Рассмотрение уголовных дел судом первой инстанции без участия народных заседателей в советский период

Рассмотрение уголовных дел с участием представителей народа было одним из принципов советского уголовного процесса. Единственной формой участия граждан в осуществлении правосудия в советский период был институт народных заседателей, которые совместно с профессиональным судьей и наравне с ним разрешали все вопросы по уголовному делу. Однако хотя состав суда, включавший народных заседателей, был преобладающим, допускались немногочисленные исключения, когда некоторые категории уголовных дел рассматривались единолично судьей.

Впервые рассмотрение уголовных дел без участия народных заседателей было предусмотрено ст. 5 Положения о народном суде РСФСР 1918 г. В компетенцию единоличного судьи входило рассмотрение уголовных дел в порядке бесспорного производства по существу. Положение не содержало разъяснений, что следовало понимать под порядком бесспорного производства. Даже о том, что речь шла об уголовных, а нс о гражданских делах, можно судить, принимая во внимание нормы принятого четыре года спустя УПК 1922 г., в котором предусматривалось рассмотрение некоторых уголовных дел бесспорного характера в порядке судебного приказа.

В соответствии со ст. 26 первого российского УПК единолично судьей рассматривались дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 132 и ст. 215—227 УК 1922 г., за исключением дел, по которым предъявлялся гражданский иск (примечание к ст. 407 УПК). Народному судье единолично были подсудны дела о нарушении нанимателем установленных Кодексом законов о труде и общим положением о тарифе правил, регулирующих продолжительность рабочего дня, сверхурочные часы, ночную работу, работу женщин и подростков, оплату труда; о преступлениях, нарушающих правила, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок. Максимальное наказание, которое могло быть назначено за эти преступления, составляло, как правило, штраф на сумму не свыше 300 руб. или принудительные работы, и лишь в одном случае допускалось применение в качестве наказания лишения свободы сроком до одного года. Как видим, УПК, вслед за Уставами 1864 г., осторожно подошел к определению подсудности дел единоличному судье: круг их был очень узким, наказание, грозившее подсудимому, — минимальным. Кроме того, законодатель, стремясь максимально уменьшить негативные последствия возможных судебных ошибок для подсудимого, указал, что единолично рассматриваются лишь дела «в случаях явной бесспорности нарушения» (ст. 406 УПК). Это объяснялось не только единоличным, без участия народного элемента, составом суда, что само по себе таит повышенную опасность постановления необоснованного приговора, но и особым порядком производства — судебного приказа — у единоличного судьи, при котором были сокращены процессуальные гарантии обеспечения прав и законных интересов участвующих в деле лиц.

Отмечалось, что «важнейшая особенность этих дел в процессе — быстрота их разбирательства и немедленное приведение приговоров по ним в исполнение»¹.

Постановление приговора судебным приказом регулировалось ст. 406— 412 УПК 1922 г. Стороны не вызывались, но обвинитель и подсудимый, явившиеся к разбору дела, допускались к даче объяснений в случае их о том просьбы. Хотя исследование доказательств в судебном заседании не проводилось, и среди установленных законом требований к содержанию судебного приказа отсутствовало приведение ссылок на доказательства, в циркуляре НКЮ от 23 июня 1922 г. № 51 «О порядке наложения взысканий судебными приказами»^[1][2] указывалось, что в судебном приказе должны были точно приводиться мотивы его постановления и делаться ссылки на имеющиеся в деле доказательства. Если по рассмотрении поступившего в народный суд из подлежащего органа материала с просьбой наложить взыскание в порядке судебного приказа народный судья усматривал отсутствие данных к привлечению обвиняемого к ответственности, он вносил дело в распорядительное заседание суда (в составе народного судьи и двух народных заседателей) на предмет прекращения дела. Судебный приказ вступал в силу немедленно после его постановления и незамедлительно обращался к исполнению. Однако он становился полноценным приговором только в случае, если осужденный в течение трех суток после получения копии приказа не ходатайствовал о судебном рассмотрении дела. При наличии ходатайства (словесного или письменного) о пересмотре приговора судья должен был назначить день слушания дела, которое производилось одним постоянным судьей и двумя народных заседателями в общем порядке, с вызовом в судебное заседание сторон. Практика показала, что такие ходатайства приносились осужденными по большей части дел, рассмотренных в порядке судебного приказа, что препятствовало достижению цели «ускорения порядка рассмотрения некоторых дел, дабы не создавать залежей таковых в народных судах»^[3].

