Общество «модернити» и институты будущего

Теперь перейдем к проблеме институтов, которые были бы адекватны задачам социально целесообразного технологического развития и управления технологиями. Такие институты должны определяющим образом влиять на технологическое развитие, в том числе создавая альтернативы существующему миру «большой технологии» с ее политическими, экономическими, социальными, экологическими следствиями.

Что это должны быть за формы, с помощью которых можно было бы эффективно регулировать, контролировать, а также непосредственно производить и внедрять нужные обществу технологии? При этом они должны быть именно институционализированными структурами, т. е. иметь устойчивое существование, служить базисными и значимыми элементами «нового общества», выполнять важные социальные функции. Конечно, они могут действовать и в форме временных «проектных» структур, но сам тип этой новой институциональное™ — вот что здесь актуально прежде всего.

Институт (институция) в специальном смысле данного термина — это социальная система, которая выполняет в обществе специфический, отведенный ей вид деятельности. Институты создают социальный порядок, обеспечивают устойчивый каркас для жизнедеятельности общества.

Одной из фундаментальных характеристик современного общества (иногда используют специальный термин «модернити») стала его плотная институционализация. Современное общество образовано из высокоспециализированных подсистем, которые четко дифференцированы друг от друга, так что каждой определена ее сфера профессиональной деятельности. Социальные институты закрепляют за собой особые социальные функции, а также властные ресурсы.

Преимущества институционализации вполне очевидны: разделение и организация специализированных сфер дает возможность эффективно сосредоточиться на одном виде деятельности, профессионально ею заниматься и совершенствовать ее. При этом институциональная реальность несет также много издержек. В высокоспециализированных институтах общества «модернити» возникают предпосылки к внешнему, отчужденному характеру социальных отношений. Институты становятся экспертными сферами, обладающими высшей компетенцией, в то время как автономия непрофессионалов принижается, «клиентам» и «потребителям» институциональной деятельности навязывают свой взгляд и свои профессиональные услуги.

К этому следует добавить и постоянную опасность монополизации того или иного вида деятельности, придания ему безальтернативного вида. Например, в высокоинституционализированных условиях весьма ограничены возможности непрофессиональных видов изобретательства, исследовательской деятельности, домостроительства, медицинской помощи и самопомощи, неформального образования и многого другого.

В специализированных сферах возникают собственные институциональные интересы, которые, как правило, выражаются в некоем одностороннем видении индивидуальных и социальных проблем, в стремлении ко все большему участию, присутствию во всех сферах жизни, ко все большей незаменимости. Если социальный институт имеет также коммерческие формы (продает свои услуги и продукты на рынке), то рождается очевидный интерес к повышению прибыли и расширению рынка. Институт будет сопротивляться покушениям на его привилегии, внешнему контролю, требованиям открытого доступа общественности и т. п.

Наконец, еще одна негативная сторона институциональной реальности состоит в том, что институты несут в себе жесткие внутренние ограничения и установки, снижающие возможности творческого, нестандартного решения проблем, а также собственного обновления. Немалую роль в этом играют особенности становления данного института: институт «хранит свою историю», в которую впечатаны застывшие представления, предрассудки, стиль, внутренние иерархии. В современных динамичных условиях при необходимости решения многих острых проблем традиционные институты слишком часто оказываются недостаточно эффективными.

Это уже хорошо поняли в бизнесе. Например, популярная бизнес-технология реинжиниринга как раз предназначена для «слома» текущей внутренней структуры предприятия, которая сложилась исторически, но уже не отвечает современным задачам (и при этом никогда не подвергалась сомнению). Ренжиниринг «начинает с чистого листа» и полностью перепланирует все бизнес-процессы в корпорации.

Таким образом, для современного общества характерна хорошо развитая и насыщенная институционализация, однако при этом в новейших условиях (экономика знаний, общество глобального риска) все более возрастает потребность в институциях нового вида.

Известный философ техники и технологии, ученик Г. Маркузе и представитель так называемой «критической теории» Э. Фииберг разработал концепцию «альтернативной модернити»^[1]. Она претендует на то, чтобы служить социально-философской платформой для критики и реформирования современного общества.

Автор полагает, что техническое развитие не определяется полностью внутренней логикой, и выбор определенного дизайна технологий происходит, как правило, на основе различных политических игр. При этом Финберг убежден, что вполне возможно добиться «демократизации» технологии, обеспечив ее связь с необходимыми этическими и эстетическими нормами на основе демократических процедур, поддерживая одновременно высокие рациональные стандарты технологического развития («демократическая рационализация»). Иными словами, согласно Финбергу, вполне возможно (и нужно) построить некий «альтернативный» современный мир («альтернативную модернити»), в котором общество сможет более полноценно участвовать в технологическом развитии.

Существуют ли уже сейчас тенденции создания новых институциональных форм? Да, существуют — и это одна из активно исследуемых тем современной философии и социальных наук. В зарубежной литературе в связи с этим говорят об институтах «иостмодернити», но в русском языке, вероятно, более понятным был бы термин «институты будущего».

В современной литературе активно обсуждаются возникающие феномены «иостмодернити». Это очень разнородные и разнообразные структуры. К их числу относятся различные активно действующие организованные группы интересов (потребителей, правозащитников, особых социальных и культурных общностей и др.); сетевые объединения, рождающиеся в информационно-сетевом пространстве; сложные альянсы и децентрализованные структуры в бизнесе; новые формы взаимодействий в области научно-технических инноваций (связи государства, бизнеса, научно-технической сферы) и др.

Следует отметить, что в этом новом образующемся пространстве должны также оформиться сами устойчивые институциональные принципы, которые могли бы стать основой для развития институтов будущего.

Какими основными чертами должны обладать эти (и обладают уже возникающие) новые формы? Их характеризуют как «постмодернити» именно потому, что в них отражается в той или иной форме преодоление стандартной жесткой институционализации, ее «размягчение». Среди их отличий от традиционных институтов можно назвать следующие:

• 1) они имеют больший потенциал для взаимодействий (и могут выступать в известном смысле как институциональные посредники для различных обособленных, не пересекающихся областей);
• 2) они в гораздо большей степени открыты (для партнерства, для вхождения новых участников, для общества в целом) или даже не имеют четко очерченных границ;
• 3) они высокоинновационны в том смысле, что обладают выраженной инициативой и творческим потенциалом. Они способны создавать нечто совершенно новое, однако не столько за счет изощренной экспертной компетентности, сколько за счет нового видения и понимания социальных проблем, а также лучшей сфокусированности на сущности этих проблем.

• [1] FeenbergA. Alternative Modernity: The Technical Turn in Philosophy and Social Theory. Berkeley: University of California Press, 1995.