Как слово наше отзовется?

Исходя из того, что мы говорили о теме, нетрудно найти и «общий признак» идеи журналистского текста, определить ее особенности Вспомним, на всякий случай, как обычно понимают идею: главная мысль произведения, в которой воплощается авторское «открытие» — достигнутое им понимание предмета повествования, определившее цель высказывания. Оно и представляет собой для аудитории некую ценность. Но это определение — на все случаи жизни, в нем отражается сущность идеи любого типа текста. А специфика «главной мысли» произведения журналистского неразрывно связана со спецификой его темы.

В чем же именно заключаются особенности идеи журналистского текста? Вернемся к заметке о фестивале «Русская зима».

Прочитав текст, сразу улавливаешь: журналист дает хорошую оценку «зимним играм на свежем воздухе» не просто потому, что это — популяризация здорового образа жизни. Главное для него в том, что фестиваль стал средством объединения молодежи, формой расширения контактов, стимулом к «смычке» поколений. И ты невольно понимаешь, что единство молодежи и приверженность ее общественно полезным делам для автора материала — несомненная ценность. Исходя из этого, он определяет проблему, под углом зрения которой рассматривается ситуация, и побуждает читателей к ее разрешению, солидаризируясь с участниками VII фестиваля. Идея материала, таким образом, складывается из двух положений. Одно представляет собой авторское кредо, на основе которого оценивается ситуация. А второе содержит в себе подсказку: солидаризируйтесь с участниками VII фестиваля, следуйте их примеру! И это — типичное для журналистики положение.

Можно сказать, что характерная черта идеи журналистского произведения заключается в том, что, она всегда содержит в себе две составляющие. Одна — информация о системе ценностей, на которые опирается журналист, интерпретируя происходящее. Благодаря этому адресат публикации получает возможность соотнести их с собственными ценностями и принять или не принять авторскую оценку ситуации и трактовку проблемы. Вторая составляющая идеи — информация, выработанная непосредственно при освоении реальной конкретной ситуации и подсказывающая адресату внешние или внутренние действия в целях разрешения проблемы, т. е. собственно журналистская информация. По терминологии исследователя Е. И. Пронина, это — опорная идея текста и его рабочая идея.

Разберемся теперь поглубже, какая связь существует между понятиями «идея» и «информация». Как мы помним, информация вообще — не только массовая, не только социальная, но информация как таковая! — обладает свойством управления. В этом ее сущность: она — «управляющая связь» и всегда действует как сигнал к изменению поведения объекта, поскольку несет в себе сведения об изменении его среды. Однако ее сигнальное действие обретает и своеобразие, в зависимости от класса информации (природная — социальная), типа (специальная — массовая), рода (экономическая, политическая, эстетическая и т. д.), вида (в экономической, например, различается фундаментальная и прикладная информация). Меняются мощность и направленность сигнала, степень его универсальности, императивности. Именно здесь ключ к пониманию природы разного воздействия произведений духовного творчества.

Особенности воздействия журналистского произведения — отсюда же. Вот почему есть основания согласиться с утверждением Е. И. Пронина, что журналистский текст несет в себе особый вид информации — журналистскую информацию (при этом имеется в виду характер той «управляющей связи», которая возникает в момент контакта человека с текстом). Согласно заключению исследователя, она характеризуется комплексом свойств, вызывающих определенные типы реакций на публикации. Таких типов зафиксировано три:

• ? реакции вовлечения — действия (внешние или внутренние), в которых обнаруживает себя отношение получателя информации к описываемым реалиям;
• ? реакции исполнения — действия, представляющие собой непосредственное осуществление рекомендаций или вариантов поведения, предлагаемых журналистским текстом;
• ? реакции социальной гарантии — действия (готовность к действиям), в которых проявляется ответственность определенных социальных сил за необходимые последствия публикации.

