Гражданское общество как тип социальной среды

Если рыночная среда может интенсифицировать исключение человека из среды, то гражданское общество — тот тип среды, в которую может быть включено максимально большое число людей. Процессы конкуренции, характерные для рыночной среды, создают разобщенность людей между собой и с социальными средами. В противовес этому гражданское общество делает акцент на объединении людей, их включении в среду и единстве человека и среды. В гражданском обществе создаются наиболее благоприятные условия для реализации целостности «человек — среда — регуляторы их взаимодействия». Этот тип среды характеризуется тем, что потенциал человека здесь раскрывается только при включении его в различные социальные среды. Идеал гражданского общества — человек, самостоятельно ищущий возможности включения, стремящийся к активному взаимодействию с социальными средами и совершенствованию этих сред. Именно такой средой формируется социальный заказ на активность и самостоятельность человека, возможность его улучшать ближайшую среду и т. п.

Несомненно, именно в гражданском обществе может наиболее полно реализоваться ^'бюрократизированный вариант социальной работы «для населения и вместе с населением».

В российских СМИ и выступлениях государственных деятелей неоднократно упоминалось и о необходимости построения в России гражданского общества, и о движении к «субсидиарному социальному государству». Отмечалось также, что следует существенно расширить полномочия органов региональной государственной власти (субъектов Российской Федерации) и органов местного самоуправления в определении приоритетов оказания социальной поддержки населению и способов ее реализации. Конечно, децентрализация полномочий государства и передача их на низший уровень компетенции, совсем не равны развитию общественного самоуправления, хотя является его предпосылкой. Понятие субсидиарности также недостаточно знакомо российскому читателю и гражданину. Оно связано с отношениями самопомощи и взаимопомощи, общественного самоуправления населения с муниципальным и государственным уровнями управления. Обобщенно можно сказать, что субсидиарность заключается в движении от уровня общества вверх по административной вертикали — от социального к политическому включению и участию. В научной литературе можно отметить дискуссию о соотношении понятий «местное самоуправление» и «децентрализация», носившую скорее правовой, чем социально-управленческий характер, поскольку речь шла о разделении полномочий разных уровней управления, что является важной задачей в России. Уже в ее рамках было установлено, что становление местного самоуправления нельзя свести к децентрализации государственного управления, что подчеркивается и в Европейской хартии местного самоуправления.

Принципиальным вопросом является наличие разных субъектов управления: в одном случае это государство или его чиновники; в другом — народ, население, общественные организации, все, что называют неформальными структурами гражданского общества (общиной, сообществом). Наиболее часто по данному поводу цитируется А. де Токвиль, писавший о том, что общинные институты играют для установления независимости ту же роль, что и начальные школы для науки: они открывают народу путь к свободе и учат его пользоваться этой свободой^[1]. Без общинных институтов нация может сформировать свободное правительство, однако истинного духа свобод она так и не приобретет.

• 4.6.1. В современных трактовках гражданского общества отмечается, что оно включает в себя различные объединения людей (негосударственные организации, общества, группы взаимопомощи), группы простых людей (grass root groups), социальные движения (особенно так называемые новые движения — женщин, молодежи, «зеленые» и т. д.), сети (network) этих объединений. В это же понятие включается и общественное мнение. Первая существенная предпосылка сохранения и функционирования гражданского общества — относительная автономия и независимость от государства и экономики. Вторая предпосылка — наличие демократических правил и законов, которые поддерживают гражданское общество. С данной точки зрения создание гражданского общества с помощью муниципального развития означает создание самоуправляющегося общественного образования, но принципу равного включения его членов. Ясно, что это создает предпосылки широкого участия людей в решении их собственных проблем. Можно сказать, что включение и участие (партиципация, как было обозначено выше) граждан является принципом, на котором основывается развитие общественных образований, развитие служб для населения. Оно должно происходить путем вовлечения граждан в процессы решения собственных проблем. Как можно активизировать участие граждан в процессе принятия решений и их реализации? При этом предполагается, что возможность участия граждан формально существует. Однако единство человека со средой встречается, как говорилось в 4.3, с рядом препятствий. Может возникнуть ситуация, когда гражданские права не осознаются или недооцениваются как самими гражданами, так и государственными чиновниками. Поэтому возникают следующие вопросы.
• • Как мы можем активизировать включенность граждан в таких ситуациях?
• • Достаточно ли развито чувство солидарности у самих людей и их способность участвовать в коллективных действиях?
• • Как мы можем построить гражданское общество на уровне личных мотиваций, отношений и привычек (индивидуальный уровень), и на организационном уровне как сеть ассоциаций, обществ, активных гражданских групп или даже движений, в которых принимает участие значительная часть населения?
• • Какой способ партиципации лучше — сверху вниз или снизу вверх?
• • Какова в этом случае роль государства и особенно государства всеобщего благосостояния и т. п.

