Антропологические основания и модели человека в социальной теории

В 1927 г. видный немецкий теоретик политики и права Карл Шмитт (Carl Schmitt, или Karl Schmitt, 1888—1985) писал в небольшой, но знаменитой книге «Понятие политического», что «все теории государства и политические идеи можно испытать в отношении их антропологии и затем подразделить в зависимости от того, предполагается ли в них, сознательно или бессознательно, „по природе злой“ или „по природе добрый“ человек, — различение имеет общий характер и представляет собой оценку». Он подчеркивает: «Решающим здесь является… ответ на вопрос, является ли человек существом „опасным“ или безопасным, рискованным или безвредным, нерискованным»^[1].

Указанное различение является мировоззренческим. Шмитт называет его «некоторым антропологическим исповеданием веры», означающим присоединение теоретика либо к линии Т. Гоббса, либо к линии Ж.-Ж. Руссо (Jean-Jacques Rousseau, 1712—1778) в социальных науках. Пессимистическая уверенность в принципиально ненадежном поведении человека приводит к теориям сильного государства и жесткого социального контроля (Т. Гоббс). Соответственно, убежденность в его изначально позитивных качествах означает, что даже в преступном поведении виновно общественное устройство, которое должно быть изменено (Ж.-Ж. Руссо). Отсюда берет начало идея революции.

Мировоззренческие различия в понимании человека влиятельны при разработке социологической теории. Даже в весьма абстрактной и отличающейся специализированной терминологией теории социальных систем, как отмечено выше, они закладывают существенные различия между социологией Парсонса и Лумана. Как отмечает немецкий социолог X. Абельс, системный характер социального действия, по Парсонсу, «кроется в систематизирующих свойствах сознания, благодаря которым человек вносит порядок в разнообразие своего опыта»: «Он вновь и вновь размышляет над событиями, обобщает их, присваивает им названия, с помощью которых типологизирует их…»^[2] Образование систем является общечеловеческим способом решения проблем и приводит к центральному тезису о том, что социальное действие является системой. Лумановская теория образования коммуникативной системы основана, напротив, на представлении об изначальной невероятности этого события в силу автономии и закрытости участников коммуникации, которую можно считать негативным психическим свойством^[3]. Образование систем означает переход на другой, эмерджентный уровень реальности, где человек оказывается в окружающем мире социальных систем, что соотносимо с тезисом о его изначальной психической обособленности.

Возникновение проблемы человека в социологии. Лишь указаний на обобщенные мировоззренческие ориентации в отношении человека, основанные на представлениях о добре и зле, его позитивных или негативных социальных качествах, недостаточны для постановки проблемы человека в социологической теории. Помимо полярных мировоззренческих ориентаций имеют большое значение: во-первых, усиливающаяся дифференциация общества на подсистемы, так что ни в одну из них человек не входит целиком и полностью, а лишь частично; во-вторых, дифференциация пауки на множество дисциплин, в том числе общественных, каждая из которых также рассматривает человека лишь частично^[4].

В итоге человек аналитически распадается на множество аспектов, доступных изучению лишь отдельной дисциплине. Становиться все труднее продолжать тему социальных наук XIX в. иод названием «личность и общество». Социальные науки «конструируют» из фрагментов модели человека, отвечающие их дисциплинарным целям, не охватывая его целиком. Некоторые из них все-таки являются междисциплинарными, широко используются: это модели экономического, политического и социологического человека.

Модель экономического человека (лат. — Homo oeconomicus) восходит к английскому экономисту Адаму Смиту, широко распространена в социальных науках и предназначена для изучения процесса принятия поведенческих решений, ориентируясь на рациональность (экономическое поведение). Homo oeconomicus является идеальным типом человека, который ведет себя рационально и располагает достаточной информацией об условиях для принятия поведенческих решений, стремясь максимизировать свою пользу. Российский социолог В. В. Радаев так формулирует его качества:

• 1) человек, принимающий свои независимые решения;
• 2) эгоист, преследует свой интерес в наибольшей степени увеличить свое благо (полезность);
• 3) рационалист, целенаправленно и методично выбирающий средства достижения целей;
• 4) компетентный, обладающий достаточными знаниями и информацией о ситуации (что часто ставят под сомнение критики данной модели).

Ученый считает, что модель экономического человека является «наилучшей аналитической схемой не только для экономической теории, но и для социологии»^[5].

