Характеристики культурной эволюции

Анализ классических работ позволяет выявить то общее представление об эволюционном процессе, которое сложилось как парадигма для рационального отбора и обобщения данных о человеческой истории и во многом сохраняется до сих пор. Вначале следует выделить общие исходные допущения, на которых базируется сама идея эволюции.

Психическое единство человека.

Практически все классические эволюционисты придерживались концепции видового психического единства человечества. Из нее выводилось наличие культурных параллелей, обнаруживаемых в истории. Э. Тайлор, Л. Морган, Дж. Фрейзер и другие полагали, что психика человека как такового одинакова во все времена и повсюду. Этот принцип остается фундаментальным и для современных антропологических исследований. Однако из него отнюдь не следует представление о культурной эволюции как о разворачивании имманентных психических свойств человека. В классических работах она в основном интерпретировалась как реакция человеческого сообщества на внешние условия существования. Отнесение причин развития к неуловимому «герму», как это было раньше, оставляло их недоступными для понимания. Поэтому охотно была принята модель естественного отбора Дарвина, связавшая изменения организмов с их взаимодействием с окружением. Соответственно у Моргана и Тайлора можно найти объяснение сходства культурных черт в различных обществах подобием жизненных условий.

Движение от простоты к сложности. Этот принцип принимается в качестве логической необходимости развития. В идеях «семени», или «герма», негласно присутствующих в эволюционизме, содержится представление о том, что из простого нерасчлененного элемента при определенных условиях начинает «разворачиваться» процесс имманентной дифференциации, последовательного усложнения заложенных в нем потенций. J 1а поддержку этой идеологии были ориентированы археологические и исторические исследования, результатами которых подтверждалось, что предшествующие эпохи были более простыми, чем последующие. Как писал Морган, «Все факты человеческого познания и опыта свидетельствуют о том, что человеческая раса как целое последовательно прогрессировала от низшего к высшему состоянию»^[1]. Соответственно считалось, что существуют объективные критерии для подтверждения этой направленности процесса. Среди них назывались такие культурные черты, как ремесла, переработка природных ресурсов, агрокультура, строительство, рациональное познание, моральный кодекс, религия, социальная и политическая организация и т. п. Спенсер и Тайлор, полагали, что в соответствии со степенью их развитости можно объективно и точно упорядочить весь ход культурного развития от более простых к более сложным формам.

Закономерность культурного развития. Эволюция человеческой культуры в целом и отдельных культур изначально рассматривалась как закономерный процесс. Считалось, что социальные и культурные институты развиваются одинаковым образом, т. е. последовательно сменяют друг друга по всему земному шару. Соответственно задача антропологов заключалась в том, чтобы «открыть» форму закономерности и логически вывести из нее непрерывность исторического процесса. Допущение о том, что настоящее вырастает из прошлого, позволяло сегодняшнее состояние человеческой культуры считать продолжением более раннего. Было принято исходить из того, что в общей истории культуры нет разрывов и непоследовательности. Так, Тайлор, выражая общую для эволюционистов точку зрения, утверждал: «Ни одна из стадий цивилизации не возникала спонтанно, но вырастала или развивалась из предшествующей стадии. Это великий принцип, которого положено придерживаться каждому ученому, если он намеревается понять либо мир, в котором живет, либо историю прошлого»^[2].

В то же время ранние исследователи полагали, что конкретные человеческие сообщества в своей реальной истории могут пропускать некоторые стадии общего развития. Это важное допущение сохраняло эволюционную модель в качестве общей теории при наличии фактов, не соответствующих предлагаемой форме последовательности. Оно, в частности, позволило решить спор об обязательности предшествования пастушеской стадии социокультурного развития по отношению к агрокультурной путем компромиссного вывода о том, что ее отсутствие в истории конкретных сообществ не мешает их эволюции.

Другой способ сохранить идею непрерывности связан с концепцией пережитков, введенной в научный оборот Тайлором. Согласно его определению, «это процессы, обычаи, мнения и т. п., которые были насильно или по привычке перенесены в общество в его новом состоянии, отличном от того, в котором они родились, и они, таким образом, сохраняются как свидетельства и примеры прежнего состояния культуры, из которых развилось новое»^[3]. Соответственно, рассматривая такого рода явления, исследователь может по ним реконструировать прошлые состояния общества, понять смысл и значение тех культурных явлений, объектов и образований, существование которых иначе оставалось бы применительно к современности необъяснимым. К этому концепту широко обращались Э. Тайлор, Л. Морган, Дж. Макленнан, Дж. Фрейзер.