Востребованный гражданским обществом тип личности не появится в России в нужном количестве вдруг, его надо целенаправленно формировать, без чего число таких личностей не увеличится. Однако для осовременивания российского общества необходима гораздо большая концентрация таких личностей в социальном пространстве, что требует нового подхода к социальной политике. Этот подход тесно связан с трансформацией государства всеобщего благосостояния в общество всеобщего благосостояния, где активность граждан имеет решающее значение. Консервативное крыло исследователей и политиков видит активизацию граждан в качестве способа социальной интеграции. По процесс исключения или невключения связан не только с разрушением традиционных общественных, государственных или экономических образований, он также может создавать иные, новые возможности для социального участия людей на местном уровне.

Так, пожилые женщины, вытесненные с высокотехнологизированных рабочих мест на современном рынке труда, могут использовать ресурс времени и квалификации для создания организаций, поддерживающих детей, пожилых и инвалидов. Конечно, с точки зрения феминистской социологии это шаг назад к патриархальному распределению труда. Но с точки зрения развития гражданского общества это шаг вперед к дебюрократизированной организации социальных услуг. Это еще и возможность роста социальной включенности женщин, как пожилых, так и тех, что временно не работают, ухаживая за детьми. Конечно, такая занятость не может оплачиваться на том же уровне, что и занятость в коммерческом секторе экономики. Однако она может быть оплачиваемой как из муниципальных источников, так и из средств самих граждан. Подобные новые возможности жизни уже породили в теоретическом осмыслении такое понятие, как «экономика третьего сектора». Известно, что постмодернистское общество характеризуется ростом количества малых ассоциаций и организаций. Доклады ООН «О развитии человека» содержат численные данные о растущем количестве негосударственных/некоммерческих организаций.

Для того чтобы развивать гражданское общество и стабилизировать включение людей в процессы самоорганизации, главными задачами должны считаться следующие:

1. Поощрение или наделение граждан полномочиями для участия в процессе выработки политики, планирования и принятия решений, относящихся к их интересам. Главная слабость действующих групп, особенно гражданских групп простых людей (grass roots groups), связана с непродолжительностью существования и ориентированностью на защитный характер. Они активизируются только тогда, когда их интересы подвергаются опасности. К большому сожалению, опыт разных стран показывает, что именно малообеспеченные группы населения по большей части исключаются из коммуникации и локальных структур, принимающих решения.

Согласно такому пониманию гражданского общества, муниципальное развитие может эффективно помогать волонтерским организациям, группам социального действия, группам самопомощи. Такая практика имеет место в Германии, где специальные консультативные центры организовываются местным самоуправлением для поддержки граждан в формулировании их прав и требований. В некоторых странах Восточной Европы происходит много конфликтов и существует напряжение между местными властями и волонтерскими организациями или новыми движениями, подобным движению женщин или общественному движению по защите умственно больных. Таким образом, консультирование для общественного сектора, групп самопомощи и организаций простых людей обеспечивается первоначально специализированными негосударственными организациями, такими как Центр поддержки Российских некоммерческих организаций (ЦРНО), региональные организации которого есть в СанктПетербурге, Нижнем Новгороде, Новосибирске и других организациях.

• 2. Помощь в построении сети (network) политических, культурных и общественных организаций и гражданских групп, координация их деятельности с целью улучшения качества жизни в муниципалитете, в особенности для нуждающихся. В Германии общественные департаменты социальных услуг часто являются главными организаторами и координаторами так называемых встреч на уровне городского района. В этих встречах представители политических партий, объединений, волонтерских организаций, гражданских групп обмениваются опытом, координируют деятельность, планируют новые инициативы и т. д.
• 3. Активная роль местных и государственных властей требует специального образования и подготовки профессионалов, которые будут нести ответственность за консультирование, мобилизацию и координацию групп общественной активности, движений простых людей и т. д. Эта деятельность составляет обязанности организатора местного сообщества, которому помогают специалисты по социальной работе, непосредственные работники социальных служб и специалисты по социальной помощи. Роль менеджера или организатора местного сообщества — новая, но очень перспективная роль социальных работников.
• 4. Несомненно, что некоммерческий сектор нуждается и в финансовой поддержке государства или регулярном спонсировании со стороны предприятий. В Восточной Европе этот вопрос обсуждается с точки зрения новой роли государства в отношении некоммерческого сектора, в России также начинают складываться новые отношения, связанные с финансированием негосударственных/некоммерческих организаций через проведение тендеров и социальных заказов. Также нет сомнений в том, что государственные социальные службы должны оказывать финансовую поддержку группам самопомощи, таким как «Анонимные алкоголики»; группы самопомощи безработных, пожилых и т. д. Это вопрос «политической культуры», которая позволила бы личностям и группам иметь равный доступ к социальной жизни и тем самым открывала бы им доступ к получению также и финансовой поддержки.

