Взаимодействие экранного изображения и звука

Когда говорят о том, что 90% информации мы получаем через зрение и лишь 10% — через слух, то имеется в виду чисто формальный подход к подсчету информации, получаемой визуально и аудиально. Но если говорить об информации, не просто попавшей на сетчатку глаза и ушные барабанные перепонки, а воспринятой и переработанной сознанием, то процентное соотношение зрительной и звуковой информации может быть различным в зависимости от того, что в данный момент важнее для создателя аудиовизуального произведения и, соответственно, для зрителя. Скажем, в жанре зарисовки или при показе изображения с интершумом в формате no comment доминанта будет явно на изображении, а в жанре телевизионного эссе, не говоря уже о ток-шоу, будет доминировать слово.

Сложнее обстоит дело с репортажем, журналистским расследованием и документальным телефильмом. Здесь визуальная и звуковая доминанты могут меняться в зависимости от того, что в данный момент наиболее существенно, что сильнее действует на восприятие зрителя — изображение или звук.

Если сравнивать специфику работы с изображением и звуком в кинои телевизионной документалистике, то можно сказать, что в документальном кино традиционно доминирует изображение, в то время как в телевидении слово либо доминирует, либо сосуществует с видеоизображением на равных. Закадровый и внутри кадровый текст (т.е. текст ведущего или репортера) комментирует происходящее на экране, дает психологическую установку на восприятие того или иного изображения, расширяет границы того, что мы видим на экране, наталкивает зрителя на определенные раздумья, заставляя его соглашаться или не соглашаться с авторами экранного произведения.

Если изображение не требует особых пояснений (в том случае, когда мы видим на экране какое-то событие), доминирует «картинка». Но такое случается не так уж часто. Журналисты далеко не всегда могут вовремя поспеть на место события, но поскольку им хочется рассказать о явлениях, событиях и фактах неординарных, выбивающихся из ряда повседневных, то они прибывают туда, где событие произошло, и начинают вести рассказ о том, что им удалось узнать о случившемся, подключая рассказы очевидцев, мнения экспертов и т. п. В этом случае доминирует слово, но материал должен быть отобран и подан так, чтобы оно рождало в воображении телезрителя зримую картину произошедшего.

Современный телезритель давно привык к тому, что в телепередачах часто доминирует слово, поэтому нередко он воспринимает аудиовизуальную информацию «вполглаза»: продолжая заниматься домашними делами, время от времени кидает взгляд на экран, остальное же время слушает текст сообщения либо разговоры на ток-шоу, т. е. получает основную информацию из звучащего текста.

Внимание к изобразительному ряду ощущается прежде всего в телефильмах и передачах (надо сказать, сегодня довольно сложно уловить грань между телевизионным документальным фильмом, специальным репортажем, передачей о путешествии или экранным повествовании о криминальном событии). В таких работах можно видеть интересное композиционное, световое и цветовое решение, острый ракурс съемки, динамичную камеру, творческое использование нестандартной оптики, применение компьютерной графики и т. п.

В том же случае, когда тележурналист переносит приемы радио и печатной прессы на практику телевещания, он обрушивает на зрителя поток слов, которые часто мешают воспринимать изображение. Будто не доверяя зрительскому восприятию, репортер словесно дублирует то, что и так видно на экране и понятно без пояснений.

Не только закадровый текст влияет на восприятие изображения, но и зрительный образ влияет на восприятие слова с телеэкрана. Специфика восприятия телепередач состоит в том, что люди, как правило, смотрят телевизор у себя дома, и тележурналисту необходимо учитывать это обстоятельство. Человек с экрана телевизора должен вести беседу со зрителями, внося элемент интимности и задушевности, а не произносить слова с интонацией диктора.

Однако, хотя разговорная интонация на телевидении предполагает более свободную структуру фраз, это не значит, что репортер или ведущий может нарушать общепринятые грамматические и орфоэпические нормы языка, допускать просторечные или жаргонные слова и выражения. И конечно, телевизионный журналист должен владеть основами актерского мастерства — выразительная интонация, точный жест, уместная мимика усиливают воздействие речи.

