Специфика социально-гуманитарных наук. 
Новейшие направления научно-технического прогресса и методологический опыт социально-гуманитарного познания

Долгое время в философских размышлениях о научно-техническом прогрессе было принято обращать первоочередное внимание на естественные и технические науки. В известной мере такое положение было оправданным, поскольку социально-гуманитарное знание не играло в развитии науки и техники сколько-нибудь существенной роли. Единственным фактом социально-гуманитарного характера, значимым для возникновения и развития науки и техники, были представления об активной познавательной и преобразующей роли человека по отношению к природе. Как уже было отмечено ранее (см. ч. 1, гл. 2, п. 1—7), такие представления начали формироваться в эпоху Возрождения и сложились в философии Нового времени. Они стали одним из решающих факторов научной революции XVI—XVII вв., положившей начало науке современного типа. Влияние философских представлений о человеке и о его активной роли по отношению к природе на историческое формирование науки и техники сохранялось и в последующие эпохи.

Новые аспекты роли социально-гуманитарного знания проявлялись все отчетливее по мере того, как взаимодействие человека и машины стало занимать все большее место во всех сферах производственной деятельности и общественной жизни. Первоначально эта роль сводилась преимущественно к изучению социальных последствий научно-технического прогресса. В дальнейшем, с формированием и развитием системы «наука—техника», социально-гуманитарное знание, то есть знание о человеке и обществе, приобрело новое измерение: оно стало неотъемлемым элементом при создании, применении и оценке перспектив технических устройств.

Особенно отчетливо значительность роли социально-гуманитарного знания в научно-техническом прогрессе обнаружилась при выходе научно-технических достижений на рубежи информационной микроэлектроники. «Человек и компьютер», «человек и информационная система» — актуальность проблематики этих отношений является характерной приметой нашего времени. Анализ данных отношений принципиально невозможен средствами только естественных и технических наук, поскольку предполагает учет их важнейшей особенности: они имеют диалоговую природу. С развитием информационной техники возникла необходимость рассматривать отношения между человеком и техническим устройством как диалог двух сложных систем, во многом подобный общению человека с человеком. Проблемы же межчеловеческого общения издавна были предметом методологии социально-гуманитарного знания. Таким образом, методологический опыт социально-гуманитарных наук стал значим для новых направлений науки и технологии.

Следует также учитывать, что научно-технические достижения последних десятилетий были связаны с существенным пересмотром привычного образа всей науки, самого понятия науки. Этому пересмотру способствовало появление новых научных дисциплин и методов познания — таких, как теория систем, кибернетика, теория управления, теория коммуникаций и информации, синергетика. В их составе сложно сочетаются разнообразные по своей природе знания, в том числе и те, которые имеют социально-гуманитарную природу. Поэтому новые науки не укладываются в традиционное деление наук на естественные, технические, социально-гуманитарные. Их предметом в значительной мере являются законы взаимодействия человека и сложной (как правило, информационной) технической системы. В этой связи в число важнейших проблем нового комплекса наук войти проблемы понимания и интерпретации текста, особенностей межчеловеческого общения, соотношения объективности информации и субъективности ее восприятия и др. Эти проблемы родственны ряду проблем методологии социально-гуманитарного познания.

Социально-гуманитарное познание направлено на изучение общества, человека, межчеловеческого общения и, в конечном итоге, на постижение душевного и духовного мира, то есть мира человеческой культуры. Направленность на человека и его внутренний мир служит основанием того, что социальные науки во всех своих проявлениях имеют ярко выраженный гуманитарный аспект, ибо с понятием гуманитарности как раз и принято связывать особое внимание к жизни и духовно-душевному миру человека. Мера гуманитарности социальных наук задается мерой обнаруживаемых и учитываемых в них человеческих смыслов. Через понятие гуманитарности становится возможным раскрыть связь общественных наук с общегуманитарными понятиями — такими, как человеколюбие, сочувствие, сострадание, милосердие и др. В гуманитарности находят свое отражение проблемы человеческой свободы, социального и экзистенциального, рационального и внерационального, взаимопонимания между разнотипными культурами и между индивидами, герменевтического истолкования текста.

