерации и т. д. По поводу классификации и содержания гарантий прав и свобод личности имеется обширная научная литература, поэтому мы не останавливаемся на данной проблеме подробнее^[1].

Среди юридических гарантий свободы вероисповедания мы особо выделяем важнейшую конституционно-правовую гарантию реализации данного права — светскость российского государства. Эта гарантия содержится в ч. 1 ст. 14 Конституции РФ: «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

Термин «светское» (от слова «свет», т. е. мир, мирское как антитеза сакральному, и уже — клерикальному) означает относящееся к свету, нечто мирское (профанное), земное, внерелигиозное. Необходимо особо подчеркнуть, что светское вовсе не означает антирелигиозное, а лишь то, что не определяется религиозными нормами и ценностями, ибо ценно само по себе и вполне самодостаточно без религиозных санкций, включая в себя религиозное и не религиозное.

С эпохи Нового времени в европейской истории прочные позиции занимает рациональное осмысление действительности. Сакральное (священное, святое) начинает восприниматься как нечто субъективное, и в силу этого, иллюзорное, в то время как профанное (мирское) — как объективное, ощущаемое материально. Приоритет «просвещенным разумом» отдается второму. Религия постепенно десакрализиуется в тотальном масштабе. Картина мира обмирщается, в ней остается все меньше места для трансцендентных сущностей, и человек со всеми присущими ему атрибутами оказывается «мерой всех вещей».

Получает широкое развитие понятие «принцип светскости» — правовой и общекультурный принцип, подразумевающий равную дистанцированность государства и всех его институтов от любых религиозных объединений и мировоззрений, а также независимость государства от церковнодуховных представлений и теологических концепций.

Принцип светскости и свободы совести впервые был провозглашен в 1789 г. в Декларации прав человека и гражданина (ст. 10). В ней говорится о том, что никто нс может преследоваться за свои убеждения, в том числе религиозные, при условии, что их обнародование не угрожает общественному порядку. Сам же термин «светскость» (франц. — лаицизм, laicite) впервые был использован Фернаном Бюиссоном в 1887 г. в «Педагогическом словаре», хотя ранее он употреблялся в качестве прилагательного (например, «светское государство», «светская школа», «светская мораль»).

Одной из основ светскости является недопущение религиозного регламента для общественных и государственных институтов — искусства, образования, армии и т. д. Крайней формой этого следует считать антиклерикализм, который возникает в качестве реакции на попытки введения такого регламента.

Однако одним этим светскость не исчерпывается, ибо она лежит в основе формирования внерелигиозной морали, внерелигиозного образования, республиканских идей и принципов гуманитарных свобод — в том числе свободы совести и свободы вероисповедания. Не устраняя религию из публичного пространства, светскость меняет лишь ее место и роль в данном пространстве, ибо религия перестает быть государственной, социально обязательной, а ее нормы не представляются высшими этическими принципами, обязательными для всех.

На основе принципа светскости возникает светское государство — тип государственного устройства, в котором отсутствует государственная религия (и государственная церковь) и ни одна из действующих на территории государства религий не признается обязательной, господствующей или предпочтительной, не обладает правом оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику государства, государственный строй, деятельность государственных органов власти и управления, на систему государственного образования, законотворческую деятельность, мировоззренческие предпочтения и вероисповедный выбор граждан, на государственную идеологию.

Светский характер государства устанавливается путем отделения от него религиозных организаций и провозглашения религии частным делом граждан. В рамках светского государства на фоне общей рационализации социальных представлений происходит, во-первых, значительное усиление антиклерикального движения, а во-вторых, дифференциация различных сторон жизни общества. В религиозной сфере идут процессы плюрализации и приватизации религии, невозможные в обществе средневековой теократии. Появляется множество религий — с одной стороны, и в то же время религия становится частным делом отдельных граждан и социальных групп — с другой. Секуляризованное светское общество отныне становится профанным и, независимо от неведомого трансцендентного Бога, развивается по своим собственным законам. Но именно при таком типе организации общества становятся возможными гарантии гражданам прав свободы вероисповедания независимо от их религиозной принадлежности, т. е. религиозной свободы.

К формированию светского государства ведут процессы секуляризации (франц. secularisation, от позднелат. saecularis — мирской, светский) — процесс утраты религией своей высокой социальной значимости, снятие статуса святости с религиозно-церковных институтов. Термин «секуляризация» был впервые использован в 1648 г. на переговорах по поводу заключения Вестфальского мира, подразумевая отчуждение церковной собственности (как правило, земельных угодий) в пользу светского (нецерковного) владельца. В этом смысле все реформационные движения в Европе XVI в. носили секуляризационный характер. Требование секуляризации выдвигали Д. Уиклиф, Я. Гус, М. Лютер. Секуляризацию провели немецкие князья, поддерживающие реформационное движение в Германии. В XVI в.

широкая секуляризация имела место в Швейцарии, Швеции, Дании, Норвегии, Нидерландах, Англии.