Модель политического человека (лат. — Homo politicus). Понятие человека как существа политического встречается еще у Аристотеля, хотя греческий философ, по-видимому, имел в виду социальность, но в древнегреческом языке слова «социальный» отсутствовало (это латинское слово), но имелось понятие полиса (др.-греч. ттоЛщ — город), с которым и сейчас связывают истоки политической демократии.

В понятии политического человека аккумулирован опыт исследования политической социологии XX в. Особенно значимы работы представителей Франкфуртской школы: «Авторитет и семья» (1936) и «Авторитарная личность» (1950), «Одномерный человек» (1964), а также исследования политической культуры. Изучая политические системы, американские социологи Г. Алмонд (Gabriel Almond, 1911—2002) и С. Верба (Sidney Verba, р. 1932) объединили их в три группы: патриархальную, подданническую и активистскую культуры. Исследователи выделили три соответствующих политических типа человека:

• • патриархальный тип — человек, слитый со своим социальным окружением, не задумывающийся о смысле и авторитете политических и общественных институтов, проникнутый подданническими ценностями, не готовый к самостоятельному участию в политике;
• • активистский тип — человек, хорошо понимающий свое место в политике и готовый участвовать в ней;
• • отчужденный тип — человек, для которого характерна осознанная дистанция по отношению к общественной деятельности, к политическому участию в любой форме^[6].

Среди российских исследований человека и политики следует отметить длительный проект изучения советского человека и его политических качеств. Советский человек — идеализированный человек нового типа, созданный советской пропагандой. Homo sovjeticus — критическая альтернатива официальной пропаганде. Такое понятие введено социологом А. А. Зиновьевым (1922—2006) в книге «Homo sovjeticus»^[7] (1981). Объективным и эмпирически обоснованным является масштабное исследование политических качеств советского человека, выполненное социологом Ю. А. Левадой (1930—2006) и его последователями в проекте «Советский простой человек»^[8]. На основе собранных в 1991, 1994, 1999, 2003 и 2008 гг. эмпирических данных исследование позволяет проследить, какие политические качества сохраняются и какие меняются в результате жизни и социализации в кризисные 1990;е и в относительно стабильные 2000;е гг. и в ходе смены поколений.

Рис. 10.2. Ю. А. Левада.

Человек социологический (лат. — Homo sociologicus). Наличие моделей экономического и политического человека мотивировало английского и немецкого социолога Р. Дарендорфа (Ralf Dahrendorf ', 1929—2009) к разработке модели человека специально для социологии. В его небольшой книге «Homo sociologicus»^[9] (1958), выдержавшей уже 17 изданий (в 2010 г.), автор отмечает, что в социологии складывается общее мнение о том, что в рамках дисциплины человек описывается понятиями социальной позиции, социальной роли, ролевых ожиданий, социального контроля и санкций. Дарендорф продолжает разработку теории социальной роли, начатую американским социологом Р. Линтоном {Ralf Linton, 1893—1953) еще в 1930;е гг. Социальная роль становится у Дарендорфа ядром модели Homo sociologicus. В ней систематизированы санкции в зависимости от ожиданий окружения человека.

В модели Дарендорфа важное значение имеет развитие концепции поведенческих санкций, понимаемых не только как нечто негативное, но и как вознаграждение (от тюремного заключения до представления к государственной награде). Они ассиметричны: от награды можно отказаться, от негативных санкций уклонитиься трудно, а порой невозможно. Дарендорф соединяет эти идеи с системой ожиданий, предъявляемых к ролевому поведению и указывает на их непосредственную связь с правовыми и нравственными нормами, подкрепленными санкциями. Он различает:

• — Ожидания — нравственный долг (нем. — Muss-Eiwartungen)
• — Ожидания — обязанности (нем. — Soll-Erwartungeri) и
• — Ожидания — возможности (нем. — Kann-Enmitungen)

В примере Дарендорфа применительно к казначею спортивного клуба названные ожидания и санкции выглядят следуюшщим образом (табл. 10.3).

Таблица 103

Ролевые ожидания и санкции по Р. Дарендорфу¹

Дарендорф полагает, что на основе понятия социальной роли можно разработать теорию общества и даже обосновать общую социологию.

Рис. 103. Р. Дарендорф. 1980 г.^2.

