Причины войны. 
Новейшая история стран европы и америки

Проблема вины

Известно, что в Первую мировую войну друг другу противостояли Антанта и мощные державы — Германия и Австро-Венгрия, к которым в ходе войны примкнули Болгария и Турция. Что же разделило эти группировки держав? Что побудило их к самой кровопролитной на то время войне, продолжавшейся четыре года и унесшей жизни почти 10 млн солдат из 73,5 млн принимавших в ней участие? Для такого упорного противостояния, взаимного озлобления и жуткого кровопролития в течение столь долгого времени должны были быть весьма веские причины, которые, однако, не очевидны. Более того, обращает на себя внимание и то, что даже тогда, когда масштабы катастрофы стали несомненными, не нашлось ни одного политика, который поставил бы вопрос о причинах взаимного озлобления заново и призвал обсудить его и покончить, наконец, с абсолютно бессмысленным, абсурдным и бесцельным кровопролитием. Получалось, что прежние добродетели либерального XIX в. привели людей к бессмысленной бойне, дискредитировав все ценности старого либерального общества, поскольку война не имела морального искупления или какого-либо смысла.

Несмотря на усилия историков многих поколений, как ни странно, однозначные причины войны отыскать невозможно. Не удалось доказать неизбежность перерастания в войну территориальных споров, национальных конфликтов, военного соперничества (гонки вооружений), торговых противоречий, соперничества за обладание колониями. Одна из больших загадок истории — почему война все-таки началась. Связь между убийством сербскими националистами 28 июня 1914 г. наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда и началом жуткой и кровопролитнейшей бойни совсем не кажется очевидной. Конечно, можно рассматривать это убийство не как причину, а как повод к войне — так обычно и делается. Но остаются вопросы: какие неразрешимые противоречия существовали между Россией и Германией, которые перевешивали бы гибель цвета российской и немецкой молодежи и падение, казалось, вечных империй Гогенцоллернов и Романовых? Нет никаких признаков территориальных споров, никаких неразрешимых политических проблем, взаимных претензий. Неужели 10 млн европейцев погибли за то, чтобы Босния и Герцеговина не осталась частью Австро-Венгрии, а стала сербской? Неужели Россия пошла на риск глобальной войны из-за пары черноморских турецких проливов, стратегическое значение которых было мизерным — достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть — англичане контролировали Средиземное море полностью и никакой стратегической перспективы в этом районе русский флот не имел? По крайней мере, в сторону Запада.

Ответы па эти и другие вопросы очевидны. Можно, конечно, решить, что никто не ожидал, что война станет столь кровопролитной, все полагали, что на Рождество 1914 г. солдаты будут дома отмечать победу. Однако это предположение безосновательно, поскольку уже Гражданская война в США 1861 — 1865 гг. была ужасна по масштабам жертв и методам войны: пулеметы, современная артиллерия унесли жизни 635 тыс. американцев. Русско-японская и англо-бурская войны имели столь же кровопролитный характер и были настоящими войнами на истощение. Но все это локальные конфликты, а в общеевропейской войне на континенте, буквально напичканном оружием, война ни при каких условиях не могла быть легкой прогулкой за трофеями — ныне это совершенно ясно.

Российский экономист польского происхождения Иван Станиславович Блох в 1898 г. опубликовал пророческую книгу о войне будущего, которая сразу была переведена на немецкий, английский и французский языки. Пользуясь многочисленными статистическими данными и наглядными фактами, Блох показал бессмысленность и опасность войны в XX в. Он исходил из того, что растущая огневая мощь в большой степени будет препятствовать наступающей стороне (так оно и было в войну). Таким образом дело неизбежно дойдет до введения в бой все новых ресурсов и сил, что неминуемо приведет к разрушению экономики воюющих стран и их краху. Блох много выступал перед европейской общественностью, военными. В личном разговоре с царем Блоху удалось склонить его к своей точке зрения. По всей видимости, инициатива царя на Гаагской конференции о всеобщем разоружении во многом была обусловлена влиянием Блоха, который состоял в Гааге в 1899 г. в качестве государственного советника. В результате были подписаны Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг. о мирном разрешении споров, но никакого действия в 1914 г. они не возымели. Блох в исторической перспективе оказался удивительно точным аналитиком, который точно предсказал битву материальных ресурсов, имевшую на самом деле место в 1914—1918 гг. и ее разрушительные последствия.

Разумеется, у держав имелись империалистические интересы, поэтому война не случайно именовалась империалистической, но они были только отражением более глубоких проблем баланса сил в Европе: кто будет доминировать — Германия или Антанта? Для решения этого вопроса война была неизбежна. Но как конкретно нарушался баланс сил? Нет безвыходных ситуаций ни для одной из держав. Во всяком случае, до последнего момента имелся шанс избежать катастрофы, поскольку поводов к войне не было. Ни один из участников Антанты не вступил бы в войну, чтобы помочь Франции вернуть Эльзас-Лотарингию. Германия, даже взвинтив себя до предела, вряд ли оказала бы поддержку агрессивной войне Австро-Венгрии на Балканах, о которых Отто фон Бисмарк говорил, что они не стоят единственной кости прусского гренадера, имея в виду перманентную анархию в этом регионе. Политика сдерживания, возможно, отсрочила бы войну и даже позволила неестественным альянсам постепенно распасться, особенно Антанте, ибо этот союз возник в первую очередь из-за иррационального страха перед Германией.