Учение о надзаконном праве Г. Радбруха

В тех версиях «возрожденного естественного права», что получили развитие в первых декадах XX в., это право оказывалось своего рода сводом законов правильного юридического мышления, ориентирующихся на требования здравого смысла и изменчивые ценностные представления. Правильность юридических установлений (норм позитивного права) оценивалась по их соответствию принципам автономии, свободы, справедливости, которые развиваются по своей собственной логике, но тем не менее могут иметь культурно обусловленные различия в различных обществах. На этой платформе была сформулирована концепция другого известного представителя движения естественного права XX в., немецкого философа Густава Радбруха.

По мнению Радбруха, право суть явление культуры, которое проявляется как форма осуществления социальных ценностей. Согласно постулатам неокантианства, которым следовал и Радбрух, ценности (наши суждения о плохом и хорошем) и бытие (фактические условия нашей жизни) стоят по отношению друг к другу в независимом положении: ценности не выводятся из фактов, и наоборот. Долженствование, обязанность человека подчиняться предписаниям права может быть выведено только из ценностей, из высших принципов права. Эти принципы не могут быть найдены в окружающем мире в силу закона разделения ценностей и фактов (закон Юма, который был упомянут выше) — их источник находится в мышлении, в нравственном сознании человека, которое формулирует априорные (безусловные, исходные) начала поведения.

В праве, как считает Радбрух, постоянно в разных формах и разных пропорциях проявляются несколько таких априорных начал: (1) справедливость — требование равного отношения с равными и неравного — с неравными; (2) целесообразность — создание и применение права должны соизмеряться с целями, которые преследует общество;

(3) стабильность — устойчивость социального развития, разумное и справедливое решение споров возможны только при предсказуемом и четком правовом регулировании. Эти начала легко могут войти в конфликт между собой: в зависимости от проводимой властями политики одно начало может быть принесено в жертву другому. Есть определенные логические связи между подходами к праву и защищаемыми в рамках таких подходов ценностями и их идеологическими следствиями. Для естественно-правового учения характерен акцент на справедливости, для позитивистского — на стабильности, для реалистов доминирующим становится принцип целесообразности. Для Радбруха эти три начала имеют формально равное значение, но свое предпочтение он отдает началу стабильности: «Сам факт, что спору между правовыми воззрениями будет положен конец (судьей, разрешающим дело), важнее того, будет ли такое окончательное решение справедливым или целесообразным».

Эти воззрения выражены в основных работах Радбруха («Философия права» и др.), написанных до Второй мировой войны. После войны, под влиянием произошедших событий и особенно отношения немцев к фашизму — того отношения, что Ханна Арендт назвала «банальностью зла», т. е. молчаливого смирения перед злом, некритического принятия и исполнения всего, что диктуется властью в качестве обязательного, — Радбрух несколько изменил свою концепцию. В своих полемических работах, написанных после окончания войны (Радбрух умер в 1949 г. и не успел завершить перестройку своей концепции), он критикует сервилизм (рабскую покорность) и чинопочитание у немцев, причина которых, по мнению Радбруха, коренится в культе закона, ведущего к отождествлению права и силы.

«Закон есть закон», — эта формула сделала юристов и обывателей беззащитными перед преступными законами нацистов, оправдывающими произвол и несправедливость. Как пишет Радбрух в своей статье «Пять минут философии права»: «Приказ есть приказ», — говорят солдатам. «Закон есть закон», — говорит юрист. Но в то же время обязанность солдата подчиняться перестает действовать, если он узнает, что целью приказа является преступление или правонарушение. Юристам же спустя столетие после того, как среди них не осталось зачинателей естественного права, не известны подобного рода исключения из действия закона и подчинения ему законопослушных граждан. Закон действует, потому что это — закон, и это — закон, если его сила признается в большинстве случаев. Практически это значит, что право — все, что тот, в чьих руках государственная власть, считает общеполезным, а именно: любые фантазии и капризы деспота, наказание без суда и следствия.

По мнению Радбруха, право — это воля, стремящаяся к справедливости. А справедливость заключается в том, чтобы судить без оглядки на авторитет и ко всем подходить с одинаковой меркой. Действительно, позитивное право формулирует, что тот, кто имеет компетенцию судить о том, что общеполезно и справедливо, имеет силу и власть обеспечивать повиновение своим суждениям. Но «если законы сознательно попирают волю справедливости, например, предоставляя тому или иному лицу права человека или отказывая в них исключительно по произволу, то в этих случаях подобные законы недействительны, народ не обязан подчиняться им, а юристы должны найти в себе мужество не признавать их правовой характер».

Каков же критерий этого минимума справедливости, за которым нормы уже не могут считаться правовыми? Радбрух указывает на то, что «существуют также правовые принципы более авторитетные, чем любое юридическое предписание. В этом случае закон, противоречащий такому принципу, не действует. Подобного рода принципы называют естественным правом. Каждый из них в отдельности вызывал сомнение. Но в течение веков выкристаллизовалось их твердое содержание, и с общего согласия они были закреплены в так называемых декларациях основных и гражданских прав человека». Это учение о принципах впоследствии получит широкое применение в немецкой и общеевропейской юриспруденции, станет основой для деятельности таких надгосударственных судебных инстанций, как Европейский суд по правам человека.