При вынесении приговора суд не был связан ранее постановленным приказом ни по вопросу о виновности подсудимого, ни по вопросу о размерах наказания. С вынесением приговора в судебном заседании ранее постановленный приговор утрачивал силу. При неявке в судебное заседание подсудимого и его защитника без уважительных причин судебный приказ приобретал значение вступившего в законную силу приговора.

Таким образом, отказ от некоторых процессуальных гарантий прав обвиняемого при постановлении судебного приказа компенсировался возможностью рассмотрения дела традиционным судом с участием народных заседателей.

В порядке судебного приказа рассматривались, например, дела о нарушениях в области охраны труда, в частности, в области личных услуг по найму, когда частные лица нанимали без ведома государственных органов, но охране труда несовершеннолетних работниц, нянек и т. п. В этих случаях инспектор охраны груда составлял протокол, который направлялся в суд для рассмотрения дела в порядке судебного приказа¹.

УГ1К 1923 г. оставил без изменений основные правила постановления приговора в порядке судебного приказа (ст. 366—372). Круг дел, подсудных судье, был дополнен двумя новыми преступлениями, за совершение которых могло быть назначено наказание в виде штрафа на сумму не свыше 200 руб. золотом или принудительные работы на срок до трех месяцев. Одновременно из подсудности народного судьи были исключены дела о преступлении (единственном), за совершение которого могло быть назначено наказание в виде лишения свободы (ч. 1 ст. 132 УК 1922 г.), что свидетельствует о стремлении законодателя свести до минимума возможные нарушения интересов участвующих в деле лиц в результате судебных ошибок.

Однако упрощение процедуры рассмотрения дела в порядке судебного приказа не означало полное отсутствие какой-либо процессуальной формы. Все требования о процедуре его постановления должны были соблюдаться. Иное являлось существенным нарушением закона и влекло отмену судебного решения. Например, приговором народного суда от 23 января 1923 г. Б. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 132 УК 1922 г., и приговорен к штрафу в 150 руб. золотом. Однако из материалов дела трудно было усмотреть, в каком порядке оно было рассмотрено: оно не было рассмотрено в общем порядке, так как никто к его слушанию не вызывался и протокол судебного заседания не велся, заседатели в его рассмотрении не участвовали; с другой стороны, вынесенное народным судьей постановление нельзя было назвать и судебным приказом, так как в нем не содержалось ни упоминания о том, что дело рассмотрено в порядке судебного приказа, ни указания на право осужденного просить о судебном рассмотрении дела; поданная осужденным жалоба была принята судом как кассационная и вместе с делом направлена в губернский суд, из чего следовало заключить, что и народный суд считал, что дело рассмотрено не в порядке судебного приказа. На основании п. 2 ст. 413 УПК 1923 г. приговор был отменен^[4][5].

Постановлением ВЦИК РСФСР «О дополнениях и изменениях УПК РСФСР» от 16 октября 1924 г.^[6] был изменен порядок обжалования судебных приказов: осужденный мог в 14-дневный срок обжаловать его в кассационном порядке в губернский суд (п. 30)^[7], т. е. приговор, постановленный судьей единолично в порядке судебного приказа (по общему правилу заочно, без исследования доказательств) сразу приобретал ту же юридическую силу, что и приговор, вынесенный судом с участием народных заседателей. Это нововведение неоправданно снижало уровень гарантий для подсудимого.

В связи с принятием в 1926 г. новой редакции УК к единоличному рассмотрению народным судьей были отнесены дела о преступлениях, предусмотренных восьмью статьями нового УК. Семь из восьми составов были новые, но, как и прежде, максимальное наказание, которое могло быть назначено по таким делам, как правило, составляло штраф на сумму не свыше 300 руб. или принудительные работы на срок до трех месяцев. Как видим, по-прежнему к компетенции судьи относились дела наименьшей степени общественной опасности, и это было оправдано.

Высказывавшиеся предложения о расширении единоличного рассмотрения судьей «мелких дел … с целью более быстрого их прохождения»¹, о сокращении случаев участия народных заседателей в распорядительном заседании суда^[8][9] не получили одобрения, поскольку участию народных заседателей придавалось исключительно большое значение. И. А. Ростовский подчеркивал, что участие в суде имеет для рабочих и крестьян огромное воспитательное значение, как и участие в работе советов, но политическая учеба народных заседателей не единственная и не главная задача, стоящая при привлечении их к осуществлению правосудия: «Суд — важный орган диктатуры пролетариата, и участие в суде рабочих и крестьян непосредственно от сохи и станка обеспечивает правильность выносимых приговоров и решений и гарантирует, что не будет отрыва пролетарского суда от масс… Главное — это … охрана через участие в судебной работе народного заседателя установленного Рабоче-крестьянским правительством правопорядка»^[10][11]. Даже авторы предложений об отнесении «наименее важных дел» к подсудности единоличного судьи признавали, что «приговор, вынесенный судом с участием народных заседателей, во всяком случае даст больше уверенности, что он вынесен правильно, чем приговор, вынесенный народным судьей единолично"'¹.