Существует точка зрения, что сегодня время «реакций исполнения» и «реакций социальной гарантии» прошло, действенность журналистских выступлений падает. Тут есть над чем подумать. Действенность публикаций в том смысле, какой она имела в советской журналистике, действительно снизилась. Многие серьезные, глубокие критические журналистские выступления оказываются незамеченными в системе управления. Властные структуры реагируют на них в основном тогда, когда сами заинтересованы в такой критике. Но если реагируют, то… Всмотритесь в события, вызванные нашумевшими публикациями последнего десятилетия. Вышла статья в «Известиях» о мэре города Ленинск-Кузнецкий Коняхине — и Президент РФ специальным распоряжением направляет туда комиссию Генпрокуратуры для проверки фактов. Появился в еженедельнике «Совершенно секретно» материал Ларисы Кислинской о банных приключениях министра Ковалева — отставка! Александр Минкин своими статьями «выбил из седла» почти всю команду Анатолия Чубайса в бытность его вице-премьером Правительства РФ. Промелькнул на телеэкране скабрезный сюжет с «человеком, похожим на генерального прокурора», — и карьера Юрия Скуратова оборвалась. Это, так сказать, «кадровые вопросы». В них можно увидеть политические интриги или проявление борьбы экономических группировок, чье-то желание расправиться с неугодным лицом. Но вот качественно иные примеры. Интерактивные телевизионные передачи включают в себя немало эпизодов, когда телезрители обращаются в редакцию с оперативной просьбой о помощи. И чаще всего эта помощь к ним приходит. А возьмите акции, которые предпринимают газеты, рассчитывая на-отклик читательской аудитории. Ведь практически всегда читатели на предложения редакции отзываются!

Факты убеждают: есть журналистские материалы — и есть реакция на них. Но раз так, то есть и комплекс свойств информации, способный подобные реакции вызывать. Что же это за свойства?

Во-первых, журналистская информация характеризуется общим для всей информации свойством действительности: будучи воплощением связи человека с окружающим миром, она одновременно есть объективно необходимый действительный инструмент воздействия на этот мир.

Во-вторых, журналистской информации присуще общее свойство всей массовой информации — универсальность. Состоит оно в том, что эта информация «срабатывает» далеко за пределами отдельных ситуаций, вызывая ускорение или торможение социальных процессов. (Наряду с такими свойствами массовой информации, как общезначимость и общедоступность, универсальность и сообщает массовой информации возможность выполнять ее функции.).

Третье свойство журналистской информации присуще именно ей, является ее специфической чертой: она отмечена идеологоэтической направленностью, т. е. способностью с той или иной мерой императивности поставить адресата информации перед выбором собственной линии поведения (отношения) в контексте соответствующих идеолого-этических ценностей, в частности, представлений о добре и зле, благе и смысле жизни.

Вместе взятые, эти свойства обусловливают место и роль журналистской информации в массовых информационных потоках, определяя ее принципиальную пригодность к использованию в механизмах самоуправления общества: в системе гражданских отношений и общественно-политической деятельности, с одной стороны; в механизмах власти — с другой; в личной практике членов общества — с третьей.

С этой точки зрения оказывается, что своеобразие прагматики журналистского произведения есть прямое следствие своеобразия самой журналистской информации, а его рабочая идея, в которой прагматические отношения текста и действительности фокусируются, не что иное, как проявление этой информации, определенный уровень средств, с помощью которых она себя выражает. Не случайно рабочая идея постигается адресатом текста при целостном восприятии произведения — это и служит свидетельством ее идентичности журналистской информации как таковой. Тесно связанная с проблемой, рабочая идея выступает как указатель пути к ее решению, подсказывает тот тип поведения или то отношение к действительности, благодаря которым адресат информации может чувствовать себя в жизни несколько увереннее. Еше раз обратим внимание на материал о «Титан-изотопе».

Анализируя текст, нельзя не заметить, что автор считает нужным показать читателю два обстоятельства:

• ? как, из-за чего возникла на предприятии радиационная опасность и в чем она заключалась;
• ? к каким мерам пришлось прибегнуть, чтобы опасность ликвидировать.

Зачем он это делает? Ответ просится сам собой: ради того, чтобы такие ситуации не повторялись. Для этого ему потребовалось оценить происшедшее на основе своих представлений о том, что хорошо и что плохо, что правильно и что неправильно, что есть добро и что зло. Именно на основе такой оценки он приходит к необходимости предостеречь людей от действий, приводящих к подобным ситуациям, и подсказать шаги, которые в аналогичных условиях могут помочь преодолению трудности. В совокупности все это и образует идею текста.

Журналистская «подсказка» в разных случаях выражается поразному, проявляя себя в разной мере и с разной степенью настойчивости. Такая вариативность порождается многими причинами, и прежде всего тем, что журналистский текст, являясь особым видом информационного продукта, в реальности существует как некоторое множество его разновидностей, именуемых жанрами. Данный факт определенным образом сказывается на рабочей идее, модифицируя ее в соответствии с жанровой спецификой. Но при всем этом направляющий, подсказывающий характер рабочей идеи журналистского произведения всегда сохраняется, выступая как ее устойчивый признак. В момент восприятия текста его идея действует как особый вид «управляющей связи». Но именно особый, специфический!

