Управленческий менталитет. 
Психология управления

Национальная культура и управленческий менталитет

Как было показано выше, на глубинном субъективном уровне культуры (будь то общечеловеческая, национальная, организационная или личностная культура) формируются базовые представления, которые определяют всю систему жизненных отношений человека, а также особенности общественных и психологических отношений в социуме. Для описания таких базовых представлений чаще всего используют понятия ментальность и менталитет (от лат. mens — ‘ум, образ мыслей, склад ума'; позднелат. mentalis — ‘умственный'; фр. mentalite — ‘духовность').

Ментальность — это то общее, что лежит в основе сознания и бессознательного, эмоционального и логического, т. е. наиболее скрытый, глубинный и потому трудно фиксируемый источник веры, чувств, мышления и идеологии.

Современные историки и философы понимают ментальность как систему образов и представлений социальных групп и отдельных людей, все элементы которой тесно взаимосвязаны и сопряжены друг с другом, а функция которой — быть регулятором их поведения и бытия-в-мире¹.

В психологии ментальность понимается как совокупность готовности, осознанных и неосознанных психологических установок и предрасположенностей индивида или различных социальных групп действовать, мыслить, чувствовать, воспринимать и постигать мир определенным образом^[1][2].

Различают три основные модальности, в которых может выступать ментальность:

• 1) внутреннее достояние отдельного человека, гибкие, вариативные и стабильные, инвариантные элементы структур его психики;
• 2) субъект-субъектные и субъект-объектные процессы, отношения и деятельности по обмену ментальностями;
• 3) результаты этих отношений и деятельности — ментальная среда, в которой реально живут и действуют личность и различные общности людей.

Эти модальности взаимосвязаны и взаимозависимы: ментальная среда обусловливает формирование ментальности отдельного человека, но и сама формируется в результате обмена индивидуальными ментальностями.

Обратите внимание Понятия «ментальность» и «менталитет» различают по нескольким параметрам. Так, по параметру «потенциальность — актуальность» ментальность понимают как потенции, а менталитет — как реальный, актуальный стиль, характер, способ мышления и духовной жизнедеятельности, присущей определенному социуму. В то же время по параметру «процесс — результат» ментальность рассматривают как духовную деятельность, а менталитет — как результат этой деятельности и влияния реальных носителей ментальностей разных степеней общности, глубины и широты¹.

Считают также, что ментальность как феноменальное социальное образование проявляется в способах социального мышления, оценках и отношениях, чувствах и действиях, обусловленных спецификой социальной активности и личностными особенностями членов социума. В то же время в менталитете отражаются личностные реагирования на принятые нормы, обычаи, традиции этноса, социума, общества, группы^[3][4].

Однако во многих случаях термины «ментальность» и «менталитет» используют как тождественные, понимая их как образ мышления, способ мировосприятия личности или социальной группы.

Менталитет можно определить как специфическое духовное и психологическое образование, образ мыслей, систему устойчивых установок, взглядов, представлений и принципов, присущих отдельному человеку или социальной группе и раскрывающих способ понимания человеком и (или) группой действительности и себя.

Можно говорить, что менталитет как фундаментальный, глубинный слой сознания, который определяет и рефлексивные акты, и осознанное поведение человека и группы:

• а) выступает как духовные и интеллектуальные возможности человека и социума;
• б) противоречив по своей природе, поскольку включает в себя гибкие, вариативные психические процессы, состояния и формы духовной деятельности, миропостижения и веры, а одновременно инвариантные, априорные компоненты, слои и структуры;
• в) обусловлен не только культурой, языком, религией, воспитанием, социальным общением, но и прежде всего внутренней активностью человека или группы.

Менталитет в качестве системы устойчивых установок, взглядов, представлений и принципов формируется как в общем пространстве жизнедеятельности человека и (или) группы, так и в отдельных «секторах» этого пространства (сферах жизнедеятельности).

Если говорить о пространстве жизнедеятельности в целом, то менталитет любой социальной группы (и человека как ее представителя) выражается в присущей именно этой группе системе ценностей, взглядов, мировоззрения, черт характера, норм поведения, а также в свойственном данной общности стиле жизни (различают религиозный или национальный менталитет, менталитет той или иной профессиональной группы и т. п.).

Если говорить об отдельных сферах жизнедеятельности, то здесь менталитет выражается в том, что по отношению к определенной сфере формируются определенная система взглядов, ценностей и норм, а также стиль поведения (различают, например, правовой, экономический и политический менталитет и т. п.).

В рамках системы социального управления формируется управленческий менталитет как специфический для данной сферы жизнедеятельности.

Управленческий менталитет можно определить как специфическую систему устойчивых установок, ценностей и норм, которые присущи отдельным субъектам управленческой деятельности (или управленцам как профессиональной группе) и раскрывают способ понимания ими принципов социального управления и управленческих отношений. Как было показано выше, на управленческий менталитет наибольшее влияние оказывает национальная и региональная культура.

Закон соответствия менталитета и менеджмента, который сформулировали М. А. Картавый и А. Н. Нехамкин, наиболее точно описывает взаимосвязь между особенностями управления и спецификой менталитета. Но мнению авторов, соответствие между менеджментом и менталитетом обеспечивает равновесие социальной системы, которое выражается в отсутствии социальных конфликтов. При этом «определенной ментальности, каждой конкретной черте национального характера, стороне менталитета в целом соответствуют адекватные формы, виды, системы менеджмента»¹ (табл. 5.10).

