Социальная идентификация пожилой семьи в современном российском контексте

Актуальность исследования обусловлена существенными изменениями в возрастной структуре современного общества. Во-первых, речь идет о тенденции постарения населения, увеличении доли пожилых людей, причем увеличение возрастных групп опережает рост социокультурного разнообразия. Во-вторых, имеет место возрастная ценностная асимметрия в обществе (размер и способ дохода, «открытость» социальных позиций, дающих доступ к воздействию на различные социальные процессы, возрастная ин-ституциальность). Происходит возрастная поляризация (молодость — старость). В современной России отмечают монопольное обладание доступами к ресурсам, выгодами со стороны молодежи. Пожилые люди позиционируются как подчиненные, имеющие, как правило, возможность использовать лифты социальной мобильности в направлении снижения качества жизни. Макроэкономические проблемы рассматривались до недавнего времени в основном с точки зрения расходов на социальное обеспечение пожилых людей — иждивенцев. В последнее время приходит осознание того, что возрастающий относительный показатель числа пожилых людей — иждивенцев сам по себе является всего лишь одним из многих факторов, влияющих на способность страны обеспечивать стабильный доход своему пожилому населению наряду с обеспечением экономического роста. Необходим широкий и более комплексный подход, предусматривающий учет и ряда других факторов. В-третьих, происходят структурные и функциональные изменения геронтоло-гической группы. Сейчас это гетерогенная группа, характеризующаяся широким спектром различий. В-четвертых, переход от государства субсидий к истинно социальному государству, граждане которого не только пользуются социальными правами, но и выполняют обязательства друг перед другом и перед обществом, требует социологической рефлексии основных принципов социальной политики современности: профилактики социального риска и активизации человеческих ресурсов.

Фокусирование внимания на данной проблеме обусловлено также тем обстоятельством, что в начале 90-х годов XX столетия, когда Россия встала на путь коренных преобразований всех сторон своей жизнедеятельности, возникли новые, неизвестные прежде явления, такие как безработица, обнищание основной массы населения, появление новых форм собственности. Это не могло не отразиться на функционировании современной российской семьи. В начале XXI в. актуальным представляется адресация к наследию европейской социологии XX в., которая видела свою цель в нахождении средств, помогающих преодолеть распадение общества, что нашло отражение в идеях консенсуса у Конта, солидарности у Дюркгейма, взаимопомощи у Кропоткина. Рассмотренная в этом контексте семья как социальный институт представляет собой важнейшее интегрирующее, объединяющее средство, обусловливающее нормальную работу социальной системы. Это утверждение справедливо как в отношении молодых, так и пожилых семейных пар. В научной литературе акцентируется внимание, главным образом, на молодых семьях, на периферии научного интереса остаются проблемы пожилых семей.

Бытующие в массовом сознании установки по отношению к пожилым семьям отражают общие тенденции и ценности развития института семьи в конкретном социальном контексте. Распространено мнение о том, что главная функция семьи — рождение и воспитание детей. Иначе говоря, функции семьи сводятся к репродуктивной функции. Такого рода представления, исключающие многофункциональность жизнедеятельности семьи, обесценивают социальное бытие пожилых семей. Не случайно, конструируется социальный портрет пожилой семьи, включающий представления о ней как о пассивной и беспомощной. В результате пожилые семьи фиксируются обыденным сознанием как аутсайдеры социальной жизни, что приводит их к социальной изоляции. Социальные практики, базирующиеся на такого рода теоретических посылах повлекли за собой отрицательные социальные и экономические последствия. Говоря об этом, нельзя забывать о межпоколенче-ских связях, без которых невозможен процесс как сохранения, так и функционирования семьи как социального института, невозможна трансляция социокультурного опыта от старшего поколения к младшему.