Если кинематограф пережил два основных периода развития — сначала визуальный (немое кино), а затем аудиовизуальный (заметим, что технология синхронной записи звука в кино вплоть до внедрения цифровых технологий оставалась достаточно трудоемкой), то электронное телевидение почти сразу же возникло как аудиовизуальное средство информации и коммуникации. Появившиеся в последней четверти минувшего столетия видеокамеры окончательно решили проблему синхронности записи изображения и звука на ТВ. Неразрывность, нерасторжимость изображения и звука давно стала одним из специфических средств телевидения. Но нерасторжимость не означает паритетных начал в отношениях экранного изображения и звука.

Одни теоретики телевидения считают, что сила воздействия телевидения — прежде всего в изображении и что в телевизионной передаче должно быть главенство изображения над звуком. Другие же придерживаются противоположного мнения, считая, что, поскольку телевидение является средством коммуникации, неизбежно превалирование словесного элемента над изобразительным.

К сожалению, второе мнение гораздо чаще реализуется на практике — в большинстве новостных программ решительно доминирует слово, текст. Причины этого отчасти кроются в том, что подавляющее большинство информационных сообщений (до 60—80%) — не прямой репортаж, а пересказ события, которое уже состоялось, но не было снято. Лишь в том случае, когда удается зафиксировать событие в момент, когда оно происходит, слово поддерживает изображение, комментируя то, что зритель видит на экране, либо давая фрагменты, а то и целый эпизод (например, в рубрике «Без комментария») вообще без текста.

Думается, истина в данном случае действительно лежит посередине: информацию в аудиовизуальном произведении должен нести как зрительный, так и звуковой ряд, просто основная смысловая нагрузка может либо попеременно ложиться то на один, то на другой из этих двух компонентов, либо на оба сразу.

К сожалению, реализация такого подхода к сочетанию изображения и звука крайне редко встречается на практике. Одна из бед современных телевизионных текстов — невероятное многословие. Наши тележурналисты как будто боятся замолчать и постоянно что-то говорят, поэтому нередко дублируют словом экранное изображение.

О паузе в репортерских текстах и говорить не приходится. Считается хорошим тоном произносить текст в таком темпе, будто за репортером кто-то гонится и ему надо побыстрее передать последнее сообщение в эфир. Творческое использование люфта, лайфа, экшена — редчайший случай в практике современного телерепортажа, поскольку это требует дополнительного времени и заранее предусмотренных пауз в репортерском монологе. Некоторыми средствами массовой информации как будто специально создается сплошное, без пауз, текстовое пространство, — возможно, для того, чтобы телезритель практически не имел возможности сосредоточиться и подумать.

Как известно, существует закон оптимального количества сообщаемой информации. Дать недостаточно информации — значит породить у зрителя/слушагеля недоуменные вопросы. Но и переизбыток информации столь же вреден для ее восприятия, потому что в этом случае реципиент не в состоянии выделить, что в репортаже главное, а что второстепенное.

Когда у тележурналиста отсутствует аудиовизуальное восприятие, мы постоянно сталкиваемся с явлением, которое можно назвать параллельной информацией. В этом случае визуальная информация существует как бы сама по себе, а аудиальная — сама по себе — по крайней мере, они слабо связаны между собой. Так происходит, если журналист, склонный к литературному описанию события, составляет текст, более подходящий для газеты или радио, и прикладывает его к видеореиортажу.

Вот примеры такого параллельного мышления, взятые из давних телерепортажей НТВ.

Пример 3.

В спецрепортаже «Сочи» за кадром звучал такой текст ведущего: «Среди полуобнаженной ликующей толпы на набережной и днем и ночью стоит монах. На его посохе — колокольчик… Но тихий звон колокольчика гаснет в волнах музыки из ресторана». Зритель не слышит звука колокольчика — по той простой причине, что на посохе монаха никакого колокольчика не видно.