В современных теоретических исследованиях по местному самоуправлению большое значение придается вопросу о том, какие именно функции должны выполняться на этом, наиболее близком населению уровне и как включить население в их реализацию. Представление о том, что власть должна работать так, чтобы гражданин в полной мере мог проявить свою самостоятельность и в то же время получить необходимую помощь, давно укоренилось в западной философской и религиозной мысли. Впервые высказанная Аристотелем идея о том, что власть в государстве производна от гражданина, была в Новое время основательно проработана английскими философами Юмом и Гоббсом в теории «общественного договора» (social contract), а затем закреплена в основных положениях так называемой англо-американской школы права.

Позже эта идея легла в основу концепции «правового государства», которая провозгласила незыблемость прав и свобод человека наряду с другими демократическими институтами. Отношения гражданина и государства также стали краеугольным камнем теории социального государства, оформившейся в Европе к концу XIX в. Из «общественного договора» выводятся и различные теории участия, предполагающие включение граждан и выражающих их интересы групп в процесс принятия решений. При этом каждый не только несет ответственность перед обществом и властью, но и считает, что он определяет характер этих институтов. Гражданство становится синонимом самостоятельности и свободы, а понятие гражданского общества предполагает наличие сообщества, которое самоорганизуется для решения определенных задач и защиты своей негативной свободы, т. е. свободы от вмешательства любой власти, включая государственную. Так, например, считает известный американский ученый Ф. Хайек, который буквально посвятил жизнь защите свободы в ее либеральном понимании — как свободы от вмешательства государства в частную жизнь, в жизнь гражданского общества^[2]. В таком понимании «социальное государство» — это не государство социальных услуг, а общественное государство, инструмент гражданского общества, полностью ему подотчетный и зависящий от него. Реализация такого социального государства максимально зависит от развития гражданского общества, его способности осознавать и формулировать свои интересы и потребности, создавать организационные структуры, способные использовать ресурсы государства для их удовлетворения.

Проблема самоорганизации гражданского общества чрезвычайно важна для России в связи с уменьшением реального значения и возможностей государства в различных сферах жизни. Но уменьшение давления государства само по себе не порождает эффективную экономику (коммерческий сектор) и самостоятельного гражданина, а также сильную местную власть и налогоспособный «третий», т. е. негосударственный сектор, ориентированный на оказание услуг гражданам. Не возникают автоматически и «правила игры» между секторами, т. е. те самые договорные отношения в рамках социального контракта, которые устанавливают равноправие сторон, превращающихся из исполнителей воли государства в его партнеров. Напротив, вместо правил, обусловленных законом, быстро развиваются взаимодействия, которые имеют если не противозаконный, то «серый», коррумпированный характер. Целью этих взаимодействий являются, конечно, не интересы населения, а личное обогащение чиновников через обналичивание бюджетных денег. Это дает основания многим исследователям делать вывод, что в России развиваются не договорные отношения, а сговоры различных сторон в собственных интересах.

Важно, что при «нормативном» варианте развития каждый из трех секторов-партнеров имеет собственные приоритеты, ресурсы и технологии для решения проблем общества, и только вместе они могут гарантировать реализацию эффективной и гуманной социальной политики. Ни один из трех секторов не существует изолированно в устойчиво развивающихся современных государствах, многое из которых конституционно закреплены как социальные государства. В разнообразных теоретических моделях социальной политики подчеркивается, что полный этатизм, опора только на экономические (рыночные) механизмы или буквально понятое народовластие возможны лишь как идеальные конструкты. Необходим оптимальный баланс этих сил в обществе, без которого неизбежны шараханья от тоталитарного государства к нецивилизованному рынку и анархии.

Например, в период между двумя мировыми войнами под воздействием идеологии «социального государства» в западном обществе утверждается представление, что государство должно приходить на помощь самым обездоленным и имеющим слабые позиции на рынке труда. Но даже во Франции, в наиболее централизованной из европейских стран, управление новыми службами социальной защиты населения поручается либо частным благотворительным организациям, либо местным органам власти. Создание в 1945 г. государственной службы социального обеспечения отразило тенденцию к расширению сферы социальной защиты, сохранив принцип частного управления первичными службами и кассами. Во всех случаях местные органы власти, социальная миссия которых четко определена, играют главную роль в координации работы этих служб па своей территории.

С нашей точки зрения, такая оптимизация взаимодействия государства и других социальных институтов возможна на путях развития гражданского общества и в России. Гражданское общество и генетически связанное с ним народовластие, т. е. самоуправление, требуют для своего осуществления развития определенных организаций — «единиц» самоуправления. Очевидно, что таковые могут носить территориальный или производственно-профессиональный, политический, конфессиональный и подобный характер. Конечно, в реальной деятельности они тесно переплетены. Их постоянные взаимодействия придают устойчивость и сплоченность общности, поддерживают порядок и обеспечивают удовлетворение как повседневных нужд, так и духовных потребностей людей.

