Практикум. 
Политология

Контрольные вопросы и задания.

• 1. Проанализируйте специфику политического конфликта.
• 2. Перечислите составляющие элементы политического конфликта.
• 3. Что такое «динамика конфликта»?
• 4. Каковы критерии, лежащие в основе типологии политических конфликтов?
• 5. В чем заключается сущность стратегий конфликторазрешения?
• 6. В чем состоят основные тактические методы разрешения конфликтов?
• 7. Каковы основные особенности этнополитических конфликтов в современном мире?
• 8. В чем проявляется специфика урегулирования этнополитического конфликта?
• 9. В рабочих тетрадях в виде таблиц дайте сравнительную характеристику основных типов политических конфликтов с краткими характеристиками каждого типа.
• 10. В рабочих тетрадях в виде таблиц дайте сравнительную характеристику методов урегулирования политических конфликтов в различных теориях.

Тесты

• 1. К наиболее оптимальному выходу из конфликтной ситуации относится:
  • а) подавление противника;
  • б) принуждение к заключению мира;
  • в) поиск компромиссных решений;
  • г) уход от разрешения конфликта.
• 2. По мнению М. Дюверже, политические конфликты сосредоточены вокруг проблемы власти, определяемой системой факторов, доминирующими в которой являются:
  • а) религиозные;
  • б) социально-экономические;
  • в) этнические;
  • г) морально-этические;
  • д) образовательные факторы.
• 3. Субъектами этнополитических конфликтов являются:
  • а) государства;
  • б) международные организации;
  • в) этнические общности;
  • г) религиозные организации;
  • д) социальные группы.
• 4. Для успешного разрешения конфликтных противостояний необходимо соблюдение следующих принципов:
  • а) стабильной коалиции;
  • б) субсидиарности;
  • в) деполитизации конфликта;
  • г) взаимности права вето;
  • д) пропорциональности;
  • е) компромисса.
• 5. По мнению Д. Аптера, успешному разрешению политического конфликта способствуют:
  • а) опора исключительно на институт большинства;
  • б) наличие мотивации в урегулировании конфликта;
  • в) достижение национальной идентичности;
  • г) вовлеченность лидеров конфликтующих сторон.
• 6. В своей концепции полиархии Р. Даль основную суть урегулирования конфликтов видел:
  • а) во взаимной гарантии терпимости к интересам друг друга;
  • б) в естественном исчезновении причины конфликта;
  • в) в разумном распределения управления во всех сферах;
  • г) в достижении баланса интересов.
• 7. Известный афоризм: «Кто умеет справиться с конфликтами путем их признания, тот берет под свой контроль ритм истории» принадлежит:
  • а) Л. Козеру;
  • б) Т. Парсонсу;
  • в) Э. Дюркгейму;
  • г) Р. Дарендорфу;
  • д) К. Шмитту.
• 8. К позитивным функциям конфликта можно отнести:
  • а) предотвращение стагнации;
  • б) стимулирование интереса и любопытства;
  • в) артикуляцию проблемы;
  • г) служит основой социальных и персональных изменений;
  • д) способствует установлению групповой и персональной идентификации;
  • е) у конфликта нет позитивных функций.
• 9. Укажите, для какой стадии политического конфликта характерно наличие в отдельных слоях и группах социальной напряженности, чувства неудовлетворенности существующим положением вещей, симптомов беспокойства:
  • а) латентной (скрытой);
  • б) открытого противоборства;
  • в) институционализации;
  • г) завершения конфликта.
• 10. К известным рациональным стратегиям разрешения конфликта относятся:
  • а) стратегия силы;
  • б) стратегия уязвления;
  • в) стратегия уклонения;
  • г) стратегия партнерства;
  • д) стратегия уничтожения.

Учебные цели:

• • анализ политического конфликта как формы политического изменения;
• • ознакомление с процессом управления и урегулирования политических конфликтов.
• 1. Из работы немецкого политического философа К. Шмитта «Понятие политического»

«Определить понятие политического можно, лишь обнаружив и установив специфически политические категории. Ведь политическое имеет свои собственные критерии, своеобразный эффект которых проявляется в противоположность различным относительно самостоятельным предметным областям человеческого мышления и действования, особенно в противоположность моральному, эстетическому, экономическому. Поэтому политическое должно быть заключено в собственных последних различениях, к которым может быть сведено все в специфическом смысле политическое действование. Примем, что в области морального последние различения суть «доброе» и «злое»; в эстетическом — «прекрасное» и «безобразное»; экономическом — «полезное» и «вредное» или, например, «рентабельное» и «нерентабельное». Вопрос тогда состоит в том, имеется ли также особое различение как простой критерий политического, правда, не того же рода, что и другие различения, и не аналогичное им, но все-таки от них независимое, самостоятельное и как таковое уже очевидное, и в чем это различение состоит.