Степень разработанности проблемы. Социологический анализ пожилой семьи оказывается продуктивным в русле традиции исследования социального неравенства как многофакторного явления с учетом экономических, политических, профессиональных факторов, личных предпочтений и интересов социальных групп, представленной работами М. Вебера, Э. Дюркгейма, П. Сорокина, Д. Бэла. Научный поиск осуществлялся автором с опорой на социологическую теорию социального статуса (М. Вебер, Б. Тернер, Г. Маршалл, В. Ильин). :

Общетеоретические основания исследования семьи представлены в работах С. Голод, У. Гуд, А. Золотарева, А. Клецина, М. Постера, Ю. Семенова, А. Харчева. В поле зрения исследователей оказываются актуальные темы: особенности межпоколенческих отношений (М. Елютина, С. Жукова, О. Краснова, Е. Молевич, Г. Парахонская, Н. Шахматова), характер внутрисемейного распределения обязанностей и власти (Е. Балабанова, И. Козина), тендерные отношения в семье, неравное положение женщин в приватной и публичной сферах, причины домашнего насилия (С. Айвазова, Е. Здраво-мыслова, И. Тартаковская, А. Темкина, Е. Ярская — Смирнова, М. Ищенко), неформальная экономика и сети взаимопомощи российских домохозяйств (С. Барсукова, В. Виноградский, Н. Давыдова, Н. Щукина).

Значимым представляется исследование семьи в контексте интимности, супружеской автономии (И. Голод, М. Малышева, В. Сысенко). Особое значение для понимания структурирующей роли практик семейной жизни пожилой семьи имеют работы современных отечественных социологов, посвященные актуальным вопросам семьи в кризисном обществе (М. Баскакова, О. Здравомыслова, М. Артюнян), публикации, обсуждающие вопрос об эффективности социальной политики в отношении семьи (А. Артюхов, Н. Ваганов, В. Елизаров, Н. Ловцова).

Постепенно интенсифицируются исследования социальных проблем старости, старения. Появились новые проблемы, новые подходы к решению традиционных социогеронтологических вопросов, связанные с глобализацией, становлением мирового информационного пространства, новыми герон-тотехнологнями. Предметом обсуждения становятся следующие проблемы: сущность социальной старости (Н. Ковалева, Е. Молевич) — условия повышения качества жизни пожилых людей (Н. Большакова, В. Васильчиков) — образование в позднем возрасте (М. Елютина, Э. Чеканова) — имидж пожилого человека в современном обществе (Э. Карюхин, Г. Парахонская, Н. Шабалина) — старость и мобильность (С. Балабанова, Н. Панина, А. Писарев, Т. Смирнова) — новые конфликты в геронтологическом секторе (Н. Гегедюш, И. Лотова) — коммуникативные ресурсы представителей позднего возраста (В. Альперо-вич, М. Елютина, Л. Михайлова, В. Патрушев), проблема девиации и жестокого обращения с пожилыми людьми (Т. Темаев, П. Пучков), проблемы безопасности пожилого человека (А. Понукалин, Н. Силин). Рефлексия ге-ронтологических идентификационных стратегий нашла отражение в работах В. Альперовича, Н. Бексаевой, А. Смолькина. В последние годы написаны содержательные работы, рассматривающие различные аспекты жизнедеятельности в пожилом возрасте в контексте социального неравенства, практик социальной эксклюзии по возрастному принципу, вариативного спектра барьеров и возможных траекторий реализации жизненных планов в позднем возрасте: В. Борисова, Э. Чеканова, Т. Черненко. Изучению стиля жизни в позднем возрасте посвящены работы И. Бестужева — Лады, М. Руткевича, Ж.

Тощенко, А. Здравомыслова, Ф. Шереги, Е. Таршиса, Г. Зборовского. Следует выделить публикации, ориентированные на демографический анализ (Е. Егорова, JI. Лебедева, Б. Бреев), отражающие нюансы социально-экономических последствий постарения населения (В. Куценко, С. Робель), затрагивающие сферу межпоколенных трансфертов (Б. Дубин, Н. Лисовский, С. Спасибенко), тенденции развития тендерных отношений в стареющем обществе (М. Елютина, А. Серенсен), нацеленные на системный анализ механизмов интеграции пожилых людей (М. Елютина, 3. Саралиева, Н. Щукина).

Несомненную ценность представляет ресурсная концепция, которая в российских условиях становится активным социокультурным гуманизирующим феноменом, детерминирующим переход к социальной стабильности и индивидуальной защищенности. Особенно важен принцип активизации ресурсов человека для улучшения социального положения представителей третьего возраста (работы М. Елютиной, А. Смолькина, Т. Темаева, Э. Чека-новой). Для диссертационного исследования важны исследовательская традиция анализа микропрактик социальной эксклюзии и социальной интеграции, акцентирующая внимание на жизненном опыте людей (Ф. Бородкин, М. Елютина, Н. Тихонова), а также концепция совладающего поведения (В.В, Радаев, Е. С. Балабанова, М. Г. Бурлацкая, А.Н. Демин) позволяющая построить таксономию испытываемых трудностей, выявить основные материальные, социальные, психологические ресурсы, мобилизуемые в процессе сов-ладания с жизненными трудностями, проанализировать схемы их восприятия и интерпретации.