«Человек социален… но не весь», — заметил однажды Ф. М. Достоевский. Он был убежден, что индивидууму присущи человеческие качества относительно независимо от других — социальных, биологических и др. По его мнению, редукция человека к социальному (тем более к биологическому) была бы фактическим отрицанием самобытности и нерушимости внутреннего мира личности и теоретически ведет к уничтожению ее свободы. Рассмотрение личности в качестве преходящего, незначительного элемента общества, не имеющего никаких личностных прав, открывает путь к тому, что с личностью можно не считаться во имя так называемого «общего интереса». «Но что же это за общество, — отмечал Вл. Соловьев, — состоящее из бесправных и безличных тварей, из нравственных нулей? Будет ли это во всяком случае общество человеческое?» (Соловьев В. С. Соч.: В 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 283).

В современной трактовке социально-гуманитарного знания отчетливо прослеживается отказ от ориентации на классическое естествознание как единственный и абсолютный идеал научности. Если для XIX в. скорее был характерен культ естественных наук, а гуманитарные в известной мере рассматривались как неполноценные по причине присущей им «нестрогости», «неточности», отсутствия математического аппарата и других особенностей, то в философии и методологии науки XX в. постепенно произошла переоценка ценностей. С одной стороны, само естествознание обнаружило, что в целом оно не в состоянии достичь идеала безупречной однозначности, строгое™ и точности. С другой — попытки построить социально-гуманитарное знание в полном соответствии со стандартом естествознания не привели к успеху. Они, в частности, обнаружили такие черты социально-гуманитарной науки, которые невозможно исключить без риска утраты ею своего культурного, общественного и познавательного значения. Кратко отметим основные отличительные черты современного социально-гуманитарного знания.

Для современной трактовки характерно понимание особого значения изучения текста в процессе работы ученого-гуманитария. Текст стал восприниматься как особого рода реальность, концентрированно выражающая дух той или иной личности, дух той или иной исторической эпохи, культуры. Понятно, что изучение социально-исторической реальности никогда не было возможным без изучения документальных свидетельств. В этом смысле ученые социально-гуманитарного профиля всегда обращались к документам и текстам. Однако выявление особого значения текста, его осмысление в качестве самостоятельного культурного феномена и необходимость выработки специальных методов работы с текстом явились достижением XX в. Это произошло в значительной мере под влиянием работ известного отечественного философа, литературоведа и историка М. М. Бахтина (1895—1975). Бахтин подчеркивал, в частности, что необходимость работы с текстом является характерным признаком ученого-гуманитария, отличающим его работу от исследовательской практики учсного-естественника. «Текст есть первичная данность (реальность) и исходная точка всякой гуманитарной дисциплины», — писал он (Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 292). Концепция Бахтина обнаружила в задаче понимания и истолкования текста факт не узко научного, а философского значения: «Дух (и свой, и чужой) не может быть дан ведь как прямой объект естественных наук, а только в знаковом выражении, реализации в текстах и для самого себя, и для другого»; «Повсюду действительный или возможный текст и его понимание. Исследование становится спрашиванием и беседой, то есть диалогом… Изучая человека, мы постоянно ищем и находим знаки и стараемся понять их значение» (Там же. С. 284, 293).

Текст был истолкован Бахтиным не в качестве простой единицы исследования, а как особый социокультурный феномен. Поэтому текст читается всегда в определенном контексте, который задает поле возможных интерпретаций, с тем чтобы такое поле не оказалось безграничным. Таким образом, «понимающие процедуры» изучения текста, с точки зрения Бахтина, являются необходимыми, а не только психологически желаемыми. Они оказываются признаком, указывающим на гуманитарность знания.

Характерное для современного гуманитарного познания пристальное внимание к «понимающим процедурам» ведет свое начало от одного из направлений философии начала XX в., получившего название «философия жизни». Идеи, близкие выдвинутым западной «философией жизни», обнаруживаются и в русской философии XIX в., в творчестве таких мыслителей, как И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, В. С. Соловьев и другие. Немецкий философ В. Дильтей (1833—1911), концепцию которого принято относить к «философии жизни», особо обратил внимание на то, что для адекватного познания другого человека или эпохи и культуры, отличной от той, в которой живет исследователь, необходимо «вживание», «вчувствование» в изучаемую культуру. Имея в виду гуманитарный аспект исторической науки, известный английский философ и историк Р. Дж. Коллингвуд (1889—1943) писал: «История — не знание того, какие события следовали одно за другим. Она — проникновение в душевный мир других людей, взгляд на ситуацию, в которой они находились, их глазами и решение для себя вопроса, правилен ли был способ, с помощью которого они хотели справиться с ситуацией».

