Русское религиозное разномыслие

Сектантство (см. о термине «секта» § 4 «Типология религиозных религиозных объединений» раздела «Социология религии»), в том числе христианское, — это закономерный результат кризисных исторических эпох, имеющий объективные основания и отражающий разрешение социально и личностно значимых проблем. Русское христианское сектантство апеллирует к внутренней природе человека и утверждает личностное начало в качестве доминанты непосредственного соединения с Божеством. Русские сектанты, избрав собственный способ спасения вне церкви, в рамках индивидуального поиска Бога и своей «самости», стремятся к преобразованию собственной натуры («духовному деланию») и заботятся исключительно о своем личном спасении, настаивая на том, что «церковь не в бревнах, а в ребрах».

Возникновение христианского сектантства в России относится ко второй половине XVII столетия и связано с ростом личностного самосознания. Материалы исконно русских христианских сект второй половины XVII — начала XX в. наглядно представляют историю утверждения и развития идей народного христианского разномыслия. В нем специфически проявились потребности общества в новой личности: самоценной, сознающей себя и свою ответственность перед Богом. Отвергая церковную догматику и культ, эти общины вырабатывали собственные рецепты, предусматривающие ослабление конфликта личности с «лежащим во зле» миром. Особенно ценный материал для воспроизведения элементов вероучения и мироощущения русского христианского сектантства представляет оригинальная духовная поэзия сектантов. Содержание и поэтика духовных стихов говорят о тесной связи сектантского богоискания с традиционным народным мировоззрением. Мистицизм русского христианского сектантства проявлялся в поисках нового «истинного» Бога, представляющегося в виде всепроникающего Духа, который может вселиться в человека и руководить им, или спасителя человечества, явившегося в виде человекобога.

Поскольку первые христианские секты на Руси были тайными, то довольно сложно представить абсолютно достоверную картину их возникновения. Одна из самых ранних известна как секта хлыстов, или христововеров.

В христововерии (сами верующие называли себя «людьми Божьими», последователями «веры Христовой») не существовало священных книг, их учение не было систематизировано, но сохранились предания и духовные стихи. По христововерческой легенде, основателем этого религиозного движения был человек по имени Данила Филиппович. О нем рассказывалось много чудесного: будто бы Саваоф принял на земле образ Данилы Филипповича, который стал «живым Богом» и провозгласил, что для спасения нужна только одна книга — «Книга голубиная: сам, государь, Дух Святой». По преданию, Данила Филиппович собрал все книги и бросил их в Волгу, показав этим, что в них нет необходимости в деле спасения. Своим последователям он завещал молиться духом. Учение свое выразил в двенадцати заповедях, большинство из которых — нравственные установления: «1. Аз есмь Бог, пророками предсказанный, сошел на землю для спасения душ человеческих. Нет другого Бога, кроме меня. 2. Нет другого учения. Не ищите его. 3. На чем поставлены, на том и стойте. 4. Храните Божьи заповеди и будете вселенныя ловцы. 5. Хмельного не пейте. Плотского греха не творите. 6. Не женитесь. А кто женат, живи с женою, как с сестрою. Неженатые не женитесь, а женатые разженитесь. 7. Скверных слов и сквернословия не говорите. 8. На свадьбы и крестины не ходите, на хмельных беседах не бывайте. 9. Не воруйте… 10. Сии заповеди содержите в тайне… 11. Друг к другу ходите, хлеб-соль водите, любовь творите, заповеди мои храните, Бога молите. 12. Святому Духу верьте».