Следующий этап в развитии европейской секуляризации начался в период Великой французской революции. Секуляризация осуществлялась и при объединении Италии в середине XIX в., где результатом этого процесса стала ликвидация Папской области. В России секуляризация имела место в 1701 г., когда Петр I, стремясь ослабить влияние православной церкви в обществе, начал осуществлять политику частичной секуляризации. После 1721 г., когда был создан Святейший синод, большая часть вотчин была возвращена церкви, однако лишь с условием выплат доли доходов в казну. В 1764 г. Екатерина II подписала Указ, согласно которому все церковные и монастырские вотчины и крепостные крестьяне (около 1 млн мужчин) передавались государству. В 1917 г. в соответствии с положениями Декрета о земле Советское государство также национализировало все церковные и монастырские земли, а Декретом от 20 января (2 февраля) 1918 г. церковь была отделена от государства, а школа от церкви, т. е. законодательно был введен и ныне закрепленный в ст. 14 Конституции РФ принцип светскости.

Помимо первого значения (отчуждение церковной собственности) термин «секуляризация» имеет и другие значения, как более узкого характера (переход лица из духовного состояния в светское), гак и более широкого (любое освобождение от влияния религиозно-церковных институтов). Длительные дискуссии вокруг данного термина привели к тому, что в целом под секуляризацией стало пониматься ослабление ориентации индивидов, групп и всего общества на авторитетность сверхъестественных инстанций и сил, что означает отказ от стереотипа исключительно религиозного миропонимания и мироориентации, не подразумевающий при этом непризнания религии как таковой. В условиях секуляризации религия и ее институты перестают являться определяющим фактором в существовании и развитии общества, в котором благодаря этому формируется приверженность принципу светскости. Вертикальное измерение человеческой жизни (человек-Бог) в процессе секуляризации постепенно дополняется, а затем замещается горизонтальным измерением (человек-человек), вечность уступает место временности, «град Небесный» становится «градом земным».

В соответствии с этим принципом государство не возлагает на религиозные объединения выполнение функций государственных органов и учреждений, а также органов местного самоуправления; не вмешивается в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит закону, а также в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, в воспитание детей родителями или лицами, их заменяющими, в соответствии со своими убеждениями. При этом государство регулирует предоставление религиозным организациям налоговых и иных льгот, оказывает финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, а также в обеспечении преподавания общеобразовательных дисциплин в созданных религиозными организациями образовательных учреждениях. Религиозные объединения не участвуют в выборах в органы государственной власти и органы местного самоуправления, не участвуют в деятельности политических партий и политических движений, не оказывают им материальную и иную помощь. Вместе с тем члены религиозных объединений, являясь гражданами Российской Федерации, имеют те же права, что и все остальные граждане, в том числе право на участие в выборах, в деятельности политических партий и т. п.¹

Однако было бы неправильно полагать, что только в светском государстве может реально гарантироваться свобода религии. Как справедливо указывает М. Л. Краснов: «Глубокое заблуждение полагать, будто именно отделение Церкви от государства обеспечивает свободу совести, а „не отделение“ препятствует этой свободе… свобода исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, может обеспечиваться государством любой системы; государство может совершенно по-разному строить свои отношения с разными религиозными объединениями при соблюдении главного условия: эти отношения не должны отразиться на равноправии граждан и на праве на религиозную свободу каждого»^[2][3]. Таким образом, мы исходим из того, что светскость как конституционно-правовая характеристика государства — важнейшая, но не единственная гарантия свободы религии. Полнота свободы религии также зависит от политического режима, развития демократии и институтов гражданского общества, уровня веротерпимости и т. д.

Несмотря на лаконичность конституционной формулировки, светскость государства как правовая категория — явление не только новое в науке отечественного конституционного права, но и сложное для понимания. Как справедливо указывает И. В. Понкин, одной из существенных причин такой сложности являются цивилизационные изменения и стремительное развитие общества и государства. Набор признаков, с приемлемой точностью характеризующий содержание и особенности светскости государства в XIX — первой половине XX в., уже не может адекватно и корректно отражать особенности светского государства в конце XX — первой половине XXI в.^[4]

По мнению другого ученого Р. А. Подопригоры, светский характер государства, особенно в современных условиях, определяется не столько наличием или отсутствием государственной церкви или религии, сколько влиянием последних на различные государственные и общественные институты, частную жизнь граждан. А общей тенденцией в мире является снижение такого влияния. При этом не должны вводить в заблуждение положения конституций и законодательства многих государств о привилегированном, государственном, официальном или традиционном характере отдельных религий и религиозных организаций. Такое закрепление показывает скорее дань традиции, чем реальное влияние религии и религиозных организаций на государственно-правовые институты¹.

Конституционный Суд РФ также признает, что относящийся к основам конституционного строя РФ принцип светского государства не может истолковываться и реализоваться без учета особенностей исторического развития России, вне контекста национального и конфессионального состава российского общества, а также особенностей взаимодействия государства, политической власти, этнических групп и религиозных конфессий^[5][6].