Однако современное российское государство обеспокоено гораздо больше сохранением своего вездесущего характера, чем поддержкой гражданских инициатив. За 1990;е гг. государство успешно поработало над созданием мощной «группы интересов», сражающейся за сохранение государственного попечительства, выдаваемого за российский вариант социального государства. Политическое влияние этой социально аморфной группы заключается в том, что на выборах любого уровня она обеспечивает максимальное представительство любых «партий власти» в обмен на никогда не выполняющиеся обещания улучшений и повышений. Так теория Ю. Хабермаса о «клментальных группах»^[3], которые держат социальное государство в зависимости, обеспечивая его стабильность через электоральную поддержку, в России очень быстро воплотилась в политическую практику.

4.6.2. Значительную роль в организации взаимопомощи и активизации населения может сыграть и церковь. Россия многонациональная и многоконфессиональная страна, и разные конфессии могут охватить практически все население разными формами поддержки. В Западной Европе развитие социального страхования, расширение налогообложения для реализации социальных функций государства и муниципалитетов совпали по времени с процессом отделения церкви от государства в большинстве европейских стран (например, в Германии — в 1883 г., во Франции — в 1905 г.). До конца XIX в. основной инстанцией, оказывающей помощь обездоленным как на Западе, так и в России, была церковь. В Западной Европе муниципалитеты и коммуны, как правило, территориально совпадали с давно сложившимися приходами, и католическая церковь активно включилась в осмысление нового социального явления, каким стало социальное государство. И это неудивительно, поскольку механизмы оказания помощи нуждающимся были ею хорошо разработаны. Следствием этого интереса к мирским делам оказался концептуальный поворот церкви к неотомизму, признанному тогда «единственно истинной философией католицизма». Безусловная связь томизма с разными аспектами политической философии Аристотеля, подчеркивавшего естественное право каждого гражданина на участие в делах государства, а также широкое развитие к тому времени идей христианского социализма, привело к тому, что католическая церковь сформулировала собственную социально-политическую доктрину, альтернативную как капитализму, так и социализму. В этом отношении католическая церковь проявила себя в качестве важного субъекта социальной политики, несмотря на снижение ее духовного авторитета и благодаря этому сохранила свое влияние на паству.

Считается, что отправной точкой доктринального оформления «Христианского социального учения» католической церкви были энциклики папы Льва XIII, особенно «О новых явлениях» (Rerum novarum Vatikan. 1891). Это первая социальная энциклика, где признавалось наличие социального неравенства и значение рабочего вопроса, а также акцентировалось понятие «естественное право», из которого выводились не только право частной собственности, но и невмешательство государства в личную жизнь граждан. Право граждан на защиту от контроля и вмешательства государства особенно было подчеркнуто в более поздних энцикликах папы Пия XI, где содержалась критика фашистского государства в Италии (1931 г.), а также германского национал-социализма и атеистического коммунизма (1937 г.).

Главный принцип «Христианского социального учения» — идея вспомогательное™ (субсидиарности), которая в течение XX в. стала широко использоваться не только католическими патриархами: в ряде стран она нашла отражение в правовых нормах. Исходно принцип вспомогателыюсти означает, что человек всегда должен пытаться решать возникающие проблемы с помощью «ближайшей инстанции». В христианском, религиозном смысле человек сам для себя является ближайшей инстанцией, несущей максимальную ответственность за себя. Если он не может самостоятельно справиться со сложной жизненной ситуацией, то должен обратиться к семье и родственникам. Следующей инстанцией будет местная община, соседи, церковь и гражданские организации, а затем муниципальные или коммунальные власти, региональные и государственные структуры. Такой акцент на ответственность человека за свое место в мире связан с католической духовной традицией, подчеркивающей человеческую ипостась в богочеловеческом образе Христа и необходимость привнесения христианских принципов в повседневную жизнь. Католицизм как бы смотрит на небо с земли, рационально строит лестницу в небо, уделяя большое внимание земным проблемам. В этом его отличие от протестантизма, более рационального, полностью развернувшегося к земным делам в согласии с тезисом «трудиться — значит молиться» и от православия, ориентирующего на смирение, полагание на волю Всевышнего, воздаяние на небесах.

В более поздних документах католическая церковь прямо говорила об обязанности властей предоставить помощь и дать возможность гражданину проявить свои возможности, о необходимости подхода «снизу вверх», например, в упоминавшихся энцикликах папы Пия XI. В энциклике 1931 г., написанной в честь 40-летия «Rerum no varum» дается определение субсидиарности. Термин «субсидиарность» (от лат. subsidium ferre — оказывать помощь) обозначает определенную систему взаимоотношений государства и граждан. В рамках этой системы государство должно предлагать своим гражданам различного рода помощь для того, чтобы они могли самостоятельно решать свои проблемы на основе самоорганизации и самоконтроля. Особое внимание уделяется естественным правам человека — все, что гражданин может сделать сам, по собственной инициативе, является его неотчуждаемым правом, государственные структуры не должны выполнять то, с чем могут успешно справиться местные сообщества. Подводится итог, что любая общественная деятельность по своей сути субсидиарна, а государство обязано свести к минимуму вмешательство в дела отдельных граждан и местных сообществ.