Постижение человеческого мира невозможно лишь с помощью методов, аналогичных применяемым в естествознании. Важно суметь проникнуться жизнью иного человека, поставить себя на его место, мысленно зажить жизнью изучаемого предмета — человека другой эпохи или культуры. Только в этом случае исследователю во всей полноте откроется внутренний мир человека иной культуры. Ученый социально-гуманитарного профиля в процессе исследования ведет постоянный диалог с людьми изучаемой культуры. В диалоге рождается понимание, означающее соприкосновение и взаимопроникновение двух духовных миров: мира исследователя и мира изучаемой культуры. Такой тип понимания существенно отличен от понимания законов естествознания. Понимание, характерное для социально-гуманитарного знания, принято называть «герменевтическим» или «экзистенциальным».

В известной мере социально-гуманитарные науки являются занятием, существенно отличным от сложившегося под влиянием классического естествознания образа науки. Гуманитарные науки в одном из своих аспектов обладают статусом особого искусства — «искусства понимания письменно зафиксированных откровений». «Науки о духе, — пишет мыслитель XX в. Х.-Г. Гадамер, — сближаются с такими способами постижения, которые лежат за пределами науки: с опытом философии, с опытом искусства, с опытом самой истории. Все это такие способы постижения, в которых возвещает о себе истина, не подлежащая верификации средствами науки (имеется в виду наука, построенная по образцу естествознания. — В. Ш.). Философия наших дней ясно осознает указанное положение дел» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С. 39).

Познавая общество, субъект вносит свой вклад в характер отношений между людьми, задавая избранным им способом познания тот или иной образец отношений между людьми. В частности, его отношение к людям прошлого и настоящего, выраженное в акте познания, станет для новых поколений образцом подхода к самому познающему и способно породить цепную реакцию формально-бездушного отношения человека к человеку. Общественная жизнь, если она протекает в рамках культуры, а не в пределах голой природности (то есть животности), есть такой объект, который может быть познаваем, покуда не умерщвлен грубыми, бездушными познавательными действиями субъекта, хотя бы и формально правильными с точки зрения классического естествознания.

Вместе с тем подход к трактовке гуманитарности познания с точки зрения важной роли в них родственных искусству процедур «вчувствования» и «вживания» сегодня развивается в том направлении, которое позволило бы избежать содержащихся в нем опасностей абсолютизации субъективно-психологического момента. Возникает задача новой интерпретации процедур «вчувствования» и «вживания» — в частности, освобождения их от излишнего психологизма. Эту задачу следует рассматривать как одно из проявлений общей философской тенденции — поисков основы взаимопонимания людей при признании уникальности и неповторимости внутреннего мира каждого человека. С этим связана еще одна особенность социально-исторического познания, ярко выражающая его гуманитарную природу, — необходимость ценностного подхода.

Ценностное отношение к реальности всегда было в известном смысле синонимом гуманитарности, поэтому всякая наука об обществе и человеке, претендуя на статус научности, одновременно должна определить свое отношение к нравственным, эстетическим, культурным и иным ценностям. Как уже говорилось выше, ценностный подход означает признание того, что существуют ценности непреходящего значения, которые человек ставит выше себя и над собой, с которыми связывает то, что для него свято. Отрицание безусловных нравственных ценностей есть не что иное, как нигилизм.

Культ естественно-математических наук в числе других факторов создавал предпосылку для скептического отношения к ценностям. Он также породил надежды на создание социально-гуманитарных наук, полностью исключающих ценностный подход и по своим методологическим стандартам целиком подобных естествознанию. В то же время возникла и иная возможность — построения социально-гуманитарного знания путем включения в него ценностного подхода при одновременном его рациональном осмыслении. Реализации этой возможности положила начало философская школа, получившая название Баденской (город Баден в Германии) школы неокантианства. Ее представители В. Виндельбанд (1848—1915) и Г. Риккерт (1863—1936) связали ценностный подход с индивидуализирующим (идиографическим) методом наук о культуре.