Прежде всего «светское государство» — это государство не церковное, мирское, противоположное государству клерикальному (религиозному). Именно так его определяют практически все толковые словари русского языка^[7]. Сравнительный анализ западных конституций с Конституцией РФ показывает, что с формально-правовой точки зрения Россия является одним из самых светских государств мира. Пожалуй, ни одна конституция в мире не содержит столь подробных положений на этот счет, как это зафиксировано в Конституции РФ. Профессор Ю. А. Нисневич в этой связи говорит даже об уникальности Конституции России среди мировых конституций^[8]. Однако здесь необходимо различать правовое закрепление данного принципа как некоего конституционно-правового идеала, с одной стороны, и практику его реализации, которая в разных государствах имеет свои специфические проявления, с другой. Например, было бы неправомерно судить на основании данных признаков, являются ли светскими некоторые из европейских государств, в которых юридически хотя и сохранился статус государственной церкви, но фактическое положение религиозных объединений близко к равноправному. В качестве наглядного примера можно привести опыт ряда европейских государств, где церковь хотя формально и является государственной, однако это не приводит к ущемлению прав других конфессий, и по своему статусу церковь близка к статусу других религиозных объединении^[9].

Современные ученые выделяют и анализируют различные признаки светскости государства^[10]. Анализ теоретических и правовых источников позволяет сформулировать наиболее характерные признаки светского государства как сложносоставного явления. На наш взгляд, таковыми признаками являются следующие: нейтралитет государства во взаимоотношениях с религиозными объединениями; отделение религиозных объединений от государства и их равенство перед законом; равенство прав и свобод граждан независимо от отношения к религии; веротерпимость. Рассмотрим данные признаки ближе.

1. Нейтралитет как основа отношения государства с верующими и религиозными объединениями характеризуется как «воздержанье, невмешательство, невступательство». Именно так трактует данный термин словарь В. И. Даля¹. Светское государство не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, а также не вмешивается в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит закону. В этом контексте можно говорить о религиозной автономности личности и духовном суверенитете религиозных объединений.

Принцип нейтральности светского государства в отношении религии и религиозных объединений, на наш взгляд, наиболее характерен для сепарационной и в меньшей степени кооперационной модели государственноконфессиональных отношений^[11][12].

На необходимость соблюдения строгого нейтралитета по отношению к религиозным объединениям как важнейшем признаке светского государства указывают многие авторитетные ученые^[13].

Е. М. Мирошникова выделяет несколько аспектов нейтралитета государства по отношению к религиозным объединениям: нейтралитет как невмешательство; нейтралитет как неидентификация; нейтралитет как равенство в шансах; нейтралитет как отказ от привилегий^[14].

В той мере, в которой вероисповедание выходит за пределы частной жизни и затрагивает права и свободы других лиц, светское государство регулирует деятельность индивидов и их объединений, но не как собственно внутреннюю религиозную (каноническую) деятельность, а как свободу выражения убеждений и мнений (ст. 29) либо свободу объединений (ст. 30). Государство не регламентирует содержание религиозных верований и богословских доктрин, порядок совершения религиозных обрядов и богослужений и т. п. Для светского государства безразлично, имеет ли деятельность в рамках осуществления названных свобод религиозное, мистическое или иное духовное содержание. Государственная защита свободы вероисповедания от вмешательства частных лиц или чрезмерного администрирования отдельных должностных лиц — это защита самой конституционной свободы, но не защита определенных вероучений как самых истинных, благодатных или политически выгодных религий.

В этой связи Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) выработал четкую позицию, которую он продемонстрировал в делах «Бессарабская Митрополистская Церковь и другие против Молдовы» (и. 118, 123), «Хасан и Чауш против Болгарии» (п. 62) и «Свидетели Иеговы против России» (п. 99). Суд указал, что обязанность государства по сохранению нейтралитета и беспристрастности несовместима с любыми из его полномочий по оценке легитимности религиозных убеждений¹.

Такой же подход продемонстрировал и Верховный Суд РФ в определении от 22 декабря 2000 г. № ГКПИОО-1419, которым было отказано в удовлетворении жалобы о признании незаконным постановления ЦИК России о назначении даты дополнительных выборов (совпавшей с Днем Святой Троицы). Основанием такого решения явилось то, что в России никакая религия не может быть установлена в качестве государственной и никакие канонические правила не могут оказывать воздействие на деятельность органов государственной власти. Государство, таким образом, показало свой нейтралитет и равную удаленность от различных религий, в том числе при решении вопроса о назначении дня выборов, когда он выпадает на день религиозного праздника.

Таким образом, светское государство — это государство, нейтральное по отношению к религии. Оно нейтрально до тех пор, пока религия остается в сфере частной жизни и не затрагивает права и свободы других лиц. В частности, противоправная деятельность в светском государстве запрещена независимо от наличия или отсутствия религиозной подоплеки этой деятельности. Более того, совершение некоторых преступлений, но мотиву религиозной ненависти или вражды является отягчающим обстоятельством. Аналогично должны запрещаться любые общественные объединения, цели и деятельность которых противоправны, независимо от того, имеют или не имеют они религиозный характер^[15][16]. Принцип нейтральности также не означает, что светское государство не взаимодействует с религиозными объединениями в области социального партнерства.

