Риторика античности. 
Риторика

Древняя Греция, которую называют колыбелью демократии, по праву считается родиной риторики как науки и искусства убеждения. Возникновение риторики в Древней Греции обычно соотносят с V—IV вв. до н.э., а ее окончательное формирование — с III—II вв. до н.э. Особую роль в этом процессе играли Афины — центр политического и культурного развития Эллады. Именно в период Афинской демократии произошла систематизация риторики, которая приобрела характер самостоятельной дисциплины и самостоятельного вида деятельности.

Речь, устное слово играло главную роль в информационно-коммуникационных процессах, характерных для Древней Греции. По мнению Коринны Куле, коммуникация в Греции представляла собой развернутый процесс, для которого был характерен обмен людьми, словами и письменными текстами. Уже в поэмах Гомера, которые датируются VIII в. до н.э., представлены образцы речей богов и героев, причем публичное выступление было строго регламентировано — сначала выступал старший участник совета или собрания (или тот, кто его созвал). Далее, после паузы, начинал говорить следующий оратор, причем он обязательно вставал с места, чтобы возвыситься над слушателями. Высказываться могли все участники собрания, но все же предпочтение отдавалось немногим, тем, чье мнение обладало весом. Их речь не только убедительна, она подчас заменяет собой действие. Толпа, демос в поэмах Гомера или безмолвствует, или просто реагирует на выступления ораторов, не вступая с ними в полемику^[1].

Риторика занимала важнейшее место в системе античной культуры: «Вся культура Греции и Рима в большей степени была культурой устного, а не письменного слова. Есть предположение, что Античность вовсе не знача чтения „про себя“: даже наедине с собою люди вслух читали книги, философские трактаты, речи, наслаждаясь звучащим словом»^[2]. Чужеземцев, отличающихся от них, древние греки именовали варварами. Само слово варвар (от греч. barbaros — не говорящий по-гречески) было презрительным звукоподражанием непонятной речи. Лишь позже оно стало восприниматься как «грубый и жестокий». Письменное слово довольно трудно входило в социокультурную практику Античности: высказывались опасения, что чрезмерное увлечение написанными текстами в конечном счете приведет к лености мысли.

Развитию риторики немало способствовали социокультурные условия, которые в обозначенный период сложились в Древней Греции, и прежде всего в Афинах. В политической системе полиса центральное место занимал город-государство, который, с одной стороны, обладал высоким уровнем самостоятельности, а с другой — являлся частью огромного целого и поэтому ощущал себя защищенным, что давало возможность свободным гражданам принимать активное участие в политической жизни. Они были заинтересованными участниками обсуждения тех или иных принципиально значимых решений относительно внутренней и внешней политики полиса.

Важной особенностью социально-экономического и культурного развития полиса стало появление свободных профессий, которые были связаны не с производством материальных благ, а с поиском знаний и художественным творчеством. Философия, математика, архитектура, скульптура, искусство драмы достигли необычайных высот. Искусство речи впитало в себя достижения многих из них. От звучащего слова требовали красоты, гармонии, соразмерности, благозвучия, а от оратора — широкого спектра качеств: от образованности и гражданских доблестей до внешней привлекательности и подлинно артистического мастерства. Тем более что идея совершенства, калокагатии (от др.-греч. kalos — прекрасный и agathos — добрый), гармонического сочетания физических и нравственных качеств человека оказывала существенное воздействие на процесс самореализации свободных граждан Эллады.

Как пишет К. Куле, становление полисного мира привело к глубоким изменениям в системе коммуникации в Древней Греции. В общинах, занимающих относительно небольшие территории, устное слово играло ведущую роль в процессах коммуникации. Центром общественной жизни становилась агора — площадь, где (в зависимости от степени демократичности полиса) собиралась разнообразная публика. Все большую актуальность начинают приобретать беседы, обмен мнениями, прения, носящие политический характер, а сама политика превращается в манипулирование языком^[3].

Ученые сходятся во мнении, что большим вкладом в развитие европейской культуры стало изобретение древними греками доказательства, явившегося результатом свободного выбора. Истину надо было доказать, чаще всего, в ходе ожесточенных публичных споров. Основой воспитания свободного грека, иначе говоря — пайдейи (от греч. pais — ребенок), были философия и риторика. Одна обучала умению мыслить, другая — убеждать.

Принципиально значим и тот факт, что в Древней Греции произошли серьезные изменения в системе познания, в центре которого оказались уже не только вопросы мироздания, но человек, его жизнь в обществе. Они были связаны с возникновением софистики — одного из течений древнегреческой философии.

Слово «софист» означало «мудрый, искушенный». Отношение софистов к истине носило субъективистский, релятивистски-скептический характер — на первый план выносилось мнение, которое вправе иметь каждый. А поскольку нет объективной истины, каждое мнение соответствует личному убеждению и субъективно полезно: «Поэтому нельзя говорить, что одно мнение истиннее другого, можно лишь говорить, что одно мнение убедительнее другого. Для этого в распоряжении софистов были два средства: диалектика — искусство рассуждать и риторика — искусство убеждать. Тот, кто умело владеет обоими искусствами, может переубедить любого противника и добиться торжества своего мнения, а в этом и заключается главное достоинство „общественного человека“»^[4]. Философ Протагор (ок. 481—411 гг. до н.э.) внес весомый вклад в развитие логического мышления и диалектики. Ему принадлежит знаменитое изречение «Мера всех вещей — человек».

Софисты сыграли огромную роль в развитии риторики. Они довели до совершенства систему формально-логического доказательства. Вместе с тем искусство софистов «говорить убедительно в сомнительных общественных делах» привело к тому, что риторику стали воспринимать как искусство обмана, а отношение к ней приобрело критический характер.

Первый труд по риторике приписывается ученику философа Эмпедокла, сицилийскому политическому оратору и адвокату Кораксу (есть и другое мнение: первооткрывателем риторики именуют Горгия, о котором речь пойдет далее). Согласно данным известного Энциклопедического словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, Коракс (V в. до н.э.) и его ученик Тисий называются «изобретателями» риторического искусства у греков, правда, основной труд Коракса не сохранился. Благодаря своим ораторским способностям Коракс стал во главе управления республикой в Сиракузах, а позже, уже отойдя от государственных дел, открыл школу красноречия^[5]. Считается, что именно он впервые письменно изложил правила риторики.