Христововеры считали, что любой человек может стать Христом, поскольку верили в то, что Христы постоянно появляются и существуют в мире. Они полагали, что вновь «открывшийся» Христос в своей жизни и деятельности повторяет всю историю земной жизни Спасителя. Для христововеров были характерны размышления о том, «как жить на сырой земле». В кризисные эпохи эта извечная тема поднималась с необычайной остротой. Христововеры в деятельности своей общины стремились найти ответ на эти вопросы. Двенадцать заповедей Данилы Филипповича и выступали тем «золотым правилом», следование которому сулило «праведным» райское блаженство. Эсхатологические мотивы не получили в христововерии широкого распространения. Проповедовалась возможность осуществления «Царства Божия» на земле, в связи с чем практиковался аскетический образ жизни. Строгое установление усмирения плоти как источника всех существующих в мире зол выступало главным требованием, которое предъявлялось членам общины. В духовных стихах особенно подчеркивалась важность (и первостепенность) для христововера внутренней, духовной работы в деле спасения: «Стечемся, братие, / Во храм нерукотворный! / Поклонимся Духом / Истинному Богу!.. Да внемлем словам Твоим / Разумным слухом, / И летим к Тебе, Боже, / Свободным духом». Непоколебимая уверенность христововеров, воодушевленных свободным порывом духа, в том, что только им принадлежит истинный рецепт спасения, рождала особенно ликующую интонацию их роспевцев, зовущих послушать «живогласну трубу» «батюшки родного»: «…Царство, ты царство, духовное царство! / Во тебе во царстве благодать великая! / Праведны верны в тебе пребывают, / Они во тебе плывут, да не унывают!». Часто переход ритма стиха от плавного к чеканному способствовал возбуждению экстатического состояния, когда радения (это название происходит от собственного выражения христововеров «радеть»; кружась, они «радеют» Богу и себе, т. е. «Богу работают», замаливая свои грехи) во время молитвенного собрания сектантов превращались в «духовную баню». Иногда молящиеся образовывали круг, который как бы колебался от их движений. Такое кружение именовалось радеющими «духовной купелью». В тот момент они крестились и были уверены, что на них сходит («скатает») Святой Дух. Изнемогая от кружения, многие теряли силы и падали. Подобное состояние называлось ими «пивом духовным» и сравнивалось с Христовым молением. В большинстве духовных стихов были слышны интонации кручины и горя: это и «сокрушенное сердце», и «горючие слезы», вызванные, вероятно, обстоятельствами гонений на общину или на ее руководителей, к которым обращались обычно с ласковыми словами — «батюшка», «красно солнышко», «гость дорогой». Сами общины назывались у христововеров «кораблями», а руководители кораблей — «кормчими». Во главе кораблей были и женщины, которые именовались «богородицами».

В духовных стихах отчетливо проявился сложный и противоречивый характер их мироощущения: с одной стороны, налицо чувство собственного достоинства («верны праведны»), а с другой — образ «скудных бедных» со «склоненной головушкой» людей. Не порывая внешней связи с православной церковью, христововеры считали ее мирской, «плотскою». Библию трактовали аллегорически, например: «древеса райские — их согласия человек», «зачатие Сына Божия во чреве — вселение в душу Духа Святого и излияние благодати его, рождество Христово — явление слова Божия и дара пророчества».

К 40-м гг. XIX в. в христововерии появились общины (в дальнейшем за ними утвердилось название «Старый Израиль»; слово «Израиль» указывало на то, что их приверженцы считали себя «народом избранным, в котором обитает сам Бог»), идейным организатором которых был крестьянин Перфил Катасонов, провозгласивший себя Христом. По его воззрениям, Христос-Дух преемственно переходит от одного вождя (руководителя) общины к другому. Таким образом, идея персонификации Христа в избранных была им сохранена, но изменен характер практики радений так, что мистико-аскетический облик христововерия приобрел черты рационалистического течения. Преемниками Катасонова после его смерти стали В. Ф. Мокшин и В. С. Лубков. С деятельностью последнего связана радикальная реорганизация христововерия в начале XX в. (отсюда ее название «Новый Израиль»), он отменил радения. Новое учение стало базироваться на постулате «здравого смысла». Придавая значение Писанию, верующие стремились открыть в священных текстах духовный смысл, который, по их представлениям,.

«не виден для людей непросвещенных». «Новоизраильтяне» утверждали, что суть пришествия как Иисуса Христа, так и другого — бывшего и будущего Христа — заключается в «творчестве нового мира», в построении на земле «лучшей, свободной жизни», «Царства Божия». Основывающееся на принципах «вечности и беспрерывности Христа» и «Царстве Божьем на земле», вероучение «Нового Израиля» все более и более догматизировалось.