Нетрудно заметить, что в подобных текстах доминирует не визуальное, а литературное мышление. «Ради красного словца» такой журналист не считает нужным обращать внимание даже на то, что его текст, мягко выражаясь, не очень корреспондирует с видеоизображением.

Распространенным приемом на телевидении давно стал показ на экране «картинки», имеющей косвенное отношение к тексту. Например, в тексте говорится о загрязнении городской среды, а в кадре мы видим идущих по улице горожан, никоим образом не нарушающих экологический баланс родного города. Или журналист либо его собеседник рассказывает за кадром о проблемах, связанных с успехами промышленного предприятия, а на экране зритель видит планы цеха завода, которые не несут никакой особой информации. В этом случае телевидение больше похоже на радио.

Случается и так, что на экране показывается место, где произошло событие, о котором идет речь в репортаже, но оно было снято в другое время года и даже время суток, в отличие от того, о котором идет речь в сюжете (в лучшем случае дается титр «Досье»). Это объясняется желанием журналиста и режиссера за неимением оригинала «перекрыть текст» аналогичной «картинкой» и, конечно, необходимостью быстро подготовить новость к эфиру.

Пример 4

К сожалению, будущие журналисты быстро перенимают не самые лучшие традиции нашего телевидения. В одной из передач НТВ под закадровый текст «Шаляпин был бесподобен в „Дон Карлосе“» и под фонограмму Федора Ивановича, исполняющего арию короля Филиппа из этой оперы, на экране возникает кадр из фильма «Дон Кихот», где лохмотья странствующего идальго трудно принять за королевское одеяние. Когда началось обсуждение этого эпизода, одна из студенток решительно заявила: «Ну и правильно сделали. Перекрыли текст динамичной картинкой». Так она поняла технологию работы с изображением и текстом.

Одним из уловий создания оптимального соотношения между экранным изображением и звуком является работа тележурналиста в тесном контакте с оператором и монтажером. Уже во время съемки журналист должен представлять, на каких словах на экране появится то или иное изображение или как обыграть словесно тот или иной снятый объект.

Пример 5.

В одном из спецрепортажей после сообщения о том, как общие дела в бизнесе сделали двух приятелей врагами, дается кадр с черной кошкой. Зритель сразу воспринимает эго как визуализированную идиому: между ними пробежала черная кошка.

Рассказывая о доме, остро нуждающемся в ремонте, и о судьбе людей, населяющих этот дом, журналист на кадре, где видно, как из-за усадки фундамента стену дома в одном месте разорвало, произносит идиому «жизнь дала трещину», и зримый образ трещины приобретает иное, метафорическое звучание.

Если журналист хочет показать, что какое-то мероприятие собрало не очень много народу, то он попросит оператора снять немногочисленную публику с верхней точки, а желая показать чванливость и повышенное самомнение какого-то человека, снимет его снизу, важно спускающимся по лестнице.

Такие кадры обычно надолго запоминаются зрителем.

При подготовке телепередачи редактор главное внимание обычно уделяет тексту: компонует по правилам, шлифует, корректирует — но при этом редко учитывает соотношение изображения и слова. А ведь это соотношение способно даже в информационном сюжете создавать образ, привносить дополнительную эмоциональную окраску. Новое поколение тележурналистов должно стремиться преодолевать эту давнюю привычку многих редакторов воспринимать изображение как своего рода «наполнитель» к тексту, избавляться от многословия, которое, увы, свойственно многим телевизионным текстам.

Для того чтобы максимально выразительно использовать звуковую партитуру, необходимо натренировать свои уши, постоянно прислушиваться к звукам в реальной жизни и учиться мыслить звуковыми компонентами, находя яркие детали в звуке, чтобы органично включать в экранное произведение звуковые образы. Безусловно, лучше всего работать со звукооператором и звукорежиссером, но сегодня конвергентная журналистика требует от журналиста универсальных знаний и умений.