Правила аргументации в парадигмах формальной и неформальной логики

Основой аргументации традиционно считается опора на логос, т. е. на разум и здравый смысл^[1]. Считается, что первым обратил внимание на важность определенных формальных структур в процессе логического обоснования Иммануил Кант. Вслед за ним логику принято членить на формальную, предметом которой является форма доказательства в ее отвлечении от содержания, и неформальную, изучающую смысл высказываний и доказательств в отвлечении от их логической формы^[2]. Заметим, что феномен формальной аргументации был известен и до Канта. Г. В. Лейбниц поясняет:

Под аргументацией по форме [курсив наш. — В. М.] я понимаю не только тот схоластический способ аргументации, которым пользуются в школах [то есть силлогизмы. — В. М.], но и всякое рассуждение, которое приводит к выводу в силу своей формы. Таким образом, какой-нибудь сорит — особая цепь силлогизмов, свободная от повторений, — или даже хорошо составленный счет, алгебраическая выкладка, анализ бесконечно малых величин являются для меня аргументацией по форме, поскольку их форма рассуждения была заранее доказана, так что можно быть уверенным, что здесь не ошибаешься. И Евклидовы доказательства чаще всего представляют аргументацию по форме, хотя он пользуется, по-видимому, энтимемами [= упрощенными силлогизмами. — В. М.]. Это значительно сокращает ход доказательства, нисколько не ослабляя силы его. Все эти обращения, сложения и разделения доводов, которыми он пользуется, всего лишь особенные, свойственные математике и ее предмету разновидности форм аргументации, и математики доказывают эти формы с помощью всеобщих форм логики¹.

По указанному выше критерию специалистами практикуется подразделение доводов на формальные (логические) и неформальные, например психологические: ad baculum, ad misericordiam, ad metum, ad odium, etc.

Сфера действия законов и правил формальной логики ограничена прежде всего областью научной коммуникации, и не будет большим преувеличением сказать, вслед за немецким математиком Давидом Гилбертом (1862—1943), что формальная логика «не может лежать в основе ни одной науки, кроме математики»^[3][4]. Ограниченность сферы применения формальной логики затрудняла разработку одного из разделов данной дисциплины — теории аргументации, что, по мнению исследователей данного вопроса, и обусловило появление и развитие неформальной логики. Ее истоки специалисты, в частности датский философ Нильс Нильсен, видят в разработке трех концепций:

• 1. Концепции полевой организации аргументов, предполагающей их ориентированность на определенные речевые сферы аргументации (не только научной, но и бытовой, рекламной и др.), что означает отказ от принятой в формальной логике жесткой и однозначной оценки корректности / некорректности доводов (Стефен Тулмин, кн. «The uses of argument», 1958).
• 2. Концепции частной аудитории [англ, particular audience], предполагающей ориентированность аргументативных стратегий и тактик на данный конкретный состав аудитории, т. е. на так называемый «ситуативный контекст» речи. Данный фактор, игнорируемый формальной логикой, однако трактуемый неформальной логикой в качестве исходного и определяющего, необходимо учитывать как при построении аргументации, так и при выборе доводов (Хейм Перельман, кн. «Traite de Гargumentation: La nouvelle rhetorique», 1958). В английском издании этого пособия говорится, в частности, следующее:

Совершенно ясно, что наше исследование аргументации пойдет в некоторых аспектах намного дальше границ античной риторики и в то же время некоторые аспекты данного предмета, привлекавшие внимание древних мастеров этого искусства, отвергнет.

Изначально их предметом было искусство публичной убеждающей речи, сосредоточенное на использовании устного слова и речи, обращенной к толпе, собравшейся в публичном месте, с целью обеспечить ее приверженность к представленному тезису. Если учесть, что задача ораторского искусства — убеждение адресата — принадлежит и аргументации, то мы не видим причин сводить наше исследование процесса аргументации к устному слову¹ и ограничивать понятие аудитории толпой, собравшейся на площади^[5][6].

Справедливости ради заметим, что сходные идеи высказывались и раньше:

Аристотель весьма разумно ставит риторику вместе с политикой между диалектикой и этикой, поскольку она включает в себя элементы и той и другой. Ведь доводы и доказательства диалектики являются общими для всех людей, тогда как доводы и средства убеждения, используемые в риторике, должны изменяться применительно к характеру аудитории [здесь и далее курсив наш. —В. М.]; так что оратор должен уподобляться музыканту, приспосабливающемуся к различным вкусам своих слушателей.

И эта приспособленность и вариация стиля речи (если иметь в виду желание достичь здесь высшего совершенства) должны быть развиты до такой степени, чтобы при необходимости говорить об одном и том же с различными людьми, для каждого уметь находить свои особые слова. Впрочем, как известно, великие ораторы в большинстве случаев не интересуются этой стороной красноречия (то есть политической и деловой стороной в частных речах) и, стремясь лишь к украшениям речи и изящным формулировкам, не заботятся о гибкости и приспособляемости стиля, о тех особенностях речи, которые бы помогли общению с каждым в отдельности. И конечно же, было бы целесообразно провести новое исследование этого вопроса, о котором мы сейчас говорим, дав ему название «мудрость частной речи» и отнеся к числу тех тем, которые требуют разработки.

