Семья и община Древней Индии

Во второй половине I тысячелетия до н. э., то есть до начала вторжений иноземцев на полуостров Индостан, в Индии была создана уникальная, самобытная цивилизация. Рассмотрим наиболее яркие её проявления: семью, общину, варно-кастовый строй, религиозные системы.

Основные сведения по брачно-семейным отношениям индоариев мы получаем из Вед, а также эпических произведений «Махабхарата» и «Рамаяна».

Из трёх традиционно выделяемых целей жизни индийца: долга, выгоды, любви — порой именно последняя считалась самой главной, ибо без любви как всспорождающего начала, по представлениям индоариев, нс могла бы возникнуть Вселенная. Во время свадьбы жених и невеста словно приобщались к космическим силам, отождествляя себя с богом неба — Дьяусом и богиней земли Пригхивй — главными действующими лицами процесса творения. Не случайно поэтому жених произносил следующие слова: «Я — Небо, ты — Земля; давай же соединимся и породим потомство». Мысль о том, что любовный союз мужского и женского священных начал лежал в основе процесса космогснсза, была настолько важна для индийцев, что и брачная церемония превращалась в их сознании в ритуал «священного брака», от которого зависело продолжение жизни не только одной семьи, но и всей живой природы, всего космоса. Женщина, вступавшая в брак, являлась воплощением животворных сил всей матери-природы, поэтому во время брачной церемонии невеста участвовала в обряде «семи шагов»: жених предлагал ей сделать шаги ради «сока» — умножения живительных сил растений, а также ради смены времён года. В свадебном гимне «Атхарваведы» также выражалось пожелание того, чтобы «от этой матери народились разного рода домашние животные». Следовательно, новобрачная уподоблялась богини-матери, дающей жизнь и определяющей судьбу всех «двуногих и четвероногих» обитателей семьи и дома.

Свадьбе предшествовала помолвка, на которой педантично выяснялось происхождение будущих супругов. Наиболее важно было соблюсти правило экзогамии — невеста не могла принадлежать к роду жениха. Кроме того, ей следовало иметь равное с женихом социальное происхождение, то есть входить в ту же Варну (сословие), что и жених. Мезальянс, впрочем, допускался, если жена была ниже мужа, но социальному статусу. Если же она принадлежала к Варне более высокой, чем та, что была у её мужа, то это рассматривалось как потрясение самих устоев общественного устройства индийцев, способное привести к гибели весь мир. Дети от подобных браков принадлежали к низшей варне шудр и нс считались законными наследниками отца.

Хотя древнеиндийские теоретики выделяли браки-дарения девушек женихам-ришам и жрецам, упоминали об умыкании невест, тайных союзах девушек и юношей, обмене невест за пару коров, всё же они считали самыми крепкими семьями те, что были основаны на любви. Поэтому отцу невесты рекомендовалось не выдавать девушку замуж против её воли, так как цель брака составляло рождение потомства, и без супружеской любви появление детей становилось проблематичным. Гем не менее этот совет нередко нарушался, потому что каждая из сторон, вступающих в брак, стремилась укрепить своё благосостояние.

В религиозной литературе содержались наставления относительно возраста супругов. Муж должен был быть втрое старше супруги. В действительности разница между супругами достигала, как правило, 12−14 лет.

Помолвка, заключавшаяся родителями будущих молодожёнов, нередко совершалась, когда девочка ещё бегала «голенькая», то есть была совсем ещё юной. С этого момента она считалась выданной замуж, потому что помолвка была не простой предварительной договорённостью, а реальным нерасторжимым союзом. Иногда девушка становилась вдовой, так и не став женой, и повторное замужество было для неё затруднено. Если помолвленная умирала до свадьбы, то перед похоронами над ней совершался символический свадебный обряд.

Братья и сёстры должны были создавать семьи по старшинству. Считалось большим позором, если младший брат женился раньше старшего. Но если старший сын не мог создать семью, например из-за болезни, то для него играли символическую свадьбу с веткой дерева, предоставляя, таким образом, возможность жениться младшему брату.

Девочка должна была пройти свадебный ритуал до полового созревания. Если она становилась способной к зачатию, а родители медлили со свадьбой, то их считали виновными в гибели возможного зародыша. Если для девушки не находилось подходящей пары, то рекомендовалось выдать её хотя бы за кого-нибудь, лишь бы нс совершать «греха убийства зародыша». Девушка, нс выданная замуж в течение трёх месяцев после появления признаков зрелости, имела право и без спроса родных «сама искать себе мужа».

