Теория терапевтического процесса и терапевтические процедуры

Взрывное освобождение от невротического стиля жизни похоже на катарсис. Мощное высвобождение эмоций гнева, оргазма, бурной радости и глубокого горя влекут за собой волнующее переживание целостности человеческой натуры. Неудивительно, что толпы народа собирались на знаменитые воркшопы Ф. Перлса в надежде на сильные неожиданные переживания и возрождение. Однако Ф. Перле предостерегал против необоснованных ожиданий чуда: катарсических переживаний можно достичь только в упорной борьбе с защитными уровнями жизни, ценой отказа от дальнейших масок и игр, осознавая и вновь присваивая отторгнутые части Я, пересматривая детские фантазии и катастрофические ожидания, претензии быть тем, кем ты на самом деле не являешься.

Возрастание осознавания — магистральный путь освобождения от «майя», от фальшивого, воображаемого уровня существования. Поскольку «майя» представляет собой «надуманный» мир — мир концептов, идеалов, интеллектуальных изысков, Перле полагал, что освобождение от него требует отказа от интеллектуализаций. «Оставь разум и вернись к чувствам!» — таков девиз гештальтистов. Это также радикальный способ изменения осознавания — от теоретизирования и предвосхищения к актуальному, «здесь и теперь» чувственно наполненному осознаванию. На этом феноменологическом уровне осознавания мы живем полностью с чувственным переживанием своего существа и мира в целом, а не просто проверяем или реализуем идеализированные теоретические схемы. Мы переживаем состояние сатори, или просветления. Внезапно мир оказывается у нас перед глазами, точно мы пробудились от долгой спячки, живой, переливающийся, изменчивый, и мы ощущаем свою глубокую сопричастность с ним.

Работа клиента в терапевтическом процессе выглядит очень просто — находиться «здесь и теперь». Осознание текущего момента позволяет клиенту следовать главному гештальтистскому принципу: самые важные неоконченные дела сами появятся в сознании и будут разрешены, если сконцентрироваться на «здесь и теперь». Однако очень скоро клиент открывает для себя, что быть просто «здесь и теперь» — далеко не так просто, как ожидалось. Как только клиент садится на «горячий стул», что означает, что он готов к работе с терапевтом, оказывается, что в готовности скрыты защитные, фальшивые уровни его невроза. Одни клиенты начинают играть роль беспомощного, неспособного продвигаться в терапии без одобрения или прямых указаний терапевта; другие вступают в смертельную схватку за позицию всезнающей «собаки сверху»; третьи доказывают свое превосходство, демонстрируя преувеличенную готовность быть «самым лучшим пациентом» и делать все, что терапевт мог бы ожидать от них.

Пациенту предлагают участие в гештальт-упражнениях, чтобы помочь ему в осознании фальшивых ролей и игр. Упражнения сами по себе не являются терапевтическими; они используются как метод предупреждения избегания конфликтов, эмоций. В упражнении «собака сверху» — «собака снизу», например, клиент сидит на стуле «верхней собаки» и «выстреливает» всеми своими «долженствованиями» в «нижнюю собаку», затем он пересаживается на стул «нижней собаки», чтобы выразить все свои извинения по поводу своего несовершенства. Или пациенту могут предложить заметить и в игровой форме многократно повторить какие-то образцы его невербального поведения, например, автоматическое качание ногой или гримасу, с тем чтобы интенсифицировать осознавание спроецированных и тем самым отторгнутых «частей» Я.

Способ, каким клиент живет в предложенных условиях того или иного упражнения, открывает, делает очевидным и доступным осознанию присущие ему и в более широком контексте способы контакта или избегания настоящего, его инфантильные катастрофические ожидания, его оправдания и извинения этих избеганий. Клиент, к примеру, может испытывать сильный гнев из-за того, что терапевт не оказывает поддержки, но боится его выразить из-за страха, что врач откажется от него. Клиенту могут предложить «вернуть свои проекции» отвержения и проиграть ситуацию, в которой прояснились бы для него источники и адресаты этой проекции «здесь и теперь». Каждый раз клиенту предлагают не столько рассказывать о происходящем в сознании, сколько выразить в действии свои переживания, например инициируя диалог с «пустым стулом», олицетворяющим кого-то из родителей. Клиента поощряют ко все более энергичному выражению конфликтных чувств, в результате чего достигается их более ясное и глубокое осознание; осознание всего, что мешает его способности жить в настоящем, а не избегать его, включая и сами способы избегания.