Форма культурного развития. В рамках классического эволюционизма развитие культуры не рассматривалось в прогрессивистском духе как неизменно линейный процесс, направленный лишь вперед и вверх. Так, Спенсер писал: «Современная теория деградации неприемлема, но теория прогресса в ее первоначальной форме также представляется неверной… Возможно, и я полагаю, вероятно, что ретрогрессия (возвратное движение) было столь же частым, как и прогрессия (поступательное движение)»^[4]. Такого же мнения придерживался Тайлор, отмечая ошибочность мнения о том, «что цивилизация всегда находится в движении и это движение всегда прогрессивно». «Напротив, — писал он, — история учит, что она надолго остается неизменной и даже возвращается назад»^[5]. Однако их конечным заключением было представление о том, что эволюция доминирует над регрессией. Так, Тайлор подчеркивал, что «история низших, как и высших рас не есть история деградации и даже равномерного раскачивания вперед и назад, но движения, которое несмотря на частые остановки и возвраты в целом было поступательным»^[6].

Утверждения такого рода были весьма значимыми для эволюционистов. Они противопоставлялись влиятельной в то время концепции «деградационизма», утверждавшей общую тенденцию снижения по сравнению с «высокой» культурой «золотого века». И хотя к 70-м гг. XIX в. эта идея утратила влияние, она еще продолжает быть точкой отсчета в научных и философских дискуссиях.

Более того, развитие не рассматривалось как униформный, однолинейный процесс. Хотя часто подчеркивалась его закономерность, тем не менее не считалось, что каждое общество проходит через одни и те же последовательные ступени движения. Спенсер, Тайлор, Фрейзер, Макленнан, Морган — все они полагали, что социальный и культурный прогресс представляет собой постоянно, вновь и вновь расходящиеся и дробящиеся множественные процессы, каждый из которых порождает новые, в зависимости от внешних условий ускоряющих или замедляющих такую дифференциацию. Из этого следовало, что общества, находящиеся в несходных условиях, меняются по-разному. Соответственно в каждый период времени состояние человечества можно представить как совокупность единиц, характеризующихся разными ступенями и скоростью развития. Эта концепция получила название дифференциальной эволюции и применялась не только к человеческой истории «в целом», но и к изучению отдельных культур. Как отмечал Макленнан, «различные секторы каждого общества должны представлять неравномерность развития»^[7].

Для реконструкции исторического процесса представление о дифференциальной эволюции было очень важным, так как позволяло делать выводы о прошлом на основании синхронных сравнений. Дж. Фик, последователь Спенсера, так сформулировал эту позицию: «Существует путь социального развития, на котором в зависимости от обстоятельств одни народы продвигаются больше, другие меньше, третьи совсем немного… изучая существующие дикие и варварские народы, мы получаем ценный ключ для интерпретации предысторических времен»^[8]. Однако в некотором специфичном смысле все же утверждалась известная векторность, однонаправленность культурного развития. Последовательность «дикость — варварство — цивилизация» считалась необходимой, закономерной для всех человеческих племен, хотя пути движения от стадии к стадии предполагались различными.

Таким образом, существовала своего рода идеальная модель эволюционного процесса, которая не описывала, как в реальности происходили изменения на общем и локальном уровнях, но обеспечивала концептуальную систему соотнесения при сравнении и обобщении эмпирических данных.

• [1] Morgan L. Н. Ancient Society / ed. by L. A. White. Cambridge (Mass.), 1964. P. 58.
• [2] TylorE. B. Anthropology. N. Y" 1916. P. 20.
• [3] Ту lor Е. Primitive Culture. L., 1871. Р. 14—15.
• [4] Syenser Н. The Principles of Sociology. Vol. 3. N. Y., 1897. P. 93.
• [5] Ту lor E. Anthropology. P. 18.
• [6] Ту lor E. Researches Into the Early History of Mankind. L., 1870. P. 193.
• [7] Me. Lennan J. F. Studies in Ancient History. L., 1896. P. 13.
• [8] FiskeJ. The Doctrine of evolution: its scape and influence // The Popular Science Monthhly.1891. № 39. P.586.