До недавнего времени в научном дискурсе преобладали работы, фокусирующие внимание на изучении молодой семьи как ресурсе социального развития, главном проводнике социальных изменений, экономического развития и технического прогрессана наиболее значимой для государства репродуктивной функции семьи (Э.Васильева, С. Голод, М. Мацковский, Н. Римашевский, О. Челышева, Д. Шестакова). Пожилые семьи практически не исследованы. Кроме того, основной акцент в социогеронтологических работах делается на медико-социальную помощь правовые аспекты системы социальной защиты пожилых людей, государственную политику в отношении пожилых граждан. Статус пожилой семьи остается пока не концептуализированным в рамках социологической теории. Ресурсы пожилой семьи, семейные стратегии и их влияние на качество жизни, остаются вне поля зрения исследователей. Становится очевидной необходимость восполнения существующего пробела в научном знании о пожилой семье, что позволит определить механизмы эффективного взаимодействия пожилой семьи с другими социальными институтами и способы наиболее успешной социальной интеграции пожилых семей в общество.

Объектом исследования выступают функциональные особенности пожилой семьи в социальной структуре российского общества.

Предмет исследования — потенциал пожилой семьи в аспекте институциональных отношений и взаимодействий на микроуровне.

Основная гипотеза исследования. Пожилая семья занимает свою особую нишу, без которой невозможна динамика современного общества. Существенное значение приобретает вопрос об автономии и своеобразии пожилой семьи, что находится в противоречии с реальными способами социальной идентификации пожилой семьи, заключающимися либо в номинировании пожилой семьи как «домашнего хосписа», либо в механическом переносе на нее стандартов и способов жизнедеятельности, свойственных молодой семье.

Цель исследования — социологическая рефлексия социальных перспектив пожилой семьи в современном российском контексте, факторов, механизмов ее функционирования. Для реализации поставленной цели сформулированы следующие задачи:

• обобщить существующие в отечественной и зарубежной социологии методологические подходы к изучению семьи в возрастной перспективе, выделить их эвристический потенциал;

• проанализировать особенности функционирования пожилой семьи как приватного института, представляющего собой устойчивую социальную практику взаимных обязательств между супругами, между государством и индивидами;

• определить изменение содержательного наполнения функций семьи в ге-ронтологическом аспекте;

• рассмотреть проблемы семейной жизни и социальной интеграции пожилого человека в тендерном аспекте;

• определить факторы тендерных различий в контексте выхода из кризисных ситуаций;

• идентифицировать семейные стратегии совладания с жизненными трудностями.

Методологическую и теоретическую основу диссертации составляют фундаментальные теоретические положения М. Вебера (концепция социального действия, идея о многомерности социальной стратификации и о жизненных шансах, как одном из ее оснований), Т. Парсонса (о структуре социального действия), П. Бурдье, П. Бергера, Т. Лукмана (теория социального конструирования реальности). Исходные установки диссертационного исследования во многом формировались под влиянием теории стратификации и структурирования общества (П. Бурдье, Э. Гидденс, Т. Маршалл, В. Радаев, П. Сорокин, В. Шапиро, О. Шкаратан), интеракционистского и универсально-функционального подходов к анализу семьи (С. Голод, М. Мацковский, А. Харчев). В диссертационной работе используется объяснительный потенциал теорий социальной инклюзии (М. Елютина, Е. Ярская-Смирнова), сетевой теории (Р. Берт, М. Гранноверт), концепций социальной политики (И. Григорьева, Н. Меннинг, О. Шкаратан, В. Ярская), теории интегрированной староста (М. Елютина, Н. Бексаева, J1. Торнстам, Т. Черненко). Метод научного объяснения находится в рамках проблемных теоретических положений критической и интерпретативной парадигм. Методологические установки, задающие направления научной рефлексии автора, раскрываются в работах, обосновывающих стратегии совладающего поведения (В. Радаев, Е. Балабанова, М. Бурлацкая, А. Демин) в сопряжении с процессуальными изменениями современного российского общества. Операционализация основных понятий и процедура эмпирического исследования разрабатываются в соответствии с принципами социологического исследования, содержащимися в работах И. Девятко, О. Шкаратана, В. Ядова.