Начиная с XVIII в. христововерие, постоянно трансформируясь (разногласия в общинах, постепенное угасание первоначального фанатизма), существовало по инерции. Во второй половине XIX — начале XX в. вероучение различных его направлений, в частности «Новый Израиль», сближалось с вероучением протестантских общин.

Из среды христововерческих общин стали распространяться новые взгляды, приверженцы которых в XVIII столетии образовали общину, известную как секта скопцов. Материалы скопческих процессов 70-х гг. XVIII в. показывают, что первые последователи нового учения были крестьянами Орловской губернии. Основателем скопчества принято считать Кондратия Селиванова, который «поднялся на грех, как на медведя с рогатиной», проповедуя оскопление («огненное крещение», «убеление», «огненную печать») как главное условие спасения. Оскопление означало «свою чистоту утвердить, …и грех искоренить». Достоверных сведений о Селиванове сохранилось очень мало. Место и год его рождения точно не известны. О жизни главы скопчества рассказывают его «Страды» и «Послания», которые, вероятно, были записаны во время пребывания Селиванова в Петербурге. «Страды» повествуют о том, что он был принят в хлыстовский корабль, где и начал проповедовать «огненное крещение». «…Я пришел на старых Учителей и Пророков; у них благодать была по пояс, а я принес полную, и облеку с головы до пят — и тогда вся земля мне поклонится», — говорил Селиванов о своей миссии спасителя. «…Вы, мои детушки, принимайте теперь от меня, Отца вашего Искупителя, новый завет, садитеся за мой духовный обед и душу свою старайтеся избавить от бед», — гласили «Послания». Скрываясь от властей, Селиванов распространял свои взгляды в Тульской и Тамбовской губерниях, но был арестован и сослан в Сибирь, откуда совершил побег. Известно, что до 1820 г. он жил в столице в купеческих домах, так как по ходатайству богатых петербургских купцов-скопцов был взят ими на поруки. А летом 1820 г. был отправлен в Суздальский Спасо-Евфимьевский монастырь, где и умер в 1832 г. В Санкт-Петербурге скопческие собрания после 14 декабря 1825 г. были запрещены.

Вера в спасительное предназначение оскопления, которую активно пропагандировал известный в своей среде под именем «истинного Христа», Искупителя и государя-батюшки Петра Федоровича Кондратий Селиванов (он объявлял себя Петром III), была главным отличием скопцов от христововеров. Последние говорили о том, что с «умерщвленным врагом» справиться не трудно, а «ты поборись с живым». Самозванство основателя скопчества и приписывание ему искупительной миссии соединились с идеей сакрализации царя, а сопоставление царя и Бога привело к провозглашению личной святости. Анализ «Страд» и «Посланий» показал, что наиболее актуальными для сектантов были идеи «внутреннего делания» человека и его борьба с грехом. Согласно воззрениям скопцов, истинная церковь — внутри человека («…кого Бог удостоит внутреннюю церковь в себе построить, о том утробушка моя радуется»). Отпечаток особенностей народной веры лежал на скопческом понимании тайны искупления. В духовных стихах скопцов отразилось представление, согласно которому имя Христа и крест суть одно и то же. И если, по народной вере, центральное событие в деле искупления — крещение Христа, то в скопчестве «огненное» крещение — это и есть искупление.

Со времени своего возникновения скопчество быстро распространялось, проникая и в высшие слои общества. Особенно примечательной в этом отношении оказалась личность А. М. Еланского. Из «Дела о скопце камергере Еланском» (опубл. в 1867) известно, что этот страстный приверженец скопчества написал ряд сочинений, в которых развивал идеи реформирования государства. Проект Еланского выразил претензии скопчества на участие в политической жизни страны, но его взглядам не суждено было воплотиться в жизнь, не утвердились они и в самом скопчестве.

