Социальные сети: производство новых уязвимостей

Социальные сети стали новым и весьма значимым фактором, влияющим на жизнедеятельность людей. Благодаря вступлению в сетевые взаимодействия социальные акторы существенно изменяют количественные и качественные параметры своего человеческого капитала, что определяется возможностью доступа к значимым ресурсам (информации, власти, финансам, натуральным продуктам и т. д.). Однако сам доступ к ресурсам не гарантирует приращения материальных и социальных благ без производства определенных уязвимостей. Это прежде всего обусловлено тем, что сами действия акторов в социальных сетях становятся более рискогенными. Начинает действовать эффект смещения риска.

Эффект смещения риска — люди, организованные в социальные сети, предпринимают более опрометчивые решения, чем тогда, когда они взаимодействуют непосредственно друг с другом, лицом к лицу.

Соответственно, в сетях понижаются границы рациональности, из-за чего возникают риски ненамеренных последствий, которые зачастую отложены. Во всяком случае социальные сети со всеми их преимуществами, рисками и уязвимостями пришли в нашу жизнь.

Современный испанский социолог Мануэль Кастельс (р. 1942), автор теории сетевого общества, ведет речь о становлении принципиально нового общества, в котором логика социальных структур индустриального модерна заменяется логикой сетевой структуры информационных потоков: происходит «сдвиг от традиционных массмедиа к системе горизонтальных коммуникационных сетей, организованных посредством интернета и беспроводной коммуникации; так как сети не останавливает граница национального государства, сетевое общество конституировало себя в качестве глобальной системы»^[1]. При этом к его важнейшим рискам и уязвимостям социолог относит следующие: «глобальные сети включают некоторые народы и территории и в то же время исключают другие»; они «характеризуются уничтожением ритмичности как биологической, так и социальной, связанной с понятием жизненного цикла»; «информационной турбулентностью»; «экспансией „транснационализма снизу“»; «сосуществованием городского динамизма с городской маргинальностью, что нашло выражение в драматическом росте незаконных поселений по всему миру»^[2] и др.

М. Кастельс.

Общество, основанное на функционировании глобальных сетей, неизбежно соприкасается с «чужими» рисками и уязвимостями из других социумов. Глокальные войны, межэтнические конфликты, терроризм оборачиваются новыми уязвимостями практически для каждого россиянина. Так, «чужие» военные действия, которые ведет ИГИЛ, стали реальными уязвимостями для многих российских семей: посредством сетей идет активная вербовка молодых людей, и сам факт их сочувствия представителям террористической организации свидетельствует о наличии уязвимостей в пашей жизнедеятельности. К современным уязвимостям можно также отнести появление ряда принципиально новых форм асоциальности и девиации, которые не имеют культурных корней в нашей стране (наркомания, похищение людей и т. д.), но пришли к нам вследствие формирования глобальных сетей. Это, в частности, наркомания, работорговля, похищение людей, торговля человеческими органами, игромания, нацизм и расизм, новые формы терроризма.

Особо отметим выделенные Кастельсом уязвимости, обусловленные «информационной турбулентностью». Благодаря сетевым взаимодействиям темпы развития информации постоянно убыстряются и усложняются. С учетом становления интернет-телевидения, «массовой самокоммуникации» как «новой коммуникационной реальности»^[3] уже сегодня совершенно по-новому встают проблемы количества и качества знания, получающие выражение в его дисперсиях и разрывах. Это не может не сказаться на формировании характера доминирующего дискурса — сделать выбор «истинного», «полезного» знания становится все труднее со всеми вытекающими последствиями для жизнедеятельности людей.

Необходимо признать, что процесс становления сетевого общества в функциональном плане не является однозначным добром или злом, прогрессом или регрессом, но он амбивалентен но характеру. Это обнадеживает, позволяет россиянам с оптимизмом смотреть в будущее, вычленять из новых общественных реалий нечто функциональное, цивилизованное, гуманистическое и на этой основе решать актуальные проблемы общественного развития. Вместе с тем, как никогда в прошлом, жизнедеятельность людей неизбежно отягощается постоянным производством разного рода дисфункционалыюстей в виде качественно новых уязвимостей. Соответственно, необходимо выявлять причинную сложность рисков и уязвимостей, учитывать как нынешнее их содержание, так и прогнозировать их усложняющшуюся динамику, включая потенциальную возможность перехода в иное состояние.

Особое внимание ныне уделяется уязвимостям человеческого капитала. В связи с этим отметим, что количественные показатели человеческого капитала: численность населения, рождаемость, продолжительность жизни и т. д., — безусловно, важны. Однако еще более значимы показатели качественные', уровень деструктивности, обычно измеряемый количеством убийств и самоубийств на 10 тыс. человек; повышение среднего возраста женщин, рождающих первого ребенка, что неизбежно увеличивает риски рождения второго и последующих детей; жизненные стремления граждан и степень их реализации; «запас прочности» в кризисных условиях; «очеловечивание» скорости изменений; включенность в современные мобильности; и, конечно, степень гуманизма в человеческих отношениях.

• [1] Castells М. The Rise of the Network Society. 2nd ed. Oxford: Wiley-Blackwell, 2010. P. 18.
• [2] Ibid. P. 19−39.
• [3] Castells М. The Rise of the Network Society. P. 30.