Значение «революции» 1968 года

Возникновение и распространение радикального мышления в середине 1960;х гг. невозможно объяснить только политическими мотивами, наряду с экономическими и социальными проблемами огромное значение имели и психологические моменты. В отличие от прежних форм радикализма, радикализм 60-х гг. XX в. особенно отчетливо выделялся лозунгами борьбы за моральные ценности, а также характеризовался сильным гедонистическим компонентом, выражавшимся в сексуальной революции, рокмузыке и увлечении наркотиками. Как бы ни оценивали значение «революции» 1968 г., но в политической сфере 1968 г. изжил себя, правда, не сразу — где раньше, где позже. Люди поколения «Битлз» уже десятилетие спустя снисходительно говорили о своем юношеском максимализме. Они были вовлечены в жизнь общества — предпринимательство, стремление лучше устроить свою жизнь, полное принятие буржуазных ценностей, прежде так рьяно опровергаемых. «Революционеров» 1968 г. уже 15—20 лет спустя можно было найти на всех этажах общества — отрезвевших, но порой сохранивших свой критический потенциал. Такого рода протест — гораздо приемлемей, чем террор, который, как и «революция» 1968 г., является проявлением аллергии на перспективу окончательно устоявшегося сытого мирового порядка, окончательной власти и ее беспрекословного авторитета.

«Революция» 1968 г. дала отрицательный ответ на вопрос, может ли погоня за обеспеченностью, благосостоянием, наживой стать единственным содержанием человеческой жизни. Моральные и культурные последствия «революции» 1968 г. заключаются в изменении стиля одежды, более расслабленном поведении, изменении сексуальной морали, большей терпимости, признании сексуальных меньшинств. Эти перемены можно оценить, но всякому, в том числе и позитивно. Даже европейские консерваторы признавали, что 1968 г. дал мощный толчок к модернизации общества и поэтому является очень важной вехой в истории Европы, которая принесла качественно новый уровень участия граждан в политике. Движение 1968 г. вместе с тем способствовало усвоению молодежью стереотипов поведения и мышления, необходимых гражданам демократического общества. Это — интерес к политике, критическое отношение к правительству, желание оказывать влияние на общественно-политическую жизнь страны, а не отдавать политику на откуп политиканам.

Значение «революции» 1968 г. и в том, что общий сдвиг влево отразился па том, что на протяжении 70-х гг. XX в. на политическом ландшафте Западной Европы почти безраздельно царили социал-демократические и социалистические партии. Повсюду социализм был на марше, неопределенность, а следовательно и притягательная сила социализма становились все больше. Особенно большие симпатии стяжала социальная политика социал-демократии с ее доктриной общества всеобщего благоденствия, основывающегося на фронтальном перераспределении социального продукта.

Несмотря на внешнюю безалаберность и бесцельность, студенческие волнения оказались неожиданно действенными, особенно во Франции или «жаркой осенью» 1969 г. в Италии, где были задействованы и массы рабочих, что на время парализовало экономику. Конечно, революциями в настоящем смысле слова эти волнения не были. Студенты не интересовались такой ерундой, как свержение правительства или захват власти. Впрочем, студенческие волнения ускорили уход де Голля, а в США — заставили президента Линдона Джонсона не баллотироваться на следующий срок (эпоха президентов-демократов в США таким образом завершилась).

Шестидесятые годы стали переломными для Запада. Старое поколение, некогда пережившее войну, постепенно уходило. Государство достигло благоденствия и обеспечило социальную безопасность, университетское образование больше не являлось привилегией меньшинства, молодое поколение освободилось от сексуальных табу и связанных с ним страхов. В большой степени молодые люди 1960;х гг., романтики и идеалисты, искали более важное для себя предназначение, чем грубый материализм предшествующей эпохи. Похожие чувства бурлили в головах молодых людей и на востоке Европы, о чем свидетельствуют события в Польше и Чехословакии, но там эти выступления в большей степени карались репрессиями.

Результаты «революции» 1968 г. следует оценивать в плане моральных изменений, принесенных ею. Редактор немецкого журнала «Дер Шпигель» Михаэль Юргс в 20-ю годовщину студенческих волнений справедливо отмечал: «Без 1968 г. все было бы иначе: все еще есть, не только у нас, но и у нас тоже — полицейские, которые бьют, вместо того чтобы просвещать, юристы, штрафующие, вместо того чтобы осуждать, врачи, предписывающие, вместо того чтобы объяснять, родители, бьющие, вместо того чтобы прислушиваться, офицеры, орущие, вместо того чтобы воспитывать, журналисты, которые врут, вместо того чтобы сообщать. Но после 1968 г. это мы, по крайней мере, осознаем».

Особенно разительные перемены произошли в отношении общества к армии, ценностям, связанным с ней. В рассматриваемый период статус военной профессии постоянно падал повсеместно в Европе. Во Франции в середине 1960;х гг. на первое место по социальному статусу 58% поставили профессию хирурга, а военного — всего 6%. В голландской армии была даже разрешена деятельность профсоюза — служба в армии приравнена к обычной профессии, нуждающейся в защите. До 1914 г. всеобщая воинская обязанность способствовала утверждению в обществе добродетелей дисциплины, патриотизма, жертвенности. После 1945 г. западные армии во все растущей степени подвергались воздействию гражданских ценностей.

Для того чтобы преодолеть сопротивление общества службе в армии, на Западе стали прибегать к альтернативной военной службе. Первыми это сделали в 1968 г. датчане, не требуя при этом никаких дополнительных оснований, кроме желания призывника. В ФРГ число сторонников альтернативной службы постоянно росло: в 1964 г. — 4000, в 1988 г. — 77 000, в 1990 г. — почти половина призывников. При этом большинство немцев воспринимало альтернативную службу как в одинаковой степени разумную и продуктивную. Многие были того мнения, что опыт работы в школах-интернатах, больницах и учреждениях для инвалидов и престарелых является настоящей школой зрелости нации, в которой молодые люди получат гораздо больше, чем в армии. Также показательно, что большинство официальных учреждений в Германии, Италии, Австрии охраняют не солдаты в гала-униформе, а полицейские.