Самодеятельность граждан очень важна также для противостояния «демону организации», приводящему к превращению человеческого общества в гигантскую машину, обслуживающую экономический рост. Индустриализм приводит к утрате человеческого содержания труда, к его дегуманизации и противостоит развитию человека.

Интересно отметить, что чувствительность к «антропологической проблеме» католическая церковь проявила задолго до того, как социологи обнаружили различие между уровнем жизни и его качеством и занялись индикаторами социального развития. Патриарх Пий XII в Рождественском послании 1952 г. наметил ставшее теперь общепринятым различие между ростом экономических показателей и развитием, принимающим во внимание «человеческую цену» материального благосостояния. Папа писал: «Как для народов, гак и для отдельных людей „иметь“ больше не есть конечная цель. Всякий рост амбивалентен. Будучи необходим, чтобы позволить человеку быть человеком, он превращается для него в тюрьму, едва только становится для него высшей целью, заслоняя собою весь остальной мир. Сердца тогда черствеют и замыкаются в себе, людей собирает вместе не дружба, а интерес, который вскоре начинает их ссорить и разъединять. Стремление исключительно к тому, чтобы „иметь“ воздвигает препятствия к возрастанию качества бытия и противостоит подлинному его величию: как для народов, так и для отдельных личностей стяжательность есть самая очевидная форма моральной недоразвитости»^[4].

Под влиянием идей современного французского философа Ж. Маритена в энциклике «Развитие народов» (Populorum progressio. Vatikan, 1967) выдвигается идея интегрального, целостного экономического и культурного развития человечества; подчеркивается, что каждый человек ответствен не только перед всеми живущими сейчас людьми, но и перед будущими поколениями. Хотя утверждается, что истинен только христианский гуманизм, но светский гуманизм также имеет свою ценность, поскольку он дает возможность для сотрудничества верующих с неверующими в решении земных целей. Экономика рассматривается как средство для осуществления интегрального гуманизма. Солидарное развитие человечества требует, чтобы богатые страны оказывали поддержку бедным. Для этой цели предлагается создать всемирный фонд за счет части военных расходов. Таким образом появляется возможность более включенного в мировое сообщество развития бедных стран. Помощь бедным странам увязывается с проблемой мира, преодолением национализма и расизма.

Внимание к проблемам и трудностям «человеческого существования на земле» характерно и для работ действующего понтифика Иоанна-Павла II и отражено в энцикликах «Совершая труд» (Vatikan, 1981) и «Забота о социальной действительности» (Sollicitudo rei socialis. Vatikan, 1987).

В них папа сделал вывод, что нынешняя ситуация в мире с точки зрения развития производит скорее негативное впечатление. Увеличивается разрыв между развитым Севером и южными регионами; существуют различные формы эксплуатации и угнетения; действуют экономические, финансовые и социальные механизмы, укрепляющие состояние богатства одних и бедности других. Все страны должны решить разделяющие их конфликты, научиться сотрудничать друг с другом, что может произойти только в том случае, если они существенным образом изменятся.

В энциклике «Сотый год» (Vatikan, 1991), отметившей столетие энциклики «О новых явлениях», сказано, что труд несет особую печать человека и человечества, печать личности, действующей в сообществе личностей и эта печать определяет ее внутреннюю оценку, даже самую ее природу. Папа подчеркивает, что человека следует рассматривать не как статистическую единицу или элемент общественных отношений, но как субъект нравственных решений, который посредством таких решений созидает нравственный порядок. Так своеобразно в современном католицизме сформулировано убеждение, что сети социального порядка создают и поддерживают сами граждане ответственным отношением к своему месту в обществе.

4.6.3. Принцип субсидиарности снова привлек внимание исследователей и практиков после введения его в законодательство Европейского сообщества, а затем — Европейского Союза (ЕС). В преамбуле Маастрихтского договора сказано: «Этот договор знаменует новый этап в процессе создания еще более тесного союза между народами Европы, в котором решения принимаются на самом близком к гражданам уровне»^[5], что подчеркивает значение именно субсидиарных принципов. В то же время современное «светское» толкование субсидиарности довольно многозначно. Председатель Совета ЕС Ж. Делор в 1991 г. подчеркнул двойное значение этого принципа: «Это не просто ограничение вмешательства высшей власти, находящейся лицом к лицу с человеком или сообществом, а их возможность действовать самим: это также обязанность этой власти действовать лицом к лицу с этим человеком или этой группой таким образом, чтобы дать им средства достичь своих целей»^[6]. В рамках ЕС это связано также с ограничениями полномочий Евросоюза в отношениях со своими членами и осуществлением политики на максимально низком уровне управления. Придерживаясь принципа субсидиарности-вспомогателыюсти, ЕС не должна нарушать принцип национального суверенитета при выдвижении каких-то радикальных или неожиданных предложений в сфере социального управления или социальной защиты.