В период упрощения уголовно-процессуальной формы в конце 1920;х гг. наблюдалась «тенденция создания юрисдикции единоличного народного судьи»^[12]: предполагалось выделить определенную категорию уголовных дел («мелкие дела с применением меры социальной защиты в пределах предостережения, общественного порицания, выговора, принудительных работ на срок не свыше одного месяца и штрафа до 100 руб. в отношении нетрудового элемента и до 20 руб. в отношении трудящихся, а равно заражения вреда в тех же пределах»¹), подсудных народному суду, рассматриваемых народным судьей единолично без участия народных заседателей (п. 9 постановления НКЮ «Об Уголовно-процессуальном кодексе»^[13][14]).

Критикуя предложение о расширении подсудности единоличного суда, В. Ундревич писал: «Эта тенденция противоречит идее нашего народного суда. Суд, как школа государственного управления (защита советской общественной дисциплины — одна из основных функций нашего управления), как орган „поголовного вовлечения бедноты“ (Ленин) в дело суда, не может отказываться от самого широкого использования института народных заседателей. Нельзя же забыть совершенно правильной мысли Ленина, что трудящиеся еще до сих нор смотрят на суд, как на „нечто казенное, чуждое“. Устранение, хотя бы частичное, народных заседателей из нарсуда не поможет быстрейшему изживанию этого взгляда. С другой стороны, понятие „сложного“ дела очень относительно. Вовсе не обязательно, что убийство или конокрадство больше вовлекает трудящихся в дело управления, чем, скажем, налоговые нарушения, или некоторые „мелкие“ преступления против порядка управления, или „неважные“ хозяйственные преступления. Сплошь и рядом „мелкие“ дела представляют наиболее сложный переплет социальных противоречий. Именно в этих делах часто — наибольшая школа для нарзаседателя, привыкающего проводить грань между государственным, пролетарским интересом и своим обывательским представлением. Поэтому тенденция к сужению роли народных заседателей в суде никак не может рассматриваться, как „упрощение“ производства — а лишь как покушение на связь суда с массами, как тенденция к бюрократизации суда»^[15].

В дополнении Криминалистической подсекции Секции права и государства Коммунистической Академии к тезисам П. И. Стучка о реформе УПК также критиковалось предложение о передаче народному суду с народными заседателями па рассмотрение, по общему правилу, лишь особо сложных дел, поскольку это «противоречит необходимости, чтобы суд был „школой государственного управления“ и, не вызываясь никакой реальной необходимостью, сокращает демократизм нашего суда»^[16].

Линия на упрощение уголовного судопроизводства была признана ошибочной, и проект УПК 1928 г. не был принят, сокращения участия народных заседателей в рассмотрении уголовных дел не произошло.

В то же время не было поддержано и предложение о полном упразднении народного суда, работавшего в составе одного народного судьи, без участия заседателей¹.

Перечень единоличных решений профессионального судьи, установленных законом, фактически был дополнен Пленумом Верховного Суда РСФСР, который разъяснил, что исходя из того, что вопрос о зачете предварительного заключения является вопросом техническим, в целях упрощения работы в случаях, когда вопрос о зачете предварительного заключения не был разрешен при вынесении приговора, этот зачет может производиться единолично судьей (народным судьей, членом окружных и других судов)^[17][18].

Однако в целом судебная практика последовательно признавала процессуальным нарушением единоличное рассмотрение судьей вопросов, подлежавших разрешению с участием народных заседателей. Это касалось как постановления приговора, так и других вопросов. Например, было признано незаконным рассмотрение ходатайства подсудимого о вызове свидетелей в нарушение ст. 391 УПК 1923 г. единолично председательствующим, а не в распорядительном заседании^[19]. По делу К., обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 5 указа от 26 июня 1940 г., было допущено нарушение ст. 237 УПК 1923 г., которое выразилось в том, что председатель линейного суда единолично направил дело на расследование по признакам ч. 1 ст. 59^[19] УК 1926 г., в то время как подготовительное заседание суда должно было проводиться в составе трех членов суда или в составе народного судьи и двух заседателей^[21].