2. Отделение религиозных объединений от государства и равенство их перед законом. Данное конституционное требование нашло развитие в п. 2 ст. 4 ФЗ о свободе совести.

Касаясь взаимоотношений государства и религиозных объединений, данная норма закона устанавливает, что государство:

• • не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, в воспитание детей родителями или лицами, их заменяющими, в соответствии со своими убеждениями и с учетом права ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания;
• • не возлагает на религиозные объединения выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления;
• • не вмешивается в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит закону;
• • обеспечивает светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях.

В свою очередь, и религиозные объединения в соответствии с конституционным принципом отделения от государства создаются и осуществляют свою деятельность независимо от государства.

По закону религиозное объединение:

• — создается и осуществляет свою деятельность в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой, выбирает, назначает и заменяет свой персонал согласно своим собственным установлениям;
• — не выполняет функций органов государственной власти, других государственных органов и органов местного самоуправления;
• — не участвует в выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления;
• — не участвует в деятельности политических партий и политических движений, не оказывает им материальную и иную помощь.

Как видим, законодатель достаточно подробно прописал, в чем заключается смысл и содержание такого отделения. По этому поводу имеется обширная практика ЕСПЧ^[17]. Однако напрашивается вопрос, предполагает ли «отделение» полное отсутствие отношений между государством и религиозными объединениями? Если российское государство и религиозные объединения отделены, то почему государство выплачивает денежное содержание священнослужителям Вооруженных сил и других воинских формирований, взаимодействует с религиозными объединениями в вопросах социального служения, а в некоторых государственных вузах сегодня преподается теология. В этом смысле термин «отделены» не совсем удачен. С нашей точки зрения, более правильно было бы говорить о функциональной независимости государства и религиозных объединений. Такой подход подчеркивает не только признание существования друг друга, но и взаимное уважение. На этом основании мы полагаем, что в Конституции РФ и в законодательстве необходимо говорить о функциональной обособленности двух институтов.

Что касается конституционного принципа равенства религиозных объединений перед законом, то здесь не все так однозначно. Существует точка зрения, согласно которой суть данного принципа состоит «в применении равного юридического масштаба, приложении единой правовой мерки ко всем субъектам права»¹. Применительно к конституционному принципу равенства религиозных объединений перед законом, по нашему мнению, подразумевается прежде всего их юридическое равенство или равные возможности как субъектов государственно-конфессиональных отношений.

По мнению некоторых исследователей, равенство перед законом можно истолковать в довольно узком смысле. Вот как пишет об этом И. А. Куницын: «Следует обратить внимание, что, вопреки устоявшемуся мнению, речь здесь идет не о равноправии религиозных объединений, а о равенстве перед законом. Разница между ними весьма существенна. Равноправие — наделение законом того или иного субъекта равным объемом прав по сравнению с другими. Равенство перед законом означает, что деятельность всех религиозных объединений, независимо от их конфессиональной принадлежности, должна осуществляться на основании и в соответствии с законодательными актами Российской Федерации»^[18][19].

Приведем также точку зрения И. В. Понкина: «Принцип равенства религиозных объединений перед законом отнюдь не диктует построения отношений государства с ними как с равнозначимыми. Собственно, этот принцип предполагает равенство основных прав религиозных объединений (свобода вероисповедания, отправление культа, распространение вероучения и т. д.), а также равенство их как субъектов права. В то же время при равенстве основных прав, государство и общество могут оказывать религиозным объединениям поддержку или не оказывать таковой на избирательной основе, учитывая количество последователей религиозного объединения, его традиционность, гражданскую позицию его последователей и лидеров, включенность в общественно полезную деятельность, наличие или отсутствие фактов противозаконной деятельности последователей и лидеров, доказанной в суде и обусловленной их религиозными взглядами, тенденций к экстремизму»^[20].

Иными словами, данные авторы теоретически обосновывают то, что некоторые крупные религии должны иметь преференции. Практика идет именно, но такому пути. Например, допуск священнослужителей в Вооруженные силы, школы и тюрьмы наглядно показывает, что государство подходит к решению этих вопросов избирательно, с точки зрения социальной значимости той или иной религии. В самом деле, по уровню влияния, авторитету, социальной значимости и количеству последователей нельзя, например, сравнивать Русскую православную церковь и религиозные организации Веры Бахай или Свидетелей Иеговы. В этой связи, как нам представляется, назрел вопрос о некой дифференциации религиозных объединений.

В настоящее время юридические лица, согласно российскому законодательству, делятся на коммерческие и некоммерческие организации. Возможно, стоит обратить внимание на европейский опыт разделения религиозных организаций на субъекты публичного и частного права (как, например, это делается в Германии или Чехии). Субъекты публичного права имеют определенные преференции во взаимоотношениях с государством. Им обеспечены преимущества по реализации социальных проектов, их допускают в воинские части, в тюрьмы, лечебные и иные социальные учреждения, они имеют право на участие в образовательном процессе. Такое право от государства могут получить лишь священнослужители самых крупных и укорененных религиозных объединений. Такой статус, на наш взгляд, могли бы получить, по крайней мере, представители десяти крупнейших конфессий, члены которых входят в Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ и участвуют в заседаниях Комиссии по религиозным объединениям при Правительстве России. В этот Совет входят православные, старообрядцы, католики, пятидесятники, адвентисты, лютеране, евангельские христиане-баптисты, иудеи, мусульмане, буддисты. Православная церковь здесь является первой среди равных, primus inter pares. Дополнительным аргументом в пользу такого предложения является то, что de facto в России такое разделение религиозных объединений уже существует на практике. Поэтому приоритетное внимание со стороны государственных органов к сотрудничеству в социальной сфере с наиболее распространенными и исторически укорененными в России конфессиями нельзя однозначно признать противоправным или носящим черты так называемой позитивной дискриминации.