Специфически политическое различение, к которому можно свести поли тические действия и мотивы, — это различение друга и врага. Оно дает определение понятия в смысле критерия, а не через исчерпывающую его дефиницию или извещение о содержании понятия. Поскольку это различение не выводимо из иных критериев, оно, для политического, аналогично относительно самостоятельным критериям других противоположностей: доброму и злому в моральном; прекрасному и безобразному в эстетическом и т. д. Во всяком случае, оно самостоятельно не в том смысле, что здесь собственная новая предметная область, но в том, что оно не может ни быть основано на одной из или на ряде иных указанных противоположностей, ни быть сведено к ним. Если противоположность доброго и злого просто, без дальнейших оговорок, не тождественна противоположности прекрасного и безобразного или полезного и вредного и ее непозволительно непосредственно редуцировать к таковым, то тем более непозволительно спутывать или смешивать с одной из этих противоположностей противоположность друга и врага. Смысл различения друга и врага состоит в том, чтобы обозначить высшую степень интенсивности соединения или разделения, ассоциации или диссоциации; это различение может существовать теоретически и практически, независимо от того, используются ли одно-^[1]

временно все эти моральные, эстетические, экономические или иные различения. Пусть политический враг не будет морально зол, пусть не будет он эстетически безобразен, не должен он непременно оказаться хозяйственным конкурентом, а может быть, даже обнаружится, что с ним выгодно вести дела. Он есть именно иной, чужой, а для существа его довольно и того, что он в особенно интенсивном смысле есть нечто иное и чуждое, так что в экстремальном случае возможны конфликты с ним, которые не могут быть разрешены ни предпринятым заранее установлением всеобщих норм, ни приговором «непричастного» и потому «беспристрастного» третьего.

Возможность правильного познания и понимания, а тем самым и полномочное участие в обсуждении и произнесении суждения даются здесь именно только лишь экзистенциальным участием и причастностью. Экстремальный конфликтный случай могут уладить лишь сами участники между собой', а именно, каждый из них лишь самостоятельно может решить, означает ли в данном конкретном случае инобытие чужого отрицание его собственного рода существования, и потому, дабы сохранен был собственный, бытийственный род жизни, инобытию чужого дается отпор или над ним одерживается победа. В психологической реальности легко напрашивается трактовка врага как злого и безобразного, ибо всякое различение и разделение на группы и более всего, конечно, политическое как самое сильное и самое интенсивное, привлекает для поддержки все пригодные для этого различения. Это ничего не меняет в самостоятельности таких противоположностей. А потому этот вывод можно также перевернуть: морально злое, эстетически безобразное или экономически вредное само, но себе еще не оказывается врагом; морально доброе, эстетически прекрасное и экономически полезное еще не становится другом в специфическом, т. е. политическом смысле слова. Бытийственная предметность и самостоятельность политического проявляется уже в этой возможности отделить такого рода специфическую противоположность, как «друг — враг», от других различений и понимать ее как нечто самостоятельное…

Понятия «друг» и «враг» следует брать в их конкретном, экзистенциальном смысле, не как метафоры или символы; к ним не должны подмешиваться, их не должны ослаблять экономические, моральные и иные представления, и менее всего следует брать их психологически, в частноиндивидуалистическом смысле, как выражение приватных чувств и тенденций. «Друг» и «враг» — противоположности не нормативные и не «чисто духовные». Типичная для либерализма дилемма «дух — экономика» представляет собой попытку растворить врага, со стороны торгово-деловой, в конкуренте, а со стороны духовной, — в дискутирующем оппоненте. Конечно, в сфере экономического врагов нет, а есть лишь конкуренты; в мире, полностью морализоваином и этизированном, еще остались, быть может, только дискутирующие оппоненты. Но, считают ли это предосудительным или нет, или же в том, что народы реально разделяются на группы друзей и врагов, усматривают атавистический остаток варварских времен, или же надеются на то, что однажды это различение исчезнет с лица земли, а также хорошо ли и правильно ли, но соображениям воспитательным, выдумывать, будто врагов вообще больше нет, — все это здесь во внимание не принимается. Здесь речь идет не о фикциях и нормативной значимости, но о бытийственной действительности и реальной возможности этого различения. Можно разделять или не разделять эти надежды и воспитательные устремления; но то, что народы группируются по противоположности «друг — враг», что эта противоположность и сегодня действительна и дана как реальная возможность каждому политически существующему народу, — это разумным образом отрицать невозможно.