Законом о судоустройстве 1938 г. единоличное рассмотрение уголовных дел было исключено. Принцип коллегиального, с участием народных заседателей, рассмотрения дел, был закреплен в ст. 14 Закона о судоустройстве 1938 г. Соответствующие изменения так и не были своевременно внесены в УПК, однако существовало постановление Совнаркома СССР от 28 июля 1939 г. «О прекращении рассмотрения судебных дел народными судьями единолично и порядке выдачи судебных приказов»^[22], и на практике все уголовные дела рассматривались коллегиально^[23].

Но поскольку рассмотрение дел без участия народных заседателей позволяло быстро рассматривать несложные дела, в последующем оно также допускалось, хотя и в виде исключения. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1940 г. предусмотрел единоличный состав суда, но делам о самовольном уходе рабочих и служащих с предприятий и из учреждений и о прогулах без уважительных причин¹. Самовольный уход^[24][25] карался тюремным заключением сроком до четырех месяцев, прогул^[26] — исправительно-трудовыми работами по месту работы па срок до шести месяцев с удержанием из заработной платы до 25%.

На директоров предприятий и начальников учреждений возлагалась обязанность направлять материалы о лицах, совершивших прогул или самовольный уход (выписку из приказа по предприятию или учреждению, устанавливающего факт прогула, но неуважительной причине или самовольного ухода, и справку о прежних дисциплинарных взысканиях и о месте жительства привлеченного к ответственности), непосредственно в народный суд, в районе деятельности которого находилось предприятие, не позднее чем на следующий день после установления факта прогула или самовольного ухода^[27]. То есть предварительное расследование по этим делам не осуществлялось.

В подготовительное заседание на рассмотрение суда в полном составе народный судья вносил эти дела лишь в следующих случаях:

• 1) если находил, что материалы дела не дают оснований для предания обвиняемого суду, или
• 2) если находил, что по делу требуется предварительное расследование (например, если обвиняемый — несовершеннолетний), или
• 3) в тех случаях, когда дело поступило в суд после производства предварительного расследования с обвинительным заключением^[28].

В остальных случаях судья вносил эти дела к слушанию без предварительного внесения их на рассмотрение подготовительного заседания.

Указанные дела должны были рассматриваться народными судами не более чем в пятидневный срок, а приговоры по этим делам подлежали немедленному приведению в исполнение (п. 5 Указа от 26 июня.

1940 г.). Позднее эти сроки были сокращены: на рассмотрение дел отводилось 48 часов с момента поступления дела в случае прогула и трое суток в случае самовольного ухода¹.

Заочное рассмотрение дел о самовольном уходе не допускалось^[29][30] ввиду того, что «заочное рассмотрение их влечет нередко серьезные ошибки; оно неэффективно в борьбе с прогулами, ибо невозможно немедленно обратить приговор к исполнению, и нарушитель по существу остается безнаказанным»^[31]. Например, суд признал П. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 5 Указа 26 июня 1940 г., а именно в том, что он в ночь на 28 августа во время своего дежурства, в 2 ч 9 мин, был обнаружен спящим. Приговор вынесен заочно. В своем объяснении на имя вагонного мастера П. категорически отрицал сон на дежурстве. Никаких данных о том, что П. уклонялся от суда, в деле не было. Поэтому у суда не было оснований выносить заочный приговор, не разобравшись в обстоятельствах дела, так как суд даже не вызвал ни одного свидетеля, якобы обнаружившего П. спящим. По этим основаниям приговор суда был отменен, дело направлено на новое судебное рассмотрение в присутствии П.^[32]

Закон не регулировал вопрос о порядке разрешения отвода, заявленного судье, единолично рассматривавшему дело. Ст. 47 УПК 1923 г. лишь устанавливала общее правило о том, что заявленный против судьи отвод разрешается остальными участвующими в деле судьями, в отсутствии отводимого судьи; при равенстве голосов судья считается отведенным. Нарушение этого требования (рассмотрение отвода самим судьей, которому этот отвод был заявлен) приводило к отмене приговора^[33]. Однако пробел в законе, появившийся после введения единоличного рассмотрения уголовных дел, не был устранен, и механизм разрешения такого отвода отсутствовал.