Теоретическим обоснованием необходимости ограничения бюрократического вмешательства из «центра» в дела местного самоуправления давно занимаются немецкие ученые. Об этом говорится в «теории свободной общины», базирующейся на идее естественного права (неотомизме и современном католицизме); государственной теории местного самоуправления немецких ученых Л. фон Штайна и Р. Гнейста и др.^[7] Исходя из этих посылок, не государство делегирует функции муниципалитетам, а, наоборот, муниципалитеты, как первоначально правомочные власти, передали функции, которые были трудновыполнимыми для них, более высоким властям. Данная концепция хорошо известна сегодня под названием «субсидиарность» и данный принцип применим не только к отношениям между муниципалитетами и государством, но также в целом к любому более высокому уровню государства.

Действительно, исторически опорной единицей самоуправленческой организации в Германии была община, основывающаяся на совместном проживании и совместном производстве. Она более успешно решала административную задачу децентрализации управления, нежели обладала финансовой самостоятельностью, поэтому не избежала определенного (но сравнению с Северной Европой или США) огосударствления. Однако самоуправленческая организация в Германии отличалась специфической чертой, а именно — участие в представительных и исполнительных органах основывалось не на добровольности граждан, а на своего рода правеобязанности, на «принудительной» демократии. Отказ от участия в деятельности органов самоуправления вел к общественным последствиям, включая ущемление в правах и увеличение налогообложения (штрафам). Может быть, это одна из причин исключительной дисциплинированности немцев по отношению к общественным делам. Такой подход превращал самоуправление в род государственной или общественной повинности. Вместе с тем следствием такой «принудительной демократии» стал несравненно более высокий уровень личной гражданской ответственности в Германии (но сравнению, например, с Францией или Россией). Поэтому и сегодня в Германии можно видеть разные инициативы населения, иногда замечательные, иногда — очень непривычные для российского «не бюргера», но это именно свидетельства самоорганизации населения^[8].

Достойно упоминания и то, что еще в 1850—1860-е гг. в Германии начали создаваться общественные союзы — самоорганизации по отраслевому и профессиональному признаку. Вскоре эти союзы стали наделяться правительством особыми полномочиями в социальной сфере: общественном призрении и социальной помощи, медицинском и школьном деле. Эти новообразовавшиеся органы были общественными объединениями, но рекомендации и решения, принимаемые ими, были обязательными для работающих в данной профессиональной сфере. По нашему мнению, эта практика коренится в средневековой католической традиции, где обладание конкретной профессией, принадлежность к цеху выступали важнейшими дисциплинирующими, поддерживающими и душеспасительными факторами, когда каждое из профессиональных занятий предполагало определенный уровень ответственности в соблюдении евангельских заповедей. Важнейшей составляющей этой ответственности являлось профессиональное мастерство и добросовестность в выполнении повседневных обязанностей.

Поэтому с середины XIX в. государство финансировало решение важных социальных проблем, а технологию в соответствии с традицией, отрабатывали и добивались ее стандартизации, профессиональные ассоциации (корпорации). В 1911 г. организация таких целевых общественных объединений была узаконена и они стали важным фактором социальной жизни Германии. К сожалению, в доступной литературе нет прямых упоминаний о том, являются ли эти объединения предшественниками «свободных трегеров», т. е. носителей социальных услуг, имеющих правовой статус негосударственных организаций и государственные лицензии на предоставление определенных лицензионных видов услуг. С нашей точки зрения, это именно так. Сегодня свободные трегеры играют огромную роль в реализации социальной политики на местном уровне, поскольку немецкий законодатель считает, что предпочтительнее поддерживать их, а не государственные бюрократические структуры.

4.6.4. В сегодняшней России конституционную запись о социальном государстве (ст. 7 Конституции Российской Федерации) принято трактовать в ключе обязательств федеративного государства заботиться обо всех гражданах. Желания граждан или их специфические потребности не являются предметом дискуссии, поскольку как категории нуждающихся, так и формы заботы закреплены законодательно. «Глобальный патронаж» не воспринимается как форма глобального же контроля и унификации. Напротив, он воплощает идею равенства всех перед отцом-государством. Очевидные всякому прорехи в этой отеческой заботе объясняются не архаическими взглядами на роль государства, а злоупотреблениями предпринимателей и казнокрадством чиновников. Но злоупотреблений тем больше, чем больше смычка власти и ресурсов, а монополизация и власти, и ресурсов фактически развивались в 1990;е гг. очень быстро. Сегодня можно говорить не о договоре, а о сговоре между государством и крупнейшими корпорациями и банковскими структурами, на основе которого возможно было проведение той конфискационной социально-экономической политики, которая реально присутствовала. Даже рост индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП) в Российской Федерации после дефолта 1998 г. происходил за счет роста ВВП на душу населения при одновременном замораживания реальной заработной платы. Иначе говоря, экономика восстановилась буквально за счет низкого уровня жизни работающей части населения.

