Целеустремленность поиска. 
История русской литературы последней трети xix века

Поражает целеустремленность и целесообразность ранних художественных поисков Толстого, который подтверждает парадоксальное наблюдение великого романиста уже XX столетия Эрнеста Хемингуэя, во многом унаследовавшего приемы русского писателя: истинный талант всегда начинает с малых форм, и только посредственность сразу же принимается за эпопею. Толстой начал именно с малых форм. «Детство» представляло собой ряд кратких фрагментов, объединенных одним героем, затем последовали рассказы кавказского цикла и «Севастопольские рассказы». Все это — легко обозримое пространство повествования, воспринимаемое читателем на одном дыхании. Здесь нет возможности скрыться за хитросплетениями сюжета или сложно закрученной интригой. Если это и не рассказ «в ладонь величиной», как юмористически определял Чехов свой идеал краткости, то, во всяком случае, в нем как на ладони видны все достоинства и недостатки авторской работы. Для начинающего писателя это замечательное поле экспериментов и поисков, чтобы отточить свои приемы мастерства.

Затем, уже в 1856 г., Толстой пишет повесть, в первоначальном замысле имевшую название «Отец и сын». Некрасов «реабилитировал» себя, если вспомнить его ошибку с публикацией «Детства», посоветовав автору — на этот раз очень удачно — изменить заглавие повести на иное: «Два гусара». Под этим названием произведение получило широкую известность. Однако эта повесть, как и «Детство», представляла собой соединение всего лишь двух контрастных эпизодов и не имела сквозного сюжета. Л. Н. Толстой сделал еще одну попытку создать повесть («Семейное счастье»), не имевшую успеха. Только в 1862 г. он, наконец, завершил «Казаков» — классическое произведение в жанре повести: с многими действующими лицами, с развернутым сюжетом, с постановкой важнейших проблем (народ и герой, история кавказского казачества и кавказская война), с широкой панорамой быта, с обильным введением фольклорных мотивов.

После «Казаков» Толстой почти не печатался. Это был спад, затишье, но перед взрывом громадной творческой силы: писатель стоял у порога создания первого своего гениального романа «Война и мир».