Древняя Греция прославилась именами выдающихся ораторов. Прежде всего, это Горгий из Леонтин (ок. 480—380 гг. до н.э.) — ученик Коракса и Тисия, софист, теоретик ораторского искусства, оратор, ритор — учитель ораторского искусства, на выступления которого собирались толпы людей. Обладая огромной выносливостью и здоровьем, он даже в весьма преклонном возрасте продолжал путешествовать и заниматься ораторской деятельностью. В память о выдающейся речи Горгия в Олимпии ему была поставлена статуя.

Трактат Горгия «О природе, или О несуществующем» иногда называют манифестом западного нигилизма, поскольку этот философ одним из первых выступил проповедником агностицизма, утверждая, что сущего нет, а следовательно, его нельзя познать и тем более передать в слове. И тем нс менее, Горгий достиг совершенства именно в достижении выразительности своих речей. Он начал применять в выступлениях риторические фигуры, а также использовать ритмические фразы.

Сократ (470/469—399 гг. до н.э.) провозгласил, что главное в человеке — душа, разум, интеллект, нравственное поведение. Человека необходимо научить «взращиванию души», добиться победы его разумного начала над животным. Сократ бросил вызов софистическому идеалу философии и риторики: «Вопреки софистам, строящим расчеты на психологическом воздействии, родоначальник моральной философии настаивает на логическом доказательстве. Согласно его концепции, верная мысль рождает верное деяние. Для него главными философскими вопросами стали поиск смысла человеческого существования, предназначения человека, природы знания и истины. Идеал „общественной жизни“ распался на два понятия: „жизнь деятельная“ и „жизнь созерцательная“. Идеалом первой был ритор, практик и политик, идеалом второй — философ, теоретик и мыслитель. Духовная жизнь Античности образовала два полюса — риторику и философию»^[4].

Платон (428/427—347 гг. до н.э.) осуждал риторику (как искусство афинских политиков) за угодничество и фальсифицирование истины, а также за производство суетных уверений и иллюзорных верований: поскольку ритор — человек несведущий, ему хочется казаться более убежденным, чем тот, кто этими знаниями обладает. Платон считал, что риторика — это мистификация истины. Она спекулирует на худших качествах человеческой души — легковерности и непостоянстве, а ритор создает лишь подобие истины. Платон был готов признать риторику, если она станет служить истине, познанию вещей, диалектике^[7].

Объемный труд, посвященный риторике, создал великий древнегреческий мыслитель Аристотель (384/383—322 гг. до н.э.), который утверждает, что речь слагается из грех элементов: самого оратора, предмета, о котором он говорит, и лица, к которому обращается. По мнению исследователей проблем информации и коммуникации, в основные коммуникационные модели входит «модель Аристотеля», обозначающая взаимодействие именно этих трех компонентов: оратор — речь — аудитория^[8].

Важным назначением риторики Аристотель считал возбуждение определенного мнения на основе использования средств и методов эффективного убеждения. Он рассматривал ее как искусство анализа процессов, которые ведут к завоеванию умов. Риторику он определял, как способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета, которые зависят от характера говорящего, настроения слушателя и самой речи^[9].

Аристотель утверждал, что человеку, вызывающему уважение своих слушателей, легче убедить их в чем-либо, чем тому, к которому они относятся безразлично: мы расположены верить прежде всего людям хорошим. Во второй книге «Риторики» Аристотель перечисляет человеческие черты, вызывающие доверие к говорящему — разум, добродетель и благорасположение. В его труде представлена развернутая типология страстей — пафосов, побуждающих человека принять или изменить то или иное решение. Он объясняет, что такое гнев и желание быть милостивым, что мы вкладываем в понятия «любовь» и «дружба», «страх» и «стыд», «зависть» и «чувство соревнования». Понимание этих страстей необходимо, чтобы оратор мог эффективно воздействовать на своих слушателей. Рассуждения Аристотеля о человеческих страстях поражают своей психологической точностью.

Формулируя основные положения учения о нравах — этосе, Аристотель обращает внимание на возрастные и социальные особенности слушателей и говорит о тех чертах характера, которые присущи человеку в юности, зрелом возрасте и старости, а также свойственны лицам благородного происхождения, богатым, могущественным и счастливым.

По мнению отечественных ученых, «Пафос, Логос и Этос — эта триада лежит в основе риторической ответственности за сказанное, а значит, замысленное и содеянное. Отсутствие хотя бы одной из них порождает речевое действие, которое можно считать квазириторическим (может быть, поэтому столько упреков и обвинений за два с половиной тысячелетия было направлено против риторики). Именно эти три категории задают ценностные ориентации и нормативные предписания, пронизывают собой все этапы риторического канона, делая их неразложимым универсальным актом сознательного (культурного) созидания речи»^[10].

Отличительной чертой «Риторики» Аристотеля является то, что в ней представлена развернутая теория аргументации. К логосу — приемам доказательства — Аристотель относит пример и энтимему (риторические умозаключения): «Примеры подразделяются на фактические и вымышленные (модели) — басню и притчу. Энтимемы представляют собой умозаключения, посылки которых — положения, содержащие знаки или представляющие собой вероятностные суждения. В таком случае энтимемы содержат прогностические высказывания, надежность которых определяется типом знака (обязательного или факультативного признака), который в них используется, или установленной степенью достоверности. Кроме того, посылки энтимем могут быть опущены и подразумеваются. Посылки риторических аргументов могут исходить либо из данных частных наук, либо из положений, которые принимаются как достоверные или правильные, либо представляются общими для всех людей. Такие общие положения или общие места (топы) выступают как основа риторической аргументации в области общественных отношений („боги ненавидят несправедливость“) или мироустройства („целое больше части“)»^[11].

В «Риторике» определены основные виды речей (совещательные, эпидейктические — показательные, судебные). Примечательно, что Аристотель особое внимание уделяет тому, какое время — настоящее, прошедшее или будущее — имеет в виду оратор. Совещательные речи нацелены на будущее, судебные — на прошедшее, эпидейктические — на настоящее.