Передача дел о самовольном уходе рабочих и служащих с предприятий и из учреждений и о прогулах па рассмотрение единоличного судьи, по мнению Б. А. Галкина и Н. Я. Калашниковой, определялось следующими обстоятельствами: «Расследование этих дел, как правило, не представляло трудностей, так как количество обвиняемых по этим делам ограничено, и осуждение не связано с назначением суровых мер наказания. В связи с этим для этих дел установлен особый порядок судопроизводства, обеспечивающий быстроту их разрешения»^[34].

На исключительно коллегиальное рассмотрение всех уголовных дел ориентировал суды приказ НКЮ СССР от 28 июля 1939 г. № 62, утвержденный постановлением СНК СССР от 28 июля 1939 г. № 1123 «О прекращении рассмотрения судебных дел народными судьями единолично и в порядке выдачи судебных приказов»¹.

В 1947 г. И. Д. Перлов предлагал полностью отказаться от единоличного рассмотрения любых уголовных дел, так как при этом составе суда не удавалось обеспечить обстановку строгости, официальности и торжественности, как это имело место при коллегиальном разрешении дела, и вследствие этого воспитательное и предупреждающее значение этих судебных процессов несомненно снижалось^[35][36]. «Участие народных заседателей в рассмотрении дел о нарушении трудовой дисциплины, — писал И. Д. Перлов, — приведет к улучшению качества рассмотрения этих дел, поможет народному судье лучше разобраться в вопросе об уважительности или неуважительности причин совершенного прогула или в причинах, приведших к самовольному оставлению работы. Наконец, устранение единоличного рассмотрения дел приведет к установлению единого принципа коллегиального разрешения дел в советском уголовном процессе. Вот почему мы полагаем, что коллегиальное рассмотрение дел в суде не должно знать никаких исключений в будущем Уголовно-процессуальном кодексе»^[37].

Предложение об исключении единоличного рассмотрения уголовных дел поддерживали П. Элькинд^[38] и Д. С. Карев^[39].

Это предложение было реализовано в 1956 г., когда уголовная ответственность за прогул и самовольный уход была заменена мерами дисциплинарного или общественного воздействия^[40].