Эволюция скопчества в XIX в. связана с появлением так называемых духовных скопцов, почти не отличавшихся от приверженцев традиционного христововерия, но полагающих себя «первооткрывателями». «Духовное скопчество», отказавшись от оскопления, проповедовало «чистоту плоти», обретаемую силою духа. Для различных течений духовного христианства стала характерной проповедь нравственного человека, который вполне может спасти себя самостоятельно.

Духоборчество выделилось из духовного христианства во второй половине XVIII в. По некоторым сведениям, название «духоборцы» или «духоборы» было дано этой группе верующих екатеринославским православным архиепископом Амвросием в 1785 г., который утверждал, что «вновь появившееся учение есть противление Святому Духу». Сами же они считали себя борцами за Святой Дух и духовными христианами, поскольку в деле спасения отрицали все, кроме духовных средств. Считая себя «истинными христианами», в которых духовное начало проявляется в самой высокой степени, они полагали, что духоборческая вера («крепость добрых дел») постигаема исключительно духом и «духовным разумением жизни», а проявляется она «по внутреннему убеждению» в постоянной борьбе духа с темной силой и различного рода насилием.

Духоборчество, считавшее Библию «хлопотницей», т. е. суесловием, продолжило традиции устной религиозной словесности. Учение духоборцев распространялось через многочисленные беседы, заучивание молитв и псалмов. Основная часть псалмов была результатом коллективного творчества, некоторые были сочинены лидерами духоборчества. По традиции, из поколения в поколение, из уст в уста передавалась «Животная книга» духоборцев (она была записана выдающимся исследователем русских религиозных движений В. Д. Бонч-Бруевичем и опубликована в начале XX в.). Знание «Животной книги» было обязательным для каждого члена общины. Главная ее часть, так называемые вопросно-ответные псалмы, содержала основные положения духоборческого учения. Поскольку религиозные искания духоборов в первую очередь были связаны с вопросами морали, в основу «Животной книги» легли нравоучительные псалмы. Но обретение будущего «царствия небесного» для духоборца не ограничивалось простыми правилами нравственности и проповедью покаяния. Необходимыми были труд, правда, рассуждение, справедливость: «Избытка во всем стерегися, в благом разе правды держися»; «Также будь и справедлив, ничего чужого не желай, кольми паче не кради. А в чем имеешь нужду — сыскивай трудом»; «Праздность старых людей повреждает, а молодым наипаче во вред пребывает». В «Животную книгу» были включены псалмы, которые предназначались для специального исполнения на молитвенных собраниях, а также псалмы, закрепленные за определенными обрядами, молитвы, заговоры, стихи на «все случаи жизни» и, наконец, детские псалмы. В «Животную книгу» вошли также фрагменты из Библии, переработанные руководителями духоборчества и получившие характерную для общины интерпретацию.

Итак, самими духоборами «Животная книга» не записывалась. Духоборчество, не имея установленных догматов вероучения, предложило своим последователям веру по внутреннему убеждению. Самое важное заключалось в том, чтобы «проникнуться в сердце своем правдой и истиной». Духоборы верили в то, что на смену царства насилия и зла должно прийти царство, основанное на равенстве, взаимопомощи и любви. Прообразом такого царства и являлась их религиозная община, существующая по принципу коллективности труда и справедливости распределения. Духоборцы понимали Бога как деятельную силу, созидающую мироздание и проникающую в каждого человека. Бог троичен, и в человеке проявляется тремя чувствами: Бог Отец — это память; Бог Сын — это разум; Бог Дух — это воля. Бог Троица — един, как един в себе человек. Душа (жилище Бога в человеке и образ Бога) есть разум, а поскольку разум — сын Бога, то и человек, «вмещающий разум», есть сын Божий, т. е. божествен. По представлениям духоборов, грехопадение Адама и Евы — лишь символический образ падения человеческой души, поэтому этот грех не переходит от прародителей на последующие поколения людей. Благочестивые души, отделившись от тела, переселяются в человека, а злые души — в животных. В возрасте от 6 до 15 лет, когда духоборец заучивает несколько псалмов «Животной книги», происходит переселение в него души, а до шестилетнего возраста духоборец души не имеет, а только дух или простое дыхание. Так как каждый грешит и спасается сам, духоборцы отвергали представление об искупительной миссии Христа и основанные на этом представлении церковные обряды. Они полагали, что искупление — это «духовное просвещение», а сами заслуги Искупителя не оправдывают других людей.