Представьте себе такой эпизод. В глубокой задумчивости вы бредете по улице, ничего не видя вокруг. А впереди дорога и красный глазок светофора — запрет перехода. Но вы слепы в этот момент и уже готовы вступить в опасную зону. Вдруг — резкий повелительный крик: «Стой!!! Машины!..» Вздрогнув, вы автоматически делаете шаг назад.

В данном случае мы имеем дело с информационным воздействием принуждающего характера. Оно вызвано экстремальными обстоятельствами: есть опасность для жизни. Ваш спаситель использовал средства, однозначно диктующие вам изменение поведения.

Журналистское произведение такого диктата и такой однозначности не предполагает. Его идея адресована человеку как социальному существу, склонному менять поведение на основе собственного решения, которое всегда связано с выбором — осознанием возможных альтернатив и предпочтением одной из них. Поэтому направляющий, подсказывающий характер идеи ни в коей мере не означает принуждения или директивы. В соответствии с семантикой текста она ориентирована на то, чтобы помочь человеку увидеть свою связь с проблемой, к которой восходит описываемая ситуация, и побудить к действиям, адекватным условиям. Однако выбор действий, принятие решения действовать — за личностью, опосредуется системой ценностей данной личности.

Тот факт, что журналист, оценивая ситуацию, о которой пишет, опирается на свою систему ценностей, создает для адресата информации возможность сопоставить критерии оценок и тем самым либо упрочить, либо уточнить, либо поменять те или иные из них. Возникает, таким образом, по меньшей мере два практически значимых уровня контакта журналистского текста с потребителем информации: уровень реалий и уровень сознания, а говоря корректнее — социальной практики и массового сознания, поскольку термин «реалия» не может исключать сознания, оно тоже есть факт реальности.

Читая журналистский материал, человек как бы включает его в цепь своих внутренних и внешних действий — именно это стоит за словами «два уровня контакта». Причем сознание его в данном случае задействовано не целиком, а лишь «массовидными» (т.е. относящимися к массовому сознанию) элементами, куда входят относительно общезначимые знания, нормы и ценности.

Эти два уровня контакта достигаются благодаря тому, что в тексте отражаются два уровня реальности: объективная действительность и субъективная действительность, т. е. внутренний мир журналиста, проявляемый в опорной идее текста.

Как соотносятся в журналистских текстах опорная и рабочая идеи? Вариантов много. Дело в том, что достаточно много факторов, определяющих это соотношение. Тут и степень подробности рассмотрения ситуации, и мера развернутости оценок, и варианты обозначения проблемы, и, между прочим, конкретные социально-исторические условия. Из-за тесной связи с социальной практикой журналистский текст реагирует на их изменения всеми своими характеристиками. Это отчетливо просматривается в последнее десятилетие. К примеру, нельзя не заметить то новое, что появилось в тематических решениях материалов всех средств массовой информации. Расширился круг проблем; стали отражаться зоны действительности, прежде закрытые для журналистики, изменился подход к воспроизведению конкретных реальных ситуаций.

Серьезные перемены произошли и в разработке идей. Что касается опорной идеи, то тут изменения обусловлены в основном отказом от тех идеологических положений, которые исходили из приоритета классовых интересов и до недавнего времени выступали как общепринятые ценности. Сегодня в нашем обществе, и у журналистов в том числе, идет формирование системы ценностей, основанных на общечеловеческих гуманистических идеалах. Поэтому в большинстве журналистских произведений опорная идея заметно меняет окраску, свидетельствуя об определенных сдвигах в сознании журналиста.

В то же время некоторая часть работников СМИ обнаруживает приверженность идеологии предшествующего периода, продолжая выдвигать в качестве опорных идей своих материалов постулаты, вытекающие из коммунистических идеалов. Возникает политическая конфронтация внутри профессиональной общности журналистов, часто усугубляемая экономическими обстоятельствами. Ведь при акционировании СМИ возникла зависимость многих из них от тех или иных соперничающих друг с другом финансовых и промышленных группировок. Как следствие в прессе возникает конкуренция опорных идей, существенно усиливающая процессы «брожения» в массовом сознании.

Сама по себе такая конкуренция — явление естественное, нормальное. Но вот масштаб, который она приобрела сегодня, тревожит. Помните рассуждения о порогах общезначимости массового сознания? Совсем недавно Россия была близка к ее нижнему порогу, когда конфликт ценностей достигает критической точки и может «опрокинуться» в социальную практику. В этих условиях на прессу ложится большая ответственность: она легко может превратиться в фактор, дестабилизирующий социальные процессы.