• [1] Дискуссионная страница по применению Уголовного и Уголовно-процессуальногокодексов // Еженедельник советской юстиции. 1923. № 1. С. 14.
• [2] Еженедельник советской юстиции. 1922. № 24—25. С. 30.
• [3] Коняев С. О судебных приказах // Еженедельник советской юстиции. 1923. № 21.С. 491.
• [4] Наказ инспектора труда // СУ. 1920. № 37—38. Ст. 173. Параграф 1, 34—35.
• [5] Определение Московского губернского суда по делу № 1600 — 23 г. // Пролетарскийсуд. 1923. № 2−3. С. 16.
• [6] СУ РСФСР. 1924. № 78. Ст. 784.
• [7] Пунктом 2 постановления ВЦИК и СНК от 4 мая 1933 г. (СУ РСФСР. 1933. № 31.Ст. 107) срок обжалования судебного приказа был сокращен до 5 дней со дня вручениякопии осужденному.
• [8] Иодковский А. Вопросы упрощения уголовного процесса // Еженедельник советскойюстиции. 1926. № 9. С. 259; Липов Г. Дела частного обвинения // Еженедельник советскойюстиции. 1927. № 38. С. 1185; Строгович М. С. Рационализация уголовного процесса // Вестник Верховного Суда СССР. 1927. № 3. С. 17; Эстрин А. VI съезд прокурорских, судебныхи следственных работников РСФСР С. 94; Крыленко Н. В., Эстрин А. Я. Реформа советскогоуголовного процесса // Революция права. 1928. № 1. С. 106; Бранденбургский Я. К постановке вопроса об упрощении уголовного процесса на VI съезде работников юстиции // Еженедельник советской юстиции. 1929. № 1. С. 5; Строгович М. С. Рационализация уголовногопроцесса // Вестник Верховного Суда СССР. 1927. № 3. С. 17.
• [9] Мелкумян В. Упрощение уголовного процесса в народных судах // Еженедельниксоветской юстиции. 1927. № 37. С. 1152.
• [10] Ростовский И. А. Упрощение процесса, но не сужение участия в работе суда иарзасе-дателей. С. 392.
• [11] Бранденбургский Я. К постановке вопроса об упрощении уголовного процессана VI съезде работников юстиции. С. 8.
• [12] Крыленко II. В. Пора! (О задачах журнала «Революция права» в связи с 10-летнемСоветской власти) // Революция права. 1927. № 4. С. 90.
• [13] Пленум Верховного Суда РСФСР о проекте УПК // Еженедельник советской юстиции. 1928. № 8. С. 241.
• [14] Еженедельник советской юстиции. 1928. № 26. С. 750.
• [15] Ундревич В. Основные вопросы реформы нашего судопроизводства // Революцияправа. 1928. № 1. С. 57.
• [16] Тезисы П. И. Стучки о реформе УПК // Революция права. 1928. № 1. С. 124.
• [17] Хроника работы института советского строительства и права // Советское государство. 1935. № 1−2. С. 175.
• [18] Разъяснение Пленума Верховного Суда РСФСР. Протокол № 15 от 8 декабря 1929 г.(пункт 10) // Судебная практика. 1929. № 23—24. С. 3.
• [19] Определение Уголовно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР, но делу№ 26 394 //Сборник определений уголовной кассационной коллегии Верховного Суда РСФСРза 1925 год. Вып. I. С. 121.
• [20] Определение Уголовно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР, но делу№ 26 394 //Сборник определений уголовной кассационной коллегии Верховного Суда РСФСРза 1925 год. Вып. I. С. 121.
• [21] Определение Железнодорожной коллегии Верховного Суда СССР № 05/1487/51 //Социалистическая законность. 1951. № 6. С. 92.
• [22] СП СССР. 1939. № 48. Ст. 381.
• [23] Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. М.: Госюриздат, 1953. С. 54.
• [24] Уголовное законодательство того периода состояло из уголовных кодексов союзныхреспублик и отдельных общесоюзных указов и уголовных законов, не включенных в кодексы. Ответственность за самовольный уход и прогулы была установлена Указом ПрезидиумаВерховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащихс предприятий и учреждений» // Ведомости Верховного Совета СССР. 1940. № 20.
• [25] Самовольным уходом признавалось прекращение рабочим или служащим работыс целью совсем уйти с работы из данного учреждения или предприятия с тем, чтобы иливообще больше не работать, или перейти на работу в другое место.
• [26] Прогулом являлась не только неявка на работу без уважительных причин, но и опоздание па работу без уважительных причин на срок более чем 20 мин, уход с работы без уважительных причин ранее чем за 20 мин до срока окончания работы, уход с работы на обеденный перерыв более чем за 20 мин до срока или опоздание на работу после обеденногоперерыва более чем на 20 мин, явка на работу в нетрезвом виде.
• [27] Постановление Совета Народных Комиссаров СССР от 21 августа 1940 г. № 1502"О порядке направления в суд дел о преступлениях, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г., и исполнения приговоров по этим делам"(пп. 1, 2) // СИ СССР. 1940. № 22. Ст. 543.
• [28] Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 15 июля 1940 г. № 23/13у // Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР1924;1944 гг. М., 1946. С. 40.
• [29] Приказ НКЮ СССР от 22 октября 1942 г. № 105 // Сборник приказов и инструкцийМинистерства юстиции СССР. 1936—1948 гг. М., 1949.
• [30] Приказ НКЮ СССР от 6 августа 1945 г. № 37 // Социалистическая законность. 1945.№ 8. С. 39.
• [31] Судебная практика в РСФСР по делам о прогулах и самовольном уходе // Советскаяюстиция. 1941. № 24—25. С. 9—10.
• [32] Отмена приговора за нарушением ст. 265 УПК РСФСР // Социалистическая законность. 1940. № 12. С. 82.
• [33] э Отвод, заявленный судье, единолично разбирающему дело, не может быть рассмотренэтим судьей // Советская юстиция. 1941. № 24—25. С. 32.
• [34] Галкин Б. А., Калашникова II. Я. Уголовный процесс. М.: Госюриздат, 1949. С. 140.
• [35] Сборник приказов и инструкций Народного комиссариата юстиции Союза ССР. М. :Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1940. Вып. 1. С. 63.
• [36] Перлов И. Д. К проекту Уголовно-процессуального кодекса Союза ССР // Советскоегосударство и право. 1947. № 9. С. 46.
• [37] Там же.
• [38] Элькинд П. К подготовке проекта УПК СССР // Социалистическая законность. 1947.№ 4. С. 14.
• [39] э КаревД. Вопросы уголовного процесса в связи с принятием УПК СССР: Переработанная стенограмма доклада на заседании кафедры уголовного процесса Московского юридического института 5 января 1954 г. // Социалистическая законность. 1954. № 2. С. 30.
• [40] Указ Президиума Верховного Совета СССР от 25 апреля 1956 г. «Об отмене судебнойответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и из учрежденийи за прогул без уважительной причины». Таллин, 1956.