В начале XIX в. духоборцы были поселены на реке Молочной Мелитопольского уезда Таврической губернии. Они организовали коммуну, возглавляемую Савелием Капустиным, которому оказывали божеское поклонение. По их представлениям, после смерти Христа божественный разум через апостолов и их преемников перешел в духоборческий род, а душа Христа воплотилась в избранных личностях духоборов. На начальных этапах развития духоборчества личные качества руководителя общины, которого признавали наделенным «разумом свыше», играли очень большую роль. Сначала должность главного духовного лица была выборной, но со временем руководитель духоборческой общины стал «божественным сосудом», передающим свою власть исключительно по наследству. Именно Капустину принадлежал псалом, утверждающий положение о божественном происхождении вождей Духобории и династическом наследовании власти.

В 1820 г. главой духоборцев стал сын Капустина Василий, который носил фамилию матери — Калмыков. Род Калмыковых передавал верховное главенство в общине по наследству. В начале 40-х гг. XIX в. большое число духоборов было насильственно переселено в Ахалкалакский уезд Закавказья. После смерти возглавлявшей духоборов с 1864 г. Лукерьи Калмыковой возник раскол общины на Большую, Малую и Среднюю партии. Лидером Большой партии стал Петр Веригин, который проповедовал аскетизм во всем, противопоставляя его характерному для духоборчества духовному аскетизму. Выступая против неравенства, он призывал отказаться от накопительства, предлагал максимально упростить быт, отказаться от воинской повинности. В итоге, под воздействием репрессий со стороны властей в конце 90-х гг. XIX в. часть духоборов (свыше 7 тыс. человек, в основном веригинцы) эмигрировала в Канаду. В процессе эволюции духоборчества менялись как его внутренняя структура, так и характер отношения к моральным предписаниям. На зрелых этапах своего существования духоборчество уже не столько искало собственный путь обретения «царства Божия», сколько раздавало гарантии спасения своим приверженцам. Образ духоборца, который представляют фольклорные источники, оказывается весьма привлекательным: это спокойный, доброжелательный, трудолюбивый и уверенный в своих силах человек.

Много общего с духоборчеством обнаруживается в молоканстве, еще одном течении духовного христианства, распространившемся в 70-х гг. XVIII в. в Тамбовской, Воронежской и Саратовской губерниях. Проповедью раннего молоканства стало утверждение, что основанием нравственной жизни является «совершенная свобода и независимость ни от каких человеческих законов и принуждений». По одной из версий, происхождение названия секты связано с тем, что молокане будто бы «вкушали словесное млеко», сами же верующие именовали себя духовными христианами. Основателем секты называли Семена Уклеина, зятя духоборческого лидера Иллариона Побирохина. Источником веры молокане считали Библию, а не «духовное просвещение», как духоборы. Библия была настольной книгой молокан. Как и духоборы, молокане отвергали авторитет церкви, обряды и таинства. Однако их учение (содержание его излагалось в так называемых обрядниках — письменных изложениях жизненных правил и правил веры, не имеющих ничего общего с «Животной книгой» духоборов) отличалось большей умеренностью, чем духоборческое.

В первые десятилетия XIX в. число молоканских общин стало быстро расти. В это же время молоканство распалось на ряд толков. Молокане «донского толка», выходцы из донского казачества, пытались найти компромисс в отношении с властями и церковью, так называемые общие молокане жили религиозными коммунами. Основателем «общих» стал зажиточный крестьянин Михаил Попов, который создал иерархию «чинов» и был окружен ореолом «царя духов». При нем все имущество было объявлено общим достоянием, образованы общие кассы, а выборные лица регулировали совместную трудовую деятельность и потребление.