Накануне свадьбы девушка гадала, стремясь узнать свою судьбу, по комочкам земли, взятым с плодородного поля, с бесплодного участка, с перекрёстка, с кладбища. Если она останавливала свой выбор на земле с плодородного поля, у неё должны были родиться дети, нс знающие голода и лишений; напротив, незавидная судьба ожидала потомство, если девушка указывала на комочек земли с участка, не дающего урожая, или с кладбища.

Свадебная обрядность отражала прежде всего стремление женщины разорвать связи с родительским домом и приобщиться к новой семье и её духампокровителям. Этот момент превращения прежде чужого человека в одного из членов семьи грозил, по представлениям индийцев, множеством опасностей, которые можно было предотвратить при помощи обрядов. Девушке расплетали волосы, освобождая её от уз семейных богов, заставляли вставать на большой камень и одолевать злых духов, мешающих её счастливой судьбе. В первую ночь после свадьбы девушка принадлежала нс своему супругу, а духу плодородия, которого символизировала палка. Первые дни молодожёны постились с целью достичь магической чистоты, и для защиты от нечистой силы они носили специальные амулеты.

Семья создавалась ради рождения детей — основного предназначения замужних женщин. Каждая женщина стремилась прежде всего дать жизнь сыну, который воспринимался продолжением отца. Благодаря сыну отец переживал второе рождение на земле и достигал «берега бессмертия». Тот, кто не оставлял после себя сына, по представлениям индийцев, превращался в прету — несчастное существо, не находившее себе покоя и мучавшее живых.

Для того чтобы боги нс поскупились на щедрость и наградили женщину сыном, на третьем месяце беременности она должна была пройти специальную церемонию, связанную с культом плодородия. Она съедала ячменное зерно, два плода бобовых, запивала их простоквашей и трижды повторяла фразу: «Рождение мальчика». Муж, заботившийся о появлении наследника, произносил заклинание: «Пусть боги вложат девочку куда-нибудь ещё, а сюда пусть вложат мальчика».

Беременная женщина считалась подверженной множеству опасностей, что заставляло её прибегать к магическим средствам для борьбы со сверхъестественными силами: отвращать злых духов при помощи закапывания в ноздри сока баньяна — огромного тропического дерева, читать заклинания, парализующие попытки демонов съесть зародыша или подменить его лягушкой, змеёй, черепахой.

Если, несмотря на все старания, на свет появлялась девочка, то в этом обвиняли только женщину. Отношение к дочери в Индии было иным, чем к сыну. В «Махабхарате», например, говорится так: «Сын — воплощение отца, жена — это друг, а дочь — несчастье». Причина такой негативной оценки новорожденной кроется в том, что девочка была лишним ртом в семье, потому что она не привлекалась к хозяйственной деятельности, ей нельзя было, по индийским законам, наследовать имущество, она не участвовала в обрядах почитания культа предков и к тому же, достигнув брачного возраста, уходила в другую семью. Отец должен был дать ей приданое, нередко большое и даже разорительное для семьи. Отец опасался и за поведение дочери, которое, будь оно недостойным, могло повлиять на репутацию и его самого, и матери, и будущего мужа.

К жене, которая рожала одних только девочек, относились, конечно, лучше, чем к бесплодной, но всё же не могли не поставить ей в вину невыполнение своего предназначения, поэтому муж имел право развестись с такой «порченой» женщиной и жениться на другой.

Ещё более несчастным существом была бездетная женщина. Её презирали и даже брезговали как ритуально нечистой, наказанной богами. Индийцы считали предосудительным брать дары от бездетной и допускать её к религиозным церемониям, потому что боги, по их поверьям, нс принимали жертву, на которую она лишь бросила взгляд.

Как и во всех цивилизациях Древнего мира, семья в Индии была патриархальной. Женщину¹ можно было подаригь, отдать в виде вознаграждения за жертвоприношение, похитить, купить, выиграть на состязании. Жена включалась в обширную категорию младших членов семьи, домочадцев, — тех, «кто едят пищу хозяина дома».

Как правило, семья не ограничивалась только родителями и детьми, и после свадьбы молодые не выделялись из хозяйства отца, поэтому в ведийской литературе встречаются упоминания о притеснении снох свёкром.