Ф. Бэкон. Великое восстановление наук.

3. Концепции «диалоговых игр», состоящей в переориентировании теории аргументации с удаленной от реальной действительности формально-логической модели диалога на естественный язык (natural language, language-in-use), т. e. на живую речь как отклонение от этой абстрактной модели (Чарльз Хэмблин, кн. «Fallacies», 1970) Г По определению американских логиков Ральфа Джонсона и Энтони Блэра, «термин неформальная логика предназначен для обозначения того направления в логике, которое развивает неформальные стандарты, критерии и процедуры для анализа, интерпретации, оценки критики и конструирования аргументации в повседневной речи [курсив наш. —В. М.]»^[7][8]. Заслуга представителей неформальной логики (таких, как Роберт Заулисс, Стефен Тулмин, Ирвинг Копи, Чарльз Хэмблин, Говард Кахэйн и др.) состоит в том, что они обратили самое серьезное внимание на такие сферы внелогической аргументации, как повседневное бытовое общение, политические дебаты, реклама^[9]. Наблюдения этих ученых в данной сфере стали «фундаментом новой теории аргументации»^[10], особенно интенсивное развитие которой начинается приблизительно с середины 70-х гг. XX века; к этому времени (1978 г.) относится, в частности, появление специализированного журнала «Informal Logic».

Ричард Уэйтли, английский теолог и логик, живший в XVIII в., полагал, что существуют правила выведения истинных утверждений, которые должны принадлежать логике, и правила убеждения в истинности данных утверждений, которые должны принадлежать риторике^[11]. На наш взгляд, гораздо точнее было бы говорить о приемах, а не правилах убеждения, особенно применительно к эристике и софистике.

По определению канадской исследовательницы Труди Гувье, отличительной особенностью формальной логики является наличие «ясно сформулированных правил (clearly stated rules)». Здесь возникает неразрешимая проблема: ведь если принять данное определение, то «нет никаких оснований верить, что принципы теории аргументации могут быть формальными»^[12]. И действительно: ни эристика, ни софистическая аргументация, ни тем более черная риторика не признают существование каких бы то ни было правил.

С тем, чтобы решить данную проблему, мы сформулировали и описали законы и правила логической аргументации таким образом, чтобы в части их исполнения они принадлежали понятийному аппарату формальной логики, в части же их нарушения составляли предмет логики неформальной, т. е. охватывали сферу софистики, сферу психологических манипуляций, а также обслуживающую эти две сферы область языковых уловок. Выполнение этой креативной процедуры сделало возможным объединение формальной и неформальной логики в рамках единой непротиворечивой коцептуальной системы. В данной главе подробно описаны и охарактеризованы все указанные законы и правила, а также все случаи отклонения от них.

• [1] Fahnestock J., Secor M. A rhetoric of argument. 3rd ed. New York, 2003. P. 19.
• [2] Ивин А. А, Никифоров А. Л. Словарь по логике. M., 1998. C. 356; Johnson R. H. Manifestrationality. A pragmatic theory of argument. New Jersey, 2000. P. Ill—142 (гл. 5 «Informallogic: an alternative theory of argument»).
• [3] Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разумении. 1703—1704// Соч. в 4 т.Т. 2. М., 1983. С. 493.
• [4] Hilbert D. The foundations of mathematics // From Frege to Godel. Cambridge, 1927.P. 464.
• [5] Имеется в виду необходимость исследования особенностей аргументациив письменной форме речи, в частности в современной печати (modern printingpress). — В. М.
• [6] Perelman Ch., Olbrechts-Tyteca L. The new rhetoric. A treatise on argumentation. Univ. ofNotre Dame Press, 1969. P. 6.
• [7] Nielsen N. М. Counter argument. In defense of common sense: A Ph. D. Thesis In thephilosophy of language. Roskilde University, 2000. P. 8—10.
• [8] Johnson R., Blair A. The current state of informal logic and critical thinking // Informallogic. Reasoning and argumentation in theory and practice. Vol. 9. 1987. № 2—3. P. 148.
• [9] Имеются в виду работы: Thouless R. H. Straight and crooked thinking. Cambridge, 1930; Copi I. Introduction to logic. New York, 1957; Kahane H. Logic and contemporaryrhetoric. The use of reason in everyday life. Belmont, 1971 и др.
• [10] Johnson R. H. Manifest rationality. A pragmatic theory of argument. New Jersey, 2000.P. 111.
• [11] Whately R. Elements of rhetoric comprising an analysis of the laws of moral evidenceand persuasion with rules for argumentative composition and elocution. Kessinger Publishing, 2005. P. 281.
• [12] Govier T. Problems in argument analysis and evaluation. Dordrecht & Berlin, 1987.P. 14—15.