Чтобы такого не произошло, важно оперативно осуществлять два комплекса мер. Во-первых, обеспечивать принятие и соблюдение законов — как тех, которые гарантируют демократическую организацию производства и распространения массовой информации, так и ограничивающих его гуманистическими рамками. А вовторых, укреплять профессиональную солидарность журналистского сообщества на основе глубокого гуманистического понимания профессионального долга и профессиональной ответственности. Дело в том, что законы и положения профессиональной этики, хотим мы того или нет, оказывают серьезное влияние на «внутренние веши» — систему ценностей журналиста. Потому они и рассматриваются как регуляторы поведения. Но помимо того они влияют и на взаимодействие людей при производстве массовых информационных потоков, от чего в значительной степени зависит общий баланс адресуемых аудитории опорных идей.

В настоящее время в прессе можно встретить материалы, вообще не содержащие опорных идей. Журналисты иногда так и пишут: «Я не знаю, хорошо это или плохо, но факт состоит в том-то…» Думается, это и есть одно из свидетельств идеолого-этического кризиса, который мы переживаем. Но иногда дело в другом: недостает профессионализма, не хватает гражданской смелости для оценки.

А теперь посмотрим, что происходит сегодня в журналистских материалах с рабочей идеей.

В отечественной журналистике 60−70-х годов рабочая идея чаще всего принимала облик развернутой программы деятельности по разрешению проблемы. Естественно, эта программа кардинальным образом отличалась от тех, которые принимаются в качестве официальных документов институтами власти или научными центрами. И все же при анализе в ней более или менее определенно обнаруживались все необходимые элементы программы: цель и средства деятельности, исполнители, социальные гаранты, на помощь которых исполнители могли рассчитывать. При этом журналист неизбежно выступал как лицо, берущее на себя ответственность за предлагаемые рекомендации. Очерки, корреспонденции и статьи Анатолия Аграновского, сыгравшие значительную роль в пробуждении независимой общественной мысли и осуществлении многих ценных инициатив, несли в себе классический пример идеи данного типа. Благодаря таким ярким представителям, как Аграновский, советская журналистика в тот период во многом выполняла миссию арбитра, защитника, посредника, «толкача», иной раз даже спасателя, пытаясь заставить действовать социальные институты, маховик которых прокручивался впустую. И все-таки очень часто конструктивная, блестяще обоснованная идея не срабатывала, особенно если она базировалась на взглядах автора, восходящих к тем общедемократическим, общечеловеческим ценностям, которые идеология коммунизма не разделяла. К материалам такого рода партийно-государственная бюрократическая машина была либо глуха, либо откровенно не принимала их, обвиняя журналистов в субъективности, предвзятости, нарушении принципа партийности. В руководящих инстанциях довольно распространенным был взгляд, согласно которому для СМИ предпочтительнее смотреть на мир через розовые очки, чем через черные. («Видеть жизнь такой, какая она есть, каждый может. Показать же ее в оптимистической перспективе — это должно быть умением журналиста», — говаривали в партийных комитетах.).

Сейчас таких «установок» нет хотя бы потому, что нет «руководящих инстанций», подобных идеологическим отделам парткомитетов. Однако появились новые, не менее напряженные обстоятельства. Вот о каком эпизоде из своей практики рассказывает, например, корреспондент одной из редакций московского муниципального телевидения.

Приглашает его к себе супрефект округа и предлагает подготовить материал о том, что необходимо ликвидировать «места неустановленной торговли». В ответ на обещание журналиста объективно разобраться с положением вещей возмущается: «Чего разбираться-то?! Идите и делайте». Иначе говоря, по праву того, кто платит, он «задает» корреспонденту готовую рабочую идею. Однако корреспондент оказался строптивым: он отказался быть рупором чужой позиции, обстоятельно изучил ситуацию и выработал разумные, аргументированные предложения, как ее нормализовать, не устраняя полюбившихся людям неофициальных торговых точек.

Процессы демократизации в нашей стране, ориентация на плюрализм взглядов, мнений, форм собственности и организации поставили журналистское произведение в контекст новых общественных ожиданий. Отзываясь на них, журналистика должна была:

• ? резко улучшить информирование общества о событиях, происходящих во всех сферах действительности (включая такие, о которых раньше вообще не было речи, скажем, жизнь церкви), о деятельности всех без исключения социальных институтов (в том числе тех, что прежде были официально закрыты для прессы, например, органы государственной безопасности);
• ? вместо мессианской роли возложить на себя обязанности общественного контролера за деятельностью властных структур и одновременно принять посильное участие в пробуждении творческой энергии, предприимчивости, активности членов общества;
• ? перейти от жестко направленного воздействия на массовое сознание к созданию возможности для самостоятельных духовных поисков членов общества и стимулировать эти поиски;
• ? отказавшись от монополии на истину, ведущей к подмене самоопределения общественного мнения его жестко направленным формированием, обеспечить возможность свободного выражения разных мнений как естественной процедуры, опосредующей процесс самоуправления общества;
• ? увеличить посреднические усилия в процессах массового общения, направленных на реализацию межгосударственных, межнациональных, межинституциональных, межгрупповых, межличностных контактов, создавая условия для укрепления взаимодействия, сотрудничества, взаимопомощи на всех уровнях.