Еще достаточно сильная социалистическая традиция предполагает, что муниципальные власти заняты в основном реализацией федеральных законов и актов субъектов Российской Федерации, на территории которых они находятся. Предстоящая муниципальная реформа, очевидно, не будет способствовать повышению самостоятельности местного самоуправления, поскольку оно останется зависящим от финансирования «сверху». Однако и в стране, и во многих регионах набирают силу различные общественные организации, эффективно решающие проблемы той группы населения, интересы которой они представляют. Как правило, негосударственные организации работают в тесном контакте с местными администрациями, выполняя целевые программы (социальные заказы) или разрабатывая их. Нередко для реализации социальных программ, адресованных «слабым» группам населения, удается привлекать средства международных организаций, в том числе конфессиональных, которые охотно сотрудничают с негосударственными организациями, так как в Западной Европе давно сложились модели местного управления с участием жителей или их организаций. Решение многих вопросов с помощью общинных/общественных ресурсов считается важным проявлением демократии.

Как утверждают психологи и историки, население России сохранило свой общинный менталитет, но пока он мало работает на самоорганизацию населения для решения каких-то социальных проблем. Наши политики не раз упоминали о необходимости развивать субсидиарный подход к российскому социальному государству для изживания патернализма. Но единственным средством поддержки субсидиарности фактически является уменьшение государственного финансирования для решения определенных проблем. Такое принудительное перекладывание ответственности за решение многих социальных проблем на плечи не готовых к этом}' граждан вряд ли может быть эффективным.

В российских источниках понятие субсидиарности появилось в связи со становлением и развитием в России местного самоуправления. К сожалению, в российской справочной литературе анализируемое понятие определяется только в «Словаре-справочнике по социальной работе». Приведем это определение: «Субсидиарность — законодательное регулирование взаимодействия государственных и негосударственных структур в социальном секторе, предполагающее предпочтение при финансировании гражданских (общественных) и частных инициатив в области социальных программ и мероприятий по сравнению с государственными структурами. Государство „ищет“ свободных инициаторов в общественном секторе и при их отсутствии создает государственные учреждения или временные коллективы. При наличии нескольких общественных предложений или проектов государственные ведомства должны проводить конкурс программ и финансировать наиболее перспективную»^[9]. В других источниках справочного характера есть множество упоминаний субсидиарности в связи с современным католицизмом или организацией работы «третьего» сектора, как в вышеприведенном, но российский менталитет, как считают практически все исследователи, не имеет субсидиарного характера.

Сохранило ли общество свой общинный, «соборный» менталитет, если в действительности российский социум расколот, разобщен? Если обратиться к истории русской общины, то наиболее ярко общинный идеал в свободной от государственной идеологии и официальной церкви форме проявился у староверов Севера, чьи хозяйственные достижения широко известны. Российское земство, к сожалению, имело короткую историю, изучать которую совершенно необходимо, чтобы разобраться с тем, что и на каких условиях брали на себя земские органы. В то же время обращение к историческому опыту российских солидарностных отношений, на наш взгляд, свидетельствует не об архаизации массового сознания, а о поиске собственной культурной почвы для развития.

Процесс реформирования российского общества, начавшийся в середине 1980;х гг., инициировал активность различных социальных групп населения, позволил по-новому взглянуть на собственные проблемы и оценить возможные пути их решения. Социальная структура общества стала намного мозаичнее, а процессы управления и согласования интересов утратили эффективность. В поисках новых путей развития общества рассматривались различные модели, проверенные временем и успешно работающие на Западе и Востоке. Однако сегодня очевидно, что какуюлибо готовую модель, учитывающую все разнообразие российского социума, найти вряд ли возможно. Поэтому представляет большой интерес любой опыт формулирования приоритетов и выбора партнеров отдельных сообществ, повышающих степень их самоорганизации, а также результаты, отражающие эти процессы. Государство должно отказаться от практики принятия универсальных, но экономически не обеспеченных правовых норм, связанных с помощью населению, финансируя в то же время конкретные общественные инициативы или муниципальные образования, подавшие аргументированные заявки или проекты социальных программ. Собственную экономическую основу для деятельности может создать сеть налогоспособных малых предприятий муниципальной подчиненности или использование переданной муниципалитетам собственности, постепенно уменьшающих зависимость от социальных трансфертов «сверху». Будущее российского социума — за развитием самоорганизации в виде местного самоуправления, но государство в этом процессе боится потерять власть и действует пока очень противоречиво.