Аристотелем детально рассмотрены стилистические особенности ораторских выступлений. По словам А. Ф. Лосева, «античные теории стиля, если мы хотим понять их во всей смысловой содержательности, а не только формально, необходимо изучать в их историко-эстетической специфике»^[12]. Греческая классика с ее простотой и непосредственностью вызвала к жизни простой, отчетливый и строгий стиль.

Рассуждая об античных теориях стиля, А. Ф. Лосев обращает внимание на то, что в греческом языке не было отдельных терминов для обозначения понятий «искусство» и «ремесло». Это даст нам ключ к пониманию особенностей риторической практики в Древней Греции, где, с одной стороны, риторика обрела характер высочайшего искусства, с другой — она была ремеслом, требовавшим огромного каждодневного труда. Собственно, древнегреческая «Пайдея как культурно определенная „разумность“ находилась между техне как практическим знанием (оно для древнего грека умение, искусство и ремесло одновременно) и мудростью (софией) как знанием „не от века сего“»^[13]. Одним из тех древнегреческих ораторов, в деятельности которых сочетались, по выражению А. Ф. Лосева «мастерство фактического мастерства» и красота подлинного искусства, был Демосфен.

Древнегреческий оратор Демосфен (384—322 гг. до н.э.), снискавший поистине мировую славу, происходил из зажиточной семьи, но, обеднев, был вынужден стать логографом — писать речи для участников судебных процессов. Противники так и не смогли простить Демосфену то, что в его жилах течет варварская кровь. Первые публичные выступления Демосфена нс принесли ему популярности. К тому же облик оратора, по преданию, страдавшего нервным тиком, не отвечал высоким эстетическим требованиям афинян. Не была идеальной и дикция Демосфена. Вошло в легенду упорство оратора, сумевшего преодолеть свои физические недостатки. Чтобы избавиться от тика, Демосфен подвешивал меч над дергающимся плечом, чтобы исправить произношение, пытался говорить, положив в рот камушки, чтобы сделать голос более громким, произносил речи на берегу моря, стремясь перекричать прибой. Прислушиваясь к рычанию щенка, Демосфен избавился от картавости. Оратор обрил половину головы (в таком виде нельзя было выйти из дому) и готовил свои выступления при свете лампады, пока они не достигали совершенства.

Демосфен доказал, что ораторское искусство — это не только блистательная импровизация, но и огромный труд. В своей речи против Ливия он заявил гражданам Афин, что заранее изучил и продумал свою речь, насколько это было возможно. Им были определены основные этапы подготовки публичного выступления. Они включали в себя «изобретение» (подбор необходимого материала, фактических данных и доказательств); «порядок» (план, распределение собранного в целях наибольшей убедительности и способности воздействовать на слушателей); «словесное выражение» (обработка материала с литературной точки зрения); «память» (разучивание написанного текста наизусть); «разыгрывание» (художественное исполнение)^[14].

Демосфен снискал наибольшую известность как политический оратор. Он был глубоко убежден в том, что риторика неразрывно связана с политикой. Так, в условиях соперничества Греции и Македонии Демосфен принял активное участие в политической борьбе и занял антимакедонскую позицию, что привело его к трагической гибели.

Широкую известность получили речи Демосфена, направленные против македонского царя Филиппа — «филиппики». «Филиппики» содержали призыв дать отпор врагу, они апеллировали к гражданским и патриотическим чувствам афинян. Идея гражданственности прослеживается и в его речи «О делах в Херсонесе»: «Следовало бы, граждане афинские, всем вообще ораторам руководиться в своих речах не враждой или лестью, но высказывать только то, что каждый считает наилучшим, тем более, когда вы обсуждаете вопросы, имеющие важное государственное значение. Но так как некоторые, выступая с речами, увлекаются соперничеством или еще какими бы то ни было побуждениями, то вам, граждане афинские, народному большинству, надо откинуть все другие соображения, а постановлять и выполнять лишь то, что находите полезным для государства»^[15].

Своими особенностями обладала риторика в эллинистический период, хронологические рамки которого соотносятся со временем смерти Александра Македонского (323 г. до н.э.) и окончательным установлением римского господства на территориях Средиземноморья (30 г. до н.э.).

В это время в Греции происходит систематизация риторики. Согласно сформировавшемуся тогда канону, выделялось пять частей процесса подготовки речи.

«1. Нахождение (в латинской терминологии — инвенция) — систематизация содержания речей и используемых в них доказательств.

• 2. Расположение (в латинской терминологии — диспозиция) — деление речи на вступление, изложение, разработку (доказательства своего взгляда и опровержение противного) и заключение.
• 3. Словесное выражение (в латинской терминологии — элокуция) — учение об отборе слов, о сочетании слов, о тропах и риторических фигурах, с помощью чего формируется стиль речи.
• 4. Запоминание (в латинской терминологии — мемория).
• 5. Произнесение (в латинской терминологии — акцио)"^[16].

Происходит и дальнейшее развитие теории стилей речи — простого.

(низкого), среднего и высокого, которая в дальнейшем получит признание в различных странах Европы, а также произойдет разделение на аттическое — логическое и ставшее преобладающим в эллинистический период азиатское литературное направление. Таким образом, было заложены основы двух важнейших течений в осмыслении риторики (о чем мы уже говорили в первой главе).

Ораторы, риторы и философы Древней Греции внесли неоценимый вклад в развитие риторики как в ее практических, так и в теоретических аспектах. Трудно переоценить то влияние, которое оказали идеи древнегреческих мыслителей на последующие поколения ораторов и мыслителей, которые в своей деятельности опирались на величайшее риторическое наследие древних греков.

Опыт древнегреческой риторики был широко известен в Древнем Риме. Вместе с тем древнеримское красноречие обладало и своими отличительными чертами, которые были обусловлены политико-экономическим и социокультурным развитием Древнего Рима. Исследователи отмечают, что жизнеспособность римской культуры связана с ее открытостью (в масштабах исторического времени Рим и Греция фактически ровесники, но Рим «пережил» Грецию на семь веков). Культ старших, идея подчинения гражданской общине и верховной власти долгое время доминировали в Древнем Риме. Человек превыше всего ставил интересы государства (ситуация изменится на рубеже II—I вв. до н.э. — I в. н.э., когда самосознание личности и потребность ее в самовыражении значительно возрастут). Особую роль в Риме играло право: несмотря на свое имущественное и социальное неравенство, римляне были одинаково равны перед законом. Причастность к Риму, который воспринимался как центр мира, формировало чувство гордости у его граждан. Отсюда и мнение о том, что хорошим оратором может стать только хороший гражданин. В отличие от греческих риторов, римские учителя риторики ставили перед собой задачу подготовки государственных чиновников, призванных распространять идеи величия Рима не только в самой метрополии, но и во всех ее владениях.