Возможен и иной подход, предполагающий допустимость дифференциации религиозных объединений в зависимости от времени их «исторического присутствия» на определенной территории России. Безусловно, происходить это должно максимально деликатно, без дискриминации и ущемления основных прав религиозных меньшинств.

Сегодня практически только Русская православная церковь может беспрепятственно и в полном объеме реализовать свои права, например, в воинских частях и в местах лишения свободы. Остальные религиозные организации испытывают немалые трудности. Такая ситуация порождает недоверие со стороны верующих к правоохранительным органам и органам исполнительной власти, которые являются проводниками подобной политики либо попустительствуют ее нарушениям.

• 3. Равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии. Данный принцип закреплен в ст. 19 Конституции РФ. На наш взгляд, содержание данного принципа сводится к следующим положениям:
  • а) равенство перед законом, включая равную ответственность за его нарушение;
  • б) равное обращение со стороны публичных властей;
  • в) равные возможности реализации права каждого на исповедание веры;
  • г) запрет дискриминации в политической, социальной или экономической жизни по признаку отношения к религии. Забвение данных аспектов свободы вероисповедания делает призрачной саму идею данной свободы как правового института.

С учетом приоритета прав человека, которые означают, в частности, всеобщее формальное равенство, равенство граждан перед законом следует понимать как их равноправие. Закон не должен устанавливать привилегии для граждан по признаку их отношения к религии. Светское государство не делает различий между религиозным и нерелигиозным мировоззрением граждан. Это сфера частной жизни гражданина^[21]. Верующие граждане не пользуются никакими преимуществами по сравнению со свободомыслящими и неверующими гражданами и не могут быть подвергнуты никаким ограничениям по сравнению с другими. Поэтому дискриминация граждан, но религиозному признаку является уголовно наказуемым деянием и карается в соответствии со ст. 136 УК РФ.

В контексте сказанного заслуживает особого внимания принципы государственной службы: равного доступа к государственной службе граждан независимо от их религиозной принадлежности; профессиональной нейтральности, исключающей возможность влияния на профессиональную деятельность религиозных объединений; запрет на использование должностных полномочий в интересах религиозных объединений. Данные принципы закреплены в ст. 4, 17 и 18 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации». К сожалению, на практике они нередко нарушаются — в государственных учреждениях и светских учебных заведениях совершаются коллективные молебны и освящения, строятся комнаты молитвы для представителей одной конфессии и т. п. В этой связи было бы целесообразным в Типовом кодексе этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих, одобренного решением президиума Совета при Президенте РФ, но противодействию коррупции (протокол заседания от 23 декабря 2010 г. № 21), выделить специальный раздел, посвященный данному вопросу.

4. Особого внимания среди гарантий свободы вероисповедания заслуживает понятие веротерпимости (толерантности), идеи которой содержатся в общепризнанных принципах и нормах международного права.

Россия обладает уникальным по многообразию национальным и конфессиональным составом. Среди многонационального народа РФ имеются последователи всех мировых религий. На ее территории проживает свыше 160 наций и народностей, действует более 60 зарегистрированных Минюстом России религиозных направлений и ряд незарегистрированных (в форме религиозных групп). Поэтому религиозная толерантность является основой социальной стабильности и национальной безопасности страны.

Нормы веротерпимости, хотя косвенно и без упоминания этого слова, зафиксированы в ст. 19 и 29 Конституции РФ, которые содержат запрет на любые формы ограничения нрав граждан по признаку религиозной принадлежности, а также не допускают пропаганду или агитацию, возбуждающую религиозную ненависть и вражду и запрещают пропаганду религиозного превосходства.

Преамбула ФЗ о свободе совести также гласит: «Федеральное Собрание Российской Федерации… считая важным содействовать достижению взаимного понимания, терпимости и уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания, принимает настоящий Федеральный закон».

Однако современное понимание веротерпимости не сводится только к терпимости к инаковерующим и неверующим, поскольку такой узкий подход плохо согласуется с реалиями жизни и необходимостью решения проблем по кардинальному искоренению религиозной ксенофобии и дискриминации в нашем обществе. Это более емкое понятие, которое имеет в своей основе уважение к достоинству личности, к ее праву на религиозное самоопределение и религиозную идентичность. Это также открытость для диалога различных религий, их мирное сосуществование в рамках единого государственного и общественного порядка.