Во второй трети XIX в. интенсивно росли молоканские поселки в Закавказье. Там появились общины молокан-прыгунов. Среди них влиятельной личностью был Максим Рудометкин, который вновь вернулся к усиленной эсхатологической проповеди и идее экстатического общения каждого верующего со Святым Духом. В 1857 г. он объявил себя «царем духовным». Проповедуя покаяние и близкий конец мира, Рудометкин утверждал, что настало время пришествия Спасителя и тысячелетнего царства. Он говорил, что необходимо оставить все земные дела и только молиться и усиленно готовиться к тысячелетнему блаженству. Рудометкин очень активно поддерживал надежду прыгунов на скорое наступление тысячелетнего царства Спасителя, которое старался представить самым привлекательным образом и даже пытался предсказать время его наступления.

Прыгуны получили свое название благодаря тому, что участники молитвенных собраний «предавались прыганью» — как бы взвивались ввысь, ощущая в себе «присутствие Святого Духа». Руководители общин прыгунов пророчествовали о приближении кончины мира, настойчиво призывая сектантов в Новый Иерусалим, который вот-вот должен открыться на земле и объединить избранных. Разделяя с другими молоканами хилиастические чаяния, прыгуны абсолютизировали идею «духодействия», т. е. непосредственного общения со Святым Духом каждого, кто «всецело предастся Богу и захочет соединиться с Ним». В начале XX в. многие из молокан-прыгунов эмигрировали из России. Но в молоканстве сохранились общины (так называемых постоянных), руководители которых считали себя ортодоксальными молоканами и продолжали строго следовать установленной вероисповедной традиции.

Хилиастические воззрения утвердились и в религиозном движении иеговистов, известном также как «Десное братство» или «Общество десных», которое было основано около 1850 г. штабс-капитаном артиллерии Н. С. Ильиным. Он считал, что все люди разделяются на «иеговистов и сатанистов», или «десных (т. е. находящихся по правую сторону) и ошуйных (т. е. находящихся по левую)», и поэтому приверженцев его взглядов стали называть иеговистами, или десными. Деление, о котором говорил Ильин, по его представлению, пока только духовно; но когда наступит Страшный суд, совершится видимое и окончательное разделение на «одесную и ошую», после чего последователи Ильина окажутся в числе десных. Увлекшись чтением мистической литературы, сочинениями западных мистиков («Победной повестью» Ю. Штиллинга), он пришел к мысли об объединении всех существующих в мире религий в единую религию. Ильин хотел соединить все человечество общей «миротворной» верой, чтобы положить конец религиозной и национальной розни. Мистические настроения привели его к признанию себя «посланником» такого единения, и Ильин с воодушевлением стал проповедовать новое учение, порвав с православием. Заповедуя своим последователям «ни церквей, ни алтарей не созидать, а на всяком месте Бога прославлять», он подверг православную церковь резкой критике. Считая свою проповедь делом Господним, он положил в основу своего учения «Апокалипсис» («Откровение Иоанна»), называя его «Книгой с неба». Ильин особенно подчеркивал, что «Апокалипсис» — «книга небесная, а не земная, ибо взята Агнцем из десницы Сидящего на престоле и ниспослана на землю, дабы показать верным, чему подобает быть». Утверждая, что через иеговистов Бог «набирает людей к телесному бессмертию», он считал неисполнение повелений Иеговы (Спасителя человеческого рода, Бога бессмертных людей), содержащихся в «Книге с неба», одним из самых тяжких грехов. Главное свое сочинение, «Сионскую весть», Ильин называл «благовествованием о Царствии Божьем». Религиозные взгляды Ильина проникли в народную среду и получили распространение сначала на Урале, затем в ряде губерний — Самарской, Оренбургской и др. Ильин был арестован, осужден на вечное заточение и умер в тюрьме Соловецкого монастыря.