В семье существовала раздельная собственность супругов. Жена, как правило, не могла наследовать мужу или распоряжаться имуществом последнего при его жизни. Но она имела своё имущество (приданое, свадебные подарки), на которое муж не имел прав, — оно доставалось детям, а в случае их отсутствия возвращалось в семью отца. Если не было сыновей, закон позволял вводить в ранг наследника внука, сына дочери.

К женщине, взятой замуж девственницей^[1], относились как к «нолю», поэтому брачное право обосновывало неогран именные права на жену того мужчины, кто первым «завладел полем». Это означало, что в случае бесплодия мужчины он мог предложить свою супругу ближайшим родственникам для оплодотворения. Родившийся ребёнок, тем не менее, принадлежал хозяину «поля», а не его реальному биологическому отцу.

Значительно более распространёнными были случаи многоженства отца семейства, «домовладыки». Многожёнство считалось совершенно естественным явлением, поэтому количество жён и наложниц законом нс ограничивалось — их могло быть столько, сколько хозяин семьи был в состоянии прокормить. Вместе с тем, для того чтобы взять новую законную супругу (а не просто рабыню или наложниц)'), необходимы были веские основания: бесплодие жены или рождение сю только девочек. В первом случае нужно было выждать по закону пять-семь лет, во втором — более десяти. Муж должен был заплатить жене «отступное», если он заменял её на другую. Однако если муж отверг верную, послушную, родившую ему детей, безвинную жену, что признавали родные, соседи, члены той же варны, то его подвергали позорном)' наказанию и обязывали вернуться к законной супруге.

Муж имел право «оставить» жену, наказав её своим невниманием за серьёзные проступки: супружескую неверность, нанесённое ему оскорбление, пьянство или аборт. «Оставленная» продолжала жить в доме супруга, и муж обязан был выделять ей содержание, хотя и самое мизерное: она спала на земле, носила лохмотья, питалась объедками. «Оставление» жены устанавливалось на определённый срок, например на год, как форма её наказания. Юридические тексты предусматривали и формы физического воздействия на женщин: удары прутом или верёвкой (правда, разрешалось не более трёх ударов, не наносящих увечий). Кроме того, относясь к жене как к существу, нуждавшемуся в постоянном воспитании наряд)" с детьми, мужчина должен был давать жёнам наставления, нс прибегая при этом к грубостям, оскорблениям, непристойным выражениям.

Женщина становилась свободной от власти супруга в очень редких случаях: если он отсутствовал много лет, был изгнан из варны, стал отшельником. Индийские законы признавали обычай левирата, поэтому даже смерть супруга не приносила женщине независимости: она переходила в распоряжение родственников своего усопшего мужа, как правило, его старшего брата. Кроме того, в том случае, если были живы свёкор и свекровь, женщина была обязана подчиняться и им, так как даже взрослые сыновья и жёны их семей продолжали оставаться под родительской властью.

Жизнь вдов мало чем отличалась от существования бесплодных или «оставленных» женщин. До самой смерти им полагалось соблюдать траур: не носить украшений, спать на земле, питаться один раз в день, совершать паломничества и обеты. Всю себя следовало посвящать детям.

Скорбное, лишённое радостей существование заставляло вдов из царской семьи и высшей знати принимать «благочестивую» смерть, то есть отправляться на погребальный костёр вслед за умершим супругом. Для всех остальных женщин образ «благочестивой жены» — саги был лишь имитацией вынужденной смерти. До возжигания огня вдова ложилась на погребальный костёр возле тела мужа и принадлежавшего ему оружия и утвари — она и после смерти супруга была связана с ним и принадлежала ему. Однако родственники её cynpyia, как правило, деверь, к которому она переходила как собственность почившего, разрешали ей встать и вернуться к миру живых.

Индийский эпос прославлял верных и преданных женщин, подчинивших свою жизнь поступкам и привязанностям своих мужей, полностью «растворившихся» в желаниях своих супругов. Так, в «Махабхарате» приводится история о развратном мужчине, который и дня не мог прожить без куртизанок — женщин лёгкого поведения. Когда от подобных излишеств мужчина заболел и у него отнялись ноги, любящая жена, готовая верить мужу привычные радости жизни, начала на своей спине носить его к куртизанкам.

Унижения, которым подвергала себя эта и ей подобные женщины, можно рассматривать следствием постоянно переживаемого страха быть отвергнутой, разведённой, «оставленной» — попросту брошенной на произвол судьбы по злой воле или прихоти капризною и избалованного супруга.

