Необходимая предпосылка к научной постановке вопроса и его разрешению

Разработка проблематики корпоративных актов как самостоятельной группы юридических фактов гражданского права самым непосредственным образом связана с правильной постановкой и исследованием вопроса о корпоративных отношениях. Ошибочно связывать их наличие единственно с корпорацией — юридическим лицом (тем более — с одним только хозяйственным обществом). Не корпорация делает отношения корпоративными, но наличие корпоративных отношений позволяет создать корпорацию^[1]. Корпоративные отношения представляют собой общественные отношения, направленные на организацию и осуществление деятельности по совместному достижению общих целей — союзной, коллективной или корпоративной деятельности. Эти отношения складываются в связи с 1) постановкой общих целей, 2) определением средств их достижения и с 3) совершением согласованных действий в соответствии с предустановленными позициями по целям и средствам. С точки зрения правовой формы своей организации корпоративные отношения по участию в одинаково для всех участников общей (совместной) деятельности следует противопоставить корпоративным отношениям по участию в равно чужой для всех участников деятельности. Это «отчуждение» является чисто юридическим и достигается за счет ее приурочения к специально создаваемой для этой цели организации со статусом юридического лица. Такая организация называется корпорациейш. Наконец, все корпоративные отношения (т.е. отношения по участию как в общей, так и в чужой деятельности) облекаются в так называемую форму коллективной или корпоративной правоспособности*11.

Объединение в рамки единой правовой формы различных, как представляется большинству цивилистов, по существу отношений, вовсе не является нашей выдумкой, но имеет вполне объективное основание.

Еще в 1886 г. П. П. Цитович в одном из первых русскоязычных систематических пособий по торговому праву отмечал, что коль скоро торговое товарищество «…имеет свое имущество, свою оседлость…, свое имя (фирму): то, другое и третье — отдельное от имущества, места жительства и имени товарищей», то «…и договор товарищеский не есть только взаимное согласие договаривающихся сторон … — нет, он есть в то же время и учреждение товарищества«^[2][3][4]. Сопоставляя далее торговое товарищество с гражданским, ученый находил, что последнее отличается от первого, прежде всего, своим внутренним (организационным, как сказали бы мы сегодня) единством, структурной систематичностью и целостностью, позволяющей признать его субъектом прав и обязанностей (т.е. юридическим лицом)^[5]. В то же время самое сопоставление им товариществ со статусом юридического лица и без такового друг с другом, а этого последнего (т.е. простого товарищества) — также со случаями вынужденной (в частности, наследственной) общности имущества^[6], очевидно, не могло бы иметь места, если бы ученый не усматривал какой-то принципиальной общей черты в перечисленных и им подобных ситуациях. Эта черта — вложение нового (в сравнении с общегражданским) содержания в правоспособность частных лиц, объединенных общей целью или общим интересом, и (или) постановка новых (дополнительных, в сравнении с общегражданскими) пределов их правоспособности. Да, такая черта прямо не названа и не описана автором, что не отменяет, конечно же, ее наличия.

Приобретение корпоративной правоспособности означает возникновение у частных лиц — членов коллектива (сособственников, соавторов, содолжников, сокредиторов, товарищей, акционеров, сонаследников и т. д.) способностей к приобретению таких обязанностей и (или) прав по отношению друг к другу и (или) к специально создаваемому для этой цели новому юридическому лицу (корпорации), которые основываются на их участии в общем деле и (или) его имущественно-трудовом обеспечении и, следовательно, без такого участия (а значит и без корпоративной правоспособности) приобретаться не могут. К числу таких прав относятся в первую очередь:

• а) право участия в принятии решений по ведению общих дел (право голоса при решении вопросов владения, пользования и распоряжения общим имуществом, использования общего авторского или патентного права, осуществления общего обязательственного права и распоряжения им на общих собраниях участников хозяйственного товарищества или общества, акционеров, членов кооператива, товариществ собственников жилья и индивидуальных застройщиков, на съездах и конференциях общественных объединений и т. д.)^[7];
• б) право участия в доходности общего дела (права на извлечение полезных свойств из общей вещи или общего права, в том числе в виде доли продукции или доходов, на дивиденд и иные формы распределения прибыли, на пользование предметами потребления и услугами организаций, основанных па началах членства и т. п.);
• в) право на участие в разделе имущественной основы общего дела в случае его ликвидации (право на выдел доли в общем имуществе, на раздел общего имущества, на выход из товарищества или общества, на выкуп акций, на ликвидационный остаток).

