Понятие национальной и коллективной безопасности

Национальная безопасность и стратегия сдерживания.

Впервые на государственном уровне термин «национальная безопасность» был использован в 1904 г. в послании американского президента Т. Рузвельта (1858—1919).

Конгрессу США. В этом послании проведение военной операции в регионе будущего Панамского канала обосновывалось интересами национальной безопасности США. Однако до второй половины 1940;х гг. в международном лексиконе в основном использовались понятия «оборона» и «обороноспособность».

В теорию и практику политологии термин «национальная безопасность» вошел в 1947 г., когда в США был принят закон «О национальной безопасности» и началось организационно-правовое оформление данной государственной функции в виде соответствующих органов, наделенных необходимым правовым статусом. В результате был образован Совет национальной безопасности при президенте США, наделенный правом решения ряда важнейших вопросов, касающихся внешней, оборонной и экономической политики. При внешней угрозе задействовался механизм специальной присяги президента США Секретной службе. При угрозе внутренних гражданских конфликтов или угрозе государственного переворота управляющей структурой становилось Федеральное агентство США по чрезвычайным ситуациям.

24 сентября 1947 г. Специальным указом президента США Г. С. Трумена была создана сверхсекретная научно-исследовательская, технологическая и разведывательная организация «MS-12» («Majestic-12»), структура которой включала 12 членов. В публичной сфере группу представило Агентство национальной безопасности (АНБ) США, созданное 4 ноября 1952 г. Среди задач АНБ — информационная безопасность, высокотехнологический шпионаж, ведение информационной войны и другие проекты (история с попросившим убежище в России сотрудником АНБ Э. Сноуденом известна всем). В 1973 г. произошла некая трансформация группы «MS-12», подробности и последствия которой неизвестны.

Следствием принятия в США закона «О национальной безопасности» стало «раздвоение» трактовки понятия «безопасность», а также соответствующая дифференциация институтов, ответственных за ее обеспечение. В результате понятие «безопасность» (security) как система превентивных мер по предотвращению национальных угроз было отделено от понятия «оборона» (defense). Решение вопросов собственно обороны было сконцентрировано в министерстве обороны США, вопросы национальной безопасности — в Совете национальной безопасности. С введением вышеназванного закона произошло смысловое разделение угроз на потенциальные (danger) и непосредственные (threat).

Мнение специалистов Как отмечает профессор М. Я. Корнилов, на Западе нарастание проблемы характеризуется понятиями «вызов» (challenge), «опасность» (danger) и собственно «угроза» (threat)^[1]:

• • под «вызовом» понимается совокупность обстоятельств, не обязательно конкретно угрожающего характера, но, безусловно, требующих реагировать на них;
• • за «опасность» принимается вполне осознаваемая, но не фатальная вероятность нанесения вреда реализации данного интереса;
• • иод «угрозой» понимается наиболее конкретная и непосредственная форма опасности данному интересу, которая способна полностью или частично сорвать его реализацию.

В то же время как исследование проблем национальной безопасности, так и практические мероприятия по ее обеспечению постоянно развивались в США в рамках единого концептуального пространства, что позволяло американцам быть пионерами и лидерами в этой жизненно важной области. Так, они первыми ввели в категориальный аппарат теории безопасности государства такие понятия, как «сдерживание», «устрашение», «угроза возмездия», «неприемлемый ущерб», «гарантированное уничтожение». Еще в 1943 г. появилась классическая формулировка: «Государство находится в состоянии безопасности, если ему не приходится приносить в жертву свои национальные интересы с целью избегания войны и если оно в состоянии с помощью войны защитить эти интересы в случае посягательства на них»¹. При этом проблемы национальной безопасности (national security) содержательно отличались от проблем физической защищенности населения страны (safety), которые впоследствии, под воздействием Организации Объединенных Наций (ООН) и идей нобелевского лауреата по экономике А. Сены, трансформировались в более широкую концепцию «безопасности человека» (human security)^[2][3].

Особое внимание в теории национальной безопасности и стратегии сдерживания стало уделяться психологическому фактору. Если в 1950— 1960;е гг., когда главной задачей было выживание государства в качестве социально-политической системы, психологический фактор при обосновании неприемлемого ущерба не принимался во внимание (предполагалось, что в условиях противостояния двух систем этим фактором потенциальный агрессор может пренебречь), то в 2000;е гг. психологические аспекты в обеспечении национальной безопасности стали занимать все более важное место. Возникло концептуальное представление, что изначально главным объектом сдерживания выступают не вооруженные силы и оборонно-промышленная мощь потенциального противника, а его высшее руководство как орган, принимающий решения. В результате создается система постоянного, мощного и персонифицированного психологического давления на высшее руководство государства с целью принятия им «нужных» решений. Одновременно выстраиваются психологические барьеры, препятствующие осуществлению властями мероприятий (особенно кардинального характера) по защите национальной безопасности сдерживаемого государства. Для этого применяются разнообразные средства, как международные (санкции различного типа, угрозы судебного преследования, дезинформация, фабрикация компромата и т. п.), так и внутригосударственные (использование части оппозиции в качестве «пятой колонны»),.

В современной концепции сдерживания как важнейшей характеристике национальной безопасности можно выделить следующие основные тенденции:

• • отход от рассмотрения сдерживания как чисто военного фактора в виде деэскалации и гарантированного возмездия к пониманию его как средства усиления давления на противника в социально-экономической и духовно-культурной сферах жизнедеятельности;
• • снижение количественно-качественных характеристик неприемлемого ущерба, который современными экспертами оценивается в диапазоне 10% для населения государства и 5—20% — для его экономики (ранее диапазон составлял, соответственно, 20—30 и 50—70%);
• • изменение самой структуры критериев неприемлемости ущерба, в которых на первое место выходит углубленное исследование критических состояний экономики государства, его технической и технологической систем, анализ возможных последствий для функционирования политической и социальной составляющих национальной безопасности;
• • ставка на манипулирование сознанием общества и руководства страны путем массированного психологического давления через разнообразные подконтрольные средства информации и коммуникации, использование различного рода провокаций, угрозы применения санкций и их применение, дестабилизация социально-политической ситуации вплоть до организации цветных революций и развязывания гражданской войны и, в конечном счете, на ликвидацию неугодного режима без использования военной силы (наглядный пример — Сирия).

Таким образом, усложнение, обострение и ускорение развития современных глобальных процессов требуют новых подходов к построению системы международной безопасности.

• [1] Корнилов М. Я. Экономическая безопасность России … С. 55—56, 62.
• [2] Lippmann W. US Foreign Police: Shield of the Republic. Boston: Little, Brown and C°, 1943. P. 5.
• [3] Human Security Now, Final Report of the Commission on Human Security. N. Y. :Communications Development, 2003.