Тем не менее, как и в Греции, в Риме «развитие речи» было неотъемлемой частью обучения, которое носило двуязычный характер и велось на латинском и греческом. Мальчиков учили основам чтения, письма, счета. Затем следовало обучение объяснительного чтения классики, для чего требовалось обладать обширными познаниями в области тех искусств и наук, которые получили признание в Древнем Риме. И уже потом ученики могли не только заучивать наизусть речи выдающихся ораторов, но и составлять свои.

Римское красноречие изначально носило ярко выраженный политический характер: в народном собрании, сенате и суде мог взять слово любой свободный гражданин. Древний Рим, также как и Греция, выдвинул плеяду талантливых ораторов. Как и в Древней Греции, оратор принимал участие в политике: был депутатом сената, дипломатом, военачальником. Расцвет ораторского искусства в Древнем Риме обычно связывается с республиканским периодом его истории, хотя время заката республики также было отмечено примерами блистательного красноречия. Однако в силу глубоких изменений в политической и культурной жизни государства требования к политическому содержанию выступлений римских ораторов постепенно уступали место оценке формальных характеристик речи.

В эпоху ранней империи знаменитый римский историограф Тацит (ок. 50 — ок. 120 г. н.э.), рассуждая о причинах упадка красноречия, в «Разговоре об ораторах» воспроизвел спор двух своих современников. Оратор Марк Аир стремился доказать, что красноречие эпохи империи ничем не отличалось от республиканской риторики. Он утверждал, что ораторское искусство приносит деньги, славу, почет, и говорил, что риторика не утратила своих лучших качеств: в арсенал имперского красноречия входит все больше средств, делающих речь красивой и выразительной. Иной точки зрения придерживался Випсган Месалла. По его мнению, современные ораторские речи, которые можно «петь и танцевать», значительно уступают простым и ясным ораторским выступлениям времен республики. Причину негативных перемен Месалла усматривает в плохой подготовке оратора, которая оторвана от жизни и ограничивается школой риторов, обучающих своих воспитанников преимущественно формальным приемам красноречия. Другой участник дискуссии — оратор и поэт Матери заявляет, что обстоятельства сложились не в пользу риторики, в том числе и потому что император Август (помимо всего прочего) «умиротворил красноречие». Правда, добавляет он, жалеть об этом нс стоит: «То великое и замечательное красноречие есть питомец своеволия, которое глупцы называют свободой, спутник возмущений, подстрекательство необузданного народа, без покорности, без повиновения, высокомерное, безрассудное, гордое, которому нет места в хорошо устроенных государствах!»^[17]. Этот отрывок прекрасно демонстрирует тенденции развития риторики в контексте истории Рима.

Величайшим оратором Рима являлся Марк Туллий Цицерон (106— 43 гг. до н.э.) — человек, обладавший разносторонними дарованиями: он был политическим деятелем, юристом оратором, философом, писателем. С творчеством Цицерона связано понятие гуманитарных наук, которое в эпоху Возрождения будет развито итальянскими гуманистами. Цицерон внес существенный вклад в развитие теории государства и права: «Цицерон стоит у истоков той юридизации понятия государства, которая в последующем имела много приверженцев вплоть до современных сторонников „правового государства“»^[18]. Государство, по мысли Цицерона, призвано воплощать справедливость и право, которое устанавливается природой, и поэтому не может быть нарушено людьми. Как считал Цицерон, идеальный государственный правитель призван быть мудрым, справедливым, воздержанным и красноречивым. Что же касается подлинного гражданина, то в число его добродетелей входили стремление к истине, благопристойность и величие духа^[19]. Правда, поступки самого Цицерона далеко не всегда соответствовали этим высоким качествам. Он был сыном своего времени, и в его личности нашли отражение и лучшие и худшие черты римлянина, жившего в эпоху кризиса республики и гражданских войн. Его судьба, как и многих других политических ораторов, складывалась драматически, а после того, как был убит Цезарь, Цицерон оказался вне закона, и был приговорен к смерти.

Известны принадлежащие Цицерону 58 речей и 19 трактатов по риторике, политике и философии^[20]. Представления Цицерона о теории и практике риторики раскрывают труды «О нахождении, или О подборе материала» (между 91 и 86 гг.), «Об ораторе» (приблизительно 55 г.), «Подразделения риторики» (приблизительно 54 г.), «Брут», «Оратор», «О лучшем роде ораторов» (46 г.), последняя риторическая работа — «Топика» (видимо, 44 г.). На вопрос, что делает человека оратором, Цицерон отвечает: определенность политического мировоззрения, обширные знания и высокие моральные качества. По мысли Цицерона, красноречие является одним из высших проявлений нравственной силы человека. В трактате «Об ораторе» он называл безумием желание говорить изящно, если в речи нет содержания, мысли, потому что именно усвоение содержания порождает и блеск выражения^[21]. Несмотря на то что речи Цицерона часто отличались патетикой, он считал, что во время публичного выступления нужно сохранять спокойствие, чтобы внушить слушателям уверенность в правоте оратора^[22].

В своих трудах Цицерон большое внимание уделял подготовке оратора, настаивая «на необходимости соединения в одном человеке полной подготовки оратора и полной подготовки философа при доминанте риторического»^[23]. Истинное красноречие, по убеждению Цицерона, базируется на образовании. В процесс обучения риторике включались курсы греческой философии, римского права, а также истории. В качестве главной выдвигалась задача достижения общей образованности, потому что оратору приходилось говорить о разных предметах и ему надлежало быть готовым свободно рассуждать о них. Сам Цицерон был примером разносторонней образованности. Философию и право он изучал в Риме, риторику — в Азии. Великий римский оратор владел знаниями в области геометрии, грамматики, музыки, философии и диалектики — всего того, что ведет к «обогащению души»^[24]. Для того чтобы уметь правильно держать себя во время выступления, Цицерон прошел актерскую подготовку.