Стремясь удержать супруга, сохранить его расположение и нежность, женщины осваивали тайны любви-камы, изложенные в трактате «Камасутра»; согласно традиции, они были написаны самим всевышним — богом Брахмой.

Приведённые примеры, однозначно свидетельствующие о патриархальности древнеиндийской семьи, говорят и о женской дискриминации, гендерной асимметрии. Вместе с тем такая категоричная характеристика положения женщины в Древней Индии была бы упрощённой. В «Законах МАну»^[2] содержится удивительная для Древнего мира фраза: «Мать в тысячу раз достойнее почитания, чем отец»; Веды называют женщину «царицей дома» и связывают с её физическим и психическим здоровьем благополучие всех «двуногих и четвероногих». Женщине, в особенности беременной, полагалось уступать дорогу, то есть совершить ритуал, применявшийся только в отношении царей и жрецов. Убийство женщины воспринималось как страшный грех, за совершение которого грозила смертная казнь, как и за убийство жреца или священной коровы. Для Индии было характерно настоящее поклонение женщине-матери. Гнев матери считался самой страшной бедой для провинившихся детей, потому что от материнского проклятия искупления быть не могло. В индийских преданиях среди основателей царских родов или династий встречаются не только мужские, но и женские имена. Даже тогда, когда счёт родства вёлся исключительно по отцовской линии, героев нередко величают не только по отцу, но и по матери.

В поэмах «Махабхарата» и «Рамаяна» созданы идеальные образы женщин: Сйты, Драупади, Савитри. Они послушно выполняют обязанности дочери и жены, матери и невестки, хранят верность супругу и видят цель своей жизни в служении ему. Однако в роковые минуты жизни они проявляют твёрдость характера, решительность, непоколебимость. Не раз они спасают своих мужей и своими поступками прославляют род своих отцов. 'Гак, Савитри подчинила себе самого бога смерти Яму и вырвала из его рук своею супруга, который в сложных ситуациях мог теряться и плакать, уступая жене по смелости, находчивости, неукротимости силы духа.

Патриархальные семьи древних индийцев объединялись в общины, сохранявшиеся на всём протяжении многовековой истории Древней Индии. Силу и прочность им придавало то обстоятельство, что они были автаркичными, то есть самодостаточными, самостоятельными экономическими структурами. Дело в том, что на территории сельских общин проживали многочисленные ремесленники, обслуживавшие производственные потребности земледельцев и удовлетворявшие их повседневные нужды продукцией своего труда. Следовательно, никакой необходимости в установлении прочных контакте с городом, в развитии товарно-денежных отношений через посредство городских рынков жители соседских общин Древней Индии нс испытывали.

На территории общин, обладавших автономией, существовала своя организация управления во главе со старостой, жрецом-астрологом, писцом. Большинство судебных споров рассматривалось на деревенских сходках общим собранием присутствовавших, получавших руководящие совет от старосты.

Многие общины имели свои укрепления и небольшие вооружённые отряды, что диктовалось неспокойной внешнеполитической ситуацией и ставшими регулярными с конца II в. до н. э. вторжениями соседних народов. Находясь за мощными стенами, общинники изолировали себя от окружающего мира и не проявляли инициативы в организации каких-либо контактов с ним.

Живший при дворе царя Чандрагугггы греческий посол Мегасфён в своей книге «Индика» оставил следующие впечатления об индийской общине IV—III вв. до н. э.: «Земледельцы освобождаются от военной службы, их работы нс нарушаются ничем, они не ходят в город, не занимаются никакими другими делами, не несут никаких общественных обязанностей».

Замкнутая, изолированная от судьбы своей страны, прочная, устойчивая община стала одной из причин политической слабости, рыхлости государственных образований Древней Индии, непрочности сё общественно-политических структур.

Второй причиной слабости государственности в Древней Индии был варнокастовый строй.

• [1] Девственность рассматривалась не только как доказательство нравственной чистоты невесты. Жена могла претендовать на статус главной лишь в том случае, если до бракабыла девицей. Преимущественные права на наследство имели тс сыновья, мать которых выходила замуж девственницей.
• [2] Законы МАну — сборник предписаний и правил, регламентирующих поведениедревних индийцев в частной и общественной жизни. Их создание приписывается легендарному прародителю людей, мудрецу Ману.