Таблица 5.10

Соответствие менеджмента менталитету (по М. А. Картавому и А. Н. Нехамкину).

¹ Картавый М. А., Нехамкин А. Н. Методологические принципы формирования российского менеджмента // Менеджмент за рубежом. 1999. № 3. URL: http://www.cfin.ru/press/ management/1999;3/02.shtml (дата обращения: 12.03.2016).

На основе приведенной модели соответствия менталитета и менеджмента, исходя из особенностей российского менталитета, авторы смоделировали систему менеджмента, которая, на их взгляд, была бы адекватна российскому менталитету (табл. 5.11).

Таблица 5.11

Основные прогнозируемые черты российской системы управления (по М. А. Картавому и А. Н. Нехамкину)

Авторы предложенной модели подчеркивают, что она позволяет, с одной стороны, учитывать устоявшуюся двойственность российского национального менталитета и его различия в разных регионах огромной страны, а с другой — принимать во внимание особенности российского управления.

Обратите внимание Интересно исследование Виктории Дубицкой¹, которое она провела в одной из крупных российских компаний с единой системой управления, общей традицией и общими профессиональными ценностями, т. е. с единой организационной культурой. Было опрошено 1700 сотрудников компании, которые работали в 23 филиалах, размещенных во всех типах городских поселений — от больших городов до поселков, по всей стране — от Карелии до Хабаровска. В опросе наряду с другими диагностическими инструментами использовалась методика Г. Хофстеде.

Анализ был проведен по измерениям «фемининность — маскулинность» (которую автор интерпретировала как конструкт «солидарность — достижение»), «коллективизм — индивидуализм» (в авторской интерпретации «лояльность — независимость»), «избегание неопределенности» («субординация — профессионализм»), «дистанция власти» («идеология эксперта — идеология наемника»). В результате были выделены общие характеристики российской национальной организационной культуры. Эти характеристики укладываются в формулу «солидарность, лояльность, субординация, ответственность»^[5][6].

В то же время сравнение по регионам показывает, что, например, Европейская часть России оказывается фемининной, ориентированной на солидарность, а восточные территории населяют люди несколько более маскулинные, ориентированные на достижение. Самым демократичным оказался традиционно промышленный Урал, а самым склонным к воспроизводству отношений неравенства — Северо-Кавказский регион, и т. д.^[7]

Таким образом, по мнению автора, культурные детерминанты российской организационной культуры относительно подвижны, однако имеют границы: «Если такой культурный параметр, как „маскулинность“, может варьироваться в больших пределах, особенно в результате кадрового подбора, то индексы „избегания неопределенности“ и „дистанции власти“ изменяются незначительно, а последний имеет тенденцию к росту, в сторону сужения области субъективного контроля и ответственности»^[8].

Опираясь на мысль Г. Хофстеде о том, что «методы управления одной культуры могут оказаться неэффективными в другой, если эти культуры несхожи», автор приходит к следующему выводу: «Для России наиболее успешной представляется модель, метафорически названная Хофстеде „хорошо смазанной машиной“ — то есть с хорошо налаженным „деловым процессом“ и меньшей жесткостью и заорганизованностью властной вертикали. В таких организациях должны быть хорошо прописаны и структурированы профессиональные функции, зоны их ответственности, с упором на контроль результата, а не процесса. Отношения руководитель — подчиненный определяются производственной необходимостью, это отношения двух профессионалов с разными функциями, а не примитивно сильного и слабого. „Хорошо смазанная машина“ позволяет на всех уровнях сохранять ощущение экспертного общения на равных, человечески-тенлой обстановки. Это близкая социальная дистанция как в отношениях с коллегами, так и в отношениях с непосредственным начальником, что соответствует индексам российской культуры»^[9].

• [1] См.: Российская ментальность (материалы «круглого стола») // Вопросы философии.1994. № 1. С. 25−53.
• [2] См.: Древа Г. И., Дмитриев Л. Н.} Дмитриева Э. Я. Ментальность и менталитет российского общества: к анализу механизмов рефлексивного взаимодействия // Российское сознание: психология, культура, политика: материалы II Междунар. конф. по ист. психологиирос. сознания «Провинциал, ментальность России в прошлом и будущем» (4—6 июля 1997 г., Самара). Самара, 1997. С. 90—100.
• [3] См.: Древа Г. И. [и др.]. Ментальность и менталитет российского общества… С. 90—100.
• [4] См.: Сонин В. Л. Изучение феномена ментальности-менталитета // Ежегодник Российского психологического общества. Материалы 3-го Всероссийского съезда психологов, 25−28 июня 2003 г.: в 8 т. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. Т. 7. С. 328−331.
• [5] См.: Дубицкая В. Капитализм под копирку. Иллюзии эффективных менеджеров: бизнес-роман. М.: Альпина Паблишер, 2015.
• [6] Там же. С. 236.
• [7] Там же. С. 240−249.
• [8] Там же. С. 252.
• [9] Дубицкая В. Капитализм под копирку. С. 256.