Антонимом веротерпимости является религиозная нетерпимость, которая основана на непризнании за другими людьми возможности иметь собственные религиозные мировоззренческие взгляды, убеждения, мнения, отличные от собственных. Лица, проявляющие религиозную нетерпимость, фактически отказывают другим в способности разумно самостоятельно мыслить и действовать в соответствии со своими религиозными убеждениями, они, по сути, отрицают свободу вероисповедания для других.

Практика реализации требования веротерпимости в государственнообщественной сфере весьма многообразна. Например, в соответствии с требованиями ст. 17, 18 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» в ходе прохождения гражданской службы служащему предписывается не оказывать предпочтение какимлибо религиозным объединениям и соблюдать нейтральность, учитывать особенности различных конфессий и способствовать межконфессиональному согласию. Весьма похожие положения, но поводу поведения сотрудников органов внутренних дел содержатся в Федеральном законе от 7 февраля 2011 г. № З-ФЗ «О полиции». Согласно ст. 7 данного Федерального закона беспристрастность во взаимоотношениях с верующими и религиозными объединениями относится к одному из важных принципов деятельности сотрудников полиции.

Особое значение принцип веротерпимости приобретает в области государственного и общественного воспитания, способствуя компромиссу между религиозным воспитательным правом родителей, задачами государства в деле воспитания, и правом религиозных организаций па определенное влияние в воспитании школьников — соответственно своим убеждениям и общественными интересами. Принцип веротерпимости означает, что преподаватель обязан соблюдать строгую религиозную терпимость по отношению к обучающимся. Отдых в религиозные дни или замена одной гражданской обязанности на другую по религиозным мотивам принимается лицами, исповедующими другую веру, как уважение требования веротерпимости.

В основу понимания данной модели общения положено признание Декларации принципов толерантности, принятой на 28-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 16 ноября 1995 г. в Париже 185 государствами, в том числе и Россией. Данная Декларация определяет толерантность как «уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность — это свобода в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая, и правовая потребность. Толерантность — это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира»¹.

Веротерпимость имеет не только конституционно-правовые, но и религиозные основания. Православный ученый и публицист игумен Вениамин (Новик) сформулировал следующие основания религиозной толерантности:

«1. Равенство всех людей в их достоинстве и свободе, как сотворенных по образу и подобию Бога… Каждый имеет право на свое мнение, т. е. на непохожесть на других. Никто, кроме Бога, не обладает монополией на истину и правом на особую близость к ней.

• 2. В библейской традиции утверждается, что человек поврежден первородным грехом. Совокупности людей, коллективы, правящие структуры, государство также не гарантированы от ошибок. Никто не должен обладать монополией на истину. Памятование человека об этом учит человека скромности.
• 3. Существуют общеобязательные нормы поведения, зафиксированные в мировых религиях (не убивай, не воруй, не вреди и др.), нарушение которых не подлежит включению в сферу толерантности. Не случайно многие заповеди носят отрицательный (запретительный) характер. Нельзя требовать любви, но можно потребовать недопущения практического выражения ненависти"^[22][23].

Сказанное, однако, не означает, что веротерпимость является синонимом беспринципности и равнодушия к истине.

В религиоведении под веротерпимостью понимается отношение государства и общества к группам и отдельным лицам, исповедующим веру, отличную от религии большинства, построенное на приятии этих верующих и признании за ними неотъемлемого права исповедовать свою религию. Веротерпимость представляет собой проявление религиозной толерантности на достаточно раннем этапе ее развития, который может быть охарактеризован как «пассивная» толерантность — позиция, в основе которой лежит прагматичное невмешательство и готовность примириться с разногласиями, в то время как «активная» толерантность означает не просто терпимое отношение к людям, исповедующим другую религию, но и активную позицию уважения к ценностям других вероисповеданий.

Веротерпимость, как правило, подразумевает отделение религиозных организаций от государства и приватизацию религии, т.с. восприятие религиозной принадлежности граждан государства как их частного и добровольного дела. Однако при этом веротерпимость, в ограниченной форме, может присутствовать и при наличии государственной религии и не означает функционирования принципов свободы совести и даже свободы вероисповеданий в обществе. Так, например, в Российской империи, где государственной религией было официально провозглашено русское православие и не допускалось вневероисповедное состояние или религиозный выбор, отпадение от православия несло за собой уголовную ответственность. В то же время поощрялся переход в него из других вероисповеданий. Все вероисповедания, имеющие место в Российской империи, подразделялись на четыре группы, среди которых «первенствующим и господствующим» объявлялось русское православие. Далее следовали так называемые терпимые признанные вероисповедания — католицизм, лютеранство, иудаизм, ислам и буддизм. За ними располагались «терпимые непризнанные» вероисповедания — старообрядчество, духовные христиане и другие направления, отпочковавшиеся от православия. Четвертую группу составляли так называемые непризнанные нетерпимые религиозные направления — скопчество, христововерие, а также те вероисповедания, которые считались враждебными Российскому государству. Все они преследовались по закону.