Модели человека, используемые в социологии, систематизировал немецкий социолог X. Эссер (Haitmut Esseг):

Модель SRSM (Socialized, Role-Playing, Sanctioned Man) — модель социализированного, исполняющего роль и подверженного санкциям человека, разработанная в структурном функционализме Парсонса 1950—1960;х гг. и получившая критическую оценку в дальнейшем в связи с невозможностью объяснения с ее помощью новых форм поведения.

Модель OSAM (Opinionated, Sensitive, Acting Man) — модель имеющего собственное мнение, чувствующего и действующего человека. В ней нод-^[10][11]

черкивается активность человека, трансформация его социальных установок в поведение с учетом конкретных обстоятельств. К социальному контексту в эмпирических исследованиях на основе данной модели человека относят возраст, пол, принадлежность к социальному слою, уровень образования, религиозную, партийную принадлежность.

Модели SRSM и OSAM восходят к социологии Эмиля Дюркгейма. В рамках интерпретативной парадигмы в этих моделях важен контекст действия, т. е. «субъект находится в изучаемом мире, составляет его часть, понимает и переживает этот мир, интерпретирует и осмысливает его» К Модель SSSM {Symbol Interpreting, Situations Defining, Strategic-Acting Man) — модель человека, интерпретирующего символы, определяющего ситуацию и действующего в ней. Она является теоретической основой символического интеракционизма, феноменологической социологии и этнометодологии.

Ни одна из вышеназванных моделей не получила общего признания, так как они не охватывают все важнейшие аспекты поведения. В 1985 г. немецко-голландский социолог С. Линденберг {Siegwart Lindenherg) предложил модель RREEMM (Resourceful, Restricted, Expecting, Evaluating, Maximizing Man) ² — модель располагающего материальными и нематериальными ресурсами (например, экономическим, социальным и культурным капиталом), действующего в условиях ограничений, имеющего ожидания, оценивающего ситуацию и стремящегося максимизировать свою пользу. Она получила довольно широкое признание в социологии наряду с homo economiucus и homo sociologicus³. Эссер подчеркивает ее открытость для дальнейшего развития.

Таблица 10 А

Сравнительная характеристика трех моделей человека в социологии: знаком (+) отмечены характеристики, охватываемые моделью.

• 1 Дудина В. И. Эпистемические матрицы социологического знания. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2013. С. 117.
• 2 Lindenherg S. An assessment of the new political economy: Its potential for the social sciences and for sociology in particular // Sociological Theory, 1985. Vol. 3. S. 99—114.
• 3 EsserH. Soziologie: allergemeine Grundlagen. Frankfurt a. M.; N. Y.: Campus-Verlag, 1999. S. 231−239.

• [1] Шмитт К. Понятие политического // Антология мировой политической мысли. В 5 т.Т. 2: Зарубежная политическая мысль XX в. М., 1997. С. 307.
• [2] Абельс X. Проблема социального порядка в социологии Талкотта Парсонса. URL: http://wvvw.hq.soc.pu.ru/materials/golovin/reader/abels/r_abels%202(parsons).htm (дата обращения: 25.07.2015).
• [3] См. параграф 6.3.
• [4] См. параграф 5.1.
• [5] Радаев В. В. К обоснованию модели поведения человека в социологии // Социологические чтения. М., 1997. Вып. 2. С. 177—189.
• [6] Алмонд Г. Гражданская культура. Политические установки и демократии пяти наций //Политология: хрестоматия. М., 2000. С. 563.
• [7] Зиновьев А. А. Гомо советикус. Пара беллум. М.: Московский рабочий, 1991.
• [8] Советский простой человек: Опыт социальнеого портрета на рубеже 90-х / отв. ред.Ю. А. Левада. М.: Мировой океан, 1993; Гудков Л. Д., Дубин Б. В., Зоркая Н. А. Постсоветскийчеловек и гражданское общество. М.: Московская школа политических исследований, 2008.
• [9] Dahrendorf R. Ilomo Sociologicus. 17. Aufl. Mit einen Nachwort von II. Abels. Wiesbaden: VS Verlag fiir Sozialwissenschaften, 2010.
• [10] Dahrendorf R. Homo Sociologicus. 17. Aufl. Mit einen Nachwort von H. Abels. Wiesbaden: VS Verlag fiir Sozialwissenschaften, 2010. S. 39—41.
• [11] Фото Библиотеки Лондонской школы экономических и политических наук (Library ofthe London School of Economics and Political Science).