Среди наиболее известных речей Цицерона следует особо выделить его «Катилинарии» — «одни из самых замечательных и наиболее популярных речей Цицерона, особенно любимых самим оратором, так как события, связанные с заговором Каталины, в которых Цицерон сыграл немаловажную роль, были гордостью всей его жизни, триумфом сто, в целом неудачной, политической карьеры. Речи, вызванные этими событиями, даже в переработанном для издания виде сохраняют черты того искреннего волнения, с которым они произносились оратором, увлеченным своей ролью „спасителя отечества“»^[25].

Оценки политической стороны заговора Каталины (его часто называют политическим авантюристом) и роли Цицерона в его разоблачении противоречивы. И хотя историки упрекали Цицерона в необъективности по отношению к своему политическому противнику, никто не отрицал того факта, что выступления оратора на заседании сената произвели неизгладимое впечатление на слушателей и убедили присутствующих в виновности Каталины. Цицерон использовал богатейшую палитру риторических приемов и добился исключительной выразительности своих речей, которые продемонстрировали, что Цицерон был оратором, «умело использующим обстоятельства, настроение аудитории, свое стилистическое мастерство для главной цели — убеждения слушателей и достижения реального результата. Прекрасный пример, служащий доказательством силы и действенности этого великого ораторского таланта — его речи против Каталины и результаты, ими достигнутые»^[26].

Не меньшую славу снискал римский ритор, исследователь латинского языка и реформатор литературного стиля Марк Фабий Квинтилиан (ок. 35 — ок. 96 г. н.э.). Его перу принадлежит наиболее полный учебник ораторского искусства того времени — «Наставления оратору», состоящий из 12 томов. Учитывая огромную и кропотливую работу, но обобщению знаний об античном красноречии, Квинтилиана иногда ставили выше «бога гуманистов» Цицерона.

Квинтилиан, родившийся в Испании, был потомственным ритором. В Риме он получил прекрасное образование, пройдя подготовку у лучших ораторов своего времени. Ему довелось стать во главе первой государственной риторической школы, которая была основана императором Веспасианом. Квинтилиан прославился не столько своей практической ораторской деятельностью, сколько исследовательской и преподавательской. В число его учеников входили члены самых знатных и богатых семей Рима, даже императорской. Деятельность Квинтилиана была отмечена деньгами и почестями, но в старости этого знаменитого исследователя риторики отправили в отставку, и последние дни своей жизни он провел в одиночестве.

Труд Квинтилиана «Риторические наставления» считается вершиной исследования ораторского искусства: «Ни до, ни после не было работ, которые с такой тщательностью давали бы теоретический и практический анализ красноречия. Квинтилиан рассказывает о воспитании будущего оратора, занятиях в риторической школе, рассуждает об изучении грамматики, философии, искусства, права, анализирует образцовых ораторов, писателей, поэтов, говорит о системе упражнений, дает рекомендации для чтения художественных произведений и блестящих речей»^[27].

В своих «Наставлениях» Квинтилиан определил круг знаний, которыми должен владеть оратор до начала занятий риторикой и которые необходимо изучить дополнительно, когда обучение будет окончено. Квинтилиан выступил оппонентом тех, кто ратовал за широкую научную подготовку оратора. По его словам, вряд ли ученику хватит времени полно освоить много наук. Даже занимаясь одной наукой в течение всей жизни, невозможно постичь ее в полном объеме. В обучении оратора надо идти не только «от теории», но и «от человека», ориентируясь на его профессиональную подготовку^[28]. В практике современных зарубежных учебных заведений при обучении ораторскому искусству используется «метод Квинтилиана», предполагающий заучивание и произнесение речей выдающихся ораторов.

Признавая убеждение важным компонентом риторики, Квинтилиан считал не менее значимым умение придавать речи красоту и изящество. Считается, что именно Квинтилиану принадлежит одно из наиболее четких определений риторики как искусства говорить хорошо^[29]. Несмотря на все расхождения с мнением Цицерона относительно задач риторики и методов ее преподавания, Квинтилиан относился к своему выдающемуся соотечественнику с восхищением. Труды Цицерона и Квинтилиана станут той основой, на которой в течение многих столетий будет строиться обучение риторике в разных странах мира.

Вместо заключения приведем слова отечественных культурологов, на наш взгляд, полно определивших роль и место риторики в системе античной культуры: «На протяжении всего периода античной культуры риторика предопределяла не только стиль речи, но до известной степени и образ мыслей и поведения, т. е. философию жизни. Философия претендовала на то, что она есть истинная риторика, риторика — на то, что она есть истинная философия. Преображая „впечатления“ в „выражения“, риторика содержала в себе отказ от принуждения. Требования свободы и справедливости получили риторическое обоснование. Риторика стала выражением исторической памяти. Впервые начали систематически применяться научная гипотеза и дедуктивное доказательство»^[30].

Практикум

Контрольные вопросы и задания.

• 1. Почему в Древней Греции обучение риторике было неотъемлемой частью воспитания свободного человека?
• 2. Какие политико-экономические и социокультурные условия способствовали тому, что именно в Древней Греции получили распространение убеждение и доказательство?
• 3. Что помогло Демосфену достичь высот ораторского мастерства?
• 4. В чем, с вашей точки зрения, заключается сходство и различие красноречия в Древней Греции и Древнем Риме?
• 5. В чем вы видите особенности ораторского мастерства Марка Туллия 1(ицерона?
• 6. Какой вклад в развитие теории и практики красноречия внес Марк Фабий Квинтилиан?
• 7. Выполните домашнее задание (не более двух страниц рукописного текста): ответьте на вопрос, применим ли принцип калокагатии в современных условиях. (Обзор домашних заданий сделает преподаватель на практическом занятии.)

Кейсы 1. Горгий. Похвала Елене (фрагмент)^[31]

Слово — величайший владыка: видом малое и незаметное, а дела творит чудесные — может страх прекратить и печаль отвратить, вызвать радость, усилить жалость. (9) А что это так, я докажу — ибо слушателю доказывать надобно всеми доказательствами.