Эмпирическую базу исследования составили статистические данные, анализ нормативно — правовой основы, вторичный анализ результатов социологических опросов по проблемам семьи, семейной политики, социокультурным проблемам, результаты социологического опроса, проведенного автором в марте 2006 года в составе исследовательской группы «РОСС-ХХ ВЕК» в г. Саратове по репрезентативной квотной выборке (общая выборочная совокупность составила 852 человека) — предельная ошибка выборки не превышает 5 процентных пунктов.

Научная новизна диссертационного исследования связана с самой постановкой проблемы, недостаточно разработанной в отечественной социологической литературе. В содержательном плане элементы новизны заключаются в следующем:

— проанализированы и по-новому обобщены основные методологические подходы к содержанию и структуре семьи в возрастной перспективеобоснованы познавательные возможности аксиологического подхода к определению пожилой семьи в качестве одобряемой общественной ценности, культурного капитала;

• по-новому представлены отличительные черты пожилой семьи как объекта социологического исследования, маркеры социальной принадлежности;

• определены содержательное изменение одних и усиление значимости других функций семьи в геронтологическом аспекте;

• выделены особенности функционирования пожилой семьи как приватного института, представляющего собой устойчивую социальную практику взаимных обязательств между супругами, между государством и индивидами;

• проанализированы и оценены в авторской интерпретации семейные стратегии совладания с жизненными трудностями;

• на основе анализа эмпирических данных показаны тендерные различия в преодолении кризисных ситуаций и факторы их обусловливающие.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что оно стимулирует активизацию междисциплинарного теоретического синтеза в отношении проблем пожилой семьи. Результаты диссертации расширяют проблемное поле, развивают теорию и методологию социологии семьи и социальной геронтологии. Выводы диссертации могут быть использованы при разработке социальных программ по организации помощи старшему поколению. Материалы диссертационной работы могут быть привлечены при чтении специализированных курсов по проблемам семьи, социологии возраста, социальной геронтологии. Полученные результаты могут быть использованы государственными органами социальной защиты старшего поколения для выработки эффективных социальных технологий.

Апробация работы. Основные положения, выводы и рекомендации, изложенные в диссертационной работе, докладывались на методологических семинарах, заседаниях кафедры социологии Саратовского государственного технического университета, международных и российских конференциях и семинарах: «Здоровый образ жизни для всех возрастов» (Саратов, 2006), «Общество риска и человек в XXI веке: альтернативы и сценарии развития» (Саратов, 2006), «Куда идет Россия: проблемы системной трансформации современного российского общества» (Челябинск, 2005), «Социальное расслоение, власть и гражданское общество в современной России» (Саратов, 2004), «Современные коммуникативные практики» (Саратов, 2004), «Роль мужчины в традиционной культуре разных народов» (Астрахань, 2003), «Образование для всех: пути интеграции» (Саратов, 2003), «Интеграционные процессы в современном обществе» (Саратов, 2002).

Достоверность и обоснованность результатов работы определяются логически непротиворечивыми теоретическими положениями, комплексным использованием теоретических и эмпирических методов социологии, корректным применением положений социологии о социальном неравенстве, социальной структуре, институте семьи, базовых социогеронтологических представлений. Результаты анализа проведенного эмпирического исследования соотнесены с известными экспериментальными данными отечественных и зарубежных ученых.

Публикации. По теме диссертации опубликовано 7 печатных работ, общим объемом 2,0 п.л.