Всем исповеданиям, кроме православного и, отчасти, лютеранского, проповедь своих вероучений за пределами собственных объединений была запрещена. Право подданных свободно переходить из православия в другое христианское или нехристианское исповедание было признано лишь 17 апреля 1905 г. правительственным актом «Об укреплении начал веротерпимости», утвержденным императором Николаем II. В постановлениях Временного правительства от 20 марта 1917 г. «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» и от 14 апреля 1917 г. «О свободе совести» подтверждалось право граждан переходить из одного вероисповедания в другое, а также признавалась законность вневероисповедного состояния. Декретом Совета народных комиссаров (СНК) от 23 января (5 февраля) 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» Советское государство объявило религию частным делом граждан. Школа отделялась от церкви; религиозные предметы изымались из школьных программ и учебных планов других образовательных учреждений; запись актов гражданского состояния (регистрация рождения, заключения и расторжения брака, вдовства, смерти) передавалась государственным органам; отменялись религиозная клятва и совершение религиозных обрядов и церемоний, сопровождающих действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений; религиозные объединения лишались прав юридического лица, а монашествующие и духовенство лишались избирательного права, которое было восстановлено для них Конституцией СССР 1936 г. Статья 124 этой Конституции заменила также положение Конституции 1918 г. о свободе религиозной пропаганды «свободой отправления религиозных культов». В настоящее время Конституция РФ гарантирует гражданам свободу вероисповедного выбора и вневероисповедного состояния; государственная религия в Российской Федерации отсутствует, Россия является светским государством (ст. 14). Не допускается дискриминация граждан по религиозному признаку (ст. 19) *.

Религиозная толерантность (от лат. tolerantia — терпение, выносливость, терпимость) рассматривается как качество личности, социальной группы или общества в целом, основой которого является терпимое отношение к отличным от собственных мировоззрению и поведению другого человека или группы людей.

В Декларации принципов толерантности, приятой ЮНЕСКО в 1995 г., дается следующее определение толерантности — это «ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех индивидов гражданского общества быть различными, обеспечении устойчивой гармонии между различными конфессиями, политическими, этническими и другими социальными группами, уважении к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов, готовности к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям».

Религиозная толерантность предполагает терпимое отношение ко всем религиям и религиозным направлениям, независимо от собственного вероисповедного выбора. Принцип религиозной толерантности лежит в основе западной модели государственно-религиозных отношений, принятой также и в современной России как мультирелигиозной стране, на территории которой действует свыше 60 официально зарегистрированных Минюстом России религиозных направлений и большая группа (свыше 300) незарегистрированных^[24][25].

Несмотря на то что требование толерантности все более декларируется как один из принципов международного и российского конституционного права, религиозная нетерпимость и дискриминация по признаку отношения к религии сохраняются во многих российских регионах. В этой связи важнейшей задачей настоящего периода является выработка конкретных правовых и социальных механизмов, направленных на развитие и утверждение в обществе норм толерантности. В частности, было бы целесообразно в действующем законодательстве вернуться к формулировке, содержащейся в Законе СССР от 10 октября 1990 г. «О свободе совести и религиозных организациях». Статья 5 данного Закона, в частности, гласила: «Государство способствует установлению отношений взаимной терпимости и уважения между гражданами, исповедующими религию и не исповедующими ее, между религиозными организациями различных вероисповеданий, а также между их последователями». Подобная формулировка могла бы усилить и Конституцию РФ.

В конституциях многих государств мира принцип веротерпимости также рассматривается как важная гарантия соблюдения прав и свобод человека, как принцип межконфессионального мира и согласия. Например, ст. 31 Конституции Республики Молдова гласит: «Свобода совести гарантируется. Она должна проявляться в духе терпимости и взаимного уважения… В отношениях между религиозными культами запрещаются любые проявления вражды»¹.

В качестве дополнительного аргумента можно привести Основной закон ФРГ, который исключил возможность гарантии толерантности лишь только в смысле обычной «терпимости» определенного вероисповедания и мировоззрения, имевшей место в раннем немецком федеральном праве. Теперь к важнейшим конституционным принципам ФРГ принадлежит толерантность как уважение религиозных убеждений, отличных от религиозных убеждений других. Федеральный Конституционный суд Германии постановил, что «свобода вероисповедания подчинена требованию толерантности» и в связи с этим требование толерантности образует ограничения для выражения религиозной свободы^[26][27].

Наличие такого обязывающего требования в российском законодательстве могло бы способствовать выработке последовательной государственной политики в области формирования толерантности в российском светском государстве.

Таким образом, мы неизбежно приходим к выводу, что светскость государства является на сегодняшний день важнейшей конституционно-правовой гарантией свободы вероисповедания.