Поэзию я считаю и называю речью, имеющей мерность; от нее исходит к слушателям и страх, полный трепета, и жалость, льющая слезы, и страсть, обильная печалью; на чужих делах и телах, на счастье их и несчастье собственным страданием страждет душа — по воле слов. (10) Но от этих речей перейду я к другим. Боговдохновенные заклинания напевом слов сильны и радость принести, и печаль отвести; сливаясь с души представленьем, мощь слов заклинаний своим волшебством ее чарует, убеждает, перерождает. Два есть средства у волшебства и волхвования: душевные заблуждения и ложные представления. (11) И сколько и скольких и в скольких делах убедили и будут всегда убеждать, в неправде используя речи искусство! Если б во всем все имели о прошедших делах воспоминанье, и о настоящих пониманье, и о будущих предвиденье, то одни и те же слова одним и тем же образом нас бы не обманывали. Теперь же не так-то легко помнить прошедшее, разбирать настоящее, предвидеть грядущее, так что в очень многом очень многие берут руководителем души своей представление — то, что нам кажется. Но оно и обманчиво, и неустойчиво и своею обманностью и неустойчивостью навлекает на тех, кто им пользуется, всякие беды.

• 2. Демосфен. Первая речь против Филиппа (фрагмент)^[32]
• (1) Если бы сейчас нам представлялось говорить, граждане афинские, о каком-нибудь новом деле, я выждал бы, пока не изложит своего мнения большинство обычно выступающих ораторов; тогда в случае своего согласия с каким-нибудь из сделанных ими предложений, я не стал бы вовсе брать слова и только в противном случае сам попробовал бы высказать свой взгляд. Но так как сейчас приходится рассматривать все тот же вопрос, по которому уже много раз и прежде высказывались эти ораторы, то я думаю, что, даже выступив первым, я вправе рассчитывать на снисходительное отношение. Ведь если бы в прошлое время их советы оказались удачными, тогда вовсе не было бы надобности вам совещаться теперь.
• (2) Итак, прежде всего не следует, граждане афинские, падать духом, глядя на теперешнее положение, как бы плохо оно ни представлялось. Ведь то, что в этих делах особенно плохо у нас в прошлом, для будущего оказывается весьма благоприятным. Что же это именно? Это то, что вы сами, граждане афинские, довели свои дела до такого плохого состояния, так как не исполняли ничего, что было нужно. Вот если бы вы делали все, что следовало, и, несмотря на это, дела были бы в таком положении, тогда и надежды не могло бы быть на их улучшение. (3) Затем, стоит вам только представить себе — слыхали ли вы это от других, или знаете по собственным воспоминаниям — какие силы были у лакедемонян и даже еще не так давно и как вы, несмотря на это, славно и благородно ни в чем не уронили достоинства своего государства, но во имя справедливости выдержали войну с ними. К чему я это говорю? — Для того, чтобы вы, граждане афинские, увидели и разубедились, что, если вы будете держаться настороже, нет для вас ничего страшного, и что, наоборот, едва вы проявите беспечность, тогда уж ничего не выйдет по вашему желанию: возьмите в пример хотя бы то, как тогдашнее могущество лакедемонян вы одолели благодаря тому, что отнеслись с полным вниманием к делам, и как теперешняя наглость этого человека приводит нас в замешательство вследствие того, что мы вовсе не принимали нужных мер. (4) Если же кто-нибудь из вас, граждане афинские, думает, что с Филиппом трудно вести войну, и судит об этом по тому, как велики имеющиеся у него силы, и еще потому, что наше государство потеряло все укрепленные места, тот человек судит, конечно, правильно, но все-таки пусть он примет в расчет то, что мы, граждане афинские, когда-то владели, как своими, Пидной, Потидеей и Мефоной и всей той областью с окрестностями, и многие из племен, действующих теперь заодно с ним, были самостоятельны и свободны и предпочитали поддерживать дружественные отношения с нами, а не с ним. (5) Если бы Филипп тогда стал на такую точку зрения, что, раз афиняне занимают столько укрепленных мест, угрожающих его стране, с ними трудно воевать, не имея союзников, тогда он ничего не сделал бы из того, что достигнуто им теперь, и не приобрел бы такой силы. Нет, он прекрасно увидел, граждане афинские, что все эти места — военные награды, выставленные перед всеми одинаково, но по естественному порядку присутствующим достаются владения отсутствующих и готовым трудиться и подвергать себя опасности владения беспечных. (6) Держась вот такого взгляда, он все покорил себе и всем владеет: одними местами — точно военной добычей, другими — на правах союзника и друга. Действительно, все хотят быть в союзе и дело иметь лишь с такими людьми, которых видят в полной боевой готовности и которые имеют решимость исполнять то, чего требуют обстоятельства. (7) Так вот, граждане афинские, если и вы пожелаете усвоить такой взгляд хоть теперь, раз не сделали этого прежде, и если каждый из вас, находясь на том месте, где должен и где может оказать пользу своему отечеству, будет готов без всяких отговорок исполнять свое дело — человек состоятельный будет делать взносы, человек призывного возраста — идти в поход, — коротко говоря, если вы захотите положиться всецело на самих себя и перестанете каждый в отдельности думать о том, чтобы не делать ничего самому, рассчитывая, что другие за вас все сделают, тогда вы и свое собственное получите, если богу будет угодно, и потерянное по легкомыслию вернете обратно, и ему отомстите.
• 3. Марк Туллий Цицерон. Первая речь против Луция Сергия Каталины (фрагмент)^[33]
• (1,1) Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды? Неужели тебя не встревожили ни ночные караулы на Палатине, ни стража, обходящая город, ни страх, охвативший народ, ни присутствие всех честных людей, ни выбор этого столь надежно защищенного места для заседания сената, ни лица и взоры всех присутствующих? Неужели ты не понимаешь, что твои намерения открыты? Не видишь, что твой заговор уже известен всем присутствующим и раскрыт? Кто из нас, по твоему мнению, не знает, что делал ты последней, что предыдущей ночью, где ты был, кого сзывал, какое решение принял?
• (2) О, времена! О, нравы! Сенат все это понимает, консул видит, а этот человек все еще жив. Да разве только жив? Нет, даже приходит в сенат, участвует в обсуждении государственных дел, намечает и указывает своим взглядом тех из нас, кто должен быть убит, а мы, храбрые мужи, воображаем, что выполняем свой долг перед государством, уклоняясь от его бешенства и увертываясь от его оружия. Казнить тебя, Катилина, уже давно следовало бы, по приказанию консула, против тебя самого обратить губительный удар, который ты против всех нас уже давно подготовляешь.
• 4. Марк Фабий Квинтилиан. Риторические наставления. Книга II. Глава XVIII (фрагмент)^[34] Должно ли риторику почитать за искусство

Опровергнув противные мнения, утверждает, что риторика есть искусство.