Итак, враг — не конкурент и не противник в общем смысле. Враг — также и не приватный противник, ненавидимый в силу чувства антипатии. Враг только, по меньшей мере, эвентуально, т. е. по реальной возможности, есть борющаяся совокупность людей, противостоящая точно такой же совокупности. Враг есть только публичный враг, ибо все, что соотнесено с такой совокупностью людей, в особенности с целым народом, становится поэтому публичным…

Политическая противоположность — это противоположность самая интенсивная, самая крайняя, и всякая конкретная противоположность есть противоположность политическая тем более, чем больше она приближается к крайней точке, разделению на группы «друг — враг». Внутри государства как организованного политического единства, которое как целое принимает для себя решение о друге и враге, а кроме того, наряду с первичными политическими решениями и под защитой принятого решения, возникают многочисленные вторичные понятия о «политическом»…

Повседневным образом это позволяют видеть два легко фиксируемых феномена. Во-первых, все политические понятия, представления и слова имеют полемический смысл; они предполагают конкретную противоположность, привязаны к конкретной ситуации, последнее следствие которой есть (находящее выражение в войне или революции) разделение на группы «друг — враг», и они становятся пустой и призрачной абстракцией, если этой ситуации больше нет. Такие слова, как «государство», «республика», «общество», «класс», и, далее, «суверенитет», «правовое государство», «абсолютизм», «диктатура», «план», «нейтральное государство» или «тотальное государство» и т. д. непонятны, если неизвестно кто in concreto должен быть поражен, побежден, подвергнут отрицанию и опровергнут посредством именно такого слова. Преимущественно полемический характер имеет и употребление в речи самого слова «политический», все равно, выставляют ли противника в качестве «неполитического» (т.е. того, кто оторван от жизни, упускает конкретное) или же, напротив, стремятся дисквалифицировать его, донести на него как на «политического», чтобы возвыситься над ним в своей «неполитичное™».

…"друг — враг" как критерий различения тоже отнюдь не означает, что определенный народ вечно должен быть другом или врагом определенного другого народа или что нейтральность невозможна или не могла бы иметь политического смысла. Только понятие нейтральности, как и всякое политическое понятие, тоже в конечном счете предполагает реальную возможность разделения на группы «друг — враг», а если бы на земле оставался только нейтралитет, то гем самым пришел бы конец не только войне, но и нейтралитету как таковому, равно как и всякой политике, в том числе и политике по избежанию войны, которая кончается, как только отпадает реальная возможность борьбы. Главное значение здесь имеет лишь возможность этого решающего случая, действительной борьбы, и решение о том, имеет ли место этот случай или нет.

Исключительность этого случая не отрицает его определяющего характера, она только и обосновывает его. Если войны сегодня больше не столь многочисленны и повседневны, как прежде, то они все-таки настолько же или, быть может, еще сильнее прибавили в одолевающей тотальной мощи, насколько убавили в частоте и обыденности. Случай войны еще и сегодня — «серьезный оборот дел». Можно сказать, что здесь, как и в других случаях, исключение имеет особое значение, играет решающую роль и открывает сердцевину вещей. Ибо лишь в действительной борьбе сказываются крайние последствия политического разделения на группы друзей и врагов. От этой чрезвычайной возможности жизнь людей получает свое специфически политическое напряжение.

Мир, в котором была бы полностью устранена и исчезла бы возможность такой борьбы, окончательно умиротворенный Земной шар, был бы миром без различения друга и врага и вследствие этого — миром без политики. В нем, быть может, имелось бы множество весьма интересных противоположностей и контрастов, всякого рода конкуренции и интриги, но не имела бы смысла никакая противоположность, на основании которой от людей могло бы требоваться самопожертвование и людей уполномочивали бы проливать кровь и убивать других людей. И здесь для определения понятия политического тоже не важно, желателен ли такого рода мир без политики как идеальное состояние. Феномен политического можно понять лишь через отнесение к реальной возможности разделения на группы друзей и врагов, все равно, что отсюда следует для религиозной, моральной, эстетической, экономической оценки политического.

