Очерк четвертый СООТНОШЕНИЕ НАУКИ И РЕЛИГИИ

Противоречивое единство науки и религии

Различие задач науки и религии. — О языческих источниках первой научной революции. — Оккультные науки: астрология, алхимия. — Другие причины конфликта науки и религии в Европе. — Роль метода в науке. — Обоснование относительной независимости науки от религии.

Различие задач науки и религии

Учитывая, что как наука, так и религия чрезвычайно ценны для человечества, можно без преувеличения утверждать, что «от решения вопроса об отношении между ними зависит дальнейший ход истории» (А. Уайтхед). «Естественная религия», обобщающая экзистенциальный опыт людей в форме особого вненаучного знания, как правило, вытесняется церковной «доктринальной религией» (Л. Н. Митрохин). Институт церкви, соположенный с властными структурами, навязывает своим адептам корпоративные политические взгляды и вненаучное мировоззрение. С другой стороны, естествоиспытатели стремятся придать своему «лабораторному знанию» универсальный характер и принижают роль всякого вненаучного знания. Так в «фаустовой» (техногенной) цивилизации сложилось жесткое противостояние религиозной и сциентистской картин мира.

На протяжении многих веков христианская церковь контролировала интеллектуальный прогресс в Европе, подчас тормозя его. В то же время она много делала для освобождения языческой науки от обожествления природы (создала, например, все условия для становления и развития теоретической механики). Обе эти грани религии — консервативную и прогрессивную — важно брать вместе и учитывать в их конкретно-историческом единстве. Те, кто не замечают этой диалектической противоречивости религии, сводят ее либо к силе, тормозящей научный прогресс, либо, напротив, к фактору, порождающему и безусловно развивающему феномен европейской науки. Среди первых чаще оказываются ученые-материалисты («Иваны, не помнящие родства»), среди вторых — богословы. Отношение западной науки к религиям менялось от эпохи к эпохе.

Можно выделить три основных этапа взаимодействия института «открытой науки» и религии. Первый этап длился от Античности до эпохи Возрождения и характерен союзом науки и религии. Если не считать редких исключений, ученые Античности и Средневековья всегда объясняли конечные причины явлений исходя из религиозных принципов. Так, учение Аристотеля о природе вещей органически сплавлено из религиозных и научно-физических идей. Второй этап, начавшийся с конца XV в. и длившийся до середины XX в., отмечен острым конфликтом науки и монотеизма. Третий этап наступает в наши дни и является своего рода отрицанием отрицания первого этапа. Он знаменуется расширяющимся диалогом науки и религии.

В теме соотношения науки и религии важно различать три главных момента: 1) гармония и конфликт науки и религии в их мировоззренческом аспекте; 2) согласие и соперничество науки и теологии как академических дисциплин; 3) единство и борьба науки и церкви как различных социальных институтов. Поскольку эссенциальные задачи у науки и религии различны, то правомерно ли говорить о глубинных противоречиях между ними? Почему все же периодически возникает феномен конфликта между этими взаимно дополняющими формами общественного сознания?

И. Кант различал мир феноменов и мир ноуменов, ставя под сомнение возможность человека истинно познавать вещи-в-себе и научно доказывать бытие Бога. Наука, по Канту, интересуется миром феноменов, Бог же принадлежит к ноуменальному миру и не поддается осмысленному научному описанию. Наука должна заниматься посюсторонним миром явлений и отмежеваться от религии. И. В. Гёте на это возразил: «Хочешь узреть Невидимого — взгляни на видимое». Но так ли уж непроницаем барьер между вещественным и существенным мирами и во всех ли случаях наука способна обходиться без религии, а религия без науки?