Законодательство о местном самоуправлении в ближайшем времени изменится, уже принят соответствующий закон, но его введение в действие пока отсрочено. Вместе с тем уже законодательно определен статус негосударственных организаций (НГО/НКО) в России. Законодательство о некоммерческих организациях в Российской Федерации стало складываться лишь в 1990;х гг., хотя в отдельных нормативных актах, регулирующих развитие культуры, науки, здравоохранения и социальной защиты, признавался специальной статус организаций, действующих в общественных интересах в противоположность государственным или коммерческим (частным), в том числе при наделении их налоговыми и иными льготами.

Основным аналогом международного понятия «некоммерческая организация» в России до последних лет являлась так называемая общественная организация — добровольное самоуправляемое объединение граждан, созданное с целью реализации их личных неимущественных (духовных, творческих, научных, профессиональных и др.) интересов, которое существует почти исключительно как членская организация, без целей получения и распределения прибыли. Некоммерческие организации могут создаваться в форме общественных или религиозных организаций (объединений), некоммерческих партнерств, учреждений, автономных некоммерческих организаций, социальных, благотворительных и иных фондов, ассоциаций и союзов в иных формах, предусмотренных законом.

Согласно Закону «О некоммерческих организациях» 1995 г. органы государственной власти и местного самоуправления в пределах своей компетенции могут оказывать некоммерческим организациям экономическую поддержку в различных формах:

• — предоставлять в соответствии с законодательством льготы по уплате налогов, таможенных и иных сборов и платежей с учетом целей и организационно-правовых форм некоммерческих организаций;
• — предоставлять иные льготы, включающие, полное или частичное освобождение от уплаты за пользование государственным или муниципальным имуществом;
• — предоставлять льготы по уплате налогов гражданам и юридическим лицам, оказывающим некоммерческим организациям материальную поддержку.

Согласно законодательству Российской Федерации некоммерческие организации могут иметь определенные налоговые льготы. Здесь имеют значение цели, на которые использованы полученные в результате предпринимательской деятельности доходы. Если полученные доходы полностью истрачены на осуществление уставных целей и задач некоммерческих организаций, включая реализуемые этими организациями программы, приобретение основных фондов и оборудования, то налог на прибыль не взимается. Если указанных расходов было меньше, чем полученных доходов, то налогообложению подлежит разница между ними.

Все перечисленные правовые нормы создают реальную основу для самостоятельной деятельности населения, однако ее осуществление осложняется недостаточной вовлеченностью граждан в процесс решения собственных проблем по причине отчуждения от любой власти (а от муниципальной — тем более, как малопонятной и бессильной, по мнению населения). И хотя органы местного самоуправления сегодня сформированы почти во всех субъектах Российской Федерации, их работа все еще малоэффективна, поскольку отсутствует достаточная экономическая основа для их деятельности, должное взаимодействие и взаимопонимание как с населением, так и с государственными органами, а также квалифицированные кадры для осуществления этой деятельности. Взаимодействие с населением требует минимальных финансовых вложений, но, как следует из опыта Германии, США и ряда постсоциалистических стран, дает быстрый социальный эффект, связанный с вовлечением населения в понимание своих проблем и нахождение приемлемых и экономичных путей их решения.

Вопросы для самоконтроля

• 1. Назовите наиболее общие характеристики любой социальной среды.
• 2. Охарактеризуйте социальную среду современной семьи.
• 3. Назовите особенности школы как социальной среды.
• 4. Охарактеризуйте социальную среду современного российского государства.
• 5. Как вы понимаете смысл «лестницы социального участия»?
• 6. Что с вашей точки зрения препятствует социальному участию населения в решении собственных проблем, в чем корни пассивности российского населения?
• 7. Каковы, с вашей точки зрения, возможные стратегии активизации социального участия граждан?

• [1] Токвиль А. де. Демократия в Америке. М., 1992. С. 65.
• [2] Хайк Ф. Дорога к рабству / пер. с англ. Минск, 1991.
• [3] См.: Хабермас Ю. Отношения между системой и жизненным миром в условиях позднего капитализма// Теория и история экономических и социальных институтов и систем.1993. Т. 1, вып. 2.
• [4] Лобье Я. де. Социальная доктрина католической церкви. Брюссель, 1989. С. 149.
• [5] Swithinbank Л. The European Union and Social Care / ed. by B. Munday, P. Ely // SocialCare in Europe. Hemstead, 1996. P. 7.
• [6] См.: Манди Б. Роль надгосударственных организаций в формировании социальнойполитики и определении направлений развития социальной работы: на примере Европейского Союза // Взаимосвязь социальной работы и социальной политики / пер. с англ. М., 1997. С. 67.
• [7] Институты самоуправления: Историко-правовое исследование. М., 1995. С. 246—247.
• [8] Осторожно, бдительный сосед // Московские новости. 2003. № 28.
• [9] Словарь-справочник по социальной работе. М., 1997. С. 355—356.