В результате сложились новые отношения журналистики и общества, в силу чего произошли серьезные изменения и в структуре рабочей идеи. Сохранив свой направляющий, побуждающий, подсказывающий характер, она в значительной степени отошла от того варианта «подсказки», который мы наблюдали в предшествующие десятилетия. Сейчас лишь в редких случаях журналист берет на себя заботу о глубокой проработке конкретных возможностей решения проблем на данных той или иной ситуации. Чаще всего он, обозначив так или иначе цель деятельности, которую нужно совершить для выхода из проблемной ситуации, предлагает вниманию читателя либо варианты средств, либо пути их поиска, оставляя выбор за непосредственными исполнителями.

Заметна сегодня и такая тенденция. Обратите внимание на телевизионные передачи типа «Свобода слова», «Вести плюс», «Принцип домино». Авторы вовлекают в обсуждение проблем, в поиск путей выхода из них широкий круг действующих лиц, высказывающих разные точки зрения. Тем самым устраняется диктат одной позиции и аудитория подключается к общим исканиям, направленным на разрешение волнующих многих проблем. Может быть, здесь тот механизм действенности, за которым будущее? Тогда сегодняшний день — не основание для огорчений по поводу ее снижения,.а момент надежды. Ведь в том, как достигалась действенность*, вменяемая в обязанность постановлениями ЦК КПСС, было много искусственного, а потому формального.

Главная «подвижка» в механизме взаимодействия журналистского текста и адресата информации в настоящий момент заключается в том, что рабочая идея материала, сохранив свой подсказывающий, побуждающий характер, стала вариативной. В целом сегодня в отечественной журналистике можно выявить несколько устойчивых ее разновидностей. Пожалуй, наиболее распространены сейчас пять из них. Обобщенно они могут быть обозначены так:

• ? «прими к сведению и действуй по усцотрению» (вариант — «и делай выводы»);
• ? «действуй, как они, если подходят условия»;
• ? «не допускай повторения подобного»;
• ? «есть такие-то варианты решения проблемы; исходя из своих условий, определи предпочтительный и действуй»;
• ? «решение проблемы неизвестно: подключайся к поискам».

Есть и шестой вариант: «идея-программа», о которой уже рассказывалось. Но она сейчас встречается реже.

Надо сказать, что чаще всего журналистский текст содержит в себе «пакет» рабочих идей, направленных разным категориям читателей. Адресат информации осознает их в зависимости от своей позиции по отношению к проблеме, через которую рассматривается ситуация. Допустим, опубликован материал о появлении эффективного лекарства против рака или атипичной пневмонии. Человек, которого предмет сообщения касается непосредственно, увидит для себя в тексте подсказку конкретных практических шагов: достать лекарство! Человек, просто знающий о возможности заболеть, «намотает на ус» полученные сведения, чтобы воспользоваться ими в случае необходимости. А чиновник из Министерства здравоохранения воспримет публикацию как сигнал к началу работы по внедрению препарата.

В некоторых изданиях обозначилась тенденция увязывать рабочую идею с прогнозом развития ситуации. В этих случаях она обретает приблизительно такой вид: «Если действовать так, ситуация повернется этак; если предпринять нечто иное, она изменится соответственно». Иногда при этом дается развернутая рекомендация по поводу того, что следует предпринять. Однако чаще просто прочерчивается связь конкретных действий и последствий, скажем: «Если Россия снимет ограничения на валютно-товарный трансферт, курс рубля может подняться до 60−80 руб./дол.». Понятно, что «подсказка» в данном случае — указание на необходимость снять ограничения на валютно-товарный трансферт. И адресована она прежде всего «исполнителю» — определенным подразделениям федеральной власти. Однако и роль общественного мнения по этому поводу немаловажна. Поэтому и предлагается данный текст массовой аудитории. Рабочая идея вообще чаще всего двунаправлена — и широкой читательской аудитории, и конкретному социальному институту. Чем она конструктивнее, отчетливее и доказательнее выражена, тем более эффективным, полезным обещает быть журналистский материал.