Применение индивидуализирующего метода означает, что при изучении социально-исторической реальности невозможно избежать описаний неповторимого, уникального, индивидуального, то есть отдельных событий, личностей, идей — всего, что составляет культурный мир определенной эпохи. Более того, во многих случаях именно уникальность, неповторимость социально-исторического является особенно важным и интересным для исследователя. Индивидуализирующий метод социально-гуманитарных наук находится во внутренней связи с ценностным отношением к реальности. Действительно, ценность чего-либо может быть признана только в совокупности с признанием его неповторимости, уникальности, незаменимости. Если общество существует в культуре (а не только в пределах голой природности, то есть животности), то каждое его явление в полной мере незаменимо чем-либо другим и имеет свою ценность, как имеет свою ценность каждый человек из числа живших и живущих на земле. Заявляя о противоположной позиции, исследователь утверждал бы общество в качестве безликой массы, а отдельных людей — в качестве нравственных нулей, не имеющих самостоятельного значения, а служащих лишь материалом для истории и будущего. Индивидуализирующий метод предполагает признание безусловных ценностей, поэтому уберегает социально-гуманитарное знание от нигилизма и нравственного релятивизма.

Разумеется, социально-гуманитарное знание, будучи знанием научным, как и всякое научное знание, не должно ограничиваться описанием единичных явлений: оно призвано обнаружить их взаимосвязи и закономерности. Однако достижимость в познании истории общества идеала знания, сформировавшегося под влиянием классического естествознания, сегодня все более подвергается сомнению. Но это обстоятельство не должно стать поводом для пессимизма. Напротив, оно требует мужества и ответственности. Следует признать, что формулируемые исследователем так называемые «социально-исторические законы» — не более чем гипотетические предположения, обладающие лишь той или иной степенью вероятности. Что же касается современности, то даже и такого рода гипотетические законы перестанут выполняться, если люди забудут о своей ответственности, о человеческом достоинстве, об общечеловеческих ценностях, не смогут найти цивилизованных способов урегулирования конфликтов и противоречий.

Таким образом, задача социально-гуманитарного познания состоит в том, чтобы, правдиво повествуя о событиях недавних или далеких, найти способ, не провоцирующий конфликтов в современности. С этой точки зрения ученый-гуманитарий, сеющий под флагом «объективности» раздор и разлад, либо поступает безответственно, либо лукавит. Однако в равной степени неправ и тот, кто открыто заявляет о своем подходе к социально-исторической реальности с позиций тех или иных общественно-политических сил. И тот и другой в своих подходах противоречат природе гуманитарности. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», — сказал Ф. И. Тютчев. И все же мы обязаны предугадывать, ибо слово может отозваться как добром, так и злом, может спровоцировать или обострить конфликт, а может и указать цивилизованный путь разрешения противоречий.

Вместе с тем современная мысль находится в постоянном поиске новых методов, которые смогли бы придать социально-историческому познанию большую меру объективности, тем самым приблизив его к методологическим стандартам естествознания. Особая сложность достижения объективности в социально-гуманитарных науках состоит в том, что субъект познания погружен в ту реальность, которая является предметом изучения. Ученый социально-гуманитарного профиля всегда включен (в большей или меньшей степени) в предмет изучения, сам является его частью. Поэтому достижение объективности в социально-гуманитарных науках не осуществимо тем способом, которым она достигается в науках о природе, — вынесением субъекта за скобки познаваемого объекта. В связи с этим широкое распространение в современном социально-гуманитарном познании получил, в частности, структурный подход.

Структурный подход позволяет отдалить, объективировать, отделить от личности исследователя изучаемую общественную структуру. В его арсенале накоплен целый ряд методов, позволяющих элиминировать (исключить) влияние исследователя — его ценностных и иных установок — на социально-гуманитарное знание. В частности, метод полярной структуры предполагает выявление полярных (крайних) точек зрения на изучаемую проблему. Две крайности одновременно выступают и двумя полярными состояниями изучаемого социального объекта, основой, или несущим «каркасом», его объективной структуры. Структурный подход позволяет достичь не герменевтического (экзистенциального), а объективного понимания.