С середины XIX века в России начинает распространяться штундизм. В 60-х гг. в Херсонской губернии появляются верующие, называвшие себя духовными христианами, однако православные называли их «штунды», «штундовые» или «штундисты» (от нем. Stunde — час). Штундизм, появившийся в России не без влияния немцев-колонистов, был бы невозможен вне существующего в то время религиозного разномыслия среди русских, т. е. без предшествующих ему сектантских поисков Бога и собственного пути спасения. По своему происхождению южнорусский штундизм был близок духоборчеству и молоканству. Его приверженцы отвергали все внешние формы богослужения и утверждали, что поклоняться Богу нужно «в духе и истине». На молитвенных собраниях они читали Евангелие и духовные стихи. Первыми пропагандистами штундизма были крестьяне Онищенко, Ратушный, Рябошапка и др. В 70—80-х гг. XIX в. штундизм распространился по всему Югу России; тогда же начинается поглощение его евангелизмом и баптизмом.

В середине 90-х гг. XIX в. в Петербурге появилось трезвенничество, основателем которого был крестьянин Иван Алексеевич Чуриков. Известно, что он был обучен грамоте и много времени уделял чтению Евангелия. Полагая, что богатство портит человека, Чуриков раздал имущество и стал странствовать. В Петербурге он, читая Евангелие всем желающим, начал проповедовать трезвость. Число его слушателей быстро росло. Его проповедь трезвенничества оказалась по силе воздействия значительнее деятельности церковных обществ трезвости. В начале XX в. у Чурикова были десятки тысяч последователей из обитателей городского дна. К домам, где проходили собрания, люди приходили с утра и несколько часов ждали начала «беседы братца Иоанна». На собраниях царила умиротворенная атмосфера единства мыслей и чувств, все называли друг друга «братцами» и «сестрицами», обращение Чурикова к каждому верующему было ласковым и участливым.

«Народная община трезвенников» держалась исключительно «на железной вере в веру братца». Но главное в его влиянии заключалось в том, как было сказано его слово, что за ним стояло. Речи «братца» Иоанна отличались простотой, подкреплялись ссылками на Евангелие и иллюстрировались примерами из повседневной жизни. «Богоподобны ведь мы», — говорил он своим слушателям. Если будем в это свято верить, то «ото всех болезней вылечимся», вещал Чуриков, наставляя их в том, что ад — это бедность и леность, а рай — труд и трезвость. Религиозное трезвенничество в своем стремлении достичь совершенного земного довольства и непременно устроить себе благостное существование в этом мире опиралось на религиозно-этическое учение Чурикова, который пропагандировал идеи «Царства Божия на земле» и богоподобия человека, хотя с православием не порывал и против церкви не выступал.

Итак, русское народное христианское разномыслие отразило поиск новых взаимоотношений между человеком и Богом. Идея Бога как Законодателя и Спасителя трансформировалась от понимания Бога в духе народной веры к обоготворению человека. Если на ранних стадиях развития русского сектантства (в христововерии и скопчестве) идея воплощения Бога в человека персонифицировалась в «живых Христах и богородицах» (руководителях общин), то в дальнейшем она превратилась в представление, что каждый человек есть человекобог (в духоборчестве). «Избранные» Богом считали себя святыми и праведными. Осознание своей принадлежности к общности «спасенных», представления об «избранности» и «исполненности» человека Святым Духом давали члену общины ощущение определенной свободы от «мира зла». Учение об «избранности» полагало человека активным субъектом, что проявлялось в требовании неукоснительного следования нравственным истинам, хотя представления о личности как деятельном субъекте менялись. Идеи нравственного самосовершенствования, которые получили в русском христианском сектантстве широкое распространение, особенно актуализировались, когда бегство в «пустынные земли» как в прямом, так и в переносном смысле не приносило верующим никакого существенного облегчения; тогда начинались поиски иных путей, дающих какую-либо возможность уйти от «юдоли скорби» или приспособиться к ней.

Вопросы для повторения

• 1. Какие исконно русские секты существовали в России во второй половине XVII — начале XX в.
• 2. В чем смысл русского христианского сектантства как простонародного богоискания?
• 3. Назовите основные течения духовного христианства. В чем их сходство и различие?
• 4. Что такое «Животная книга» духоборов?

Рекомендуемая литература

КлибановА. И. История религиозного сектантства в России (60-е гг. XIX в. — 1917 г.). М., 1965.

Клибанов А. И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М., 1973.

Панченко А. А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2002.

Эткинд А. Хлыст: секты, литература и революция. М., 1998.