Структура работы включает введение, две главы (четыре параграфа), заключение, список используемой литературы, приложение.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Научный дискурс либо «обходит» вниманием пожилые семьи, либо воспроизводит медикалистские взгляды, выводит вопросы ухода за пожилыми людьми в центр внимания. При этом выносится за скобки вопрос об автономии и своеобразии пожилых семей. Само понятие «пожилая семья» нередко воспринимается не как аналитическое, а как синоним чего-то принципиально прошлого, которое «все еще» существует в настоящем. Типология основных исследовательских стратегий семьи в возрастной перспективе включает в себя: социоструктурный подход, базирующийся на анализе структурных изменений семьи в возрастной перспективесоциокультурный подход, позволяющий рассмотреть представления о семье как с точки зрения универсальных, транскультурных моментов аскриптивного и прескрептивного характера, так и с точки зрения культурно-специфических особенностей, проанализировать репрезентации различных форм активностей супругов в публичном пространстве культурыанализ социальных практик. Большой эвристический потенциал содержит методологический подход к определению пожилой семьи в качестве одобряемой общественной ценности, культурного капитала, механизма межпоколенческой социокультурной трансляции. Этот подход позволяет сосредоточиться на выделении своеобразия пожилой супружеской пары.

2. Семья пожилого человека характеризуется определенными особенностями, имеет свои очертания и контуры. Это уже не детоцентристская структура, происходит интенсивная выработка новых паттернов взаимодействия с внутренней средой, поиск личностно ориентированных смыслов. Главным здесь становится особый режим взаимодействия как внутри семьи, так и за ее пределами, в условиях ограниченной социальной динамики, ограниченного выбора альтернативных жизненных стратегий. Этот процесс отражает изменяющийся характер потребностей членов пожилой семьи: возрастает потребность в безопасности и стабильностиповышается внимание к экзистенциальным проблемампреобладает интраверсия (погружение в мир внутренних переживаний) — уменьшается потребность в активном освоении внешней среды. Усиливается симбиотичность супругов, формируются общие механизмы репрезентации мира, с которым они тесно взаимодействуют, общие фильтры, которые способствуют выбору той или иной интерпретации внешних событий, переживаются схожие психические состояния, что в значительной степени помогает найти необходимые стратегии выхода из кризисных ситуаций. Семья пожилого человека представляет собой «конфликтную гармонию», в которой некое целое в результате действия и противодействия так или иначе упорядочивает составляющие его элементы.

3. В российском обществе изменения социальной структуры и факторов социальной дифференциации происходят специфическим образом, что обусловливает необходимость специального социологического анализа. Одним из стратификационных критериев является исследование возраста в качестве социально-дифференцирующего фактора. Возраст является стратификационной категорией, обусловливающей систему социального неравенства: возраст выступает существенным критерием статусной самоидентификации, характеризует стиль жизни социальных групп, является показателем неравенства возможностей, различий в уровне и качестве жизни. В повседневной жизни неравенство в возрастном измерении реализуется через практики исключения. Материальное положение пожилых семей достаточно дифференцированно, однако на очень низком уровнеони принадлежат к социально уязвимым группам, основным источником дохода является государственная пенсия, социальное страхование, пособия, дотации, субсидии, практики выживания, характеризуемые постоянным режимом экономии. Пожилые семьи не относятся к «агентам влияния», не занимают какого — либо значимого места в социальной иерархии.

4. Специфика пожилой семьи как объекта социологического исследования, заключается в том, что ее полифункциональность и взаимосвязь присущих ей функций предполагает многоуровневый характер анализа, где рассмотрение на каждом из институциальных уровней будет иметь свои особенности и требует дополнительного анализа. Семья представляет собой матрицу любого проявления социальной жизни в старости. Наряду с утратой репродуктивной и ослаблением социализирующей функций (с уходом из семьи детей), редуцированием функции передачи культурного опыта и знаний (в современной России процесс межпоколенческого дистанцирования во внутрисемейных отношениях осложняется тотальной переоценкой ценностей и ориентиров развития и взаимодействия), усиливаются следующие функции пожилой семьи: а). Поддерживающая, когда супруги оказывают взаимопомощь в хозяйственных делах, обеспечивают психологическую компенсацию всевозможных нагрузокб). Защитная, поскольку семья выступает барьером для непосредственного вторжения других социальных институтов (в частности государства) в частную жизнь ее членовв). Посредническая, реализующаяся в том, что семья пожилого человека нередко является своего рода мостиком между родственниками, связующим звеном в межличностных отношениях, хранителем истории семьи, традиций, семейных альбомов и воспоминаний о «семейном дворе».