Война как самое крайнее политическое средство обнаруживает возможность этого различения друга и врага, лежащую в основе всякого политического представления, и потому имеет смысл лишь до тех пор, пока в человечестве реально наличествует или, по меньшей мере, реально возможно это представление. Напротив, война, ведомая по «чисто» религиозным, «чисто» моральным, «чисто» юридическим или «чисто» экономическим мотивам, была бы противна смыслу. Вывести из специфических противоположностей этих областей человеческой жизни разделение по группам друзей и врагов, а потому также и какую-либо войну, невозможно. Война вовсе не должна быть ни чем-то благочестивым, ни чем-то морально добрым, ни чем-то рентабельным; вероятно, в наши дни она не есть ни то, ни другое, ни третье. Простое понимание этого чаще всего затруднено тем, что религиозные, моральные и другие противоположности усиливаются до степени политических и могут вызвать разделение на борющиеся группы друзей или врагов, что имеет решающее значение. Но если дело доходит до разделения на такие борющиеся группы, то главная противоположность больше уже не является чисто религиозной, моральной или экономической, она является противоположностью политической. И тогда уже вопрос состоит только в том, наличествует ли такое разделение на группы друзей и врагов как реальная возможность или действительность, или же нет, все равно, какие человеческие мотивы оказались столь сильны, чтобы его вызвать".

Вопросы и задания к кейсу

• 1. Через какие две базовые категории К. Шмитт определяет политическое?
• 2. Сформулируйте, в чем состоит экзистенциональный глубинный смысл понятия «враг».
• 3. Может ли политический враг не быть морально злым?
• 4. В чем состоит попытка либерализма растворить врага?
• 2. Из работы американского психолога М. Дойча «Разрешение конфликта»^[2].

«Рассматриваем ли мы конфликт между профсоюзом и руководством предприятия, между народами, между мужем и женой или между детьми, мы должны знать следующее.