Итак перейдем к следующему вопросу: искусство ли Риторика? (2) Из всех тех, кои писали правила Красноречия, никто в этом нимало не сомневался; самые заглавия книг их свидетельствуют, что они предлагали о Риторском искусстве. И Цицерон (1. de Invent.) Риторику называет искусственным Красноречием. Сие мнение не Ораторы только в особенности себе присвояли, думая придать чрез то некоторую цену своим наставлениям: но согласуются с ними и многие Философы, Стоики и Перипатетики. (3) Признаюсь, я долго колебался, приступать ли мне к суждению о сем вопросе. Ибо можно ли найти человека, не говорю, столько малосведущего, но столько невежественного, который бы воображал, что строить дома, составлять ткани, и делать из земли сосуды без науки невозможно: а о Красноречии, которое есть самое превосходное и прекрасное дело, как мы показали выше, подумал бы, что оно достигло до высочайшей степени совершенства без всякой науки. (4) Я скорее поверю, что противники сему не прямо так думали, а хотели только показать остроту ума изложением столь трудного дела: как Поликрат хвалил Бузирида и Клитемнестру; и как он же, и с таким же намерением, по сказанию Древних, написал речь против Сократа.

(5) Некоторые полагают, что Риторика есть дар природы, однако не отрицают, чтобы ей не помогало и упражнение. И у Цицерона, в книгах об Ораторе, Антоний называет ее некоторым наблюдением, а не наукою. (6) Цицерон не выдавал то за самую истину; он хотел только выдержать лицо Антония, который умел скрывать искусство в своих сочинениях.

Лисий был, кажется, сего же мнения; он основывался на том, что люди неученые, простые и самого низкого состояния, защищая свои выгоды, показывают в речах своих нечто похожее на приступ, на повествование, на доказательство, на опровержение, и все то оканчивают просьбою, что служит вместо заключения. (7) Такое мнение стараются иные подкрепить и следующими пустыми тонкостями: «что от науки происходит, того не было прежде науки: а люди всегда говорили и за себя самих и против других; ибо первые учители сего искусства поздно появились, т. е. около времен Тизия и Коракса: следовательно Красноречие существовало прежде науки, и потому Риторика не есть наука». (8) Мы не будем изыскивать, когда именно начали люди учиться Риторике: хотя и находим у Гомера, и Феникса, наставника в слове и в деле, и многих Ораторов, и все роды речи в приветствии трех вождей, отправленных в посольство, и состязание юношей о награде за красноречие: и даже между украшениями на щите ахиллесовом изображены тяжущиеся и их стряпчие.

• (9) Довольно будет, ежели в ответ на сие скажу, что все, усовершаемое наукою, имеет начало от самой природы: а иначе, из числа наук надлежало бы исключить врачебную, которая родилась от наблюдения, произведенного над вещами полезными и вредными здоровью, и, как некоторые полагают, вся состоит из опытов. Ибо и раны перевязывались прежде, нежели появилась сия наука: и от лихорадки покоем и воздержанием избавлялись, не потому однако ж, чтоб тут участвовал рассудок, но что самая болезнь к тому принуждала.
• (10) И зодчество не было бы искусство; ибо первые люди и без него шалаши свои ставили. И музыка не искусство; потому что все народы имели свои песни и пляски. Таким образом, ежели можно красноречием назвать всякую речь, то уступаю, что она была прежде науки.
• (11) А ежели не всяк тот, кто говорит, есть Оратор, и говорили люди тогда не как Ораторы; то и следует, что искусство произвело Оратора, и что оно существовало прежде его.
• 5. Гомер. Одиссея (фрагмент)^[35]

Одиссей Лаэртид, на пути Агамемнона встретив, Взял от владыки отцовский вовеки не гибнущий скипетр;

С оным скиптром пошел к кораблям аргивян меднобронных.

Там, властелина или знаменитого мужа встречая, К каждому он подходил и удерживал кроткою речью:

«Муж знаменитый, тебе ли, как робкому, страху вдаваться?

Сядь, успокойся и сам, успокой и других меж народа;

Ясно еще ты не знаешь намерений думы царевой;

Ныне испытывал он и немедля накажет ахеян, В сонме не все мы слышали, что говорил Агамемнон;

Если он гневен, жестоко, быть может, поступит с народом.

Тягостен гнев царя, питомца Крониона — Зевса;

Честь скиптроносца от Зевса, и любит его промыслитель".

Если ж кого-либо шумного он находил меж народа, Скиптром его поражал и обуздывал грозною речью:

«Смолкни, несчастный, воссядь и другие советы послушай, Боле почтенных, чем ты! Невоинственный муж и бессильный, Значущим ты никогда не бывал ни в боях, ни в советах.

Всем не господствовать, всем здесь не царствовать нам, аргивянам, Нет в многовластии блага; да будет единый властитель, —.

Царь нам да будет единый, которому Зевс прозорливый Скиптр даровал и законы; да здравствует он над другими…".

6. Софизм «Крокодил» (крокодилит, дилемма крокодила)^[36]

Крокодил выхватил у египтянки, стоявшей на берегу реки, ее ребенка. На ее мольбу вернуть ребенка крокодил, пролив, как всегда, крокодилову слезу, ответил:

— Твое несчастье растрогало меня, и я дам тебе шанс получить назад ребенка. Угадай, отдам я его тебе или нет. Если ответишь правильно, я верну ребенка. Если не угадаешь, я его не отдам.

Подумав, мать ответила:

• — Ты не отдашь мне ребенка.
• — Ты его не получишь, — заключил крокодил.—Ты сказала либо правду, либо неправду. Если то, что я не отдам ребенка, — правда, я не отдам его, так как иначе сказанное не будет правдой. Если сказанное — неправда, значит, ты не угадала, и я не отдам ребенка по уговору.