5. Факторы, обусловливающие различия в тендерных траекториях выхода из кризисных ситуаций, во многом определяются маскулинно — феминным противостоянием (устойчивый стереотип маскулинности, в соответствии с которым потребность в заботе, нежность, зависимость являются немужскими чертами) и связанными с ним механизмами социальной идентификации. Наряду с общими моментами, характерными как для мужчин, так и для женщин (в качестве объектов идентификации выступает ближнее окружение: семья, друзья, близкиев качестве «своих групп» выступают люди своего возраста, поколенияугроза дестабилизации подрывает желание солидаризироваться в принципе, приводит к «эффекту улитки»), имеет место тендерное различие ценностных реакций. Поведенческая конвергенция (солидарное поведение) женщин позволяет им иметь более широкий, по сравнению с мужчинами, круг людей, которые служат им опорой в трудную минуту, успешнее преодолевать «социальную отставку», реализуя свой скрытый потенциал, создавая новые социальные статусы (открывают собственное дело, входят в уже имеющиеся организации на основах волонтерства, осуществляют функцию социального контроля за подрастающим поколением). Механизмы социальной идентификации у мужчин более индивидуализированы.

6. Мобилизационная компонента пожилой семьи, ограниченная преимущественно сферой локальных интересов (за их рамки выходят главным образом пожилые женщины), представляет собой различные стратегии выживания: экономное распределение доходов, мобилизация ресурсов своей межличностной сети, действенная конкретизация образа самого себя, своих планов и оценок происходящего, активное участие в различных социальных структурах, организация собственного дела, предпринимательство, включение пожилых людей в новые коммуникационные технологии.

18% респондентов считают, что в пенсионном возрасте имеет смысл обучаться работе на компьютере. Популярность ответа несколько увеличивается с возрастом (16% в предпенсионной группе, 19% среди самих пенсионеров) и более характерна для женщин (23%), чем для мужчин (9,5%). Показательна и корреляция популярности выбора этого варианта с уровнем образования — так считают лишь 4,5% респондентов, имеющих незаконченное среднее образование, 14%) респондентов со средним образованием и 32% (практически треть!) опрошенных с высшим образованием. Учитывая динамику роста высокообразованных пенсионеров, можно утверждать, что актуальность компьютерной подготовки и переподготовки в пожилом возрасте в дальнейшем существенно возрастет (см. диаграмму 2). ВЫВОДЫ:

166 Дороти Ф. Социальные связи в старости: результаты Боннского и Берклинского лонгитюдных исследований // Иностранная психология 1997. № 8. С. 52−62.

Семья представляет собой матрицу любого проявления социальной жизни в старости. Приоритетными функциями пожилой семьи являются:

1. Поддерживающая, когда супруги оказывают взаимопомощь в хозяйственных делах, обеспечивают психологическую компенсацию всевозможных нагрузок;

2. Защитная, поскольку семья выступает барьером для непосредственного вторжения других социальных институтов (в частности государства) в частную жизнь ее членов;

3. Посредническая, реализующаяся в том, что семья пожилого человека нередко является своего рода мостиком между родственниками, связующим звеном в межличностных отношениях, хранителем истории семьи, традиций, семейных альбомов и воспоминаний о «семейном дворе». Особенно рельефно эта функция проявляется, когда речь идет о перевоссоединенных семьях, то есть семейных союзах, образующихся путем повторных браков со сложной системой отношений родства.

Ключевой проблемой пожилых семей является недостаточность ресурсов, вследствие чего семья вынуждена функционировать в режимы выживания. Как следствие, вопросы организации досуга, самореализации и т. п. отходят на второй план. Пенсионеры в России удовлетворяют свои потребности в дешевых товарах главным образом на рынкахвозможно, живучесть рынков (базаров) обусловлена именно тем, что здесь удовлетворяются интересы специфических социальных групп, в том числе и пожилых людей. Более половины пенсионеров являются потенциальными клиентами ломбардов. 36% опрошенных в качестве одного из предполагаемых источников дохода в старости указали приусадебный участок. Характерно, что бедные и среднеобеспеченные респонденты указывают этот вариант почти в два раза чаще аттестовавших себя как имеющих доходы выше среднего (соответственно 46%, 40% и 23%). В выборе ответа на этот вопрос значимы и тендерные различия (42% у мужчин при лишь 30% у женщин).