• 1. Характеристики конфликтующих сторон (их ценности и мотивации, их устремления и цели, их психологические, интеллектуальные и социальные ресурсы для ведения или разрешения конфликта; их представления о конфликте, включая концепцию стратегии и тактики и т. д.). Для конфликтующих сторон, также как и для конфликтующих детей, было бы полезно знать, что стороны рассматривают как выгоду или достижение цели, а что будет рассматриваться как потеря или поражение. Как для отдельных индивидов, так и для целых народов осознание имеющихся инструментов для ведения или разрешения конфликта и собственного умения пользоваться ими необходимо для прогнозирования и понимания хода конфликта. Важно также знать, возник ли конфликт между равными (двумя мальчиками) или неравными (взрослым и ребенком), между частями целого (двумя штатами) или между частью и целым (штатом Миссисипи и США) или между целыми (СССР и США).
• 2. Предысторию их взаимоотношений (отношение друг к другу, взаимные стереотипы и ожидания, включая их представление о том, что противоположная сторона полагает о них самих, в особенности степень полярности их взглядов по системе «хорошо — плохо» и «заслуживает доверия — не заслуживает доверия»). Будь то конфликт между Египтом и Израилем, профсоюзом и руководством предприятия или между мужем и женой, он будет зависеть от их предыдущих взаимоотношении и существующих отношений друг к другу. Муж или жена, потерявшие веру в благонамеренность друг друга, вряд ли смогут прийти к соглашению, эффективность которого будет ставиться в зависимость от взаимного доверия.
• 3. Природу того, что привело к конфликту (сто границы, жесткость, мотивационную ценность, определение, периодичность и т. п.). Основа или основания конфликта между народами, группами или индивидами могут быть «диффузными» и обобщенными, как в идеологическом конфликте, или определенными и ограниченными, как в конфликтах по поводу обладания чем-либо; причина конфликта может быть важной или второстепенной для конфликтующих сторон; она может предполагать возможность компромисса или полное подчинение одной стороны другой.
• 4. Социальную среду, в которой возник конфликт (различные институты, учреждения и ограничители, уровень поощрения или сдерживания в зависимости от выбранной стратегии и тактики ведения или разрешения конфликта, включая природу социальных норм и институциональных форм для регулирования конфликта). Индивиды, так же как и группы или народы, могут оказаться в такой социальной среде, в которой существует незначительный опыт конструктивного разрешения конфликта и отсутствуют институты или нормы, призванные поощрять мирное разрешение возникших споров. Безусловно, среда, в которой действуют народы, более насыщена подобными институтами и нормами, чем та, в которой находятся отдельные индивиды или группы.
• 5. Заинтересованные стороны (их отношение к конфликтующим сторонам и друг к другу, заинтересованность в тех или иных результатах конфликта, характеристики). Многие конфликты разгораются на фоне повышенного внимания общественности, и ход конфликта в значительной мере может зависеть от того, как, по мнению участников конфликта, будут реагировать заинтересованные стороны и как они будут реагировать на самом деле. Так, США в свое время провозгласили, что, кроме всего прочего, одной из целей войны во Вьетнаме является оказание моральной поддержки «борцам за свободу» во всем мире. Конфликт на Ближнем Востоке усугубляется гонкой вооружения, которая ведется не без участия третьих сторон. Точно так же конфликт между индивидами или различными группами может обостриться или погаснуть в зависимости от желания конфликтующих «сохранить лицо» или предстать в выгодном свете перед третьей стороной или от угроз со стороны третьих сторон.
• 6. Применяемые конфликтующими сторонами стратегию и тактику (оценивание и (или) изменение преимуществ, недостатков и субъективных возможностей и попытки одной из сторон оказать влияние на представление другой стороны о преимуществах или недостатках первой посредством тактики, которая может варьироваться по таким измерениям, как «легитимность — нелегитимность», по соотношению использования позитивных и негативных стимулов, таких, как обещания и поощрения или угроза наказания, свобода выбора — принуждение, открытость и надежность связи, обмен информацией, уровень доверия, типы мотивов и т. д.). На эти темы много писали исследователи «феномена» сделок и мирных соглашений. Очевидно, что такие процессы, как достижение сделок, взаимное влияние, связь, возникают как между народами, так и между отдельными индивидами. Значение таких процессов, как принуждение, убеждение, шантаж и давление, доверительность или симпатизирование, одинаково полезно и для тех, кто собирается заниматься консультированием родителей, и для тех, кто занимается консультированием королей.
• 7. Результаты конфликта для его участников и заинтересованных сторон (выгоды или потери, связанные с непосредственным предметом конфликта, внутренние изменения у участников конфликта, связанные с их участием в конфликте, долгосрочные перспективы взаимоотношений между участниками конфликта, репутация участников в ходе конфликта у различных заинтересованных сторон). Действия, предпринимаемые в ходе конфликта, и их результаты обычно оказывают влияние на конфликтующих. Динамика межличностного, межгруппового или международного конфликта, видимо, имеет схожие характеристики и зависит от таких процессов, как «самосбывающиеся пророчества», предубеждения или невольные обязательства. Например, похоже, что как для групп, так и для отдельных индивидов самосбывающиеся пророчества приводят к враждебности в отношении другой стороны в ответ на проявление враждебности в отношении себя, вызванное ожиданиями враждебности первой стороны. Точно так же группы, как и отдельные индивиды, склонны рассматривать свои действия в отношении противоположной стороны как более оправданные и «добронамеренные», чем действия другой стороны в отношении себя.

Все вышесказанное, касающееся конфликтов различных типов с участием индивидов, групп, организаций или целых пародов, не означает, что механизмы или возможности получения информации, принятия решений и действия одинаковы. Индивид не сможет совершить ошибки «группового сознания». Тем не менее нельзя игнорировать тот факт, что как народы, так и отдельные индивиды обладают способностью действовать, хотя и не могут совершать те или иные действия: страна (народ) может объявить войну, человек — нет, человек может влюбиться, а страна (народ) — нет…

Конфликт имеет множество позитивных функций. Он предотвращает стагнацию, стимулирует интерес и любопытство, выступая в роли медиатора, с помощью которого артикулируются проблемы, находятся их решения, служит основой социальных и персональных изменений. Конфликты часто являются частью процесса тестирования и оценки кого-либо и могут быть весьма полезными для исследователя, если какая-либо сторона конфликта полностью использует свои возможности. Плюс ко всему конфликт четко разделяет различные группы и этим способствует установлению групповой и персональной идентификации; внешний конфликт часто приводит к внутреннему сплочению. Более того, как полагает Козер, в «нецентрализованных группах и свободных обществах конфликт, направленный на разрешение трений между противниками, часто играет стабилизирующую и интегративную роль. Позволяя четкое и ясное выражение противоречащих требований, эти социальные системы получают возможность усовершенствовать свою структуру путем исключения источников трений. Множественные конфликты, которые они (эти системы) испытывают, помогают им избавиться от источников внутреннего антагонизма и добиться сплоченности. Эти системы снабжают себя путем институционализации конфликта, важным стабилизирующим механизмом.

