Смертная казнь исполняется только руками народа, который убивает или побивает осужденного камнями, и первые удары наносят обвинитель и свидетели. Палачей и ликторов у них нет, дабы не осквернять государства…
Томмазо Кампанелла.
Город Солнца
Что же удерживает большинство от порочного примера этих других? Считается, что законы, но это не так. Есть более объективный (психологически обоснованный) ответ на этот вопрос. В стремлении к реализации своих неуемных желаний каждый человек сталкивается с одним «маленьким» затруднением: глубоко в подсознании, интуитивно он скорее чувствует, чем знает, что каждый другой имеет точно такие же или подобные желания и хотел бы обращаться с ним столь же «нелюбезно», и как бы силен он ни был, всегда найдется кто-то более сильный и столь же властно побуждаемый к действию.
С точки зрения обыденной психологии именно это, задолго до появления законов как юридических актов, которые всегда вторичны, привело нас к негласному общественному договору, варианты которого чрезвычайно различны, но суть одна: «Я не буду делать по отношению к тебе того-то и того-то, но при условии, что и ты будешь поступать так же». Скрупулезное выполнение этого никем не подписанного договора мы находим уже в животных сообществах. А в человеческом обществе из этого же общественного договора рождается культура, а затем и совестливость, при этом последняя — понятие чисто культуральное, приобретаемое, основу которого вначале составляют родительские запреты (типа «нельзя», «нехорошо», «некрасиво», «стыдно» и т. д.). Затем, в процессе индивидуализации, эти запреты последовательно трансформируются в структуру совести, проявления которой широко варьируются и всегда глубоко индивидуальны, а источник один — страх осуждения социумом (то есть морального преследования со стороны «обвинителей» и «свидетелей»).
Как подтверждают невольные опыты воспитания человеческих детенышей в животных сообществах, никаких реально человеческих качеств — ни морали, ни совести, ни прямохождения и речи — вне социума не формируется. И таким образом, понятие культуры приобретает качественно иное содержание: культура — это не только высокие произведения искусства, но и то, что создает определенные требования, которым приходится подчиняться и соответствовать, то, что налагает обязательства и запреты. А человек становится Человеком в высоком смысле этого слова не столько благодаря, сколько вопреки своей природе, и это возвышает нас намного больше, чем паранаучный тезис о некой природной моральности людей.