• [1] См., например: Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2008.С. 305—313; Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России: учеб, пособие. М.: Изд-воМГУ, 1997. С. 221—236; Права и свободы человека и гражданина в современной России и рольадвокатуры в их защите: учеб, пособие / под ред. Т. I I. Радько. М., 2004. С. 38—67 и др.
• [2] Подробнее см.: Элбакян Е. С. Религии России: словарь-справочник. М.: Энциклопедия, 2014. С. 238−239, 245.
• [3] Краснов М. А. Государство светское или секулярное? // Нескучный сад. Журнал о православной жизни. 2011. 7 окт. URL: http://www.nsad.ru (дата обращения: 06.09.2016).
• [4] Понкин И. В. Правовые основы светскости государства и образования. М.: Про-Пресс, 2003. С. 33.
• [5] Подопригора Р. Л. Государство и религиозные организации (административно-правовыевопросы). Алматы, 2002. С. 87—88.
• [6] Постановление Конституционного Суда РФ от 15 декабря 2004 г. № 18-П «По делуо проверке конституционности п. 3 ст. 9 Федерального закона „О политических партиях"в связи с запросом Коптевского районного суда города Москвы, жалобами общероссийской общественной политической организации „Православная партия России“ и гражданИ. В. Артемова и Д. А. Савина“.
• [7] См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. С. 610.
• [8] Нисневич 10. Л. Государство XXI века: тенденции и проблемы развития: монография.М.: КноРус, 2012. С. 43.
• [9] э Подробнее см.: Государства и религии в Европейском Союзе (опыт государственно-конфессиональных отношений) / Г. Роббере (сост.); под ред. М. Воскресенского, А. Красикова (отв. ред.), Р. Луикииа, Р. Подопригоры, Л. Симкииа и И. Шалобиной. М., 2009.
• [10] См., например: Понкин И. В. Правовые основы светскости государства и образования.С. 33—50; Религия и светское государство. Принцип laicite в мире и Евразии / под ред.А. Агаджаняна, К. Русселе. М., 2008; Конституционное право России: учебник / под ред.А. Е. Постникова. М., 2007. С. 74; Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации: учебник. М., 2004. С. 126; Придворов II. Л., Тихонова Е. В. Институт свободы совестии свободы вероисповедания в праве современной России. М., 2007. С. 52 и др.
• [11] Даль В. И. Толковый словарь русского языка. В 4 т. Т. 2. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.С. 432.
• [12] Подробнее о типах (моделях) государственно-конфессиональных отношений в светском государстве см.: Шахов М. О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2011. С. 23—24; Пон-кин И. В. Правовые основы светскости государства и образования. С. 171—204.
• [13] См., например: Баглай М. В. Указ. соч. С. 122.
• [14] Мирошникова Е. М. Конституционно-правовой механизм государственно-церковных отношений в ФРГ // Мировой опыт государственно-церковных отношений. М., 1998.С. 83−84.
• [15] Постановления ЕСПЧ от 27 марта 2002 г. „Бессарабская Митрополистская Церковьи другие против Молдовы“ (Metropolitan Churh of Bessarabia and others v. Moldova), жалоба№ 45 701/99 // Марате P. В. Практика Европейского суда, но правам человека, но деламо свободе совести. М.: НП „Славянский правовой центр“, 2009. С. 131; от 26 октября 2000 г."Хасан и Чауш против Болгарии» (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба № 30 985/96 //Марате P. В. Указ. соч. С. 240; Доступ из СПС «КонсультантПлюс»; от 10 июня 2010 г."Свидетели Иеговы г. Москвы против России" (Jehovahs witnesses of Moscow v. Russia), жалоба № 302/02 // Российская хроника Европейского Суда. 2011. № 2; Доступ из СПС" Консул ьтантП л юс".
• [16] См.: Конституция Российской Федерации: проблемный комментарий / отв. ред.В. А. Четвернин. М., 1997. С. 96−97.
• [17] См. подробнее: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный) / авт. колл.: М. О. Шахов, ин. Ксения (О. А. Чернега), В. В. Ряховский, Т. В. Вагина, А. Е. Себенцов. и др.; под общ. ред.Р. В. Маранова. М., 2011. С. 95—99; Маранов Р. В. Указ. соч.
• [18] Реуф В. М. Специально-юридические принципы права: автореф. дис. … канд. юрид.наук. Волгоград, 2004. С. 22.
• [19] Куницын И. А. Правовой статус религиозных объединений в России. М., 2000. С. 128—129.
• [20] Понкин И. В. Правовые основы светскости государства и образования. С. 129.
• [21] Согласно мнению ученых, частная жизнь охватывает, в том числе духовную и религиозную сферу жизнедеятельности человека. Подробнее см.: Замошкин Ю. А. Частная жизнь, частный интерес, частная собственность // Вопросы философии. 1991. № 1. С. 4—5, 10—11.
• [22] Толерантность // Религии народов современной России / под общ. ред. М. II. Мчед-лова. М.: Республика, 1999. С. 345.
• [23] Вениамин {Новик). Духовный смысл толерантности // Религия и право. 2003. № 4.С. 12.
• [24] Элбакян Е. С. Веротерпимость // Элбакян Е. С. Религии России: словарь-справочник.С. 39−40.
• [25] Элбакян Е. С. Религиозная толерантность // Элбакян Е. С. Религии России: словарь-справочник. С. 211.
• [26] Конституции государств Европы. В 3 т. Т. 2 / под общ. ред. Л. А. Окунькова. М.: Норма, 2001. С. 553.
• [27] Kirche und Staat in der neueren Entwicklung / Hrsg. Von Paul Mikat. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchengesellschaft, 1980. S. 376.