Однако матери это рассуждение не показалось убедительным:

— Но ведь если я сказала правду, то ты отдашь мне ребенка, как мы и договорились. Если же я не угадала, что ты не отдашь ребенка, то ты должен мне его отдать, иначе сказанное мною не будет неправдой.

Вопросы и задания к кейсам

• 1. Прочитайте фрагмент из речи «Похвала Елене». Какую роль, с точки зрения Горгия, играло слово в процессе убеждения?
• 2. Прочитайте фрагмент из первой речи Демосфена против македонского царя Филиппа и постарайтесь ответить на вопрос, почему, согласно преданию, Филипп, которому пересказали эту речь, воскликнул: «Клянусь Зевсом, если бы я слышал эту речь, я бы сам голосовал за войну против себя!»
• 3. Прочитайте фрагмент из первой речи I Цицерона против Каталины и объясните, почему она является одним из непревзойденных образцов ораторского мастерства.
• 4. Прочитайте фрагмент из «Риторических наставлений» Квинтилиана и объясните, в чем видел этот выдающийся исследователь предназначение риторики.
• 5. Прочитайте приведенный нами фрагмент из «Одиссеи» Гомера. Какие средства манипуляции использует Одиссей по отношению к своим слушателям?
• 6. Познакомившись с софизмом «Крокодил», постарайтесь ответить на вопрос, выполнимо ли обещание крокодила.

Творческие задания

• 1. Выучите наизусть понравившиеся вам отрывки из речей ораторов Античности (по выбору учащегося и по рекомендации преподавателя) и произнесите их на практическом занятии. Постарайтесь войти в роль этого оратора, учитывая место и время его публичного выступления.
• 2. Проведите ролевую игру на основе известных вам античных мифов, а также рекомендованных школьной программой или прочитанных вами в процессе обучения в вузе произведений Гомера. Распределите между собой роли персонажей «Илиады» и разделитесь на две партии — сторонников и противников Троянской войны. В ходе ораторского состязания постарайтесь ответить на вопрос, можно ли было избежать военного столкновения Афин и Трои.

• [1] Куле К. СМИ в Древней Греции. Сочинения, речи. Разыскания, путешествия: иер. с фр.М.: Новое литературное обозрение. 2004. С. 26—35.
• [2] Марченко О. И. Риторика в контексте культуры. С. 151.
• [3] Куле К. СМИ в Древней Греции. С. 44—45.
• [4] Марченко О. И. Риторика в контексте культуры. С. 152.
• [5] См.: Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1890—1907. URL: http://www.dic.academic.ru.
• [6] Марченко О. И. Риторика в контексте культуры. С. 152.
• [7] Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1. Античность.СПб.: Петрополис, 1994. С. 116.
• [8] Виноградова С. М., Мельник Г. С. Психология массовой коммуникации. С. 16.
• [9] Аристотель. Риторика // Античные риторики / под ред. А. А. Тахо-Годи. М.: Изд-воМГУ, 1978. С. 19.
• [10] Марченко О. И. Риторика в контексте культуры. С. 156.
• [11] Волков А. А. Теория риторической аргументации. С. 39—40.
• [12] Лосев А. Ф. Античные теории стиля в их историко-эстетической значимости // Античные риторики / под ред. А. А. Тахо-Годи. С. 5.
• [13] Баранникова Н. Б., Безрогое В. Г. Общее обучение и профессиональное ученичество //Учитель и ученик: становление интерсубъектных отношений в истории педагогики Востокаи Запада (цивилизации древности и средневековья) / под ред. Н. Б. Баранниковой, В. Г. Без-рогова. М.: Изд-во ИЭТ, 2013. С. 323. URL: http://www.academia.edu/5 877 670.
• [14] Радциг С. И. История древнегреческой литературы: учебник. 5-е изд. М.: Высшаяшкола, 1982. С. 342.
• [15] Демосфен. О делах в Херсонесе / пер. С. И. Радцига. URL: http://simposium.ru/ru/book/export/html/23.
• [16] Эллинистическая риторика. URL: http://www.culturescience.ru/csoos-782-l.html.
• [17] История римской литературы / под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 247.
• [18] История политических и правовых учений / под ред. В. С. Нерсесянца. М.: Норма, 2001. С. 40.
• [19] Там же. С. 44.
• [20] См.: Сводная энциклопедия афоризмов. Цицерон. URL: http://www.dic.academic.ru.
• [21] Кузнецова Т. И., Стрельникова И. II. Ораторское искусство в Древнем Риме. М.: Наука, 1976. С. 99. URL: http://www.sno.prol.rU/lib/kuznetsova-strelnikova_oratorskoe_iskusstvo/4.htm.
• [22] Стрельникова И. П. Некоторые особенности ораторской манеры и стиля Цицерона (по Катилинариям). URL: http://www.sno.prol.rU/lib/ciceron/9.htm.
• [23] Баранникова Н. Б., Безрогое В. Г. Обучение ритора в Греции и Риме // Учитель и ученик… С. 395.
• [24] Там же. С. 423−424.
• [25] Стрельникова И. П. Некоторые особенности ораторской манеры и стиля Цицерона…
• [26] Там же.
• [27] Кохтев II. II. Риторика. М.: Просвещение, 1994. С. 13—16.
• [28] Баранникова Н. Б., Безрогое В. Г. Обучение ритора в Греции и Риме. С. 427—428.
• [29] Безменова Н. Л. Очерки по теории и истории риторики. С. 14.
• [30] Марченко О. И. Риторика в контексте культуры. С. 154.
• [31] URL: http://www.evartist.narod.ru/text4/43.htm.
• [32] Демосфен. Первая речь против Филиппа / пер. С. И Радцига. URL: http://www.simposium.ru/ru/node/20.
• [33] Библиотека Руслана Хазарзара [Электронный ресурс]. URL: http://www.khazarzar.skeptik.net/books/cicero/catilina.htm.
• [34] Античная литература [Электронный ресурс]. URL: http://www.ancientrome.rU/antlitr/t.htm?a= 1 295 584 560.
• [35] Гомер. Илиада. Одиссея (весь текст): [Электронный ресурс]. URL: http://www.ModernLib.ru/books/gomer/iliada_odisseya/rcad.
• [36] Фактрум [Электронный ресурс]. URL: http://wvv.factroom.ru/facts/8012.