Согласно данным нашего исследования, на вопрос «на что вы надеетесь в решении своих жизненных проблем в старости», наиболее популярными были ответы «только на себя» (80%) и «на помощь семьи и родственников» (52%). Таким образом, кроме самопомощи, представители старших возрастных групп широко рассчитывают на сетевую взаимопомощь.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Возраст сам по себе выступает в качестве социально-дифференцирующего фактора, категории, обусловливающей систему социального неравенства. Возраст является ключевым фактором статусной самоидентификации, предопределяет стиль жизни социальных групп, является показателем различий в уровне и качестве жизни. Как стартифицирующая категория возраст воплощается в практиках социального исключения, экс-клюзии. Социальная уязвимость пожилой семьи увеличивается вследствие межпоколенческих конфликтов, экономической незащищенности перед лицом рынка, финансовой зависимостью от государственных структур.

Сегодня в повседневном сознании пожилые семьи зафиксированы как своего рода домашние хосписы, объединения, лишенные социально значимых смыслов. В научных исследованиях, как правило, пожилые семьи обделены вниманием, зачастую измеряются стандартами молодых семей. Само понятие «пожилая семья» оказывается синонимичным уже обесценившемуся в социальном смысле объекту, потерявшему функциональность, но всё ещё существующему в силу инерции. Порожденные такого рода логикой социальные практики выводили пожилую семью за горизонт научной рефлексии. Стало очевидным, что пожилые семьи занимают свою особую социальную нишу, без которой невозможна динамика современного общества.

В пожилой семье происходит ряд существенных структурных и функциональных изменений, характерны потеря социализирующей функции, редуцирование функции передачи культурного опыта и знаний. Важной функцией пожилой семьи является посредническая, реализующаяся в том, что семья пожилого человека нередко является своего рода связующим звеном между родственниками, хранителем истории и традиций семьи. Сокращение спектра семейных социальных ролей сопровождается, как правило, их конкретизацией. Изменяется идеология семьи в направлении повышения уровня закрытости: фокусированию на собственных, внутрисемейных проблемах. Семья пожилого человека менее экспансивна и более интравертирована и стабильна. Существование устойчивых конвенций между супругами, успешных образцов реализации жизненных практик значительно снижает вероятность возникновения конфликтов или оптимизирует их разрешение. У супругов формируются общие механизмы репрезентации мира, с которым они тесно взаимодействуют, общие фильтры, которые способствуют отбору той или иной интерпретации внешних событий, наблюдается схожесть не только жизненных стратегий, но и повседневных привычек. Семья пожилого человека представляет собой «конфликтную гармонию», в которой некое целое в результате действия и противодействия так или иначе упорядочивает составляющие его элементы.

Разводы среди пожилых сравнительно редки. В общественном сознании обесценена сама процедура развода в позднем возрасте. Развод считается неприличным, неуместным, что косвенно подтверждает низкий статус пожилого человека, которому отказано в праве выбора в семейно-брачной сфере. Утилитаризм как доминирующая установка обесценивает социальное существование пожилых семей.

Как правило, научный дискурс обделяет вниманием проблемы браков в третьем возрасте. Необходим новый методологический подход к пожилой семье как к носителю культурного капитала, механизму межпоколенческой социокультурной трансляции.

Отношение к пожилой семье является результатом социального конструирования, содержание которого зависит от социального контекста, места и времени. К культурным проблемам добавляется комплекс специфических личностных переживаний, связанный с особенностями данного жизненного этапа.

Пожилой возраст семьи подразумевает два возможных истолкования: как определенный этап развития семейных отношений, либо как семьи, возраст участников которой определяется как пожилой. Семья в позднем возрасте становится уникальным местом удовлетворения фундаментальных человеческих потребностей, сферой, в которой осуществляется — или до которой сужается — основная деятельность человека, реализуются практики взаимной поддержки. В системе ценностей представителей третьего возраста семья занимает одно из первых мест.

Семья пожилого человека характеризуется определенными особенностями: это уже не детоцентристская структура, логику детоцентристских действий постепенно заменяет поиск личностно ориентированных смыслов, возрастает потребность в безопасности и стабильности, преобладают интра-версивные состояния, уменьшается потребность в активном освоении внешней среды. Жизненные ситуации пожилых семей зачастую бывают проблематичны вследствие бедности и межпоколенческих конфликтов.

Полученные эмпирические данные свидетельствуют о том, что условия транзитивной трансформации межпоколенческих отношений несут в себе элементы как деструктивности, так и инновационное&trade-.