Разработки в области методологии социально-гуманитарного познания в последние годы находят все более широкое применение в области теории коммуникаций и информации, в теории управления и в других областях современной науки и практики. В известной мере неожиданно методологический опыт социально-гуманитарного познания обнаружил свою применимость и плодотворность в целом ряде новейших направлений науки и технологии.

Так, в теории и практике функционирования информационных систем важна объективность информации. Но достичь объективности в подаче информации — задача весьма не простая. Влияние авторской позиции сказывается даже и в том случае, если автор исповедует принцип интеллектуальной честности и стремится в максимальной степени исключить влияние своей субъективной позиции. В этой ситуации могут быть последовательно применены разработанные в методологии социально-гуманитарного познания структурный и экзистенциальный методы понимания. При структурном подходе будут с наибольшей полнотой представлены разнообразные точки зрения на освещаемую проблему. Автор максимально отстраняется от собственных оценок и мнений, сохраняет нейтральную позицию, стремясь представить широкий спектр «чужих» мнений на рассматриваемую проблему. Но на следующем этапе, то есть вслед за объективно-структурным подходом, можно воспользоваться методом экзистенциального понимания. При нем особую роль играют сокровенные, душевные аспекты, отношения взаимного понимания между источником и получателем информации. Здесь особую роль играет учет социально-психологических особенностей аудитории, на которую направлена информация. Такой учет необходим, чтобы информация была воспринята с доверием и глубоко понята аудиторией.

«Нет необходимости противопоставлять эти два способа понимания, — пишет современный философ П. Рикёр, — вопрос состоит скорее в том, чтобы соединить их как объективное и экзистенциальное понимание. Если герменевтика — это этап в работе по присвоению смысла, то она может воспринимать „работу“ структурного подхода только как поддержку, а не как помеху; присваивать можно лишь то, что прежде при изучении держалось на расстоянии» (Рикёр П. Конфликт интерпретаций // Очерки о герменевтике. М., 1995. С. 42).

Для теории и практики управления особое значение имеет учет факторов, влияющих на процесс принятия решений. Опыт и теория подтверждают, что в этом процессе происходит взаимодействие двух качественно различных массивов информации: той, которая уже имеется у субъекта в наличии, и свежей информации, поступившей по информационным каналам незадолго до момента, когда решение должно быть принято. Первый поток включает жизненный опыт субъекта, его ценностные установки и волевые качества, имеющиеся знания, полученные из различных областей науки. Второй поток, как правило, касается лишь сферы, относящейся к объекту управления. В процессе принятия решения происходит сложный процесс соотнесения между собой двух потоков информации. Субъект во внутреннем (мысленном) плане ведет диалог, сопоставляя и соотнося соответствующие информационные потоки. Однако для принятия взвешенного и аргументированного решения необходимо, чтобы информация не была сведена только к указанным потокам: субъект должен иметь возможность запросить и получить дополнительную информацию из любого банка данных, поскольку невозможно заранее определить, что может оказаться значимым для принятия адекватного решения в данной конкретной ситуации. В этом случае субъект, принимающий решение, находится в ситуации, весьма схожей с той, в которой находится субъект социально-гуманитарного познания: они погружены в объект, в первом случае — управления, во втором — познания, их принципиально невозможно вынести за скобки своих объектов. Следовательно, управленческое решение должно учитывать постоянный контакт субъекта с объектом управления — персоналом, коллективом, населением региона, страны и т. д. Современные средства массовой информации обеспечивают виртуальный контакт практически всего населения с руководителями самого высокого ранга. Информационный образ оказывает существенное влияние на то, как будет воспринято то или иное управленческое решение.

Отметим, что, помимо непосредственной задействованности ряда достижений социально-гуманитарных наук и их методологического опыта в современных передовых технологиях, не следует считать исчерпанной роль социально-гуманитарного знания и в исследовании социальных последствий научно-технического прогресса. На целом ряде этих последствий мы останавливались во многих разделах книги.

Разумеется, дальнейший прогресс науки и техники будет ставить перед социально-гуманитарным и философским знанием все новые, более сложные проблемы. Вместе с тем современные технологии небывало расширяют информационные и познавательные возможности социально-гуманитарных наук, открывают новые перспективы для дальнейшего роста их общественного значения.