Вдобавок к этому внутригрупповой конфликт часто вдыхает новую жизнь в существовавшие нормы или приводит к возникновению новых. В этом смысле социальный конфликт выступает в роли механизма для установки норм, соответствующих новым условиям. Такое поведение выигрышно для гибких обществ, потому что создание или усовершенствование норм придает им жизнеспособность в новых условиях. Такой механизм отсутствует в жестких системах: подавляя конфликт, они подавляют предупредительный сигнал, что в конце концов приводит к катастрофическим последствиям.

Внутренний конфликт может также служить средством выяснения относительной силы противоположных интересов, позволяя создать механизм для сохранения или изменения внутреннего баланса сил. Поскольку возникновение конфликта символизирует отказ от существовавших взаимоотношений внутри системы, то в результате выяснения соотношения сил в ходе конфликта устанавливается новый баланс и взаимоотношения продолжаются на новой основе".

Я специально сделал упор на позитивных функциях конфликта и привел их исчерпывающий список, поскольку конфликт часто рассматривается как зло, как будто это обязательно психопатология, социальный беспорядок или война. Поверхностное понимание психоаналитической теории с ее упором на «принцип удовольствия», теории ограничений, упирающей на избежание трений, и диссонансной теории с ее озабоченностью насчет избегания диссонансов может привести к выводу, что психологической утопией может быть бесконфликтное существование. Тем не менее очевидно, что люди стремятся к конфликту, участвуя в спортивных состязаниях, посещая театры, читая романы, вступая в интимные отношения или занимаясь интеллектуальной деятельностью. К счастью, никому не грозит перспектива бесконфликтного существования. Конфликты не могут быть ни полностью исключены, ни даже подавлены надолго".

Вопросы и задания к кейсу

• 1. Что нужно знать о конфликте для его разрешения?
• 2. Перечислите, в чем, по мнению М. Дойча, состоят позитивные функции конфликта.
• 3. Проанализируйте, одинаковы ли механизмы конфликтов между государствами и отдельными людьми.
• 4. Могут ли конфликты быть полностью исключены или подавлены?
• 5. Может ли конфликт способствовать установлению групповой или персональной идентификации?

Дискуссии и коллоквиумы.

Дискуссия на тему «Конфликт — неотъемлемый элемент властных отношений?»

Учебные цели:

• • приобрести опыт ведения дискуссии;
• • приобрести опыт критического анализа различных точек зрения в отношении одной из базовых политических категорий — власти.

Студентам предлагается обсудить следующую проблему. С точки зрения целого ряда зарубежных и отечественных исследователей конфликт является имманентно присущим самому феномену власти. Власть ассоциируется с противостоянием, сопротивлением, принуждением, санкциями и другими негативными коннотациями. В. Ледяев пишет: «Власть часто связана с конфликтом, некоторые формы власти подразумевают конфликт само собой». В первую очередь этот тезис относится к власти политической. Некоторые авторы утверждают даже, что политика уже сама по себе выступает ничем иным, как глобальным конфликтом.

Разделяете ли вы подобную точку зрения на соотношение конфликта и политики?

2 .Дискуссия па тему «Разрешение политического конфликта».

Учебные цели:

• • приобрести опыт формулирования собственной позиции и ведения дискуссии;
• • выработать понимание политического конфликта.

В целом все интерпретационные теории политического конфликта условно можно разделить на два типа. Первые в центр внимания ставят непримиримые социально-политические (прежде всего, классовые) противоречия, разрешаемые исключительно радикальным путем (наиболее типичной в этом отношении является теория марксизма).

Вторые рассматривают конфликт как общественную аномалию и делают акцент на поиске путей установления социального мира и равновесия.

Назовите основные подходы в рамках этих двух парадигм. К какой из них склоняетесь вы и почему?

Темы докладов и рефератов

• 1. Современные подходы к разрешению политических конфликтов.
• 2. Вооруженные политические конфликты и особенности их развития на современном этапе исторического процесса.
• 3. Внутриполитический кризис, этапы его вызревания и проявления.
• 4. Политические предпосылки, генезис и сущность межнациональных конфликтов.
• 5. Прогнозирование этнополитических конфликтов.
• 6. Конфликт как фактор стабильности общества.
• 7. Сравнительный анализ международного опыта решения национальных проблем в полиэтнических странах.

• [1] Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. Т. I. № 1. М., 1992.С. 39−46.
• [2] Дойч М. Разрешение конфликта (Конструктивные и деструктивные процессы) // Социально-политический журнал. 1997. № 1. С. 202—212.