О пределах возможностей науки в изучении мира политического

Динамичность и постоянные трансформации социальной действительности оставляют место для различных путей и направлений ее развития и, соответственно, различных ее интерпретаций. Это тем более верно в отношении мира политического, где основополагающее значение имеют человеческий выбор, потребности, интересы и цели людей.

В «Критике чистого разума» И. Кант показал, что средства научного познания не в состоянии дать необходимую и обязательную для всех картину мира. Указав науке ее пределы, он провозгласил самостоятельность нравственных и эстетических доводов, Кант полагал, что нормы науки составляют лишь один аспект в уяснении высших ценностей. Здесь наряду с ними, независимо от них действуют также нормы нравственного сознания и эстетического чувства.

И в наше время беспрецедентно высокого уровня развития научных знаний многие ученые четко сознавали и продолжают сознавать необходимость признания наукой собственных границ и возможностей. Обосновывая мысль о том, что изучение социально-исторического мира не может подняться до уровня науки путем применения индуктивных методов естественных наук, Х.-Г. Гадамер подчеркивал: «Единичное не служит простым подтверждением закономерности, которая в практических обстоятельствах позволяет делать предсказания. Напротив, идеалом здесь должно быть понимание самого явления в его однократной и исторической конкретности»¹.

Политология и политическая философия представляют собой научные дисциплины в том смысле, что они имеют дело с объективно существующими феноменами, которые функционируют и развиваются в соответствии с определенными закономерностями, поддаются квантификации, количественному измерению и математическим методам анализа. Вместе с тем важно учесть, что четко сформулированные логические теории, конечно, привлекают своей стройностью, но нередко на поверку они оказываются слишком упрощенными и механистическими.

Политический и тем более политико-философский и социолого-теоретический анализ — это в некотором роде искусство, требующее реконструкции не только рациональных, но также их иррациональных, подсознательных, неосознанных побуждений и мотивов. Эти последние не поддаются квантификации и математизации, другим параметрам естественных наук и требует воображения, интуиции, психологического проникновения.

Естественно, материальные интересы социальных слоев, классов и групп представляют собой могущественный фактор развития общественно-исторического процесса. Однако.

Гадамер Х.-Г. Метод и истина. М., 1990. С. 745—746.

такие качества, как патриотизм, дружба, преданность семье, забота о больных и стариках, инвалидах, а также разного рода мифы, стереотипы, обычаи и традиции тоже играют значительную роль в определении содержания и направленности интересов и политического поведения людей. Человеком движет не только рациональный выбор, расчет, соображения выгоды, материальный интерес, но также вера и убеждения. Они передаются от поколения к поколению и далеко не всегда подвержены рациональному истолкованию.

Самый точный и скрупулезный анализ социально-экономических, политических и иных интересов различных категорий населения, мер и решений, законов и реформ, принимаемых и осуществляемых государством, партиями или отдельными политическими деятелями, без учета человеческого фактора не может дать правильного представления о реальных механизмах, мотивах и сущностных характеристиках политического процесса.

Естественно, рационализированные материальные интересы социальных слоев, классов, групп представляют собой могущественный детерминирующий и динамический фактор, вносящий решающий вклад в развитие общественноисторического процесса. Разумеется, мы можем выразить и измерить в количественных терминах результаты выборов, их стоимость в долларах, рублях, юанях, динамику численности сторонников тех или иных партий, но такие важные категории, как «благосостояние», «свобода», «равенство», «справедливость» невозможно выразить в каких бы то ни было количественных терминах.

Или же вслед за лордом Эктоном можно сказать, что «любая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Однако при этом очевидно, что весьма трудно, если не невозможно, достоверно и конкретно определить ту черту, за которой власть становится «безграничной», а развращенность «абсолютной». Причем сам этот постулат следует рассматривать не как неоспоримый факт в духе непреложного естественного закона, а как тенденцию, возможность реализации, формы и степень которой зависят от конкретных личностей, обстоятельств, условий.

В данном контексте политический, тем более политикофилософский анализ требует воображения, своего рода способности «мысленного эксперимента» по принципу «что было бы, если бы произошло то-то, или если бы было предпринято то-то». Он сопряжен не только с ретроспективой, но и перспективой в смысле предвидения и прогнозирования последствий.

Важную роль в выявлении тех или иных особенностей и характеристик политических феноменов играют просто наблюдения за ними в течение более или менее длительного исторического периода. Именно на таких наблюдениях, а не на строгом научном анализе были построены, например, такие ставшие общепринятыми постулаты, как «человеку свойственно стремление к власти», «человек стремится к власти ради осуществления своих эгоистических интересов», «чувство страха толкает людей к бегству от свободы в объятия тиранов», «свобода экономического выбора неотделима от политической свободы» и т. д.

Истина об общественной жизни лежит как в объективной реальности, так и в сфере символического, мифологического, традиционного, оказывающих значительное влияние на формирование основных контуров и содержание картины мира. К тому же в современных условиях ряд важнейших социальных и политических проблем в обществе приобретает социокультурное измерение. Значимость этих факторов неуклонно возрастает в результате проникновения средств массовой информации во все сферы общественной жизни. Они способствуют усилению роли чувственного, эмоционального, иррационального начал за счет рационального.

Это предполагает отказ от трактовки всех деяний и действий людей в терминах экономического, технологического или иных форм детерминизма. Встает проблема реабилитации непосредственных чувственных восприятий, эмоций, антипатий и симпатий, всего того, что мы причисляем к социально-психологической и социокультурной сферам, ко всему тому, что определяет самоидентификацию народа.

Другими словами, для адекватного познания социальной действительности необходимо занять антропологическую позицию, утверждающую постулат о культурной природе человека, о том, что человек является существом не только экономическим и политическим, но также одновременно социокультурным. В таком качестве рациональные компоненты в его сознании тесно переплетаются с элементами эмоционально-волевыми, мифологическими, традиционными, национально-психологическими, «трайбалистскими» и т. д.

Эти составляющие получают более или менее значимое воплощение в политической культуре, изучение которой дает возможность определить, почему одинаковые по своей форме социально-политические институты действуют по-разному в разных странах или же в силу каких причин те или иные институты оказываются дееспособными в одних странах и совершенно неприемлемыми в других. Знание основных составляющих политической культуры позволяет проникнуть в глубину понятия — от обычного, поверхностного и одномерного видения политической системы нащупать глубоко запрятанные корни национальных мифов, традиций, представлений, существующих в сознании всех членов общества — от главы государства до маргинала.

Наука, претендующая на освещение реальной жизни, где центральное место занимает человек, не вправе игнорировать то, что можно обозначить понятием «человеческое измерение», которое весьма трудно, если не невозможно, втиснуть в прокрустово ложе каких бы то ни было искусственно сконструированных теорий, моделей, математических формул. Постигать не поддающиеся каким бы то ни было количественным измерениям и строго научному анализу духовное начало, символический аспект общественной жизни — удел интуиции. Именно благодаря творческой интуиции постигается реальность в ее существенных чертах.

С этой точки зрения можно понять тех представителей западной общественно-политической мысли, которые сетуют на дегуманизацию политической науки, на «исчезновение» человека, его интересов и потребностей из фокуса ее внимания. Необходимо восстановить роль и значение человеческой личности как главного субъекта общественноисторического процесса, вернуть в центр исследования человека и его основополагающие интересы, потребности, устремления.