К числу основных обязанностей участников общего дела^[8] относятся обязанности покрытия принесенных им убытков и потерь и (или) участия в расходах по его текущему обеспечению и содержанию.

Говоря об установлении новых границ (пределов) правоспособности мы имеем в виду автономное подчинение частного лица — участника общей деятельности — новому «господину» — той общей цели (деятельности в общем интересе), которая всегда олицетворена коллективом (сособственников, соавторов, содолжников, сокредиторов, товарищей, акционеров, сонаследников и т. д.), а иногда — и организацией со статусом юридического лица (корпорацией). До вступления в общее дело частное лицо реализует частную правоспособность руководствуясь только своими собственными (частными, индивидуалистическими) интересами; после такого вступления ему приходится считаться еще и с интересом общим.

В чью же пользу устанавливаются пресловутые новые границы правоспособности? В том случае, когда правовая сторона ведения общего дела приурочивается ко вновь создаваемому для ее обслуживания субъекту со статусом юридического лица (корпорации), «выгодоприобретателем» от постановки гражданской правоспособности ее участников в новые (более узкие) пределы становится, в первую голову, эта самая корпорация. Если же речь идет об участии в общей деятельности, правовые последствия которой не приурочиваются к корпорации — субъекту права, а имущественные последствия относятся на общий счет всех ее участников, то такие границы, по всей видимости, должны быть названы взаимными — накладываемыми на правоспособность всякого и каждого участника общего дела в пользу всякого же и каждого иного ее участника.

• [1] Это означает, что руководящее Д. И. Степановым стремление «очистить» теориюсделок от налета (элемента) корпоративности заставляет его сделать мыслительныйшаг в направлении, как раз противоположном правильному. Чтобы в этом убедиться, достаточно обратить внимание на то, что учредительные договоры и уставы юридических лиц — корпораций заключаются (утверждаются) тогда, когда самих корпораций еще нет. Думается, что ничего другого, что более красноречиво подтверждалобы наш тезис о наличии корпоративных отношений и актов при отсутствии корпораций уже нет и не может быть.
• [2] Отсутствие общей деятельности нескольких лиц не позволяет констатировать ни наличия корпоративных отношений, ни корпораций в собственном смысле слова. Поэтомурешения единственного участника так называемой компании одного лица ни при каких условиях не может быть отнесено к категории корпоративных актов. Ничего"корпоративного", кроме корпоративной внешности (названия и формы) в one mancompany не остается; особенно наглядно это видно на примере общего собрания акционеров, акты которого заменяются единоличными решениями и действиями единственного участника. Рассуждение II. В. Козловой о том, что единственный участник АО, являющийся одновременно его руководителем, «…действуя в качестве единоличногоисполнительного органа …, не может совершить крупную сделку, тогда как при наличии решения общего собрания, единолично принятого тем же лицом, такая сделка будетзаконной и действительной» (Указ. соч. С. 387; курсив наш. — В. Б.), могло бы бытьпризнано верным лишь при условии, что гражданское право признавало бы институтюридически значимого раздробления воли одного лица. В этом случае один акционермог бы отдать часть голосов за решение одного и того же вопроса, а часть против, одини тот же субъект мог бы совершать сделки с самим собой и т. п. Увы, такого институтани одно гражданское право (насколько нам известно) не знает.
• [3] Подробнее см. очерки 1 и 4 в коллективной монографии «Корпоративное право: Актуальные проблемы теории и практики» (М., 2009), а также: Белов В. А. К проблемегражданско-правовой формы корпоративных отношений // Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. 2009. № 9.
• [4] Цитович II. II. Очерк основных понятий торгового права. М., 2001. С. 134 (выделенонами. — В. Б.).
• [5] Цитович П. П. Указ. соч. С. 136—138.
• [6] См.: Там же. С. 133−134.
• [7] Некоторые правовые формы организации общего дела предполагают приобретениевсеми или некоторыми их участниками еще и так называемых полномочий — способностей к непосредственному ведению общих дел на общий счет перед третьимилицами. Так происходит главным образом в правовых формах, не предполагающихперсонификации общей деятельности на уровне юридического лица.
• [8] Способность к приобретению обязанностей, обусловленных участием в общем деле, не возникает в случае его персонификации в акционерную форму. Во всех остальныхслучаях такие обязанности (например, по содержанию общего имущества, по защитеобщего авторского права, по расчету с содолжниками и сокредиторами, по внесениюдополнительных взносов в имущество, уставный капитал или паевой фонд корпорации, по покрытию ее убытков, по субсидиарной с нею ответственности и т. п.) могутсуществовать.