Ученые иногда признаются, что мало просто ответить на вопрос, как нечто существует, но важно также понять, почему описываемые ими явления природы именно такие, а не иные. Наука никогда не сможет ответить, например, на следующие вопросы: что вызвало Большой взрыв? почему процессы природы носят законосообразный характер? почему мир вообще существует? Внутреннее научное обоснование законов природы оказывается невозможным без специальных трансцендентальных допущений и обращения к религиозным представлениям о целостности бытия. Наука далеко не всегда нейтральна в отношении сакральных идеалов порождающей ее культуры, а воспитание и становление ученых всегда происходит внутри господствующего мировоззрения и, следовательно, под сильным влиянием религий (теистических либо атеистических). Понятие «чисто научного» (нейтрального в религиозном и идеологическом смыслах) воспитания и образования — наивная абстракция. Если бы на самом деле, скажем, ученый-физик формировался бы только под влиянием языка науки (математики) и учебников по современной физике, то вряд ли бы ему была свойственна человечность, которой на самом деле отличаются подлинные творцы науки.

А. Н. Введенский настаивал на важности влияния сердца как царства религии на разум ученого. В противном случае, пишет этот замечательный православный полемист, «одно научное просвещение само, но себе дает лишь дрессировку разуму, и если человек по своей природе хищный зверь, то образование только изощрит ему зубы и отточит ему когти. Еще Ф. М. Достоевский сказал: „Если негодяю дать высшее образование, то из него получится утонченный негодяй и опаснейший для общества“. Значит, без религии человечество одичает, морально опустится и превратится в настоящего зверя, на которого придется надеть оковы»^[1]. (Мир, по-видимому, становится все хуже и хуже, в связи с чем Б. Пастернак выразился так: «Не знаю, спасет ли мир красота, но пошлость непременно пожрет его».).

Религию, в отличие от науки, волнуют вопросы, как человеку следует жить (не по-звериному, а по-божески), какими должны быть его отношения с миром и безусловным началом всего существующего. Как бы ни отличались научные и религиозные представления о мире, они подчас столь же не противоречат друг другу, как, например, утверждение скульптора о наличии фигуры Венеры в глыбе мрамора не противоречит мнению физика, что глыба мрамора состоит из атомов.

Естествознание в первую очередь озабочено вопросами об устройстве природы и функциях ее различных частей. При этом наука познает не необозримый мир как целое и не всю сумму частей мира, а лишь некоторые исторически доступные ученым фрагменты универсума; ученый реально вовлечён в наблюдаемый предмет. Поскольку у ортодокса-естествоиспытателя образ целого очерчен экспериментально доступным и измеряемым горизонтом физических объектов, то он с подозрением относится к философии и религии, предельно-общие предметы которых далеко уходят за границу инструментально доступного и измеряемого, а потому трудно различимы.

Впервые о взаимосвязи естествознания и гуманитарных наук начал писать В. Дильтей. Он предложил ориентироваться на целостное знание, а не «пустой интеллектуализм» сциентизма^[2]. Э. Гуссерль полагал, что подлинное естествознание должно быть человеческим знанием о природе, а не видом бесчеловечного любопытства^[3].

Различаясь своими предметами, наука и религия в то же время имеют немало общего. И та и другая опираются на интуицию, способы идеального отражения незримых сущностей, на внешний опыт, основываются на формах faith-веры и belief-веры. Научное и религиозное мироотношение составлено рациональными и иррациональными компонентами. Поэтому неточно и поверхностно распространенное мнение, будто «рациональная» наука полностью противоположна «иррациональной» религиозной вере.

Американский богослов Л. Гилки противопоставляет науку и религию следующим образом:

• • наука предпочитает объяснять объективные, доступные, повторяющиеся данные, а религия обращает внимание на порядок и красоту в мире, на внутренний опыт людей (на вину и прощение, тревогу и доверие, бессмысленность и целостность);
• • наука формулирует объективные вопросы и выясняет, как происходят тс или иные события, а религия задаст личные вопросы о смысле и предназначении, об истоках и судьбе;
• • авторитет науки основан на логических связях и точности наблюдений, для религии же авторитетны Бог и Его пророки;
• • науку интересуют количественные гипотезы, тестируемые экспериментальным способом, а религия прибегает к языку символов и аналогий, поскольку Бог трансцендентен^[4].