Послевоенные судебные процессы над немецкими чиновниками и судьями, применявшими нацистские законы в годы фашизма, Нюрнбергский процесс и деятельность Федерального Конституционного Суда Германии по пересмотру законов, принятых за годы правления Гитлера, давали Радбруху и многим другим послевоенным немецким правоведам эмпирический материал, подтверждающий то, что естественное право может быть не только отвлеченной философской спекуляцией, но и действенным инструментом правового регулирования. Здесь возникали и очевидные трудности. С одной стороны, международные декларации, на которые ссылается Радбрух и другие сторонники «надзаконного права», начали действовать только в послевоенный период. С другой стороны, решение вопроса о том, что является сознательным попранием воли к справедливости, основывается на чисто субъективных критериях. Ведь и нацисты считали справедливыми свои расовые законы!

Более того, если дать каждому судье и каждому гражданину власть судить о качестве законов и уклоняться от исполнения тех законов, которые кажутся несправедливыми, это могло бы легко привести к анархии. Радбрух признает, что «несовершенство человека не позволяет гармонично объединить в законе все три ценности права — общую пользу, правовую стабильность и справедливость, и остается лишь выбирать между тем, соглашаться ли во имя правовой стабильности на действие плохого, вредного или несправедливого закона или отказать ему в действии, учитывая его несправедливость и вред, наносимый всему обществу». Он делает выбор в пользу стабильности, но с оговоркой о крайней несправедливости законов (о законах, которые не дотягивают до «минимума справедливости», упомянутого выше), которая освобождает граждан и судей от обязанности повиновения.

В следующей своей послевоенной статье «Законное неправо и надзаконное право» Радбрух пытается сформулировать дополнительные критерии. Он пишет о том, что исключение из общей обязанности людей соблюдать установленные властями законы «составляют лишь ситуации, когда действующий закон становится столь вопиюще несовместимым со справедливостью, что закон как „несправедливое право“ отрицает справедливость». По мнению Радбруха, если законодатель при принятии законов не стремится к справедливости и попирает принцип равенства, тогда «закон является неправовым по своей природе, ибо право, включая и позитивное, нельзя определить иначе, чем порядок и совокупность законов, призванных по сути своей служить справедливости. И этому критерию право нацистов не отвечает ни в целости, ни в отдельных его частях».

Эта знаменитая формула Радбруха впоследствии будет часто применяться Федеральным Конституционным Судом и иными судами Германии при рассмотрении отдельных дел о действительности законов фашистского времени. Эта формула предполагает два критерия: (1) полное отсутствие стремления к справедливости и (2) сознательное отрицание равенства — при их наличии закон может быть охарактеризован как неправовой (противоправный). В цитируемой статье Рабдрух разбирает применимость этих критериев в конкретном деле, рассмотренном в одном из немецких судов. Один из чиновников донес на человека, который слушал иностранное радио и как-то раз написал на стене, что Гитлер виновник всех бед немецкого народа. Представ перед судом по обвинению в том, что из-за его доноса фашисты расстреляли того человека, чиновник сослался на закон, в силу которого он не мог не донести компетентным органам о таком случае.

Рассматривая закон, обязывающий доносить на нелояльных лиц, Радбрух заключил, что сама по себе идея запретить людям выражать свои мнения является несправедливой и основана на сознательном отрицании равенства (принцип идеологического единообразия), поэтому исполнение этого закона не может служить основанием для освобождения чиновника от наказания за соучастие в убийстве. Ведь человек, на которого донес чиновник, был казнен нацистами именно в связи с доносом. Схожие и более трудные вопросы возникали применительно к наказанию судей, выносивших основанные на расовых и иных предрассудках приговоры во времена правления нацистов, палачей, исполнявших таких приговоры. В означенной статье Радбрух сформулировал то, как его формула может быть применена для оценки нацистских законов и действий исполнявших их лиц, хотя полной и детальной проработки своей концепции дать не успел. Но его идеи были развиты другими мыслителями.

Дополнительная литература к 8.3

Алекси, Р. Дуальная природа права / Р. Алекси // Российский ежегодник теории права. — 2009. —№ 2. — С. 19—33.

Радбрух, Г. Пять минут философии права; Законное неправо и надзаконное право // Радбрух Г. Философия права. — М., 2004. — С. 225—227; 228—238.

Контрольное задание к 8.3

В чем, согласно Г. Радбруху, заключается критерий правового закона? Обсудите, какие обязанности возникают у человека перед лицом закона, который формально имеет юридическую силу, но кажется человеку несправедливым или крайне несправедливым. Какие идеи Радбруха могут быть использованы в конституционной юстиции при оценке конституционности законов?