В целом преобладают пессимистические ожидания — около трети респондентов считает, что при выходе на пенсию человека ждут одиночество и невостребованность, причем такое понимание усиливается с возрастом, и более характерно для мужчин (47%), чем для женщин (33%), что можно объяснить большей задействованностью последних в семейном хозяйстве. В целом женщины оказались более оптимистичными, чем мужчины. Вместе с тем полученные эмпирические данные позволяют предположить, что отдельно проживающая пожилая семья, по всей видимости, является менее конфлик-тоопасной, чем более молодые семьи.

Согласно данным нашего опроса, среди одиноких людей старших возрастных групп лишь 7,5% считают, что их старость будет счастливой и спокойной (при средних 13%), 35% (при средних 28%) уверены в обратном, 57% затруднились выбрать ответ. Женщины оказались более оптимистичными, чем мужчины — не надеются на счастливую старость 34% последних (при 23% среди женщин). Именно одинокие люди рассчитывают больше других на помощь государства в старости (71% при средних 66%). Для этой группы характерны высокие стрессовые показатели и признаки пассивной адаптации к условиям жизни. Кажущееся противоречие между тотальным недоверием к различным социальным институтам и высоким уровнем ожиданий помощи со стороны государства, на наш взгляд, объясняется тем, что последнее выступает здесь в качестве единственного потенциального защитника в результате отсутствия других источников поддержки.

Выход на пенсию успешнее всего удается преодолеть тем пожилым людям, кто находит способы реализации своего потенциала (волонтерство, организация собственного дела, хобби). Для мужчин реакции дезадаптации выражаются в чрезмерной стойкости аффекта, для женщин — в аффективной экзальтации, сочетающейся с демонстративностью, способствующей проявлению крайней жалости к себе. Одной из причин более высокой смертности среди вдовцов, чем среди вдов, можно считать то, что мужчины склонны иметь только одну сильную эмоциональную связь (со своей женой), в то время как женщины ориентированы на более широкий круг людей, которые служат им опорой в трудную минуту. Большая часть опрошенных считает, что начинать заботиться о старости и выходе на пенсию следует задолго до ее наступления, причем мужчины соглашались с этим высказыванием гораздо чаще, чем женщины.

Необходима разработка и реализация тренинговой экзистенциально-направленной программы, создающей условия для ускорения процесса перехода личности с дефицитарного на бытийный уровень. Экзистенциальное консультирование пожилых пар способствует расширению возможностей для самореализации личности в семье, совершенствованию внутрисемейных отношений и является профилактическим средством против возрастного выгорания личности.

Ключевой проблемой пожилых семей является ограниченность финансовых возможностей, в этих условиях вопросы самореализации, организации досуга и т. п. отходят на второй план. Пенсионеры в России удовлетворяют свои потребности в дешевых товарах главным образом на рынкахвозможно, живучесть рынков (базаров) обусловлена именно тем, что здесь удовлетворяются интересы специфических социальных групп, в том числе и пожилых людей. Более половины пенсионеров являются потенциальными клиентами ломбардов. Около трети опрошенных в качестве одного из предполагаемых источников дохода в старости указали приусадебный участокбедные и среднеобеспеченные репонденты выбирают этот вариант почти в два раза чаще, чем опрошшенные имеющие более высокие доходы. Мужчины указывали этот вариант несколько чаще женщин. Количественные различия между декларируемым желанием работать или подрабатывать и низкий интерес к курсам переквалификации следует объяснять широким распространением эйджистских практик в сфере занятости.

Согласно данным нашего исследования, на вопрос «на что вы надеетесь в решении своих жизненных проблем в старости», наиболее популярными были ответы «только на себя» (80%) и «на помощь семьи и родственников» (52%). Таким образом, кроме самопомощи, представители старших возрастных групп широко рассчитывают на сетевую взаимопомощькроме того, и сами они готовы выступать в качестве ее активных участников.

Семья представляет собой матрицу любого проявления социальной жизни в старости, в качестве приоритетных функций которой выступают: поддерживающая, как в смысле психологических компенсаций, так и в хозяйственной деятельностизащитная, поскольку именно семья зачастую оказывается минимально возможным самодостаточным социальным организмом, ограничивающим влияние на своих членов со стороны других институтовпосредническая, когда пожилая семья оказывается связующим звеном в межродственном общении, хранителем семейной истории.