Многие историки говорят об отношении между религией и наукой как о традиционной и тотальной «войне». Например, известно предупреждение Августина: «Хороший христианин будет опасаться математиков. Есть опасение, что математики вступили в сговор с дьяволом, дабы помрачить дух людей и бросить их в объятья ада». Такая модель позже была популяризирована Дж. У. Дрэйпером (1874) и А. Д. Уайтом (1896). Оппоненты им отвечают, что подобного рода Армагеддона нет и что невозможно обнаружить «армию» ученых, якобы наступающую на «армию» священнослужителей. Одни христиане думают, что наука и геология частично пересекаются между собой как отрасли знания, другие же утверждают, что наука и религия только взаимодополняют друг друга, но не взаимодействуют между собой.

Р. Мертон (1938) доказывал, что научная революция была навеяна концепцией пуританизма о Боге-суверене и полнейшей пассивности материи; эта концепция оказала решающее влияние на И. Ньютона, Р. Бойля и ряд других протестантов-ученых. И в научной, и в религиозной среде есть плюрализм мнений, ведутся споры о природе науки, сущности религии и характере противостояния этих форм мироотношения.

Не менее сомнительны и представления о наступившем между наукой и религией полном согласии по принципиальным вопросам. Вряд ли конфликты между ними нужно объяснять только взаимным непониманием людьми науки людей веры. Удобнее всего сравнивать науку и религию в плане противопоставления научной и религиозной картин мира, когда та и другая выражены на языке философии. В XVII—XVIII вв. богословы в первую очередь фокусировали свое внимание на физике и астрономии, а в XIX—XX вв. — на геологии и биологии. Современная генетика даст ученым почву для обсуждения традиционных этико-богословских проблем о свободе воли и нормах поведения человека. В истории взаимоотношения науки и религии бывали периоды их прочного союза и известны эпохи их конфронтации. Начиная с эпохи Возрождения в европейской науке сложился культ эксперимента, и естествознание с тех пор претендует на обладание высшей истиной и на духовное руководство человечеством: «Наука в лице многих своих представителей хочет принципиально a priori устранить религию не за какие-либо ее отдельные идеи, чувства, утверждения, а за саму ее манеру мыслить, чувствовать, утверждать и хотеть. Религиозный человек, по мнению людей науки, дает своим способностям применение, враждебное прогрессу человеческой культуры. Научный дух не только отличен от духа религиозного, но является его прямым отрицанием. Он порожден реакцией разума, направленной против духа религии. Торжество духа науки и исчезновение духа религии — одно и то же. Итак, не столько науку и религию в собственном смысле слова, сколько дух науки и дух религии должны мы сопоставлять друг с другом»^[5].

К середине XX в. различие между «истинностью» и «научностью» стало настолько очевидным, что культ науки начал быстро угасать, оборачиваться обвинениями науки в причинении человечеству многих бед. В концепции «эволюционного финализма» Тейяра де Шардена говорится о возрастании возможности примирения науки и религии по мере того, как все индивиды и народы будут восходить посредством всеобщей любви к «точке Омеге» — светлому царству, где Бог будет во всем.

Равновозможны три трактовки темы соотношения науки и религии:

• 1) в главном наука и религия никогда не достигнут согласия;
• 2) уже сегодня они близки друг другу в освещении целого ряда коренных проблем мироотношения;
• 3) объединение науки и религии произойдет в неопределенно далекой эсхатологической перспективе.

Первую версию отстаивают убежденные атеисты; вторую предпочитают многие философы и культурологи, не примыкающие к каким-либо конфессиям или атеизму; по третьей версии, как предположил физик М. Планк, параллельные линии развития науки и религии пересекутся в бесконечно отдаленном от нас времени^[6].

• [1] Введенский М. К. Протоиерей Александр Введенский. Екатеринбург, 2006.С. 65.
• [2] Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах // Культурология, XX век: антология. М., 1995. С. 213−255.
• [3] Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Вонр. философии. 1992. № 7. С. 137−176.
• [4] См.: Gilkey L. Maker of Heaven and Earth. N. Y., 1959.
• [5] s Бутру Э. Наука и религия в современной философии. СПб., 1910. С. 310.
• [6] См.: Планк М. Религия и естествознание // Вопр. философии. 1989. № 3.С. 25−36).